Песнь надежды. Том 6

Глава 190

Бегом мы спустились по лестнице и только у самого низа из-за угла выскочил то ли стражник, то ли надсмотрщик. Через мгновение его голова запрокинулась, а на стене позади появилась кровавая клякса. Я оттолкнул ещё стоявшее тело, свернул за угол и тут же выстрелил во второй раз. Там, в конце коридора, где мы оказались, ещё один надзиратель пытался закрыть дверь, и у него это почти получилось.

Почти.

Я с разбега распахнул дверь, которую не успели закрыть буквально на пару сантиметров — этой узкой щели и хватило мне, чтобы просадить пулю мужику прямо промеж глаз.

Здесь, как выяснилось, было ещё двое, но они и выстрелить не успели, хотя ружья были. Два выстрела слились в один, и казалось, что противники покосились одновременно.

— Дверь! Закрывай её! — рявкнул я, не сводя взгляда с коридора, в который мы ворвались.

Позади послышался щелчок и скрип дерева, как если бы кто-то закрывал её на засов. Я не оборачивался, боясь пропустить случайно противника.

— Готово!

— Отлично, теперь двигаемся дальше, — скомандовал я.

Мы нашли подвал. Уже хорошо. Если темницы располагались в поместье, то точно здесь, или, по крайней мере, соединены с этим подвалом. Что касается потайного хода… По идее, я бы его тоже расположил в подвале, но здесь вообще не угадаешь.

Плюс где-то, по идее, должен быть ещё один вход сюда, так как пленных через главные двери не поведёшь, обычно для этого есть более укромные места.

— Теперь осторожно, — я посчитал людей, которые остались. Ещё трое. — Наша задача — найти девушек, если живы, и потайной ход, по которому ушли эти выродки. Увидите цивильно одетых ублюдков — сразу стреляйте из револьвера с дротиками, иначе они нас здесь порвут.

Сам наглядно поудобнее устроил револьвер, чтобы в любое мгновение вытащить.

Подвал был классикой любого подземелья: и обтёсанных, но немного выпуклых булыжников квадратной формы. Идеально подогнанные друг к другу, но тёмные, из-за чего всё здесь выглядело довольно мрачно. Пусть здесь и были не факелы, а лампы на кристаллах, но они тоже светили слабо, будто специально.

Коридор через десяток метров сворачивал направо и выходил в большую тупиковую комнату, заставленную бочками, шкафами, покрытыми пылью и паутиной, и прочим хламом. Это место сразу напомнило мне склад под замком, куда мы выбрались с Арамзой. И здесь тоже не было другого выхода.

— Тупик? — негромко спросил один из наёмников.

— Нет, где-то должен быть ещё вход, иначе бы смысла устанавливать дверь с засовом не было.

А взгляд практически сразу зацепился за большой шкаф, который вполне мог бы служить дверью. Подойдя поближе, я присел и заглянул под него. Колёсиков не увидел, но сразу заметил, что между полом и шкафом есть небольшая щель, будто он едва-едва парил над ним.

— Кажется, нашёл, — позвал я парней. — Давайте-ка попробуем…

Но когда мы вчетвером навалились на шкаф, не смогли сдвинуть его даже на сантиметр. С тем же успехом можно было толкать стену.

— Рубильник где-то, — тут же сообразил один из наёмников. — Надо найти рубильник!

— Нет времени искать, — ответил я и отошёл от шкафа. — Отойдите куда-нибудь…

Я отошёл на несколько шагов от шкафа, после чего начал между ладонями создавать сгусток энергии. Сначала небольшой яркий шарик, но с каждой секундой всё больше и больше, он разрастался, освещая комнату ярче ламп, что здесь находились. Не прошло и десяти секунд, как мне стало тяжело его удерживать, потому, понапрасну не рискуя, я швырнул его в шкаф перед собой.

Эффект был куда сильнее, чем я думал.

Шкаф не то что разрушился — он взорвался яркой вспышкой, будто туда попал фугас. Горящие, обугленные обломки разлетелись в разные стороны, но сильнее всего по направлению взрыва в коридор, что находился по другую сторону.

И как шрапнель изрешетили добрую половину стражи, что там находилась. Не ожидавшие такого поворота, они замешкались, но не я. Два револьвера, словно часть меня, уже были в руках, взводя и спуская курки нажатием на крючок. Выстрел, выстрел, выстрел — отдача приятно ударяла через рукоять в ладонь, и я с удовлетворением следил за тем, как один за другим, словно в тире, они падают кто мешком, кто запрокинув голову, кто хватаясь за какую-то часть тела.

Отстрелявшись, я тут же отошёл в сторону, но в коридоре уже никого не было. Это была скорее подстраховка, если я кого-то не добил. Пока пальцы бегали, запихивая пули в барабаны и проталкивая их глубже шомполом, я взглядом указал наёмникам на проход, прислушиваясь к звукам.

Те друг за другом, слегка пригнувшись, вошли в открывшийся коридор. Стрельбы не было. Закончив с перезарядкой, я пристроился в конце колонны. Ботинки негромко чавкали в свежей крови, когда я переступал трупы один за другим. Судя по количеству тел, они должны были защищать действительно что-то важное.

И это что-то важное показалось буквально через пару секунд.

Темница была до ужаса похожа на ту, что была у нас, с тем отличием, что камеры шли по левой стороне, а не по правой. Пыточные комнаты располагались не отдельно за дверьми, я прямо напротив камер за решёткой, чтобы заключённые могли наблюдать за тем, как пытают других.

Надо сказать, что подобное было весьма эффективно, ведь чтобы сломать человека, надо сломать его разум и волю. Заставить бояться, с ужасом ждать своей очереди, отсчитывать эти секунды, чтобы он не мог существовать спокойно.

Но сейчас, зная, какие люди этим занимались, подобное вызывало у меня отвращение. Я в принципе не любил пытки, а здесь подобное вызывало желание сделать больно, причём определённым личностям.

Камер было всего шесть, и одну из тех, кого мы искали, нашли в предпоследней. Девушка… то, что осталось от девушки, забилось в самый угол, сжавшись в калачик. Вторая обнаружилась в противоположной камере уже растянутая на пыточном столе.

Глядя на неё, проще было сказать, что от неё осталось, чем перечислять, что с ней сделали. Я даже не смог сразу сказать, кто есть кто, так как у этой просто не было живого места на лице и обе пленницы были обриты налысо. Её можно было описать как большой окровавленный кусок мяса, в котором с трудом улавливались черты лица. О том, что когда-то это была молодая девушка, можно было лишь догадываться.

Я подошёл к столу, быстро окидывая взглядом жертву пыток. Всё тело было просто сплошным полотном садиста. Тот тут, тот там виднелись ожоги, синяки, где-то не хватало кусков кожи. Отсутствовали пальцы на обеих руках, причём, судя по следам, их явно не отрезали, а скорее отгрызли. Из тех мест, где должны были быть глаза, бежали уже засохшие дорожки крови. Все раны, которые могли кровоточить, были прижжены, скорее всего той кочергой, что на углях.

У правой груди сосок и вовсе был то ли отрезан, то ли отгрызен. Половые органы предоставляли из себя что-то жуткое и вызывающее отвращение, будто девушку насиловали раскалённой кочергой, которой прижигали раны. И, судя по суставам, их всех практически полностью переломали.

Но девушка была жива. Каким-то неведомым для меня образом, но она дышала. Её грудь быстро вздымалась, словно девушка задыхалась.

А ещё она была в сознании: это я понял, когда на мои приближающиеся шаги пленница вся сжалась, будто пытаясь отодвинуться подальше, даже будучи прикованной к столу.

Ненавижу садистов…

— Тс-с-с-с… — я медленно и осторожно положил ладонь на тот участок тела, который ещё был цел, пытаясь успокоить девушку, но та вздрогнула всем телом и захрипела. — Тс-с-с… это Тэйлон, я пришёл вытащить вас.

Но девушка не понимала. Она хрипела, пыталась отодвинуться и крутила головой, будто пыталась увидеть меня. Её руки походили на лапшу, и каждое движение отражалось гримасой боли и лёгкой степенью безумия.

— Тихо-тихо, всё в порядке… — я быстро раскрыл ремни, что крепили её к столу, и едва это сделал, как бедняга попыталась уползти со стола. Кажется, она даже не осознавала, где находится. Уползла не сильно далеко, так как я подхватил её на руки и, не обращая внимания на хрипы и мычания от боли в переломанных конечностях и суставах, вынес в коридор.

— Что со второй?

— Мертва.

Я бросил взгляд на тело, которое когда-то было красивой и очень жизнерадостной пигалицей. Она сжалась в калачик в самом углу, словно пытаясь согреться или защититься, но так и осталась в такой позе, испустив дух.

Кто это была? Палия? Или Кори? Сейчас понять, кто есть кто было невозможно. Хотя какая разница? Вряд ли что одна, что другая заслужили такую смерть — в муках в каком-то подвале в руках конченного садиста.

Почему-то я был практически уверен, что знаю, кто это сделал.

— Надо уходить.

— Тело?

— Оставьте здесь.

Сейчас было не до этого, самим бы живым выйти.

Я осторожно передал мычащую девушку в руки одного из наёмников и вновь встал во главе колонны.

Как я и предполагал, отсюда был ещё один выход, который шёл дальше, от поместья, если мне не изменяет мой внутренний компас. Собственно, для нас другого выхода и не было, так как возвращаться обратно — это идти против небольшой армии Сизых Хвостов, через которых придётся прорываться с боем. Сколько их там? Пять десятков? Сотня? А может и больше? Я, конечно, могу попытаться, но это был бессмысленный риск, когда перед носом был ещё один выход.

Бросив прощальный взгляд на тело в углу камеры, я повёл группу дальше.

Покинув тюрьму, мы практически сразу попали в очень невзрачный коридор, который был сделан из старого неровного камня. В отличие от прошлого коридора он выглядел немного халтурным, будто собранным на скорую руку или своими силами. Вкривь и вкось сложенный, он держался на честном слове и цементе. В некоторых местах так и вовсе пробивались корни деревьев.

По моим прикидкам, коридор шёл в сторону конюшен, и я очень сомневался, что о нём не знают остальные. Собственно говоря, так оно и оказалось, когда где-то на последней трети мы встретили сопротивление.

Я бы не сказал, что стражники были опасным противником. Пусть они нас и заметили первыми, никто не отменял огня на подавление, когда под шквалом пуль ты просто не можешь высунуться.

Я практически сразу выпустил пуль семь или восемь. И пусть я больше стрелял на подавление, чтобы не дать им перейти в атаку, где нам, стоящим в коридоре, несдобровать, нескольких всё же выцелить смог. После этого к бою уже подключились остальные, и завязалась пусть и быстрая, но ожесточённая перестрелка, где мы вышли победителями, потеряв ещё одного человека.

Пробившись, мы вышли к небольшой развилке.

Здесь один из проходов вёл наверх, другой уходил дальше, предположу, за пределы поместья. Вообще было, странно, что здесь было так мало стражи, ведь могли бы спустить сюда и половину армии, чтобы окончательно зажать нас. Может этот проход наверх ведёт и не наружу?

— Дальше? — негромко спросил наёмник.

— Да.

К тому же, я хотел выполнить вторую часть своего задания — уничтожить раз и навсегда выродков из этого рода. Даже не всех, а одного-единственного, которому было не место в этом мире.

Почему-то, вспоминая Руфуса, меня аж начинало трясти. Я видел много ублюдков, видел много уродов, которые чего только ни делали: от сексуального насилия до банальной бессмысленной жестокости. Даже садисты среди них были. Но именно Руфус вызывал у меня желание порвать ему глотку одними зубами. Почему-то именно он меня цеплял, заставляя ненавидеть.

Или проблема была в том, что я сам немного изменился?

У меня не было ответа, да он и не был нужен. Особенно, когда в коридоре мы оказались не одни.

Что-то мелькнуло прямо перед нами, и я успел лишь вскинуть револьвер, да выстрелить раз, когда меня сбили с ног. Причём не из-за дурости, а от неожиданности, я выстрелил из сраного обычного револьвера. И пусть пуля настигла цель, самой цели на это было откровенно плевать.

Я успел разминуться с тушей на какие-то сантиметры, всё равно получив лапой, от чего меня отбросило в стену и выбило дух. По груди словно чем-то холодным провели.

Вервольф, появившийся из неоткуда, врезался в наёмника. Такую тушу удержать было просто невозможно — вервольф повалил его на землю, после чего начал просто рвать на части. Бедняга даже не успел вскрикнуть: во все стороны полетели кровь и ошмётки.

Немного отойдя от такого удара, я вновь потянулся за револьвером с антидотом, но он не сильно помог. Я был уверен, что попал дротиком, однако эффекта от антидота не было от слова совсем. То ли вервольф оказался слишком сильным, то ли колоть его надо было до обращения.

Понимая, что эффекта ноль, я схватился за обычные револьверы, и эффекта от них оказалось гораздо больше, чем от дротиков. Вервольф взвыл, когда пули врезались в него, подняв небольшое облачко шерсти и крови, и отпрыгнул в сторону. Его голодный взгляд остановился на мне, и в тот момент, когда существо бросилось на меня, я жахнул магией.

Это было единственным, что, возможно могло помочь в этой ситуации. Получилось правда не сильно, однако шарик попал ровно в нос вервольфу. Тот взвыл, растерялся и пролетел мимо, скуля, как собака. Я развернулся…

И его пасть сомкнулась прямо на моей руке.

Скорость твари оказалась выше всяких похвал. Я почувствовал, как под его зубами ломаются кости. Почувствовал, как длинные клыки пробивают руку, входя с одной стороны и выходя с другой, разрывая мышцы. Я практически ощутил на себе эту слепую ярость и голод, которые были направлены на меня.

Я выстрелил целой и ещё свободной рукой лишь раз, после чего вервольф дёрнул головой и отбросил меня в стену. Что-то хрустнул, в голове потемнело, и мне показалось, что я лишился руки. Ударившись о стену коридора, я поднял обе руки в защитном жесте, когда огромная туша прыгнула на меня, пытаясь вцепиться мне зубами в глотку.

Мои руки оказались для неё были просто досадной помехой, и один кусь изломал их все с завидной лёгкость, как тростинки. Моя собственная кровь брызнула мне в лицо под аккомпанемент хруста костей и треска рвущихся мышц.

Тварь раскрыла пасть и попыталась ещё раз укусить, и я едва увернулся, уклонившись в сторону, из-за чего пасть сомкнулась у меня не на шее, а на плече.

От шока я даже не чувствовал боли. Лишь ощущал, как зубы ломают кости, скрежеща по ним. Сознание на мгновение мигнуло, словно плохо работающая лампочка, и начало затухать. Вервольф буквально отрывал плечо, дёргая головой влево-вправо, как собаки, которые вырывают ломоть мяса. Моё тело металось из стороны в сторону, как игрушка, теряя остатки сил…

И на краю сознания я почувствовал ненависть…

Это была ненависть к этой сраной псине, которая хочет загубить всё на самом финише. Всепоглощающая тупая ярость и желание вцепиться зубами в кого-нибудь, чтобы его утолить. Настолько сильная, что сводила с ума и заставляла забыть обо всём. В груди будто разгорался пожар, который невозможно было потушить, ненависть, агрессия и желание сорваться на ком-либо. И вместе с сильной ненавистью и яростью тело наливалось силой, словно последний рывок, чтобы справиться с возникшей проблемой.

И я просто позволил этому всему захватить себя.

Захватить и наброситься на тварь, что пыталась отгрызть от меня кусок.

Вервольф казался таким близким и таким далёким от меня, будто я рассматривал его через экран монитора. И вся моя вспыхнувшая внутри ярость была направлена на него. Вся ненависть, вся безумная жесткость будто проснулась и искала выход, который могла найти в том, кто меня пытался убить.

И, буквально чувствуя каждой клеткой, как же ненавижу эту тварь, я протянул руки и уцепился прямо в неё. Потянул пальцы к глазам вервольфа и, не раздумывая ни секунды, просто погрузил их в глазницы.

Эффект был незамедлительным — вервольф сразу же отпустил меня и отпрыгнул, тряся головой и утробно рыча. Но его рык был ничем по сравнению с моей яростью и голодом, которые каким-то образом напитывали тело силой. Я словно укололся каким-то препаратом, повышающим физические возможности, или сам залез в экзоскелет.

Я медленно встал. Тело покачивалось, но с каждой секундой я чувствовал, как всё плотнее стою на ногах. Как и чувствовал, как тело начинает гореть, гореть изнутри. Кости ломило так, будто они ломались, мышцы ныли и тянулись, словно после долгих тренировок. Казалось, тело сдавливает и одновременно разрывает на куски. Но даже боль была чем-то отдалённым.

На первом плане была ненависть. Такая ненависть, что я был готов прямо здесь и сейчас вцепиться зубами в глотку противнику.

Хотя, собственно… почему бы и нет?

Я хищно улыбнулся, чувствуя, как кровью бьёт в голову, и заорал…

Заорал, но горло покинул животный рык.

Я сам начал обращаться в вервольфа.