Под тенью проклятья

Глава 13

Мы шли по заснеженным улицам, и я так погрузилась в свои мысли о случившемся, что не заметила, как быстро подошли к небольшому дому с каменной кладкой, окружённому деревьями и кустарниками. Снег лежал плотным покрывалом на их ветвях, добавляя ощущение зимней сказки. Каждый шаг по хрустящему снегу напоминал о суровости настоящей зимы — холодной, безжалостной, но в то же время пронизанной волшебным покоем. Грета крепко держала меня под руку, словно опасаясь, что я могу упасть.

Мысли о недавней ссоре с Рагнардом, как тяжёлые чёрные тучи, заполнили моё сознание, затмевая радость и покой окружающей зимней сказки. Каждое слово, сказанное в порыве эмоций, эхом отозвалось в моей душе, оставив лишь горький привкус бессилия.

Меня снова оставили в стороне — это было несправедливо.

Ингвар подошёл к дому и сильно постучал в дверь, удерживая другой рукой брата, который всё ещё находился без сознания и казался похожим на куклу. Эта ассоциация вызвала у меня неприятные чувства. Я стояла с Гретой немного позади, когда краем глаза уловила движение — тёмный силуэт промелькнул сбоку дома.

Внутри меня начала нарастать тревога. Внезапный порыв ветра закружил снежинки в танце, заставив меня вздрогнуть. Я метнула взгляд в ту сторону, но там уже никого не было. Тёмный силуэт, мелькнувший на периферии зрения, был настолько неясен и призрачен, что я не могла быть уверена, было ли это реальностью или лишь плодом моего воображения.

Я начала оглядываться вокруг. Люди, завернутые в тёплые меховые накидки, спокойно шагали по дорожкам, не обращая внимания на мои резкие движения. Рядом бегали дети, играя в снежки и строя маленькие крепости. Их радостные крики и смех, похожие на нежный звон колокольчиков, резко контрастировали с моим внутренним состоянием. Снег под их ногами хрустел, дополняя звуки общей зимней симфонии, которая, казалось, была безразлична к моим тревогам.

Показалось? Нет, это слишком просто. Я уже поняла, что в этом мире не может что-то просто показаться. Всё имеет свой смысл.

Мой взгляд снова метнулся в ту сторону, где я заметила тень, и сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Она словно преследовала меня, будто добивалась своего, настойчиво оставаясь в укрытии, заставляя мои нервы натягиваться, как струны.

Покажись уже, хватит прятаться, чёртов трус.

— Ты чего? — обеспокоенный голос Греты вырвал меня из мыслей. Её взгляд, полный заботы, переместился туда, куда я только что смотрела. — Тебя что-то напугало?

— Нет, всё нормально, — ответила я, стараясь скрыть беспокойство, но ощущение зловещего присутствия не покидало меня.

Нужно быть настороже.

Словно не замечая нас, Ингвар снова постучал в дверь. Почти сразу раздался скрип, и дверь распахнулась перед нами. На пороге стоял мужчина преклонного возраста. Его лицо, покрытое глубокими морщинами, было беспристрастным, но в то же время свидетельствовало о том, что перед нами стоял упрямый и мудрый человек.

Несмотря на возраст, его стойка, как у человека, которого не трогают недуги старости, заставляла его выглядеть гораздо моложе своих лет. Это особенно бросилось мне в глаза; я знала, как старость может изнурить человека, ведь сама ухаживала за своей бабушкой. Его длинные седые волосы ниспадали на его плечи, дополняя образ, а густая седая борода придавала ему вид мудреца. Особенно выделялись его синие глаза и шрам, пересекающий лицо от брови до щеки. Этот светлый, грубокий шрам, словно оставленный клинком, создавал жестокий контраст с его спокойным выражением лица.

Он пристально посмотрел на Ингвара своими синими глазами, затем перевёл взгляд на Отригга, которого тот держал в руках, и, наконец, на нас с Гретой, но задержал его на ней. В этот момент выражение старца смягчилось, и на его лице появилась нечто вроде лёгкой улыбки.

Я незаметно бросила недоумённый взгляд на Грету. Девушка не отрывала взгляда от старца, и мне показалось, что на её лице отчётливо читался… страх? Сжав её ладонь крепче, я попыталась вернуть её к реальности. Грета, почувствовав моё прикосновение, часто заморгала и взглянула на меня с виноватым выражением лица.

— Пришла-таки, — раздался низкий голос старца, от которого я вздрогнула и снова перевела на него взгляд.

Он смотрел уже на меня, так же спокойно и учтиво. Он ждал меня?

Мужчина приоткрыл дверь шире и завёл руки за спину, позволяя Ингвару внести брата внутрь. В проёме двери я увидела тёплый свет, мягко обволакивающий комнату и резко контрастирующий с морозным холодом снаружи.

— Это он, верховный лекарь Вальгард, — тихо произнесла Грета, идя совсем рядом со мной, пока мы преодолевали порог чужого дома. — Он спас тебя, когда Рагнард впервые привёл к нам. Вальгард уже давно не занимается целительством — его замещает Хельмар, его ученик. Но лучшего лекаря на фьордах не найти. Он… — Грета осторожно посмотрела на старика, затем придвинулась ко мне вплотную, шепча на ухо: — Когда-то он был колдуном, и говорят, что даже с духами может говорить. Но он давно оставил магию и решил стать целителем.

— Почему?

— Никто не знает. — девушка пожала плечами, всё так же тихо отвечая. — Возможно, ему надоело быть изгоем, а может, он просто решил встать на правильный путь. Я слышала, что его молодость была очень… захватывающей.

Я обернулась к ней, чувствуя, как в груди зарождается странное волнение, постепенно перерастающее в острое любопытство. Старик выглядел загадочно, этого не отнять, и его безмятежное лицо, словно он знал, что я приду, вызывало во мне противоречивые чувства. Его присутствие словно окутывало меня невидимыми нитями, одновременно настораживающими и притягивающими.

Говорит с духами? А что, если он сможет мне помочь?

Мы вошли в помещение, где пахло травами и жжёной древесиной, горящей в камине. В комнате было тихо, и каждый шорох казался громким. Дом лекаря оказался удивительно просторным и не был завален травами и склянками, которые я ожидала увидеть на каждом шагу. Вместо этого здесь царил порядок, каждая вещь находилась строго на своём месте.

На стене висел древний гобелен, напоминающий тот, что висит в доме ярла. На нём были изображены ритуалы и старинные символы, придавая комнате особый шарм. В углу стоял большой дубовый стол, аккуратно уставленный книгами и свитками, рядом с которым мерцали свечи, освещая старые страницы. Их мягкое свечение придавало комнате золотистый оттенок, создавая впечатление, что свет исходил не только от свечей, но и от самих стен.

Тени от пламени танцевали по гобелену, оживляя сцену, изображённую на нём. Я заметила изображения древних обрядов, в которых, судя по всему, участвовали шаманы или кто-то подобный, держащие в руках травы и какие-то штуки, похожие на артефакты.

Я невольно залюбовалась домом, и напряжение, сковавшее моё тело, начало медленно улетучиваться. Сильное чувство усталости окутало меня, словно тёплое одеяло, и я слегка пошатнулась. Казалось, что тревога и страхи, которые я несла с собой, растаяли ещё за порогом, уступив место глубокому чувству покоя.

— Это просто слухи или…? — осмелившись задать вопрос, я произнесла его шёпотом, наблюдая, как Ингвар аккуратно укладывает Отригга на кровать возле камина. От безжизненного вида мальчика моё сердце сжалось, и тревога, казавшаяся ушедшей, вновь накатила, как холодная волна.

— Конечно, это могут быть лишь слухи, — Грета вся сжалась, опустив глаза в пол, словно её слова не должны были услышать даже стены этого дома. Затем она едва слышно добавила: — Он хороший, давно с нами, многим помог за просто так, даже моей маме, но… мне рядом с ним не по себе.

— Почему?

— Не знаю, просто… я чувствую себя странно, когда оказываюсь рядом с ним.

— Не понимаю, ты о чём?

— Давай потом об этом поговорим.

Я не стала больше задавать вопросов, ведь заметила это ещё когда мы только пришли. Очевидно, что Грета чувствует себя не в своей тарелке: она постоянно ёжится и погружается в свои мысли.

— Присядьте, — голос Вальгарда нарушил тишину, и он жестом пригласил нас сесть на шкуры у камина. Его голос звучал спокойно, но властно, словно он привык командовать.

Мы с Гретой обменялись короткими взглядами и, чувствуя некоторое облегчение от тепла огня, сели на предложенные места.

Тепло камина окутало нас, и напряжение постепенно начало отступать. Я заметила, как Грета немного расслабилась, но её взгляд оставался настороженным. В свете пламени её лицо казалось ещё более бледным, а глаза — ярче.

Ингвар стоял у кровати и смотрел на брата. На его лице читалось сильное беспокойство, несмотря на все его усилия держаться стойко. Руки были крепко сжаты, а нахмуренные брови выдавали внутреннюю борьбу. Он следил за каждым движением Вальгарда, как будто от этого зависела жизнь его брата.

Вальгард тем временем склонился над Отриггом, его движения были уверенными и точными, как у человека, который уже не раз спасал жизни. Он аккуратно проверил пульс мальчика, затем осмотрел его глаза и прислонился лбом к его грудной клетке, простояв так целую минуту. Это было необычно. Я невольно задержала дыхание, наблюдая за его действиями. Затем старик взял с полки одну из бутылочек, открыл её и капнул несколько капель на лоб мальчика. Комнату заполнил резкий, сладковатый аромат, от которого я невольно поморщилась.

Я повернулась к Грете и заметила, как её взгляд, полный серьёзности, был устремлён на Вальгарда. В её глазах не было ни тени сомнения — лишь холодная решимость. Она колебалась лишь мгновение, как будто взвешивая свои мысли, и, стиснув губы, медленно встала, направляясь к Ингвару. Её шаги были тихими, но уверенными, как у человека, который точно знает, что делает. Подойдя ближе, она хмуро взглянула на старика, словно пытаясь проникнуть вглубь его мыслей, чтобы убедиться, что он всё делает правильно.

Затем она встала рядом с Ингваром, не отрывая взгляда от Отригга, и тихо положила руку на его плечо.

— Он спит, — произнёс старик неожиданно спокойно, всё ещё водя пальцем по лбу Отригга.

Его слова повисли в воздухе, и в комнате воцарилась звенящая тишина. На лицах друзей читалось недоумение, и я сама не могла скрыть своего замешательства. Мы с Гретой переглянулись, ища ответ в глазах друг друга. Ингвар, не отрывая взгляда, переводил его с брата на старика, стиснув челюсть. Все мы ждали разъяснений, надеясь, что лекарь прольёт свет на ситуацию, но он упорно молчал, словно испытывая наше терпение.

— В смысле, спит? — не выдержал Ингвар, его голос прозвучал грубо и резко. — Так разбуди его!

— На него наложено сильное заклинание, — ответил Вальгард всё с тем же спокойствием, словно его не трогала ни грубость Ингвара, ни сама ситуация. — А я лишь лекарь.

— Все мы знаем, что это не так! — рявкнул Ингвар, шагнув ближе, так что его напряжённое лицо почти соприкоснулось с лицом старика. В его глазах пылала не только ярость, но и мольба. — Ты ведь разбираешься во всём этом, — он вдруг замолчал, сжав челюсть, как будто осознал, что перешёл невидимую черту. Его голос дрогнул, и в следующее мгновение он заговорил тише: — Просто помоги моему брату… пожалуйста.

Я могла понять его. Боль и страх за близкого человека были настолько сильны, что их невозможно было скрыть, какими бы усилиями ни старался их подавить. Я видела, как он борется с собой, стараясь удержать на поверхности то, что вот-вот готово было вырваться наружу.

Мне тоже довелось потерять самого дорогого мне человека. Эта потеря оставила глубокую рану в моей душе, такую, что время не в силах её затянуть. Я знала, как трудно бывает видеть, как страдают те, кого мы любим, и насколько бессильным ты чувствуешь себя в такие моменты.

Не выдержав напряжения, я встала и медленно подошла к мальчику, не отрывая взгляда от его безмятежного лица. Его спокойствие, граничащее с пустотой, контрастировало с моими нарастающими эмоциями, и каждая черта его лица казалась ещё более уязвимой.

Что я могу сделать для него? Ведь это я во всём виновата.

Словно услышав мои мысли, Вальгард перевёл на меня свой цепкий взгляд, сощурив глаза, отчего мне стало не по себе. Его взгляд был холоден и непроницаем, как зимний лёд, и внутри меня всё сжалось. Казалось, что он видел меня насквозь, читал мои мысли.

Я молчала, но вся моя суть кричала, искренне надеясь, что он всё же смилостивится и сможет помочь этому ребёнку. В его глазах отражалась невозмутимость, но я отчаянно искала в них хоть искру сострадания, зацепку, которая могла бы стать мостом между нашей мольбой и его возможностью спасти мальчика.

Если он действительно умеет управлять магией…

— Я слышала, что вы в прошлом были магом, — начала я, не отрывая взгляда от старика. — Значит, вы знаете, что можно сделать в данной ситуации, так?

Губы старика приподнялись, словно он хотел улыбнуться, но сдержался. Всё так же пристально глядя на меня, он ответил:

— Верно — он кивнул и посмотрел на Отригга. — Над ним провели ритуал, но не закончили. Это и привело к тому, что мальчик просто уснул.

Воспоминания прошлой ночи снова нахлынули на меня, как тёмные волны, накатывающие на берег и погружающие в свои холодное объятие. Лихорадочно перебирая события в голове, я пришла к тревожной мысли: тот человек, который пытался меня убить, это был он, другого объяснения нет. Но зачем ему Отригг?

Я пыталась уловить логическую связь, но тревога мешала сосредоточиться. Образы ночного нападения и слова, которые я тогда услышала, казались частью мозаики, которую я никак не могла собрать до конца. Моя голова начала резко болеть, как будто невидимая рука сжала её в тиски. Я поморщилась и закрыла глаза, стараясь прогнать назойливую боль, но она только усиливалась, становясь почти невыносимой.

Снова? Только не сейчас, пожалуйста!

Неожиданно я ощутила чьё-то лёгкое касание к своему лбу, и вся боль ушла, словно её и не было. Резкий контраст между ужасной головной болью и внезапным облегчением был настолько сильным, что мои ноги начали слегка дрожать, и я едва удержалась на них. Открыв глаза, я увидела перед собой старика. Он держал свой указательный палец у меня на лбу и пристально смотрел, словно пытаясь разглядеть что-то, что было скрыто от остальных.

— Элла, — послышался тихий голос Греты, наполненный беспокойством. Я метнула взгляд на неё и увидела на её лице отражение тревоги. Стоящий рядом с ней Ингвар тоже смотрел взволнованно. — Ты в порядке?

Я кивнула, потому что слова застряли в горле, и я не смогла произнести ничего в ответ. Вместо этого я продолжала вопросительно смотреть на старика, в ожидании объяснений. Он убрал мою головную боль одним касанием, вот так просто.

— Ты слишком многое на себя взяла, — тихо произнёс он, убирая руку.

Старик, казалось, не заметил немого вопроса на моём лице и, как ни в чём не бывало, отошёл, продолжая объяснять:

— Ритуал, который над ним проводили, был связан с тёмными силами, с запретной магией. Из него питались, выкачивали энергию, чтобы использовать заклинание. Каким бы сильным ни был волшебник, ему нужна подпитка. Обычно для этого используют особые эликсиры, чтобы пробудить или усилить свои таланты. Судя по всему, заклинание было очень затратным, поэтому использовали мальчика. Хорошо, что ритуал был прерван. Иначе он мог бы погибнуть.

Каждое слово звучало, как удар по нервам. Отригга использовали, чтобы подобраться ко мне. Это я виновата.

Эти мысли, как ядовитые шипы, пронзали меня, заставляя содрогаться от осознания того, насколько всё было серьёзно. Я почувствовала, как нижняя губа начала дрожать, и прикусила её почти до крови. Вина и страх сжались в тугой узел внутри, не давая покоя.

Я заметила, как Ингвар сжал кулаки, его лицо стало ещё более бледным, но он молчал. Грета же, сжав губы, смотрела на старика; её взгляд был полон вопросов и неуверенности.

— Он ведь проснётся? — Ингвар произнёс эти слова с трудом, его голос дрогнул, словно отказывался верить в возможность другого исхода.

— Проснётся, но нужно время, — Вальгард убрал одну руку назад, а другой задумчиво погладил бороду. — Вы не знаете, для чего ритуал мог быть использован?

— Знаю, — неожиданно вырвалось у меня, и все взгляды тут же обратились ко мне. — То есть, нет, я… Меня душили во сне. Кто-то пытался сделать это на расстоянии, используя магию.

Грета ахнула и прикрыла рот рукой. Верно, я ведь ещё не рассказала ей об этом.

— Не переживай, — старик смотрел мне прямо в глаза и вдруг слегка ухмыльнулся. — У тебя сильные покровители.

Его слова прозвучали словно насмешка, скрытая за внешним спокойствием. Я не сразу поняла, о ком он говорил. О Рагнарде? Нет… О сёстрах? Но как он может о них знать, ведь об этом знают лишь единицы. В его взгляде было что-то большее, чем просто уверенность, и это заставило меня задуматься, насколько глубоко он осведомлён.

— О ком вы? — произнесла я, искоса глядя на него.

— Про тех, кто защищает и направляет, даже когда ты этого не замечаешь. Не каждый видит их присутствие, но их влияние ощущается в особые… моменты. Верно?

После его слов внезапно створка окна распахнулась от сильного ветра, и холодный воздух вместе с мелкими снежинками ворвался внутрь. Я невольно вздрогнула, обняв себя руками, пытаясь сохранить тепло и защититься от пронизывающего холода. Старик безмолвно подошёл к окну и тут же его закрыл.

Так значит, он знает. Но откуда? Неужели он правда разговаривает с духами? Жуть какая.

Желание поговорить с Вальгардом наедине становилось всё настойчивее, но какое-то странное чувство подсказывало мне, что лучше этого не делать. Что-то не давало мне полностью довериться этому человеку. Казалось, что за его спокойствием скрывается нечто, что я пока не могла распознать.

— Вальгард, — прервал мои размышления голос Ингвара, полный настойчивости.

— Мне нужна твоя кровь, — старик достал с полки пустой флакон и взял нож, внимательно посмотрев на меня. — Хватит и пары капель. Заклинание было наложено на тебя, значит, ты являешься его частью. Твоя кровь поможет разорвать эту связь мага с Отриггом, и он проснётся.

— Это безопасно? — неожиданно для меня вмешался Ингвар. Он смотрел на старика с недоверием, его руки непроизвольно сжимались в кулаки, словно он был готов в любой момент защитить меня, если что-то пойдёт не так.

— Безопасно, — уверенно ответил Вальгард. — Это необходимо для разрыва магической связи. Ты ведь хочешь вернуть брата?

Губы Ингвара сжались в полоску, и он посмотрел на меня. В его взгляде не было давления, лишь немая просьба, почти отчаянная надежда, что я соглашусь. Я понимала, что отдавать свою кровь незнакомому человеку опасно, особенно в этом мире, тем более этому старику, которому, судя по всему, не очень-то и доверяют. Но другого выхода не было — я не могла просто так бросить мальчишку.

— Хорошо, — я решительно посмотрела на старика, вытянув руку вперёд. — Делай, что нужно.

В этот момент распахнулась входная дверь, и в комнату ворвался холодный ветер. На пороге появился Хельмар, весь в снегу и озябший. Он быстро оглядел присутствующих, на его лице отразилось удивление, но затем он тепло улыбнулся.

— Добрый день, — произнёс он, стряхивая снег с плеч. — Похоже, я вас отвлёк от чего-то.

— Нет, ты как раз вовремя. Заходи, — произнёс старик, указывая рукой на одну из полок. — Подай мне чертополох.

Хельмар кивнул и без лишних слов подошёл к полке, быстро найдя нужное растение. Он подал его Вальгарду, и тут же начал помогать своему учителю, подготовив стол для дальнейших действий. Тем временем Вальгард осторожно взял мою руку и, не говоря ни слова, проткнул конец моего пальца ножом. Кровь тонкой струйкой начала стекать в приготовленную склянку.

Я никогда особо не боялась крови, но внезапно почувствовала, как у меня начала кружиться голова. Всё происходящее вокруг будто затуманилось, и перед глазами начали мелькать образы — неясные, но пугающие. Словно кто-то когда-то уже делал со мной то же самое. Я видела, как чьи-то руки, держа нож, осторожно приближаются к моей руке, и затем острое лезвие протыкает кожу. Этот образ был настолько реален, что я почти ощущала боль. Сердце учащённо забилось, и мир вокруг начал медленно расплываться, теряя чёткость. На мгновение я полностью потеряла связь с реальностью, погружённая в вихрь пугающих воспоминаний, которых я, казалось, никогда не имела.

Я попыталась сосредоточиться, вырваться из этого странного состояния, встряхнув головой, но образы становились всё более настойчивыми, словно кто-то пытался заставить меня вспомнить то, что давно было забыто или вытеснено. Холодный пот проступил на лбу, и я почувствовала, как слабость охватывает всё тело. Внезапно перед глазами потемнело, и я ощутила, как силы окончательно покидают меня.

Последнее, что я успела заметить, — это обеспокоенное лицо Ингвара, ринувшегося ко мне. Затем меня накрыла непроглядная тьма, лишившая чувств и мыслей.