Пока летит монета

15. А МЕСТО ХОРОШЕЕ, И РАБОТНИКИ ЕСТЬ…

РАБЫ ИЗ НОР

Теперь про гомосеков. Гомосеки были европейские (преимущественно, кстати, голландские), тоже типа из секты, только ЛГБТ-экологистов (ну, тут понятно).

Западная Европа (после демарша Лели) порталов боялась, и несколько лет они стояли практически без дела, пока доходящие разнообразные с Новой Земли новости не сподвигли толпу ряженых петухов двинуть сюда «строить прекрасное толерантное общество». Больше всего их вдохновлял опыт Сербии, переселившейся в новый мир практически всем государством. Ну и ряд коммун, часть из которых жила не просто неплохо, а даже процветала.

Одного не учли товарищи п*доры — что в коммуне надо работать, а государство — строить. Так бы и передо́хли все эти клоуны, если бы их так называемая коммуна не оказалась на пути предприимчивых наркоторговцев, приехавших к Амстердамскому порталу сбывать травку.

Толерантных ЛГБТшников даже завоёвывать не понадобилось: им дали покурить нужного, и пока они хихикали — подгоняли на запад. Азиатские дельцы плохо разбирались в ста двадцати трёх на данный момент официально признанных гендерах, поэтому баб выгодно продали рабовладельцам-перекупщикам, а мужиков пригнали сюда.

Дальше, руководствуясь практически теорией эволюции, устроили гонки на выживание, в результате которых бо́льшая часть новых рабов сделалась париями, а меньшая — их надсмотрщиками. Для надсмотрщиков были хибары, типа той, об которую попробовал почесаться Боня. А для парий — те самые дырки в склоне сопки.

Их заставили выкопать себе норы. Каждому — индивидуальную, метра два в длину, чтобы в случае чего можно было выковырять непослушного палкой. И чтобы несложно было засыпа́ть умерших от истощения или болезней. Частенько засыпа́ли ещё живых, «чтобы зараза не распространялась». Или непослушных. Или потому что смешно смотреть, как гяурская собака старается выбраться, а его заталкивают обратно в землю. На этом месте барон не выдержал и треснул говорившему по башке, с понятными последствиями. Зато остальные стали фильтровать базар в разы тщательнее.

Кормили рабов раз в день — вечером, когда было видно: кто сколько наработал. Если охрана уку́рится — могли и забыть дать жратвы. Или дать мало, чтобы посмотреть, как шакалы будут драться за корки. Всё равно же кто-то должен сдохнуть. По глубочайшему убеждению хозяев, плантация должна была быть щедро сдобрена смертью — только тогда урожай будет хорошим.

Когда работников стало маловато, предприимчивые азиаты в каждый пакетик с наркотой стали вкладывать бумажку, приглашающую всех представителей ЛГБТ-меньшинств, переживающих за экологию, вступать в ряды эко-коммуны. Они, вы не поверите, даже брали с них деньги за работу проводниками до мифической прекрасной коммуны. И вели сюда.

Мужиков.

Баб, по старой схеме, сбывали на невольничьи рынки.

Сейчас на плантациях осталось около восьмидесяти рабов, шестнадцать из них были «поднявшимися» надсмотрщиками. Сегодня они собирали урожай мака на дальних полях.

Караван за готовой продукцией приходит раз в месяц. Следующий — через три дня.

Одна из землянок оказалась хранилищем готового продукта, действительно полным, прямо под завязку. В том числе обнаружилось четыре куля с высушенными белыми ягодками — тем самым снежником. Килограмм сто…

Барон сидел и размышлял. Понятое дело, уходить он отсюда не хотел. Хотел посадить викингов, хотя они пока ещё об этом не догадывались. Но Угги — парень простой, как топор. Надо ему направление задать… Рабы для разгона есть. Придут с полей, посмотрим — что за доходяги. Надсмотрщиков в общую кучу. Выживут — так выживут. Этого вот талиба куда? По-любому ведь прибьют. Хотя… Малохольные европейцы, может, и не прибьют…

Последний оставшийся в живых фанатик внезапно что-то тонко выкрикнул и прыгнул, целясь барону зубами в незащищённое горло. Быстрее всего среагировал Боня, уже полчаса неподвижно стоявший рядом, изображая скалу. Барон рефлекторно качнулся назад, а Боня — вперёд. Оскал фанатика пришёл в критическое сближение с рогом. Сектант отлетел на пару шагов назад и шлёпнулся навзничь, после чего носорог сделал удивительно лёгкий для такой массы подскок и опустился передними ногами аккурат на упавшего, дробя злоумышленнику кости ног и превращая в лепёшку грудную клетку. Голова с остатками туловища несколько секунд попузырилась красным и замерла.

Ну, вот и нет проблемы.

— Сильно, — оценил Угги.

— М-гм. С ним наша друида поработала, ещё в детстве. Чувствует, если на меня кто агрится. Ты парней на всякий случай предупреди: злиться на меня можно, но лучше сперва спрятаться в бункере, — барон говорил немного отстранённо, словно не в силах переключиться с беспокоящей его мысли, — Угги. Есть тема. Пошли в сторонку отойдём.

Они вышли на замусоренный пятак, заменяющий здесь, видимо, центральную площадь.

— Слушаю тебя, конунг.

— Смотри. Мы взяли где-то сотню килограмм сушёного снежника, так?

— Так.

— Даже если выручим за него не золотом, а хоть вполовину серебром — пятьдесят килограмм серебра.

— Нормально!

— Угги, башку из задницы вынь! Это только то, что собрали ЗА МЕСЯЦ.

Ярл замер с открытым ртом, а потом тихо прошептал:

— Твою ма-а-а-ать…

— Ты понял?

— Это ж золотая жила!

— Бриллиантовая, я бы сказал. И вот что я тебе предлагаю… Грабить на озере я всё равно не дам. До конца дослушай! Видел мои корабли? Догнать любой — повторяю — любой корабль для мага-морехода не проблема. Это вы ещё не видели, как огневики работают. Первое предупреждение — оставляю жизнь. Второе — жгу на месте. Никаких благородных боёв… Твоя девчонка, — при напоминании о Рагнейд Угги дёрнулся, словно до того напрочь забыл о ней, — крепко задружилась с моим пацаном. Не знаю, выйдет ли из этого что путнее — всё же мальцы ещё оба. Однако мне очень не хотелось бы с тобой ссориться. И из-за них в том числе, — Барон, всё ещё не снявший доспеха и потому на голову возвышавшийся над ярлом, посмотрел на него в упор, — Тебе предлагает дружбу сам Белый Ворон, ярл. Это очень дорогого стоит!

— И что ты предлагаешь? — угрюмо спросил Угги.

— Предлагаю. Садишься здесь. Рабы у тебя уже есть, щас сами притащутся, в технологии они соображают. Жить захотят — по-русски балакать научатся.

— Да они ж п*доры! — взвился викинг.

— И что — они не люди что ли? Какая тебе разница, что они там между собой… — Угги яростно сопел, приобретая опасный багровый цвет, — Ладно, Ольгу попросим, может она им мозги поправит, — как ни странно, это довод ярла успокоил; с некоторых пор он верил почти что во всемогущество кельды, — Только эти издевательства надо прекратить. Кормить их по-нормальному. Домики построить. Ну хоть барак для начала. Или длинный общий дом, типа вашего общинного. Но печи я бы всё же русские сложил. Согласись, с русской печкой и теплее, и уютнее? — Угги нехотя согласился, — И дома́ не ты должен построить, а они сами, для себя. Человек цепляется за материальное, понимаешь? Если ты им дашь возможность хоть мизерные личные выгородки организовать, по-людски… Жрачки я тебе на первое время подкину. Чтоб без разносолов, но сытненько. Поля́, считай, распаханы. Говнотень эту повыжжем, поса́дите нормальное зерно, картоху, огороды заведёте, скотину. Нахрена грабить, если можно не грабить⁈ А адреналина тебе тут выше крыши хватит! Предсказываю, что лет пятьдесят (а то и сто) сюда будут таскаться всякие отбитые уроды и пытаться вышибить тебя отсюда. Навоюешься по самое не балуйся.

— Серьёзно? — вот отморозок!.. взбодрился, глаза заблестели…

— Абсолютно, — уверенно сказал барон, — Ты этих сектантов, со Старой Земли, от такой кормушки отсекаешь, что к тебе будут валить целыми батальонами. Крепостицу хоть сгородить надо.

Угги заправил пальцы за ремень и оглянулся совсем по-другому. По-хозяйски.

— Подозреваю, что следующим шагом ты предложишь мне принести тебе клятвы, — он испытующе посмотрел на барона. Это был даже не вопрос. Утверждение.

— Предложу, — спокойно согласился барон, — Потому что в этом случае я буду абсолютно уверен в тебе. А ты — во мне.

— А как же Хродвальд? Предать предлагаешь?

Ворон сощурился презрительно:

— В х*й бы мне не упёрлось твоё предательство! Предатель всегда предаст снова. У тебя будет типа… двойное гражданство. Слыхал про такое? А потом, если всё пойдёт, как я предполагаю, Хедебю тоже примет наш договор. И вы будете жить как раньше: Угги Медноголовый будет ходить под Хродвальдом, а над вами будет флаг Белого Ворона.

— Чёт я не пойму…

— Ещё проще, Угги: ты, как и раньше будешь младший брат, а он старший. Только теперь у вас будут ещё братья. И отец.

— Ты?

— Да.

— А кельда, получается, будет мать?

— Да.

— Хм-м-м… — Угги задумался, уперевшись взглядом в издырявленную сопку, — И сколько у нас будет… новых братьев?

— Ну… если с сёстрами и детьми — тысяч двадцать.

Угги присвистнул.

— Я должен посоветоваться с хирдом.

— Само собой.

Боня лежал и пас поляну, великодушно позволив Глирдану привалиться к своему мохнатому боку. Барон подошёл и сел рядом. Он думал, что хирд будет обсуждать его предложение долго и шумно, но… Из громких звуков был разве что специфический свист, на который сразу со всех сторон полезли викинги. Столпившись большой лохматой кучей вокруг ярла, они негромко переговаривались. И даже если отдельные слова и можно было разобрать, помогало это мало, поскольку говорили они по-древнескандинавски.

— Перевести? — длинные пальцы, привыкшие и к мечу, и к гитаре, задумчиво перебирали струны.

— А ты слышишь?

— Бо́льшую часть.

— Давай.

— Мнения по большей части схожи. Они безусловно принимают ваш авторитет как верховного… м-м-м… вождя, наверное. Надеются поучаствовать под вашим началом во многих войнах и снискать великую славу. Ну и разбогатеть, конечно, — менестрель мягко усмехнулся, — Некоторые высказывают сомнения, стоит ли лезть в союз вперёд Хродвальда.

— Типа — через голову?

— Ну да. Остальное — хозяйственные вопросы. Обсуждают крепость, как будут перевозить семьи и всё такое.

— Ну что, нормально.

Из дремотного состояния барона вывел заходивший ходуном бок носорога: Боня радостно принюхивался, учуяв кого-то своего.

— Пап! — Игорёха дышал возбуждённо, — Мы склад нашли с едой! Консерв… нет: консервов — очень много. Написано крючками какими-то, но картинки нарисованы: мясо, овощи, каши всякие. Газировка, эта… — Игорь поморщился, — химическая. И кофе целый мешок. Ну, и ещё там — ящиков всяких полно, аж до потолка наставлено!

— Уже хорошо!

— А ещё, пап, — добавил откуда-то сверху оседлавший носорога Ванька, — Вон около той хижины котёл с овсянкой стоит, холодный уже.

— Только на восемьдесят человек он больно маленький, — старший отмахнулся, сгоняя с носа мошку́, — Литров пять от силы.

М-гм.

— Глирдан! А ну спроси этих крашеных — чем сегодня рабов кормить собирались?

Помявшись, надсмотрщики признались, что сегодня предполагался «голодный» день. Зашибись!

— По-любому у них большие котлы должны быть. Пусть покажут — где. Игорь, обед на вас: на сто двадцать человек. Нет, на сто пять. Эти красавцы пусть свою овсянку жрут.

— Понял, сделаем! Вань, погнали!

Пацаны умчались, выбивая из дорожек серую пыль. Обед на сто человек? Да легко! В сводных рейнджерских выходах и на двести приходилось готовить, делов-то!

Боня снова задышал, на этот раз придирчиво. Мягко, по-звериному ступая, подошёл Угги, сел на валяющийся чурбак.

— Мы согласны принести тебе клятву верности, конунг. Здо́рово было бы, если б мы сделали это вместе с Хродвальдом.

— Не хочешь через голову брата прыгать? — уточнил барон.

Угги склонил голову:

— Так было бы правильно.

— Пусть будет так! — барон протянул руку и ярл её пожал, — Ну что, прикинул уже, как крепость ставить будешь? Давай свои соображения.

Угги с бароном облазили все окрестности на предмет обсуждения фортификационных сооружений. Мужики прошерстили все землянки — две оказались складами еды, одна — складом наркоты и снежника. Ещё десяток — жилые, взять там было особо нечего, и бойцы маялись от безделья. Они успели дважды пообедать, потом поужинать, потом распотрошить склад на предмет чего-нибудь вкусненького. Нашли коробки со всякими компотами, вскрывали банки с чудны́ми картинками и радовались как дети. Мак и коноплю решили до вечера не жечь — мало ли: увидят работники огонь, побегут ещё…

Боня был занят: ему разрешили разломать все убогие хибары и он подошёл к вопросу со всем тщанием.

Игорёха и Ванька обследовали изрытую сопку. Предмет исследования был не очень приятным на вид (а тем более на запах). Но ребята потом же спрашивать будут! Поэтому надо всё тщательно облазить. К заходу солнца они были уже на самой верхушке. Именно они заметили, что с обратной стороны от той, что они пришли, приближаются люди. Цепочка продвигалась медленно, а потом и вовсе встала. Мальчишки замерли столбиками, как суслики, вглядываясь в происходящее, а потом сломя голову кинулись вниз.

— Папа! Папа!!! Там человека убивают! Туда!

Барон рванул в указанную сторону. Главное — успеть, а там разберёмся. Подорвавшиеся бойцы бросились за ним.

ДОХОДЯГИ

Надсмотрщики гнали рабов к месту ночёвки, помогая себе тяжёлыми плётками. С утра хозяева объявили голодный день и велели никого не жалеть. Значит, кто-то должен умереть. Колонна запинающихся, еле передвигающих ноги людей тащилась всё медленнее, не смотря на обжигающие удары. Вот бредущий последним парень осел на колени и начал заваливаться вбок. Но упасть ему не дали. Подскочив с нескольких сторон сразу, погонщики начали наперегонки хлестать его, разрывая кожу, выдирая куски плоти… Остальные сборщики продолжали медленно брести по тропе, упираясь в землю пустыми глазами.

Барон врезался в свору остервенело работающих кнутами уродов, как танк. Вот теперь он не сдерживался! Первая голова с вырванным куском позвоночника отправилась в последний полёт…

Мы вечерничали в Серебряной Гавани, у баронского дома. Костровые посиделки потихоньку превращались в местную традицию, а кроме того — любой знал, где после ужина найти кельду, даже если весь день она неуловима. Ваня, видимо, рассудил так же, потому что светящееся голубым окно открылось прямо у крыльца. Сын, похоже, нервничал — рамка портала дрожала и подмигивала.

— Мама, скорее! Человек умирает!

Сидящая рядом Рагнейд вытянула шею и вскрикнула:

— Папа!

Я отдала няне Ярика:

— Держи, постараюсь часа через три вырваться! — и прыгнула в мигающее окно. За мной торопливо проскакивали телохранители.

Ну, крандец, товарищи. Парень был ещё жив. И будет жив, конечно — я же пришла. Но от нехороших слов я едва удержалась — и то только потому, что сыновья были рядом. И Рагнейд. Тоже прыгнула за мной, дурёха, и теперь ревела, глядя на кровавую мешанину у нас под ногами. Человек был порван на лоскуты, кишки частично вывалены наружу, глаз вытек, и в распоротую щёку торчали зубы… Картина, в общем… К тому же вокруг всё было усеяно кусками других людей. Вероятно, нехороших, поскольку никто о них не переживал.

— Стоп, не реветь!!! — вот муштровка у викингских детей(!): сразу выключила фонтан, только глазами хлопает да носом шмыгает, — Раз уж ты решила помочь — а ты же помочь решила? — Девочка торопливо кивнула; боится, что ли, что выгонят? — Ну вот, и будешь мне помогать. Будем развивать твой дар целителя, а сделать это можно только практикой. Сперва будешь смотреть, поняла? Общий транс. Блин… Мужики! Нам надо что-то, чтобы в кровавые лужи не садиться. Хоть овчину или скамейки. Или хотя бы травы́ побольше. Принесите, а?

Получив команду, бойцы бросились выполнять. За две минуты нам соорудили прямо-таки королевские травяные перины. Учитывая, что это была отборная конопля, стоимость наших лежанок приближалась к ценам Рублёвских магазинов.