Письма к самому себе

Запись 52

Теперь для меня туалетный юмор потерял всякий смысл. Если у тебя, как у меня, цистит, либо бактерии в мочевом пузыре, жизнь играет новыми красками. Кровь от крови, так ведь? Моя смерть уже давно должна была прийти, а она все не появлялась. Ну почему мне суждено умирать в муках, подобно Петру I, в боли, которую нечем унять? Я не пил, да, матерился, нет, не курил, да, употреблял кучу таблеток, нет, это не наркота; что теперь прикажете делать?

Пора думать о вечном, как в последний раз; я действительно прочитал свою жизнь как в последний раз; и несмотря на все это, я ничего нового не узнал толком. Это не страшно, если пропить все таблетки вовремя, но я то хочу умирать! Смерть моя, где же ты? Под машиной? На балконе на семнадцатом этаже? В яде от таблеток?

Простите меня, моя дорогая матушка. Твое славянское имя в девичестве означало "любовь", а в итоге ты отреклась от нее. Вероника, я безмерно обязан тебе; прости меня за такой выкидыш. Мне теперь умирать прежде тебя, как я того и хотел со злости. Ты не заслужила такой муки. Я виноват перед тобой. Рита Алексеевна, тетя Маша, дед Геннадий, дядя Григорий – все вы, простите меня за все. Я каждый раз несу вам только горе; я не знаю, как это меня исправит, но горбиться за книгой я теперь больше не буду. Хон, моя сестренка, я больше вас не увижу, так и не дотронусь, не обниму вас. Это прискорбно, но я могу лишь пожелать вам счастья в США. Мне жаль, что я не услышу ваш голос.

Что бы я сделал, если бы пришлось вот так умирать? Наверное, занялся бы самым любимым делом в своей жизни – получать знания. Но просто сидеть, лежать и малодушно думать о смерти – глупо. Жизнь следует прожигать, неважно сколько при этом останется времени. Сходить сыграть в шахматы? Покататься на карусели и позагорать? Съездить наконец на малую родину на могилу отца? Найти старых друзей, если они еще живы? Признаться кому-то из парий в любви? Их было много, но все – зря…

Я скорблю о самом себе, но все это – мелочи; никто не придет провожать меня в последний путь – я просто никому не нужен. Мое имущество никому не принадлежит – пускай его разбирают на металлолом. Смерть многое ставит на свои места, но некоторые вещи даже этот радикальный метод не решает; я хотел умереть знаменитым, во блеске и шике славы; мне ничего не добиться в этом больном городе.

Тут нет успеха, нет легенды при жизни; только тлен, вонь и жара. На сумасшедшей скорости мы бежим по углям в Аду, но мы не увидели луча света впереди. Сибирский Чикаго заманит тебя в ловушку, это зов стагнации и роста. В этой жизни нет покоя… Я много пишу, и не нахожу покоя – только бы старый поток жизни захватит тебя с головой, и ты не захочешь с него уходить. Но этот водоворот не в аквапарке, это морская пучина. Она утянет тебя в вязкий ил, запутает в водрослях. Мы все – лишь русалки в болоте, которое перемешивают миксером.

Виктория, стоили же тебе портить мой праздник! Сколько речей я готовил для тебя в этом дневнике! Как же я злюсь на тебя за твою веру в мою предсказуемость! Никогда нам не жить вдвоем на этом свете! Никогда!

Узнал ли я все, что хотел? Добился ли всего, чего добивался? Есть ли в этой жизни незаконченные дела? Наверное, есть, но я просто не помню их. Я не требую от себя быть идеальным. Я лишь хотел быть хорошим человеком, и мне это удалось. За окном такое солнце, так шумит город. Машины едут по своим делам, ветер немного поддувает в окно. Я буду скучать по этому городу.

Этот терапевт меня вгонит в доску! Назначения уролога, дневник мочеиспускания; все это похоже, будто я при смерти! Ха! Я не буду слушать врачей, и буду просто умирать. Да, да, лежать и умирать. Нет, это не конец света, пока не конец. Жизнь пойдет без меня, и даже всякие болячки не смогут никого в этом разубедить. Хочешь дать совет молодым? Подвергай все сомнению, больше изучай новое.