Политология. Курс лекций

В реальной политической жизни власть принадлежит определенной и относительно немногочисленной группе людей, от решений которых зависят судьбы других людей и общества в целом. По свидетельству американского политолога Т. Дая, «огромная власть в США сконцентрирована в руках горстки людей. Из более чем 200 миллионов американцев всего несколько тысяч решают вопросы войны и мира, зарплаты и цен, занятости и производства, законов и юстиции, налогов и привилегий». Такое правящее меньшинство, существующее во всех странах мира, принято называть политической элитой.

§ 1. Что такое «политическая элита»? Основные подходы к изучению и оценке политических элит

Термин «элита» происходит от латинского слова eligere и французского — elite, которые означают «лучший», «отборный», «избранный». Именно этот смысл вкладывается в такие понятия, как «элитные сорта семян», «элитные породы скота», «спортивная элита», «научная элита» и т. д. Однако применительно к подавляющему большинству тех, кто находится во власти или около нее, термин «элита» потерял свой первоначальный смысл и используется условно, поскольку в состав правящих групп, в частности в России, входят, как правило, отнюдь не лучшие элементы общества, а масса циничных, корыстолюбивых, коррумпированных, не брезгующих никакими средствами лиц. С учетом сделанной оговорки важно с самого начала иметь в виду условность применения термина «элита» для характеристики правящих групп.

Определение того, что есть политическая элита и каков ее состав, представляет один из самых принципиальных и наиболее сложных методологических вопросов в теории политических элит. Его нельзя обойти, касаясь проблематики политических элит, ибо то или иное решение этого вопроса во многом предопределяет направление и характер исследования и оценок элиты и ее политики.

В отечественной и зарубежной политической науке нет полного единства в понимании того, что представляет собой политическая элита. Для ответа на этот вопрос нужно предварительно отметить, что прежде всего не следует смешивать понятия «политическая элита», «правящая элита», «контрэлита», «бюрократия». Первое понятие шире по объему и включает в себя наряду с правящей элитой и так называемую контрэлиту, т. е. тех, кто активно участвует в политике, стремится овладеть властью, но в настоящее время отстранен от руля реального управления и находится в политической оппозиции.

Для определения политической элиты и ее границ можно предложить следующие критерии:

— во-первых, политическую элиту общества составляют лица, профессионально занятые легальной политической деятельностью, конечная цель всех их притязаний — это власть;

— во-вторых, они составляют относительно обособленную от общества и сплоченную группу, в принципе соблюдающую установившиеся при данном политическом режиме «правила игры», причем интересы, ценности и установки разных фракций политической элиты могут быть общими, а могут в чем-то существенно отличаться, например у правящей и оппозиционной части;

— в-третьих, существует общественное признание этих людей как политических деятелей, своеобразная их легитимация.

Отличительной чертой правящей элиты как ведущей части политической элиты является то, что именно она определяет политический курс, принимает наиболее важные политико-управленческие решения и контролирует политические ресурсы. В обыденном сознании эта правящая элита почти всегда отождествляется с политической элитой как таковой, что не совсем верно. К правящей элите примыкает лишь та часть политической элиты, которая оказывает ей поддержку, не находясь непосредственно у власти.

Контрэлита — это часть политической элиты, которая в данный момент выступает в роли оппозиции по отношению к правящей элите. Она тоже имеет определенные, подчас немалые, ресурсы для давления на правящую группу, добиваясь от нее тех или иных уступок в принятии некоторых управленческих и кадровых решений.

Хотя высшие представители бюрократии несомненно входят в состав правящей элиты, последнюю не следует смешивать с бюрократическим аппаратом, который выполняет ее волю. Мелкое, среднее и даже старшее по рангу чиновничество не обладает признаками, присущими правящей элите. Оно играет относительно вспомогательную роль, проводит в жизнь политический курс и решения, принятые правящей элитой.

От политических элит следует отличать также элиты в политике. Это, например, такие группы, как интеллектуалы, артисты, представители средств массовой информации, менеджеры, банкиры, военные и т. д. Они лишены черт, характеризующих политическую элиту, но открыто участвуют в политической деятельности[217].

Особенность этой группы заключается в том, что ее представители являются членами элиты, сформировавшейся в других, неполитических сферах. Участие их в политике не является для них основной профессиональной деятельностью. Если писатель или актриса становятся членами парламента, но не прекращают свою основную профессиональную деятельность, то вряд ли будет правильным относить их к политической элите.

Идеи о властвующем меньшинстве и подчиненном, управляемом большинстве известны истории политической мысли со времен Древнего мира. Еще Платон в проектах идеального государства особо выделял слой философов-правителей, считая их верховенство важным условием совершенного государственного устройства. Однако как проблематика политической науки изучение правящих элит утвердилось в конце XIX — начале XX столетия в основном как результат работы двух итальянских социологов — Вильфредо Парето (1848–1923) и Гаэтано Моски (1858–1941).

Классики теорий элит, как и их последователи, выделяют ряд общих черт, дающих представление об элитизме в целом, как старом, так и новом. Прежде всего, по мнению сторонников элитизма, деление общества на элиту и массу — это неотъемлемый признак любого общества. Правящая элита всегда была и всегда будет. В своей книге «Правящий класс» Г. Моска пишет: «Одно очевидно для всякого случайного взгляда. Во всех обществах, начиная с едва приближающихся к цивилизации и кончая современными передовыми и мощными обществами, всегда возникают два класса людей — класс, который правит, и класс, которым правят. Первый класс выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается преимуществами, которые дает эта власть, в то время как другой, более многочисленный класс, управляется и контролируется первым, причем таким способом, которым обеспечивает… функционирование политического организма».

По мнению В. Парето, социальная система стремится к равновесию, причем это равновесие не статичное, а динамичное, и эта динамика социальной структуры детерминируется элитой — правящим меньшинством. В. Парето пишет: «Если оставить в стороне фикцию «народного представительства» и обратиться к существу дела, то обнаруживается, что, за небольшими недолговременными исключениями, повсеместно имеется малочисленный правящий класс, удерживающий власть отчасти силой, отчасти с согласия класса управляемых, значительно более многочисленного»[218].

По словам известного американского социолога и политолога Г. Лассуэла, «разделение общества на элиты и массы является универсальным», и даже в демократии «немногие осуществляют относительно большую часть власти, а многие осуществляют сравнительно меньшую часть».

Поскольку существование политических элит неизбежно в любом обществе, более определенные контуры приобретает задача общества: не строить иллюзорные прожекты насчет того, как устранить политический элитизм, а предпринять усилия, чтобы сделать политическую элиту более образованной, более профессиональной, более нравственной, более открытой для общества, более подверженной циркуляции, более отзывчивой на нужды общества и основных социальных групп, более контролируемой со стороны общества и его институтов.

Другая типичная черта политического элитизма — это представление исторического процесса в виде «циркуляции (или круговорота) элит». Так, согласно концепции В. Парето, социальная система при выводе ее из равновесия с течением времени возвращается к нему, процесс колебания системы и прихода ее в «нормальное» состояние равновесия образует социальный цикл, течение же цикла зависит от характера циркуляции элит. Каждому циклу соответствует свой тип элиты. Стабилизация и деградация элит представляет собой движущую силу общественного развития. Следовательно, источник общественного развития усматривается элитистами не в экономике или классовой борьбе или культуре, а в первую очередь — в политической власти.

Обращает на себя внимание такая черта теорий элит, как явное принижение роли народных масс. Элитизм предполагает, что массы в основном политически пассивны, апатичны, плохо информированы. Они атомизированы, не организованы, у них слабые социальные контакты. В силу их неподготовленности массы не должны иметь решающего слова в управлении делами государства и общества. Творческим элементом объявляется только элита. Именно она должна определять политический курс, принимать решения и вести за собой народ, от которого требуется лишь послушание и подчинение элите. Это не значит, что элитисты полностью исключают влияние масс на позиции и поведение элиты, но считают более важным обратное влияние — элит на массы.

Наконец, идеи элитизма так или иначе направлены против демократии. «Классические элитисты, такие как Моска и Парето, заявляли, что первая цель их работы состоит в том, чтобы развенчать мифы демократии»[219]. Сторонники идей элитизма призывали и призывают либо отказаться от демократии в эпоху высоких профессиональных требований к управлению обществом, либо, по крайней мере, ограничить ее. В последнем случае народу предлагается оставить право периодически участвовать в выборах и отдавать предпочтение одной из конкурирующих элит и их представителям.

Попыткой соединить элитизм с элементами демократии явилась концепция демократического элитизма. Одним из известных сторонников ее был М. Вебер, который считал, что общество нуждается в том, чтобы найти баланс между квалифицированным руководством, эффективным управлением, с одной стороны, и политической подотчетностью тех, кто правит, перед теми, кем управляют — с другой. Однако этот баланс нужно найти без уступки слишком большой власти демосу. Поэтому, не отрицая права избирателей отказываться от некомпетентных руководителей, Вебер одновременно утверждал, что это и должно быть единственной функцией избирателей. Таким образом, Вебер толковал демократию лишь как средство отбора квалифицированных политических руководителей. Роль же избирателей и возможные перспективы расширения политического участия он оценивал весьма пессимистично.

В истории политической науки обозначились несколько подходов к изучению и оценке политических элит. В зарубежной литературе были выделены подходы в зависимости от того, какое качество считалось наиболее важным для политической элиты, качество, которым она отличалась от неэлит и от элит в других сферах деятельности. Этим качеством может быть богатство, забота об общественном благе, воинская доблесть, статус в религиозной организации или что-то другое[220].

Наиболее важными в этом вопросе считаются четыре подхода, обоснованные весьма крупными учеными-исследователями. Организационный подход представлен в работах Г. Моски и Р. Михельса. Согласно этому подходу ключ к пониманию элиты и осуществляемого ею контроля заключается в способности меньшинства к организации, прежде всего способности меньшинства сплотиться в силу, выступающую единым фронтом перед другими силами в обществе. Меньшинство, считал Моска, имеет преимущества уже потому, что оно меньшинство.

Малая группа легче организуется, чем большая. Ее внутренние каналы коммуникации и информации намного проще. Ее члены объединяются быстрее. В результате малая группа может формулировать политику быстро и создавать видимость полной солидарности в своих публичных заявлениях и действиях. Хорошо организованное меньшинство обладает быстрой реакцией, и оно может скорее найти ответ на изменившиеся обстоятельства.

Роберт Михельс, немецкий политолог и социолог, сформулировавший известный «железный закон олигархии», развил организационный подход далее. Свои взгляды он изложил в книге «Политические партии. Социологическое исследование олигархических тенденций современной демократии», впервые изданной в 1911 г. и затем неоднократно переиздававшейся на Западе на различных языках. Михельс не только считал, что способность к организации дает власть, но и полагал, что сама структура организованного общества ведет к возникновению элиты. Один из центральных тезисов, которого придерживался Михельс, выражен в словах: «Демократия ведет к олигархии и обязательно содержит олигархическое ядро»[221].

С одной стороны, Михельс подчеркивает необходимость организации для осуществления демократии, с другой — утверждает, что всякая организация ведет к возникновению олигархии и подрыву демократии. «Организация, — пишет он, — подразумевает тенденцию к олигархии. В любой организации, будь то политическая партия, профессиональный союз или другая ассоциация того же вида, аристократическая тенденция проявляется очень четко». В связи с этим Михельс говорит об упоминавшемся «железном законе олигархии».

Суть закона заключается в тезисе, что в любой организации неизбежно устанавливается господство руководящей верхушки, власть немногих избранных. «Именно организация, — убеждает Михельс, — порождает власть избранных лиц над избирателями, получивших мандат над давшими мандат, делегатов над теми, кто делегирует. Кто говорит «организация», тот говорит «олигархия».

Причины, ведущие к зарождению олигархии, концентрации власти в руках немногих, Михельс делит на две группы: технические и психологические. Среди причин первой группы называется, во-первых, невозможность прямой демократии и сбора огромного числа людей в данное время и в данном месте. В связи с этим возрастают роль и влияние так называемых олигархических элементов — относительно узкого круга руководителей, которым и принадлежит решающее слово во всей деятельности организации.

Во-вторых, усложнение и дифференциация задач и функций организаций обусловливают необходимость в компетентных специалистах, профессиональном руководстве. «Главная причина олигархии в демократических партиях, — пишет Михельс, — в технической необходимости руководства».

В-третьих, признаком олигархических тенденций является несменяемость руководителей. «Вначале, — отмечает Михельс, — лидеры появляются стихийно, их функции вспомогательные и безвозмездные. Однако вскоре они становятся профессиональными руководителями, и на этой второй стадии они устойчивы и несменяемы».

К психологическим причинам Михельс относит факторы, характеризующие психологический настрой масс (инертность, политическую апатию, пассивность), и факторы, определяющие психологию руководителей (алчность власти у лидеров).

Наиболее видным представителем психологического подхода является В. Парето. Его теория элиты является частью более общей социологии, в которой социальная активность групп и индивидов объясняется ссылкой на фундаментальные психологические факторы. По мнению Парето, социальное поведение человека детерминируется чувствами, находящимися в иррациональных пластах человеческой психики. Он проводит различие между элитой и неэлитой в зависимости от психической структуры людей.

Согласно этой концепции, индивиды, предрасположенные от рождения к политическим комбинациям, манипулированию при помощи хитрости и обмана, это люди ума, ловкости («лисы»). Другую группу составляют индивиды, предрасположенные к стабильности, целостности и способные к применению насилия («львы»). Это, по существу, два типа элит, которые сменяют друг друга. Если правящая элита не противодействует своей деградации, ведущей к ее упадку, путем кооптации новых членов из низших классов, в изобилии обладающих соответствующими качествами, наступает социальная революция, весь смысл которой, по Парето, заключается в обновлении персонального состава правящей верхушки — элиты общества.

Следующий подход — экономический. Наиболее видным представителем ее считается Дж. Бернхэм, автор достаточно широко известной книги «Революция управляющих», изданной в 1941 г. Он считал, что политика есть всегда борьба между группами за власть и статус и что во всех обществах небольшая группа будет неизбежно контролировать определение в конечном счете политического курса. Социальное изменение происходит как результат сдвига в составе элит — старая элита заменяется новой.

Однако в отличие от многих других сторонников элитизма Бернхэм считал, что в основе власти элиты лежит контроль над главными средствами производства. На этом основании на Западе его называли марксистом. Указанный контроль имеет две стороны: (а) осуществляющая его правящая группа запрещает всем другим группам доступ к средствам производства и (б) она получает преимущества при распределении продукта — в деньгах или товарах. Таким образом, контроль над производством дает политическую власть, социальный престиж, а также богатство.

Наконец, институционный подход. Наиболее видным представителем его считается Р. Миллс, автор книги «Властвующая элита». Он разделяет точку зрения, что статус и состав элиты нельзя объяснить талантами или психологией ее индивидуальных членов. Элиту необходимо изучать в контексте экономической и социальной структуры соответствующего общества. Миллс полагает, что власть — это атрибут широкой системы институтов, и элита состоит из тех, кто занимает ведущие позиции в иерархии стратегических институтов.

Это, по существу, статусная модель политической элиты, которая означает, что для вхождения в состав этой элиты совсем не обязательно иметь выдающиеся интеллектуальные и моральные качества, а достаточно занять соответствующее место в иерархии власти. Из опыта же известно, что для занятия больших должностей слишком часто нужны совершенно иные качества: быть исполнительным, вовремя поддакивающим, подхалимствующим чиновником, соблюдать все правила аппаратного поведения, «держать нос по ветру» и т. п.

§ 2. Современная российская политическая элита

В каждом обществе политическая элита неизбежно имеет свои особенности. Какова данная элита, зависит прежде всего от характера общества, уровня его благосостояния, уровня образованности его членов, исторических традиций, культуры и т. п. В свою очередь характер политической элиты оказывает исключительно большое влияние на состояние общества и его динамику.

Особенно велико значение элиты в обществе, переживающем переходные процессы, при незрелости формирующихся общественно-политических институтов, явно недостаточной политической структурированности общества, отсутствии четкой дифференциации политических предпочтений основных социальных групп. В этих условиях сама политическая элита имеет во многом переходный характер и необходимо время для ее полной консолидации.

Обычно элита формируется преимущественно из слоев, имеющих высокий социальный статус и занятых престижными видами профессиональной деятельности. Элитизм, однако, не обязательно исключает восхождение наверх индивидов из низших классов. Теории элит признают определенную социальную мобильность, которая помогает выходцам из неэлитных слоев войти в состав политической элиты.

Строго говоря, существуют две основные системы отбора элит: закрытая и открытая, при этом закрытая система была исторически первой. При ней элита формировалась из довольно узкого привилегированного слоя, доступ в политическую элиту представителям других слоев был практически закрыт. Узость социальной базы формирования элиты резко ограничивала пополнение последней за счет талантливых людей, которых порождала иная социальная среда, и неминуемо обрекала правящую элиту на деградацию и вырождение.

Напротив, открытая система отбора, которая называется также плюралистической, позволяет привлечь в состав политической элиты достойных людей из всех слоев общества и, может быть, придерживающихся различных взглядов. В этом случае элита состоит из членов не одной какой-то группы, а ряда групп, которые конкурируют между собой.

Независимо от системы отбора в каждом обществе политическая элита характеризуется некоторыми общими чертами. Так, существует обобщенный портрет американской политической элиты. В США она формируется непропорционально из различных слоев общества. В ее составе преобладают богатые, образованные, занятые престижным видом деятельности, в общественном плане хорошо известные, белые, англосаксы, представители протестантских групп.

Своеобразие современной российской политической элиты состоит в том, что она переживает переходный период. В своей значительной части она формировалась за счет выходцев из старой советской партийной государственной номенклатуры. Прошившая на корню номенклатура Советского Союза, ставившая превыше всего собственные корыстные интересы, оказалась в массе своей индифферентной к судьбе социализма в своей стране и за ее пределами и с необыкновенной легкостью предала все те идеалы и цели, которые она еще совсем недавно внушала своему народу. Нужны ли другие доказательства ее лицемерия и ханжества?!

Развал СССР и наступивший тотальный кризис общества и власти не застал большую часть номенклатуры врасплох. Она бросилась активно защищать свои старые посты и бороться за новые. Десять из двенадцати президентов стран в Содружестве Независимых Государств, включая Россию, были высшими представителями прежней советской номенклатуры. По другим подсчетам, 75 % окружения российского Президента составляли выходцы из советской номенклатуры[222].

Члены старой номенклатуры привнесли с собой в новую власть прежние стиль и методы управления, стереотипы поведения, словом, «правила игры», свойственные советской партийно-государственной системе.

Будучи главной управляющей силой в системе командно-административного хозяйства, прежняя номенклатура с одинаковым рвением взялась уже в новых условиях за руководство процессом перехода к рыночной экономике. Складывается впечатление, что этой элите совершенно все равно, чем руководить, лишь бы руководить. И в этом еще одна причина неспособности российской элиты вывести общество из состояния глубокого кризиса. Возможно, есть лишь одна позитивная черта преемственности между старой советской и новой российской политической элитами: сам факт такой преемственности исключает революцию и гражданскую войну, которые сопутствуют обычно тотальной замене одной элиты другой.

Наряду со старой номенклатурой нынешняя российская политическая элита пополнилась и за счет новых людей, весьма амбициозных и активных. Это, как правило, представители более молодых поколений, которые пришли во власть из разных слоев общества и из разных профессиональных сфер, в том числе научной. Увидев крушение советской системы, они бросились во власть, главным образом, с целью материальной наживы. Этот новый слой политической элиты рекрутировался через два основных канала: а) путем присоединения к общедемократическому движению и выдвижения в его рядах на заметные позиции; б) из бизнеса. Причем влившиеся в российскую политическую элиту представители «нового призыва», называющие себя не иначе, как демократами и сторонниками реформ, очень легко усвоили номенклатурные «правила игры».

Между старыми и новыми членами политической элиты есть противоречия, которые проявляются иногда почти открыто, ибо развиваются в латентной форме. Такие противоречия являются неизбежными в силу неодинакового менталитета представителей разных поколений, их разного образования, кругозора, опыта и стиля жизни.

Однако дело не только в противоречиях между представителями старших и новых поколений элиты. Разделение российской политической элиты на фракции может происходить и по иным основаниям. Можно утверждать, что причинами, разделяющими нынешнюю элиту на разные группы, являются различное понимание причин и содержания кризиса, в котором пребывает в настоящее время российское общество и власть, а также путей выхода из него, связь различных фракций политической элиты с разными финансово-экономическими группами; отсутствие единой идеологии, некогда связывавшей советскую политическую элиту. Для нынешней российской элиты характерно наличие консенсуса относительно отрицаний прошлого, но в ее рядах нет согласия относительно новых идей и прежде всего в отношении общенациональной идеи.

Вместе с тем есть много общих черт, характеризующих все части российской политической элиты. Главная из них состоит в том, что все они ринулись обогащаться. Члены этой элиты, по словам зарубежного обозревателя, «рассматривали распад советской системы как блестящую возможность обогатиться, получить в собственность то, что они (в данном случае представители старой номенклатуры. — М.Ф.) обычно просто контролировали»[223].

Российская политическая элита поклоняется двум главным ценностям — власти и собственности, причем первая из них важна превде всего для получения второй. На фоне названных двух ценностей меркнут все другие, в том числе такие, как честность, справедливость, высокий профессионализм, самоотдача в работе, забота об обездоленных и т. п. Правящая элита в России — это коррумпированная элита, впрочем, как и российское чиновничество в целом.

Характерной чертой российской политической элиты является ее ориентированность на Запад. Дело здесь не в том, что она стремится перенять лучшие черты зарубежного опыта и применить их на российской почве, а в том, что многие ее представители связывают с Западом свою судьбу. В числе тех «новых русских», которые вывозят капитал за границу, покупают там недвижимость, создают офшорные компании, обучают своих детей и внуков за границей за очень большие деньги, есть немало представителей российской политической элиты. Естественно, что такая ситуация порождает вопрос, насколько эта часть элиты действительно озабочена судьбами России?

Стремление во что бы то ни стало удержать власть в своих руках и сохранить нажитое добро является еще одним фактором, сплачивающим российскую элиту. Близко к этому примыкает такой фактор единения элиты, как боязнь того, что в случае собственного поражения и прихода к власти новых людей придется отвечать перед народом за все содеянное над многострадальной Россией.

Правящая российская элита оторвана от народа и, по существу, не болеет за его интересы. Такого глубокого отчуждения народа от власти и ее политики, пожалуй, не знала и советская история. Резко отрицательная оценка нынешней российской власти со стороны широких слоев общества есть ответная реакция на неуважение власти к своему народу. Примечательной чертой нынешнего времени является то, что негативное отношение к прошлому тоталитарному или авторитарному режиму с его ограничениями свободы и демократии, злоупотреблениями власти не переросло в позитивное отношение к нынешнему режиму и олицетворяющей его правящей элите. В народной среде она не только не имеет никакого авторитета, но и не вызывает ни малейшего уважения.

Со своей стороны правящая элита отвечает на ожидания общества всеохватывающей ложью. Раньше лгали, клеймя невинных людей как «врагов народа» и фабрикуя на них уголовные дела, дурачили народ пропагандой о беспримерных успехах, проваливая одну пятилетку за другой, обманывали людей по поводу мотивов и целей военного вмешательства в дела Чехословакии и Афганистана, не сказали людям сразу правду об истинных масштабах и последствиях чернобыльской трагедии. Теперь властвующая элита обманывает общество, присваивая собственность под лозунгом всеобщей приватизации и ваучеризации. Уже в ноябре 1991 г. она устами своего Президента заявила: «Хуже будет всем примерно полгода, затем снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей» — и в очередной раз обманула народ. Правящая элита опять-таки устами своего лидера отрицала факт бомбардировок в Чечне, демонстрировавшихся в то же самое время телевидением всего мира. Призывая к скромности, рачительности, экономии, она в это же время сама жирует. Ложь в большом и малом — типичная черта политической «культуры» властвующей российской элиты.

Еще одна типичная черта этой элиты — ее правовой нигилизм, убежденность, что законы пишутся не для нее. Не успевало Федеральное Собрание Российской Федерации утвердить законы о бюджете соответственно на 1997 и 1998 гг., как буквально через некоторое время Правительство РФ публично заявляло, что оно не может и не будет выполнять эти законы. Характеризуя российскую власть и ее отношение к закону, Булат Окуджава писал: «Она как была, так и остается полуграмотной, а потому не понимающей исторической сути, а потому озлобленной. Она по-прежнему не уважает личность, презирает закон, во всех своих неудачах винит кого угодно, кроме, себя. Единственное для нее средство от всех напастей — танки, пушки, самолеты. Этим она гордится громко, с упоением, как пьяница своим кулаком».

Российская элита правит собственный бал практически без всякого контроля. Какие бы уголовные дела ни заводились на некоторых ее представителей, какой бы резкой критике она ни подвергалась со стороны общественности и средств массовой информации, эта элита не обращает на такие факты никакого внимания, и ей буквально все сходит с рук. Реально народ не может оказать никакого влияния на правящую в нашем Отечестве элиту.

Неэффективна с точки зрения защиты интересов народа и российская так называемая контрэлита. Представленная прежде всего парламентской оппозицией, эта часть политической элиты тоже больше всего озабочена своекорыстными интересами. Она хорошо прикормлена. Кнут исполнительной власти в виде президентской угрозы распустить Государственную Думу сразу же сильно дисциплинирует ее депутатов, и они бывают готовы принять любое решение, предложенное правительством, будь то государственный бюджет или назначение нового Председателя правительства. Бессилие депутатского корпуса, приспособленчество российских депутатов в обмен на легкую и сладкую жизнь — очевидны.

Политические партии и общественно-политические движения слабы, их авторитет и влияние на общественные процессы незначительны, их массовая социальная база не структурирована. В нынешней России, по существу, нет реальных организованных политических сил, способных бросить вызов правящей элите.

В политической жизни любого общества заметную роль играют региональные, или местные, политические элиты. Она определяется прежде всего тем, что эти элиты являются относительно самостоятельными и влиятельными субъектами политического процесса, имеющими собственные интересы и немалые ресурсы для их отстаивания. Как показывает, например, опыт России, не считаться с этими интересами, действовать вопреки им — значит, спровоцировать в обществе социальную напряженность и конфликты.

Местные политические элиты являются проводниками общегосударственной политики в регионах, служат опорными основаниями всего государственного механизма. Без тесного взаимодействия местных политических элит с общенациональной элитой невозможно нормальное функционирование государства и общества.

Наконец, региональные политические элиты являются одним из источников пополнения общенациональных элит, доминирующих в центральных властных структурах. Как в России, так и в других странах многие ведущие представители общенациональной политической элиты являются выходцами из местных элит.

Особенности положения региональных политических элит (на уровне республик, краев и областей) в постсоветской России обусловлены действием как объективных тенденций, так и субъективных факторов, специфичных для нынешнего этапа развития российского общества. Одни из них способствовали значительному укреплению позиций местных элит, другие, напротив, ограничивали свободу их действий и влияние.

К первой группе факторов следует отнести прежде всего действие сопутствующей созданию рыночной экономики тенденции к децентрализации власти. Формирование рыночных отношений ведет к увеличению числа независимых субъектов хозяйственной деятельности, в том числе регионов. Оно вызвано передачей на места более широких полномочий в области принятия решений. В условиях становления, а тем более функционирования рыночных регуляторов несостоятельной представляется сама мысль о возможности тотального управления экономикой из единого государственного центра власти, особенно если иметь в виду масштабы российского хозяйства.

Немаловажным фактором возрастания роли местных политических элит явилось укрепление их материальной базы в виде увеличения масштабов той собственности, которая поступила в их непосредственное управление и распоряжение. Достаточно привести такой пример: до начала так называемой перестройки 80 % промышленных предприятий, расположенных на территории Республики Татарстан, управлялись союзными органами власти, 18 % — российскими и только 2 % предприятий управляла сама республика. В результате децентрализации и настойчивого стремления татарской политической элиты к самостоятельности в ее распоряжении оказалось 65 % собственности, имеющейся на территории республики. Это значительно укрепило позиции региональной политической элиты.

Заметим также, что вся приватизация и распределение собственности проходили под прямым контролем и при непосредственном участии региональных элит. Определение условий приватизации, определение подлежащих приватизации объектов и их стоимости, круга лиц, которым передается государственная собственность, передача недвижимости в аренду по произвольно установленным правилам — все это и многое другое, с одной стороны, резко усилило власть региональной элиты, с другой — создало самые благоприятные условия для ее обогащения.

Получив огромную свободу действий, региональные элиты просто не могли обделить себя. И совсем не обязательно было запускать руку в государственный карман самим (хотя и это широко практиковалось). Удобнее было растаскивать и присваивать государственное добро через детей, других близких и дальних родственников. Именно они создавали собственные коммерческие структуры. По существу, это была та же организованная преступность со своими исполнителями и «крышей» в лице высоких должностных покровителей.

Укреплению позиций местных элит во многом способствовали экономический, социальный и духовный кризис российского общества, ставшая очевидной неспособность федерального центра своевременно решать надвигающиеся проблемы, недовольство значительной части населения своим материальным положением, вина за которое возлагалась, как правило, на федеральный центр. В этих условиях местные политические элиты дистанцировались от центра и стремились показать себя способными решать насущные проблемы жизни населения регионов, создать себе имидж единственных защитников его интересов.

Усилению значимости региональных политических элит весьма способствовали и перманентные конфликты в высших эшелонах власти. Используя поглощенность федеральных структур и разных фракций общенациональной элиты междоусобными схватками, их стремление опереться в противоборстве на регионы, местные элиты весьма заметно увеличили свой вес и влияние. Их взаимоотношения с федеральным центром отличались сильной дифференциацией: от безусловной поддержки федеральных органов власти со стороны региональных политических элит до их прямого противодействия и неподчинения центру.

К сказанному следует добавить, что в республиках в составе Российской Федерации существенную роль в повышении веса региональных политических элит сыграл повсеместный рост этнического самосознания, выразившийся в требовании большей независимости от центра, создания подлинной национальной государственности и обеспечения государственного суверенитета этих республик. Местные политические элиты ловко воспользовались усилением национальных движений, манипулируя ими и одновременно шантажируя федеральный центр, добиваясь от него уступок, главным образом согласия на расширение своих полномочий.

Вместе с тем есть немало факторов, ограничивающих возможности региональных политических элит, сковывающих свободу их действий. Среди них следует в первую очередь выделить объективную тенденцию к централизации. Ни одно общество, а тем более такое огромное по численности населения и разнородное в социальном и этническом отношениях, как российское, не может нормально функционировать без известной централизации. Необходимость последней объективно требует ограничения и самоограничения региональных политических элит. В противном случае неизбежен распад государства и общества.

Мощным фактором, ставящим пределы свободному усмотрению или своеволию местных элит, является наличие в распоряжении центра достаточно больших материально-финансовых ресурсов, права на издание законов и других общеобязательных нормативных актов в важнейших сферах жизни общества, контроля над силовыми структурами. Все это в совокупности позволяет федеральному центру оказывать в случае необходимости довольно сильное давление на регионы и местные элиты.

Серьезным фактором, сковывающим свободу местных политически элит и играющим на руку элите общероссийской, является доминирующая среди широких слоев российского общества авторитарно-патриархальная политическая культура с ее традиционными нормами жесткой централизации, правовым нигилизмом, склонностью к силовым методам разрешения спорных вопросов, интолерантностью к инакомыслию и альтернативным идеям, предпочтением монизма, единообразия, унификации перед плюрализмом и диверсификацией. Эта культура содействует тому, что меры общенациональной политической элиты, направленные против чрезмерной децентрализации и усиления влияния местных элит, получают поддержку значительной части российского общества.

В большинстве республик, водящих в состав Российской Федерации, значительную часть населения составляют представители «нетитульных» наций. Это так называемое русскоязычное население, хотя сам термин нельзя признать корректным. Огромная часть «нетитульного» населения выступает непосредственно или через организованные ею партии и движения за тесные связи с Россией, с российскими федеральными властями, и в этом плане составляет сильную социальную базу поддержки центральной политической элиты.

Наконец, следует отметить такой немаловажный фактор, как международная поддержка, которой пользовалась в последние годы общероссийская политическая элита. Очевидно, не без оснований опасаясь дальнейшей чрезмерной дезинтеграции России, что было бы чревато всеобщим хаосом и сильнейшими конфликтами на огромной территории земного шара с соответствующими экономическими и политическими последствиями для остальной части мира, западные страны продемонстрировали свою поддержку правящей российской элиты. Такая поддержка объективно усиливает ее в противостоянии с региональным сепаратизмом, в борьбе с претензиями региональных элит на полновластие и бесконтрольность на территории своих регионов.

В отличие от общенациональной российской политической элиты, в которой представлены в основном руководители второго и третьего эшелонов прежней партийно-государственной номенклатуры, во многих региональных политических элитах господствуют представители первого эшелона указанной номенклатуры. Здесь сильнее проявляются авторитарные тенденции в политической и экономической жизни регионов. В силу этого приток во власть свежих сил во многих регионах более затруднен, чем в центре.

Морально-нравственные качества основной массы региональных политических элит находятся на таком же низком уровне, как и у общероссийской элиты. Те же своекорыстие, коррумпированность, барский образ жизни при нищенском существовании основной массы соотечественников, невнимание к нуждам обездоленного населения. И такие же деловые качества: неумение определить стратегические цели и средства их достижения, неэффективность, низкий профессиональный уровень, обман населения.

Однако особенность положения региональных элит состоит в том, что они находятся ближе к населению региона и более подвержены давлению с его стороны. Как бы эти элиты ни оторвались от основной массы населения региона, они не могут быть полностью независимыми от них. Возможность социальной и политической дестабилизации, проигрыша на очередных выборах, потери авторитета в глазах федерального центра, а также стремление укрепить свое положение заставляют региональные элиты выступать в качестве защитников региональных интересов.

Способы этой защиты разнообразны. Это выбивание у федерального центра различного рода уступок, прежде всего налоговых и бюджетных, за счет формальных и неформальных связей с различными представителями общероссийской политической элиты. Это также торг с федеральным центром по поводу тех или иных благоприятных для региона решений путем взаимных уступок. Степень эффективности такой тактики зависит от многих факторов: например, от финансово-экономического потенциала субъекта Федерации, наличия или отсутствия на его территории пользующихся спросом сырьевых ресурсов, авторитета и личных связей лидера и других руководителей региона в московских коридорах власти и т. д.

Кроме индивидуальных, есть и коллективные способы защиты региональных интересов. К ним относятся совместные акции руководителей регионов с целью убедить Президента или федеральное правительство принять определенные решения или предпринять практические действия. Формой коллективного отстаивания интересов субъектов Федерации являются региональные ассоциации сотрудничества типа «Сибирского соглашения» или «Большой Волги». Объединяя субъекты Федерации соответствующего региона, такие ассоциации являются не только формой регионального экономического и культурного сотрудничества, но и форумом, на котором вырабатываются общие позиции региональных элит по вопросам общефедерального значения, а также способы давления на федеральный центр с целью решения общенациональных и региональных задач с учетом интересов данной группы субъектов Федерации.

Мощной организационной формой артикуляции региональных интересов, их лоббирования в высших звеньях государственной структуры, давления на федеральный центр является Совет Федерации Федерального Собрания России, в котором (Совете) каждый субъект Федерации представлен двумя членами. По российской Конституции Совет Федерации обладает столь значительными полномочиями, что без него, а теми более в противовес ему, в российском государстве не может быть принято ни одно сколько-нибудь важное решение. Совет Федерации может заблокировать любой законопроект» принятый Государственной Думой, и в то же время преодолеть вето Президента на принятый обеими палатами парламента закон. Можно полагать, что Совет Федерации не допустит принятия ни одного решения, идущего вразрез с коренными региональными интересами.

Однако координация действий региональных элит вовсе не означает отсутствие противоречий в их взаимоотношениях. Поскольку интересы конкретных регионов часто не совпадают и даже вступают в столкновение, это подрывает единство коллективных акций названных элит, существенно ослабляет их в глазах федерального центра, что позволяет последнему проводить в ограниченных пределах политику ««разделяй и властвуй». В ограниченных — потому что федеральный центр не столь всемогущ, чтобы проводить политику, невзирая на региональные элиты. Более того, он во многом зависит от той поддержки, которую они оказывают ему. Поэтому в своих взаимоотношениях с этими элитами федеральная власть, за редкими исключениями, все-таки стремится договариваться с ними, идя иногда на вынужденные компромиссы.

Персональный состав конкретной региональной элиты зависит от производственной специфики региона, социально-профессиональной структуры населения, его этнического состава, степени открытости каналов и демократичности формирования элиты, наличия или отсутствия клановости, сложившихся традиций кадровой политики, характера политической субкультуры населения региона. При изучении персонального состава элиты обычно учитываются предыдущая профессиональная деятельность, социальное происхождение, этническая принадлежность, пол, образование, возраст лиц, входящих в политическую элиту.

Например, анализ по указанным параметрам политической элиты Республики Татарстан показал, что по этническому/составу 78,1 % элиты составляют татары, 92 % ее состава — представители бывшей партийно-государственной номенклатуры. 74,7 % членов правящей в республике элиты родом из сельской местности. Если присоединить к ним выходцев из малых городов, образ жизни в которых мало чем отличался от деревенского, то получится еще более внушительная цифра — 86,3 %. Специфическая деревенская культура, привнесенная во властеотношения, включает в себя традиционные нормы чинопочитания, внутреннего непринятия оппозиции, благоволения к выходцам из собственной среды, еще больше к землякам, и подозрительности к «чужакам», особенно к интеллигенции. По сути своей эта культура имеет антидемократическую направленность.

По полу местная элита — в основном «мужская» элита. Женщины, и так занимающие в ней по своему статусу не самое видное место, составляют всего лишь 4,2 %. Практически все члены местной политической элиты имеют высшее образование. Однако в этом отношении имеется одна особенность — крен в сторону сельскохозяйственного образования. 43,6 % членов элиты закончили сельскохозяйственные и ветеринарные вузы. Только 12,8 % ее представителей получили университетское образование.

Региональные политические элиты различаются по социальной базе, на которую они опираются в первую очередь, а также по той политике, которую они проводят в своих регионах. Соотношение социальных слоев, оказывающих поддержку этим элитам, сильно зависит от экономической политики и уровня свободы и демократии, обеспечиваемых в регионе. В республиках — субъектах Российской Федерации существенное значение в указанном соотношении приобретает этнический фактор.

Замечено, что при недостаточном развитии рыночных отношений власть региональной политической элиты, по существу, не знает больших ограничений. Это питательная почва для местного авторитаризма, который не лучше, а много хуже авторитаризма в общегосударственном масштабе. В этом случае ни одно сколько-нибудь значимое экономическое решение не принимается без согласия политического руководства, а местный капитал практически полностью ориентирован на установление тесных связей и покровительство со стороны правящей элиты.

В то же время региональная элита заинтересована в лояльности и поддержке местного предпринимательского корпуса, по крайней мере, по двум причинам. Одна из них состоит в том, что политическая элита очень заинтересована в лояльном отношении, не говоря уже о прямой поддержке, любой социальной группы, тем более, что местный капитал может дать финансовую подпитку многим начинаниям элиты и, конечно, оказать большую услугу в период предвыборной борьбы. Другая причина заключается в том, что связи с местным капиталом раскрывают для правящей элиты такие возможности обогащения, которых у нее нет и не может быть по официальному статусу.

Возможна и ситуация большой зависимости политической элиты от финансово-экономических групп, что подтверждается опытом ряда российских регионов, где экономические элиты уже контролируют элиту политическую. Последняя превращается, по существу, в ставленника финансово-промышленных групп, отраслевого директорского корпуса. Хотя случай этот в российской практике пока редкий.

Правящая региональная элита стремится опереться на разные социальные группы и поэтому в выборе региональных приоритетов вынуждена лавировать, делать реверансы в сторону то одной, то другой группы интересов. Но не всегда ей удается сохранить лицо благодетеля, равным образом заботящегося об интересах каждого социального слоя. Соответственно и степень поддержки элиты неодинакова в разных слоях.

Так, данные социологических опросов, проведенных в Татарстане, показали, что в этническом плане в социальной базе поддержки местной политической элиты преобладали татары. В социально-территориальном плане наиболее массовую базу поддержки местной политической элиты составляли жители села и малых городов. В социально-профессиональном плане наибольшей поддержкой местная элита пользовалась среди крестьян, пенсионеров и руководителей разного звена, а наименьшей — среди предпринимателей, инженерно-технических работников и рабочих.

Расклад социальных сил, поддерживающих местную правящую элиту и выражающих ей доверие или недоверие, не является раз и навсегда данным. Он меняется по мере изменения социально-экономической ситуации в регионе. Изучение положения разных социальных групп позволяет с большей или меньшей точностью прогнозировать результаты выборов, разумеется, при условии, что эти результаты не фальсифицируются.

В целом следует сказать, что жизнь в любом российском регионе невозможно сейчас понять без изучения и оценки особенностей местной правящей элиты и ее политики. Интересы российского общества, его поступательного развития настоятельно требуют улучшения качественного состава многих региональных элит. Сделать это можно за счет установления предельных сроков занятия одними и теми же лицами высших государственных должностей в регионе, внедрения практики конкурсного отбора руководителей, периодического отчета политической элиты перед населением, систематического обновления кадрового корпуса руководителей разных звеньев, усиления контроля за всеми действиями правящей элиты со стороны общественности, средств массовой информации, федеральных органов власти.

Учитывая огромную роль региональной политики в судьбах населения любого субъекта Федерации, российское общество кровно заинтересовано в том, чтобы в каждом регионе правящая группа была действительно элитой в собственном смысле этого слова.