Пока летит монета

24. УПОРСТВО И ТВЕРДОСТЬ ДУХА

НА ДРУГОМ КОНЦЕ ЗЕМЛИ

Следующая часть повествования долгое время была скрыта от нас. Поэтому, для её понимания, придётся вернуться во времени назад — иначе ведь не интересно будет, правда? Итак…

Возвращаясь в начало истории

Японии с порталами повезло не очень. Точнее — совсем не повезло. Страна Восходящего Солнца расположилась так ловко, что практически проскочила мимо портальной сетки.

Если даже на долю крошечной Сербии с её семью неполными миллионами населения досталось шесть выходов на Новую Землю, то в Японии на все сто двадцать семь миллионов, открылся всего лишь один портал, в прибрежной зоне острова Хоккайдо. То есть даже не на суше, а на шельфе, метрах в пятистах от берега. Со стороны Новой Земли портал выходил так же в море, на мелководье, посередине огромного и сильно раздробленного архипелага.

Множество лодок и лодочек, наполненных людьми и скарбом, устремились осваивать новые земли, подобно тому, как рисовые зёрна веером рассыпаются из переполненного тугого мешка, в котором внезапно образуется прореха.

Судя по временно́му разбегу и прочим признакам типа долготы дня (находились такие специально обученные люди и просто увлечённые перцы, которые всё это сопоставляли), огромный архипелаг Новая Япония, мгновенно разбившийся на сотни государств, княжеств, провинций и независимых городов, находился на другом конце планеты Новая Земля (в смысле, когда у нас был день, то у них — ночь). Да ещё и в южном полушарии.

Японцы осваивали новые земли со средневековой агрессивностью. Весь лоск цивилизации слетел с них одномоментно. Новояпонские острова потрясали такие кровавые разборки, что даже их отголоски, доходящие до нас в виде распечатанных Лёней новостей, заставляли зябко поёживаться. И было не совсем ясно — к чему вся эта кровища? Скопление островов было даже не до конца исследовано, но и по картографическим фрагментам становилось понятно, что по территории архипелаг в десяток (а то и в несколько десятков) раз превышает Японию. Так что битва была не за землю, а, скорее, за господство. Несколько претендентов на звание императора не желали делиться друг с другом.

За всей этой вознёй совершенно незамеченным осталось то, что на территории Японии наличествовал ещё один портал.

Всё-таки условная портальная сетка не была идеально ровной. Невозможно было с математической достоверностью взять и вычислить координаты всех портальных точек. Отклонения достигали десятков, а иногда и сотен километров. Район возможного прохода на Новую Землю был исхожен поисковыми группами вдоль и поперёк — и поверьте, гористые парки префектуры Нагано были преизрядно истоптаны дотошными японскими волонтёрами, но… второй портал так и не нашли. Тем более что сложная пересечённая местность не очень-то располагала к затяжным прогулкам. Поиски прекратили. Все, кроме трёх десятков энтузиастов.

М-м-м… энтузиасток.

Это было нечто вроде фанатского общества. Девочки, мечтавшие стать кицунэ, лисами-оборотнями.

Три года (три года!) они практически жили в горах префектуры Нагано, сменяя друг друга и составляя настолько детальную расширяющуюся карту местности, что ей позавидовали бы любые взыскательные географы. Ну, или геологоразведчики. Или военные. Хрен знает, кому такая подробная карта вообще нужна? На эту карту были занесены даже все крупные деревья, значительные валуны и расселины. К концу третьего года, когда надежда уже начала покидать их, они наконец нашли то, что вдохнуло в них новые силы: сеть неглубоких, но сильно разветвлённых пещер.

Портал обнаружился в одном из глухих отнорков: совсем небольшой — настолько, что чтобы в него пролезть, пришлось бы встать на четвереньки.

Тридцать будущих лис смогли взять с собой только то, что можно было протащить по узкому пещерному ходу, ползя на карачках. Да и денег на экипировку у девчонок было немного. Плевать! Каждая из них мечтала стать как минимум пятихвостой кицунэ, а ради этого стоит терпеть!

ТРИДЦАТЬ ЛИС

Конец лета 0012 года (более точного времени они не знали), Лисий портал, прибытие // середина сентября 2025 СтЗ

Портал вывел их на поляну посреди такого дремучего леса, что девчонкам стало не по себе. Сосны и лиственницы были огромными — чтобы образовать вокруг какой-нибудь из них круг, нужно было взяться за руки впятером. Корни деревьев скрывались в толстых моховых подушках, в которых виднелись ягоды брусники, уже совсем тёмно-красные. И хоть девчонки и были в основном городскими, три года ползанья в горах префектуры Нагано научили их немного разбираться в природных приметах. Зелень подлеска была уже насыщенно-тёмной, уставшей. Хвоя лиственниц на концах веток начинала желтеть. По берегам лесных озёр собирался в шумные стаи подросший птичий молодняк. Лето заканчивалось.

Лето двенадцатого новоземского года.

Первую ночь они ночевали, устроившись на моховых подушках, но утро пришло с зябкой прохладой. Изуми проснулась от того, что волосы стали сырыми от росы, и побежала в кустики. Пока она сделала все утренние делишки, стало вовсе холодно, и мерзлявая Изуми вернулась к месту ночёвки, кутаясь в рыжий свитер и дрожа. На ногах кожа стала словно гусиная, вся в пупырышку и даже как будто голубого оттенка. Девчонки спали, сбившись в кучу во мху, скорчившись, прижавшись друг к другу. Как будто котята в коробке. Лисята… Плохо. Нужно убежище. Если летом утро такое холодное — что будет зимой? Пока она искала свой рюкзак в куче остальных, совсем замёрзла. И пальцы застыли, стали прямо как деревянные!

Изуми торопливо рылась в своём рюкзачке. Наконец она вытянула на свет тёплые брюки, которые прихватила с собой на случай холодов, и начала торопливо одеваться, клацая зубами.

Убежище. Нужно убежище.

Постепенно завозились и проснулись все. Они ёжились и скорее рылись в вещах, доставая всё тёплое, что у них было. Никто не смел сказать о том что их заветная мечта — стать кицунэ — не сбылась. Кто первым заронил эту идею в головы участниц их маленького клуба? Никто уже и не помнил. Но почему-то все были уверены, что Новая Земля отзовётся на их страстный порыв в первую же ночь, и все тридцать сразу обратятся…

Они не смели смотреть друг другу в глаза, поджимали озябшие ноги в совершенно не греющих коротеньких юбках, кутались в свитера и курточки и хмуро молчали.

Солнце поднялось над горизонтом, пронзив лес множеством золотых спиц.

Маленькая взъерошенная Ёсико, самая младшая в клубе лис (ей было всего двенадцать), соскочила с пружинящей моховой подушки и топнула ногой:

— А я всё равно верю!!! Я стану кицунэ! — рыжие меховые ушки на её ободке воинственно качнулись, — Почему мы решили, что всё случится сразу⁈ А не получилось — и тут же скисли⁈ Так, может, мы не достойны быть кицунэ, а⁈

— Правильно, — неожиданно поддержала её Кин, изящная, словно лисья королева, золотоволосая Кин, в прошлой жизни частенько подтрунивавшая над порывистой Ёсико, — Мы ошиблись, но это не повод лечь и умереть.

Кружок девчонок, сидящих вокруг Кин, приободрился. Они и раньше заглядывали ей в рот, старались подражать в манерах, в одежде, даже волосы красить не в рыжий, а в золотистый. И ушки, и хвосты у них всех были под цвет волос: словно в стакане с яблочным соком играют солнечный зайчики. И раз королева говорит, что умирать рано — значит и вправду…

— И в чём же мы ошиблись? — жгуче-чёрная Минами (всем заявившая, что перекрашиваться она не будет, а станет сразу чернобуркой) даже не пыталась скрыть раздражения, — Разве не правда, что в новом мире люди превращались в эльфов и гномов? А ту картинку помните? Она стала даже драконом!

Изуми смотрела на них и думала: какие же они разные: мягкая, обходительная Кин и резкая, высокомерная Минами. Если бы не желание стать кицунэ — что бы заставило двух этих девушек собраться в одной компании? Да, пожалуй, что ничего.

— Я и не спорю, — мягко улыбнулась Кин, — Я совершенно с тобой согласна, и я уверена: мы станем кицунэ. Посмотрите на этот лес — это словно волшебный лес из старых сказок, как нельзя более подходящий для волшебных лис! Мы ошиблись в другом. В том, что достаточно одного лишь желания. Быть может, магия мира должна почувствовать, что наше стремление… не мимолётно? Что оно зрело? Вы согласны? — Кин склонила головку с золотыми ушками чуть вбок и развела узкими ладошками в изысканном жесте, приглашая других высказаться.

О, как бурно они бросились доказывать, что их стремление крепко и неколебимо! Если бы у магии мира были уши, все сидящие на поляне незамедлительно бы превратились в лис! Однако, если на это и был чей-то расчёт — он не оправдался. Текли минуты, а они всё так же оставались старшеклассницами в коротких юбочках с косплейными ушками и лисьими хвостами.

Изуми дождалась, пока крики немного стихнут и подняла руку:

— Девочки, можно я скажу? Наше желание — это здо́рово. Но что нам делать прямо сейчас? Сегодня утром было так холодно! По-моему, в этих местах будет сильно холоднее, чем мы привыкли. Особенно зимой.

— И что ты предлагаешь? — подозрительно спросила Касуми, — Бросить нашу затею и бежать на юг? Искать посёлки? Стать крестьянами?

Взъерошенная Ёсико снова вскочила и подбежала к Изуми:

— Ты что — не хочешь стать кицунэ?!!

— Что ты, лисёнок! — Изуми обняла младшую подругу, — Я хочу сказать, что для исполнения желания недостаточно одного желания. Нужно чтобы мы были живы, когда время для нашего превращения наступит. Нужно убежище.

На сей раз над поляной повисла задумчивая тишина.

Минами раздражённо сплела руки на груди:

— И что⁈ Что ты хочешь? Строить дома́⁈ Чем⁈ У нас даже топора нет! Да даже если бы и был… — чернобурка фыркнула и передёрнулась, — Если до начала морозов мы не превратимся, то все умрём первой же зимой!

— Перестань!!! Не говори так!!! — выкрикнула Ёсико и сжала свои маленькие кулачки. На секунду Изуми показалось, что она бросится на Минами, но ситуацию неожиданно разрядила Теруко.

— Я умею строить шалаши! — громко сказала она, — Мы делали один в летнем лагере. Это не так сложно, я покажу. Будет теплее, чем просто спать на мху. А там придумаем ещё что-то.

— А что ты есть собираешься, умница? — Минами была полна решимости спустить всех с небес на землю, — Траву? Или, может быть, грызть кору на деревьях?

Мысль о еде была ещё страшнее чем о холоде. Девчонки растерялись.

— Есть ягоды, — пробормотала Харуми, — Кажется, это ведь брусника?

— Ха! — Минами так тряхнула головой, что ободок с чёрными ушами едва не улетел в траву.

— Я умею ловить рыбу, — подняла руку Йоко, — Дедушка меня научил. Он даже показывал, как её солить и вялить. Я, правда, никогда не делала сама, но попробую вспомнить.

— И где ты видишь здесь море?

— Минами, перестань! — Каэдэ встала рядом с Йоко, — По-твоему, мы что, и вправду должны лечь и помереть? Даже если нет моря — найдём речку или хоть ручей. Что-то здесь должно быть? И Йоко нас научит, да, девочки? Ёсико права: нельзя киснуть! И Кин права: нужно показать твёрдость своих намерений. И Изуми права: нам нужно убежище. Мы же лисы, верно? А лисы устраивают себе логовища и находят пропитание, а не ждут, пока рисовые колобки начнут падать с неба! Ну-ка, кончайте таращить глаза, и давайте начнём шевелиться! У кого есть какая еда — тащите сюда! А потом мы будем строить шалаши и пойдём искать речку! Бодрей, сестрёнки! Лисы не унывают!

Все взбодрились и начали вытряхивать свои рюкзаки. Минами несколько секунд постояла, фыркнула и тоже пошла выкладывать свой провиант. Правда перед этим она пробормотала себе под нос: «А когда придут морозы одеваться вы во что будете?» — но, кажется, никто кроме, Изуми этого не услышал.

ДОСТАТОЧНО ЛИ ЖЕЛАНИЯ

Новая Земля, окрестности Лисьего портала, осень и зима 0012 года

И они, конечно, не умерли. То есть… не сразу.

Они нашли маленькую речку и даже круглое лесное озеро, из которого она вытекала. Ловили рыбу и жарили на палочках над костром. И даже сушили кое-что. Или коптили? Никто толком не знал, как называется этот процесс. Но рыба становилась суховатой, как будто резиновой и вроде бы не портилась, по крайней мере, сразу. Прекрасная идея солить рыбу умерла, так и не родившись, потому что ни у кого не было запаса соли. И ёмкости, в которой можно было бы организовать засолку. И даже котелка ни у кого не было, поэтому варить рыбу они тоже не могли.

Построили шалаши, и первое время в них было даже тепло. Потом нашли укрытие в скалах — три небольшие пещерки — и всю осень старались их утеплить: таскали мох для лежанок и еловые лапы, которые подкладывали под низ своих моховых перин (кто-то сказал, что так должно быть теплее). Пытались устроить из мха и веток заслон от холода, но выходило плохо, в щели всё равно дуло, хотя если поддерживать костёр всё время, внутри было даже ничего.

Потом погода стала портиться, и зарядил ужасный дождь, холодный, словно его специально охлаждали в морозилке. Дождь лил и лил, не переставая, и Изуми порадовалась, что кто-то догадался натаскать побольше валежника и веток. Выходить за дровами в такую погоду было бы просто ужасно, особенно когда ледяной дождь превратился в мокрый снег.

Через неделю снег стал сухим и шёл уже не всё время а иногда, но на улице сделалось ещё холоднее. Выходить всем было просто не в чем. Чтобы набрать дров, какая-то одна лиса надевала на себя несколько штанов и кофт, обматывала голову пледом или шарфом (у них был один плед и один шарф) и шла искать валежник или хотя бы ломать сосновые ветки. Ветки были хуже, потому что быстро прогорали. Но если не было ничего, то и веткам очень радовались.

Тёплых вещей хватало, чтобы нарядить четверых. Ну, может, пятерых. Когда одни возвращались с добычей, их уже поджидали следующие, поскорее переоблачались в дежурные «выходные» одежды и бежали за следующей порцией дров.

Из всей еды давно осталась только сушёная рыба. Сушёная рыба без соли. И ещё сосновые ветки, которые наросли в этом году — свечки. Они были уже изрядно одревесневшие, но долгими днями в пещере делать всё равно было нечего, а Сэйери где-то читала, что так можно победить авитаминоз и цингу.

ОДНА ЗА ДРУГОЙ…

Однажды ночью в средней пещерке все уснули, костёр погас, и все очень сильно замёрзли. Вся средняя пещерка чихала и кашляла, но это было ещё ничего. Кам, а за ней Аяка сделались горячими, словно печки. От жара их волосы прилипли ко лбам, и всё, что они говорили, было больше похоже на бред. Лисы могли бы сварить целебный отвар из сосновых и берёзовых почек. Могли бы, если бы у них был котелок или хотя бы железная кружка, а не куча пластиковых с лисичками, которые все набрали перед переходом.

На четвёртый день Кам замолчала, а в её дыхании, и без того хриплом, проявился какой-то свист. Ночью она перестала хрипеть, и звук этой тишины был страшнее, чем предыдущий бред. Кам ушла в самый тёмный час ночи, первой, словно в насмешку над своим именем*. Следом, перед рассветом, тихо и неслышно умерла Аяка.

*Кам — черепаха (яп.), символ длинной жизни.

Младшая сестра Кам, Харуко, словно потеряла интерес к жизни. Она перестала есть, не выходила за дровами, когда был её черёд, и днями напролёт сидела, забившись в дальний угол пещеры. На третий день, в рассветных сумерках, Нэоко и Эцуко, следившие за огнём в левой пещере, увидели, что Харуко бежит в лес — в тонкой маечке и летней коротенькой юбке. Накинув на себя второпях какие-то вещи, девчонки бросились за ней…