Письма к самому себе

Запись 24

Мы не кровью едины, но моя воля слаба. Я заключил договор с врачами на анализ крови в обмен на… возможность высказаться?! Мне непонятен и странен такой договор.

Меня всегда влекла этика. Иногда – эстетика, но мораль – всегда. С тех самых пор, как я закончил курсы этики в пятом классе, я мечтал познать все моральные кодексы, а затем и все последующие. С этого момента я начал рассуждать терминами Аристотеля, вкладывая волю в собственные вопли. Я не знал этой фразы, но как только узнал, истерики прекратились…

Моральный нигилизм.

После этого всё стало черным-черно. Я понял свой кодекс чести и принял тьму с гордо поднятой головой. Я решил для себя, что мир познаваем (пусть и не везде), и стал выявлять ошибки, в случае раздражения ни перед чем не останавливаясь. Я все еще придерживался понятий «добра» и «блага», но сегодня я вновь пересмотрел значения этих слов. В роковой для себя момент…

Оказалось, что все это время я на кого-то работаю! На себя? На родителей? Или же на бабушек Риту и Веронику? Сколько компаний эксплуатировало меня…

На кого работать – это был МОЙ выбор. Но я до сих пор не осознавал, в какую ночь я себя загнал. Сама мораль – искусственная конструкция для получения выгоды? Кто был на вершине пирамиды все это время? О, горе мне, горе родным, близким и всем собравшимся! Во что мне теперь верить? Где искать луч света в кромешной тьме?

Я зол на всех, кому я все это время доверял. Я не просил Веронику возвращать мне мой номер. Я не просил маму помочь составить на мошенников протокол. Они не понимают, чьи цели обслуживают. Я тоже не знаю, но я хочу служить лишь самому себе. Если ради этого мне придется оттолкнуть их… Да будет так.

Я расстроен. Я не могу успокоиться с тех самых пор, как я узнал, что являюсь моральным нигилистом. Я не могу найти себе новую систему моральных ценностей, поэтому продолжаю страдать. Но это будет непросто. Я индивид, который чувствует мир иначе, и Путь Ночи для него – естественный выбор. Сменить парадигму мышления трудно как минимум из-за юношеского максимализма.

Потом должно быть легче. Это касается и больницы, и возраста. В этом все мое утешение – Вероника была со мной всегда, сколько бы я ее ни отталкивал. Благодаря родным я ясно видел путь, и сейчас должен снова превозмочь себя, не быть скромным, ты – Дятлов! Веди себя согласно фамилии!

Остальные этого не пережили. Рита, бабушки с малой родины, даже Вероника – все пытались до меня дозвониться. Я просто бросал трубку. Если у меня нет желания говорить, я не буду говорить им гадости в ответ!

Но пара резких слов была сказана —таким образом совсем без оскорблений не обошлось. Вероника считает это чушью. В ее заблуждении ее и мое спасение.

А что же с ВУЗом? Они знали меня, но просили о невозможном. Они хотели узнать, что нового на моем факультете, чтобы увлечь их. Они не знали, что на своем направлении я считаюсь изгоем и чудиком. Я вкратце навешал им стереотипов, и родители поверили мне. Я сам не понял, что им сказал.

Терпение и контроль, нигилист! Твоя система моральных ценнностей для кого-то может ничего не значить. Главное – психическое здоровье, а разногласия значения не имеют. Мы не мертвы душой либо телом, пока дышим и выдыхаем прекрасное. Веди же себя соответственно!