Политология. Курс лекций

§ 1. Сущность характеристики политической культуры

Концепция политической культуры и политико-культурный подход впервые были введены в политическую науку американскими политологами в середине 50-х годов. С тех пор они получили широкое распространение в мировой политической науке. Их создатели Г. Алмонд, С. Верба, С. Най и другие исходили из того, что традиционный подход к политике в терминах исследования государственно-правовых институтов и т. д. не в состоянии определить, почему одинаковые по своей форме социально-политические институты действуют по-разному в разных странах или же почему те или иные институты оказываются дееспособными в одних странах и совершенно неприемлемыми для других стран. Они ставили своей целью разработать комплексный подход, базирующийся на органическом соединении эмпирического и теоретического, микроуровневого и макроуровневого аспектов исследования. С этой точки зрения политико-культурный подход представляет собой попытку интегрировать социологию, культурантропологию, социальную психологию в единую политологическую дисциплину. Он призван соединить исследование формальных и неформальных компонентов политических систем с анализом национальной политической психологии, политической идеологии и т. д.

Политическая культура — это система отношений и одновременно процесс производства и воспроизводства составляющих его элементов в ряде сменяющих друг друга поколений. Это явление динамическое, развивающееся, постоянно обогащающееся историей в своем содержании и формах, явление, чутко реагирующее на изменения в реалиях окружающего мира, будь то промышленная революция, научно-техническая, компьютерная, информационная или иные революции.

Особенность политической культуры состоит в том, что она неразрывно связана с человеческой субъективностью и представляет собой своего рода «субъективный объект». В узком понимании она составляет не политику или политический процесс в их реальном воплощении, а комплекс представлений о той или иной национальной или социально-политической общности, о мире политики, политического, законах и правилах их функционирования. Как правило, в политической сфере зачастую значимость приобретают не только реальные действия и меры правительства или государства, тех или иных общественно-политических образований, но и то, как они оцениваются и воспринимаются, в каком контексте они подаются и т. д. Формы их реализации, их принятие или непринятие подавляющим большинством населения во многом обусловливаются основными характеристиками политической культуры.

Политическая культура включает в себя те элементы и феномены общественного сознания и в более широком плане духовной культуры той или иной страны, которые связаны с общественно-политическими институтами и политическими процессами и оказывают значительное влияние на формы, формирование, функционирование и развитие государственных и политических институтов, придают значимость и направление политическому процессу в целом и политическому поведению широких масс населения в частности. Политическая культура составляет в некотором роде этос или дух, который одушевляет формальные политические институты. Вслед за Г. Алмондом и С. Вербой вполне обоснованно можно сказать: «Мы говорим о политической культуре точно так же, как мы можем говорить об экономической культуре или религиозной культуре».

Подобно тому, как культура определяет и предписывает те или иные формы и правила поведения в различных сферах жизни и жизненных ситуациях, политическая культура определяет и предписывает нормы поведения и «правила игры» в политической сфере. Политическая культура дает отдельному человеку руководящие принципы политического поведения, а коллективу — «систематическую структуру ценностей и рациональных доводов». Она представляет руководящие принципы политического поведения, политические нормы и идеалы, обеспечивающие единство и взаимодействие институтов и организаций, придавая целостность и интегрированность политической сфере, подобно тому, как общенациональная культура придает целостность и интегрированность общественной жизни в целом. Основополагающие ценности политической культуры имеют первостепенное значение для жизнеспособности и сохранения преемственности любой общественно-политической системы, поскольку их задача состоит в формировании приверженностей данной системе, нормы служат цели интегрирования социальных систем. Они включают в себя не только ценностные компоненты, но и особые формы ориентации людей в определенных функциональных и ситуационных условиях.

Политическую культуру можно правильно понять лишь в том случае, если рассматривать ее как неразрывную часть более широкой общенациональной культуры. Соглашаясь с К. Гиртцем в том, что культура представляет собой некую структуру определенной совокупности значений, с помощью которых люди формируют свой опыт и, исходя из того, что политика представляет собой одну из главных публичных сфер, в которых раскрываются эти значения, можно вычленить значения, имеющие отношение к миру политики. Эти значения, составляющие политическую культуру, неразрывны с общенациональной культурой, социокультурными, национально-историческими, религиозными, национально-психологическими традициями, обычаями, стереотипами, мифами, установками и т. д. Фундаментальные компоненты национальной культуры оказывают большое влияние на формирование системы политических убеждений и политической культуры в целом.

В качестве составных элементов политическая культура включает в себя сформировавшиеся в течение многих десятилетий и поколений политические традиции, действующие нормы политической практики, идеи, концепции и убеждения о взаимоотношениях между различными общественно-политическими институтами и т. д. Она включает определенные ориентации и установки людей в отношении существующей системы в целом, составляющих ее институтов и важнейших «правил игры», принципов взаимоотношений отдельного человека, общества и государства. Эти компоненты, обусловленные социально-экономическими, национально-культурными, общественно-историческими и другими долговременными факторами, характеризуются относительной устойчивостью, живучестью и постоянством, медленно поддаются изменениям в процессе глубоких сдвигов в общественном бытии.

Политическую культуру можно характеризовать как ценностно-нормативную систему, которая разделяется большинством населения в качестве субъекта политического сообщества. Она включает базовые убеждения, установки, ориентации, символы, обращенные на политическую систему. Политическая культура, как отмечает американский политолог Д. Дивайн, это «историческая система широко распространенных, фундаментальных поведенческих политических ценностей», которых придерживаются члены данной общественно-политической системы[366]. Она охватывает как политические идеи, ценности, установки, так и действующие нормы политической практики. Она предполагает изучение таких категорий, как политическая идеология, легитимность, суверенитет, правление закона и т. д. Политическая культура в определенном смысле представляет некие рамки, в которых члены общества принимают законность существующей формы правления, чувствуют себя политически дееспособными, выражают согласие с действующими «правилами игры». Рамки, в которых убеждения, эмоции, нормы и ценности проявляются в политических процессах и политическом поведении, сами по себе составляют важнейший компонент политической культуры.

Цементирующим элементом политической культуры следует считать политическое мировоззрение, составляющее часть общего мировоззрения отдельного человека, отдельной группы или иной социальной общности. Большое влияние на характер политических ориентаций, симпатий и антипатий людей оказывают господствующая в обществе система мировоззренческих позиций и ценностно-нормативных установок, фундаментальные взгляды на человека, общество и мир в целом.

Как соотносятся политическая культура и другие компоненты мира политического, прежде всего политическая система? При поисках правильного ответа на этот вопрос необходимо исходить из того, что политические институты, будучи творениями культуры того или иного народа, в свою очередь оказывают значительное влияние на содержание и проявление культуры. Тесная связь существует между политическим поведением и политической культурой. Более того, политическая культура реализуется через политическое поведение.

Хотя политическая система и политическая культура составляют самостоятельные подсистемы мира политического, тем не менее провести между ними четко очерченную линию разграничения весьма трудно. Они взаимно влияют друг на друга, взаимопереплетаются и не могут существовать друг без друга. Например, либерально-демократическая система характеризуется существованием в обществе множества социальных групп и слоев, организаций, объединений, заинтересованных групп, религиозных, профессиональных, молодежных и иных ассоциаций, клубов, отстаивающих свои интересы во взаимных конфликтах, столкновениях и сотрудничестве друг с другом. Такое положение получило название «социальный плюрализм». В политической сфере плюрализм проявляется в наличии множества партий и институтов, в существовании разных идейно-политических ориентаций, установок, идеологических течений и направлений и т. д. В этом случае мы имеем «политический плюрализм». Причем социальный плюрализм и политический плюрализм стимулируют друг друга.

Правильнее понять эти проблемы можно лишь в том случае, если рассматривать политическую культуру не как основной детерминирующий фактор партийно-политических отношений и процессов, а как определенное опосредующее звено между социально-экономическими интересами, базовыми потребностями, социальным статусом, морально-этическими нормами и т. д. отдельного человека, социальных групп, классов, вовлеченных в политический процесс, с одной стороны, и их политическим поведением — с другой. Воздействие на практические дела не означает их детерминацию. Иначе говоря, политическая культура способствует формированию определенных типов политического поведения, она придает ему определенную направленность, но не является детерминирующим фактором в последней инстанции. Дело в том, что решение избирателей голосовать за ту или иную партию или конкретного кандидата определяется целым комплексом факторов, среди которых социальная структура и политическая система, состояние экономики, просто конъюнктурные факторы, сиюминутные внутри- и внешнеэкономические и внешнеполитические условия и т. д. Зачастую общность быта и уклада жизни, непосредственность впечатлений сами по себе могут служить факторами стандартизации сознания, формирования разного рода иллюзий, типологически родственных представлений.

Одним из важнейших факторов формирования, утверждения и жизнеспособности политической культуры является легитимность существующей системы и действующего в каждый данный период политического режима. Более того, в системе ценностей, ориентаций, установок, стереотипов, составляющих политическую культуру, центральное место занимают элементы, способствующие формированию и сохранению политической системы. Количество разделяемых всеми членами общества «позитивных» ценностей определяет степень консенсуса между его отдельными компонентами, его стабильность и жизнеспособность.

Вместе с тем было бы неправомерно рассматривать политическую культуру как систему только широко разделяемых в обществе ценностей, убеждений и символов, ограничивать ее лишь «позитивными» установками в отношении существующей политической системы, как это делает ряд политологов. Концентрирование внимания исключительно на разделяемых всеми убеждениях, установках и ценностях чревато игнорированием политических убеждений, установок и ценностей, присущих тем или иным социальным группам, выступающим за изменение существующего положения вещей. Зачастую сам факт, что они не разделяются большинством членов общества, может служить важным показателем сущности и тенденций развития той или иной политической культуры и политической системы в целом. Поэтому важное значение имеет также выделение расхождений в политических убеждениях различных групп в рамках каждой политической системы. В противном случае совершенно невозможно было бы объяснить такие важнейшие явления в истории капиталистических стран, как левый и правый вариант радикализма, которые и в наши дни продолжают выступать за изменение существующего там положения вещей.

Человеческая деятельность, требующая совместных коллективных усилий, предполагает соответствующую организацию и координацию таких усилий людей как на индивидуальном уровне, так и в масштабах всего общества. Как показали Г. Алмонд и С. Верба, межличностное доверие является необходимым условием формирования вторичных ассоциаций, которые, в свою очередь, имеют важное значение для эффективного политического участия в любой демократической системе. Чувство доверия необходимо и для функционирования демократических правил игры. Например, важно оценивать оппозицию как лояльную оппозицию, которая в случае прихода к власти не будет преследовать своих противников и способна управлять страной, оставаясь в рамках закона.

Устойчивость и жизнеспособность любой политической системы зависит от степени соотношения и соответствия ее ценностей ценностям политической культуры. Количество разделяемых всеми членами общества «позитивных» ценностей определяет степень консенсуса между его отдельными компонентами, его стабильность и жизнеспособность. Одним из важнейших факторов формирования, утверждения и жизнеспособности политической культуры и принятия ее основных элементов большинством населения является его согласие с идеей легитимности существующей системы и действующего в каждый данный период политического режима. Лорд Брайс как-то сказал, что даже римская империя основывалась не столько на силе, сколько на согласии и доброй воле ее подданных. В правовом государстве жизнеспособность юридическо-правовой системы и подчинение ей подавляющего большинства населения зависят в большей степени от уважения к закону, нежели от страха применения санкций. Раз такое уважение потеряно, презумпции справедливости закона брошен вызов. Обеспечение легитимности, или легитимизация — это форма обоснования, которая призвана интегрировать разрозненные институты, отношения, процессы, подсистемы и т. д., тем самым придавая смысл всему социальному порядку.

§ 2. Политическая символика

Неотъемлемой частью формирования, фиксации и воспроизводства идентичности любой нации и государства как социокультурной, так и политической общности являются национально-государственные символы и идеалы. Они выступают своеобразными связующими элементами политической культуры. Символ представляет собой концентрированное зримое выражение основной идеи явления или понятия, основанное на его структурном сходстве с этими последними. Одной из форм символа является эмблема. Выдающийся российский философ А.Ф. Лосев относил к эмблемам и государственную символику. Частными видами эмблемы являются герб, флаг и другие атрибуты, воплощающие прежде всего идею национально-государственного единства и величия. Для того чтобы постичь заложенную в символе идею, требуется активная работа ума воспринимающего субъекта. Символ одновременно является специфическим средством общения между людьми, может помогать им узнать их принадлежность к конкретной социальной общности, усвоить пронизывающую эту общность центральную идею и т. д.

Символы можно изображать условно-графически (христианский крест, серп и молот, нацистская свастика и т. д.), человеческими или иными фигурами (Марианна во Франции, Джон Булл в Англии, дядя Сэм в США, медведь в России, страус в Австралии и т. д.). Такие символы, как, например, флаг страны или сигнальный свет, имеют значение не сами по себе, а лишь в качестве средств выражения того, что подразумевают под этим общество и люди. Комплексные системы типа речи, письма или математических знаков — это тоже символы, поскольку и звуки, и знаки обладают значимостью только для тех, кто умеет их «читать», расшифровывать их смысл.

На поведение людей зачастую гораздо более сильное влияние могут оказать не столько сами действия правительства, политических партий и деятелей, сколько господствующая в обществе система символики, ориентирующая людей на конкретный тип социальных отношений. Сами по себе символы, не связанные с реальной действительностью, с центральной идеей, господствующей в общественном сознании, не могут правильно объяснить подлинные механизмы и мотивы, которые определяют и регулируют поведение отдельных индивидов и социально-политических группировок. Зачастую разного рода символы создаются искусственно, на основе неполной, предвзятой трактовки тех или иных социальных и общественно-политических процессов и явлений. И тем не менее общий язык символики свидетельствует о единстве политической культуры данного общества.

Как отмечал О. Шпенглер, единство всякой культуры зиждется на общем языке ее символов. Каждый народ создает и почитает собственные национально-государственные символы. Они строятся с учетом длительной традиции, в которой важное место занимают разного рода знамена, флаги и гербы, другие символы и атрибуты государственно-политической самоидентификации. Часть символов формируется спонтанно в процессе жизнедеятельности всех или большинства членов национального сообщества, а другая часть создается и целенаправленно внедряется элитами. Со времени возникновения национального государства политические лидеры создавали и использовали национальные символы для обоснования проводимого ими политического курса. Министр иностранных дел Франции Ламартин говорил в 1848 г.: «Если вы отнимете у меня трехцветный флаг… то отнимете у меня половину мощи Франции, как здесь в стране, так и за границей». То же самое можно сказать применительно к большинству государств современного мира.

Одно из центральных мест среди символов занимают национальные гимны, которые представляют собой официальные патриотические символы, или, как пишет К. Серулоу, «музыкальный эквивалент девиза, герба или флага страны». Гимны, подобно другим национальным символам, становятся чем-то вроде «визитной карточки» нации. Они — современные тотемы, знаки, с помощью которых народы отличают себя друг от друга или подтверждают границы своей «идентичности».

Каждая страна имеет свой государственный или национальный флаг, олицетворяющий ее независимость, суверенитет и место в мировом сообществе. Показательно, что главы государств (президенты, монархи), вступая на должность, произносят клятву верности при обязательном присутствии государственного флага. Какое бы то ни было оскорбление флага в большинстве стран рассматривается как уголовно наказуемое преступление. Флаг в сочетании с гимном и другими атрибутами государственности во многих странах превратился в эмоциональное воплощение нации. Не случайно, когда граждане одной страны хотят выразить свое недовольство и протест действиями другого государства, они прибегают к публичному сожжению флага этого государства. Как правило, ни одна официальная церемония не обходится без государственного флага. Он водружается на зданиях резиденции главы государства и правительства. В дни официальных праздников государственный флаг вывешивается на общественных зданиях. Государственные флаги являются неизменным атрибутом при двусторонних или многосторонних переговорах между различными странами. Флаги перед зданием ООН символизируют страны, входящие в эту международную организацию.

Наряду с флагом та или иная страна в представлениях как ее граждан, так и иностранцев, отождествляется с ее гербом. Часто в качестве центрального элемента гербов выступают изображения растений и деревьев (например, у Ливана — кедр, Канады — кленовый лист и т. д.), животные (лев у Великобритании), птицы (орел у России, США, Германии и т. д.). В последних двух случаях напрашивается аналогия с положением дел в мире животных и птиц: подобно тому как среди зверей царствует лев, а среди птиц — орел, в мире людей на вершине стоит король, император, царь.

Двуглавый орел — один из древнейших символов власти, верховенства и мудрости. Орлы в таком качестве встречались еще в Древнем Египте. В VII в. до н. э. двуглавый орел символизировал объединение Мидийского царства с Ассирией. Изображения орла встречаются на цилиндрических печатях Халдеи, датирующихся VI в. до н. э. В средние века золотой орел на красном поле стал одним из атрибутов Византийской империи. В XV в. черный орел на золотом фоне был гербом Священной Римской (Германской) империи. Центральное место занимает изображение орла и в государственном гербе России.

Национально-государственные символы и идеалы более или менее тесно взаимодополняют и поддерживают друг друга.

§ 3. Религиозный аспект политической культуры

Немаловажную роль в формировании и функционировании политических культур играет религия. Более того, многие идеи, ценности, установки религии включатся в политическую культуру той или иной нации, страны, народа. Это объясняется тем, что религия, будучи частью национальной и исторической традиции данного народа, пронизывает его культурное наследие и, соответственно, не может не отразиться и на характере его политической культуры.

Показательно, что нередко формирование той или иной нации, ее вступление на общественно-историческую арену обосновывается ссылками на некое Божественное провидение. В поисках аргументов часто ссылаются на Библию, особенно на те ее места, где говорится, что Бог не только правит миром, но и избирает из среды всех народов только один, наделяя его своей благодатью. Крайние формы этого мифа отводят другим народам и странам лишь роль фона, на котором разворачивается история того или иного богоизбранного народа. История дает много примеров, свидетельствующих о том, что идея величия и богоизбранности была присуща чуть ли не каждому великому народу, особенно в период его восхождения. Следует сказать, что в той или иной форме «божественная идея» прошла через историю почти всех существующих на земле народов, способствуя их консолидации в самые трудные для них времена.

Обращает на себя внимание тот факт, что религиозный и социокультурный традиционализм часто идут руку об руку с социально-философским и идейно-политическим консерватизмом. Религия всегда служила источником традиционных ценностей. В конце концов религия тесно связана с культурной традицией как часть образа жизни в целом. Когда этот образ жизни подвергается опасности, его религиозные и моральные компоненты оказываются опорными пунктами защиты существующей системы привычного образа жизни. Поэтому вполне объяснима наблюдающаяся у отдельных категорий населения склонность сетовать в определенных ситуациях на упадок таких традиционных ценностей, как закон и порядок, дисциплина, сдержанность, консенсус, патриотизм и т. д.

Конфессиональный фактор зачастую перевешивал в прошлом и в некоторых странах продолжает перевешивать и в настоящее время социально-классовые приверженности. Именно влияние клерикализма и конфессионализма в общественном сознании и, соответственно, в политической культуре обусловило возникновение во многих странах Западной Европы клерикальных партий разных ориентаций, роль и значение которых нельзя оценить однозначно. Были и есть консервативные и даже реакционные конфессиональные партии и организации, но были и есть такие, которые выступали с позиций социального реформизма (например, социальное христианство). В наши дни христианская окраска помогла ХДС в ФРГ, ХДП в Италии и аналогичным партиям в других странах привлечь на свою сторону многих верующих трудящихся. В них, наряду с консервативными, есть и центристские, и либеральные фракции, выступающие за реформы (например, так называемые социальные комитеты в ХДС).

Зачастую религиозные ценности и понятия, особенно в условиях эрозии или догматизации осевой идеи или осевого идеала, лежащего в основе той или иной цивилизации, оказывают на значительные категории людей облагораживающее воздействие. Они удерживают их от отчаяния и безысходности, оставляя их приверженными таким немеркнущим общечеловеческим ценностям, как «не убий», «не укради», «люби ближнего своего» и т. д. Чувство приверженности чему-то более совершенному и благородному, чем сам отдельно взятый человек, поднимает его в собственных глазах, воспитывает в нем уважение к своему соседу, согражданину, соплеменнику, представителям других народов.

В периоды социально-политических неурядиц и потрясений, в смутные времена, когда люди волею исторических судеб выталкиваются из привычной, устоявшейся колеи жизни, оказываются отчужденными от существующей системы, они зачастую находят утешение и убежище в религии. Наглядное представление об этом дают всплеск интереса к религиозной вере, религиозности, рост религиозного сознания, открытие так называемых воскресных церковных школ и т. д. в нашей стране. Поэтому игнорирование при изучении политической культуры религиозного начала как важного фактора политической социализации было бы явным упрощением.

Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что политическая культура представляет собой весьма сложный и многослойный феномен. Она характеризуется разнообразием и изменчивостью составных элементов. Более того, в рамках одной и той же политической культуры могут быть существенные различия в установках, ориентациях, политических симпатиях и антипатиях граждан одного и того же государства. Этим во многом объясняется существование множества конфликтующих друг с другом идеологических и идейно-политических течений.

§ 4. Типологизация политической культуры

Простая констатация факта существования того или иного комплекса элементов, которые можно было бы объединить в категорию политической культуры, сама по себе не снимает вопрос о том, как эти элементы реализуются в конкретном политическом процессе, поведении различных групп и слоев населения. Дело в том, что одни и те же политические установки, ценностно-нормативные ориентации и идейно-политические принципы у разных людей и социальных групп в конкретном политическом поведении проявляются по-разному. Поэтому в каждой политической культуре можно выделить совокупность тех или иных черт и характеристик, которые придают ей определенный колорит, некоторую специфику. Это, в свою очередь, позволяет выделить в рамках единой политической культуры отдельные субкультуры, в которых в той или иной концентрации могут преобладать конфессиональные, этнические, региональные или иные начала.

Это особенно важно учесть при оценке и характеристике политической культуры разных стран и народов. Необходимо исходить из факта существования многих региональных и национальных вариаций политической культуры. Скажем, нельзя говорить о единой для Европы и Ближнего Востока, Западного полушария и Дальневосточного региона и т. д. модели политической культуры.

Но все же каждой политической системе соответствует особая, собственная базисная модель (или модели) политической культуры, которая в каждой конкретной стране проявляется в национально-специфических формах. Как правило, важнейшие элементы каждой базовой модели характеризуются универсальностью и определяются общемировоззренческими установками и ориентациями людей, независимо от их национально-государственной принадлежности. В этом качестве обобщенной, абстрагированной формы они составляют системообразующие компоненты политической культуры и разделяются большинством населения соответствующих стран.

Вместе с тем эти универсалистские компоненты в каждой отдельной стране проявляются в специфически национальных формах. Это естественно, поскольку в формировании национального самосознания, самой национальной идентичности участвуют как универсалистские, так и сугубо национально-культурные элементы. Так, общественно-исторические, национально-культурные, географические, религиозные и иные особенности формирования и эволюции каждой нации и национального самосознания наложили свой глубокий отпечаток на содержание и форму ее политической культуры.

Все это предполагает необходимость выделения соответствующих моделей политической культуры. Уже первые авторы, обратившиеся к данной проблематике, предложили собственные типологизации политических культур. Так, Г. Алмонд выделил гомогенный, фрагментированный, смешанный и тоталитарный типы. По его мнению, в англосаксонских странах (США, Великобритании, ряде стран Британского содружества) господствует секулярная, гомогенная политическая культура. Она секулярна в том смысле, что для нее характерны сосуществование множества конкурирующих, но дополняющих друг друга ценностей, установок, рациональный расчет при принятии решений и

разрешении споров и конфликтов, индивидуализм, экспериментаторство и т. д. В то же время она гомогенна в том смысле, что подавляющее большинство субъектов политического процесса разделяет основополагающие принципы устройства существующей политической системы, общепринятые нормы и правила игры, ценности. Ролевые структуры, такие как политические партии, заинтересованные группы, средства массовой информации, пользуются значительной долей самостоятельности. Отдельные индивиды принадлежат одновременно к множеству взаимно пересекающихся групп. В итоге признается законность всех интересов и позиций, между ними превалирует взаимная терпимость, что создает условия для прочного консенсуса и прагматического политического курса.

Политическая культура континентально-европейских стран также секулярна, но в то же время, как подчеркивал Алмонд, она фрагментирована. Во фрагментированной политической культуре среди различных группировок нет необходимого согласия относительно основополагающих правил политической игры. Общество разделено или фрагментировано на множество субкультур со своими ценностями, поведенческими нормами и стереотипами, часто несовместимыми друг с другом. В качестве наиболее характерного примера Алмонд приводит Францию в период третьей и четвертой республик и Италию, политическая культура которых была фрагментирована в противоборствующие субкультуры, укорененные в разных институтах. Групповые лояльности усиливали друг друга. Например, католики голосовали за партии католической ориентации, входили в католические профсоюзы, читали католические газеты и даже выбирали друзей среди католиков. Подобным же образом организовывали и ограничивали свои связи коммунисты. Способность заинтересованных групп, партий и средств массовой информации переводить потребности и требования в приемлемые политические альтернативы была, таким образом, сильно ограниченна. В то же время взаимное усиление социальных, религиозных и политических лояльностей стимулирует противоречия между различными субкультурами. В результате для стран с этим типом политической культуры характерна политическая нестабильность.

Следующий тип Алмонд назвал доиндустриальной смешанной политической культурой, характеризующейся сосуществованием традиционных и вестернизированных институтов, ценностей, норм и ориентаций. Речь идет о таких атрибутах западной политической системы, как парламент, избирательная система, бюрократия и т. д., которые в той или иной степени в модифицированной форме наложены на традиционалистские реалии соответствующих стран. Как результат такого наложения возникает особый тип, который, используя терминологию М. Вебера, Алмонд назвал харизматической политической культурой. Она часто формируется в условиях эрозии традиционных норм, нарушения считавшихся священными обычаев и связей, роста чувства неустойчивости и неопределенности и т. д. В результате в поисках защиты и устойчивости люди обращают свой взор к харизматическому лидеру. Такое смещение создает сложнейшие проблемы с точки зрения коммуникации и координации в обществе. Здесь различные группы зачастую имеют совершенно разное видение стоящих перед обществом политических проблем. В итоге нестабильность и непредсказуемость являются не отклонением от нормы, а неизбежным результатом такой политической культуры. Она господствует в модернизирующихся развивающихся странах.

От всех названных типов, по Алмонду, радикально отличается тоталитарная политическая культура. Внешне она по своей гомогенности напоминает первый тип. Но здесь эта гомогенность искусственная, синтетическая. Поэтому отсутствуют добровольные организации и ассоциации, а система политической коммуникации контролируется из центра, невозможно сколько-нибудь приблизительно определить степень приверженности населения господствующей системе.

Развивая типологию Алмонда, У. Розенбаум выделяет «фрагментированные» и «интегрированные» типы политической культуры, между которыми находятся различные модели и промежуточные типы. Фрагментированный тип характеризуется отсутствием консенсуса относительно принципов политического устройства общества. Этот тип господствует в большинстве африканских и латиноамериканских стран, отчасти Северной Ирландии и Канаде. В его основе лежит заметная социальная, социокультурная, конфессиональная, национально-этническая и иные фрагментации общества. Это создает благоприятные условия для идеологической непримиримости и бескомпромиссности между конфликтующими группами, препятствует выработке неких общепринятых правил политической игры и т. д.

Интегрированный тип отличается наличием сравнительно высокой степени консенсуса по основополагающим вопросам политического устройства, преобладанием гражданских процедур в улаживании споров и конфликтов, низким уровнем политического насилия, высокой степенью различных форм плюрализма (который нужно отличать от фрагментированности).

Можно назвать типологию, предлагаемую Д. Элейзаром. По его мнению, существуют три основных типа политической культуры: моралистическая, индивидуалистическая и традиционная. Другой американский политолог У. Блюм обосновывал необходимость выделения только либеральной и коллективистской политических культур. Очевидно, что рассмотренные типологизации обладают целым рядом достоинств, поскольку в них предприняты попытки вычленить модели политической культуры исходя из факта существования различных народов и стран, специфических национальных социокультурных, конфессиональных, традиционно-исторических и иных особенностей.

Имеется, однако, целый ряд соображений, свидетельствующих в пользу определенной корректировки этих типологизаций. Например, лишь с довольно серьезными оговорками можно принять схему Алмонда и его коллег, которые пытались определить различия между гомогенной и фрагментированной политическими культурами по их способности обеспечить стабильность политической системы. Попытаемся разобраться в этом тезисе на конкретных примерах. В качестве типичного образца фрагментированной политической культуры, как правило, приводилась итальянская. И действительно, результаты многих исследований показывают наличие в этой стране высокого уровня социального отчуждения и недоверия. Итальянцы скептически оценивают свои возможности повлиять на политические институты и процессы, на принятие политических решений. Партийная система также фрагментирована на разного рода левые, центристские и правые партии, часть из которых находится в оппозиции к существующему социальному, экономическому и политическому порядку. О фрагментированности политической культуры свидетельствуют, в частности, характерная для ее политической жизни частая смена правительств.

Существует в то же время целый ряд стран с фрагментированными, по типологии Алмонда, политическими культурами, но характеризующимися довольно высокой степенью политической стабильности. К примеру, так называемые консоциативные демократии в Австрии, Нидерландах, Швейцарии и Бельгии являются по своему характеру фрагментированными в том смысле, что они состоят из, казалось бы, нескольких конфликтующих друг с другом субкультур. Так, в Нидерландах католики, кальвинисты и неверующие столь сильно конфликтовали друг с другом, что некоторые исследователи считали возможным говорить о существовании здесь трех самостоятельных субкультур или даже народов. Швейцария — это единое сообщество, составлено в сущности из трех национальных субкультур. Невозможно не согласиться с утверждением, что в этих странах в течение всех послевоенных десятилетий степень политической стабильности, определенности и предсказуемости отнюдь не ниже, если не выше, по сравнению со странами с гомогенной или интегрированной политической культурой.

Вместе с тем преимущественно англосаксонская Канада, которая, по схеме Алмонда, должна принадлежать к гомогенному типу, время от времени сотрясается конфликтами на национально-культурной почве, конфликтами, которые в последние два-три десятилетия не раз грозили самой государственной целостности этой страны. Что касается США, которые действительно отличаются высокой степенью политической стабильности, то не составляет секрета, что серьезные исследователи выделяют целый ряд субкультур расовоэтнического, национально-культурного, конфессионального и регионального характера.

Или возьмем такую характеристику, как приверженность харизматическому лидеру — признак, который Алмонд считает достоянием доиндустриальной или смешанной политической культуры. Не требуется особых усилий, чтобы продемонстрировать, что харизматичность в различных ее новых формах и модификациях приобретает особую актуальность в наиболее развитых странах современного мира. Более того, харизматические лидеры и харизма, как фактор, определяющий симпатии и (или) антипатии избирателей и, соответственно, их выбор, стали важнейшими элементами политической культуры всех типов в эпоху информационной революции и электронных средств массовой информации. Что касается тоталитарного типа политической культуры, то харизма в крайних формах поклонения вождю-фюреру также является ее неотъемлемой составной частью.

Можно было бы привести немало других нестыковок, которые в определенной степени снижают убедительность рассмотренных типологизаций, но и высказанные аргументы достаточно наглядно показывают необходимость нахождения более приемлемых критериев типологизации политических культур современного мира. При этом главным условием является учет основных типов или моделей политических систем, в рамках которых формируются и функционируют соответствующие типы политических культур. Нельзя сказать, что Алмонд и его коллеги полностью игнорировали этот момент. Однако здесь проблема состоит в неприемлемости самого определения политической системы, которое ими предлагается.

С учетом вышеприведенной типологизации политических систем можно выделить следующие крупные типы или модели политической культуры: органическая, либерально-демократическая и смешанная. В рамках органического типа можно вычленить различные варианты авторитарной, тоталитарной традиционной политических культур и субкультур. При всех расхождениях общим для всех них является господство коллективистских, групповых, общинных ценностей, приоритета публичного над частным, прав и свобод группы, коллектива над индивидуальными правами и, соответственно, подчинение личности коллективу. Для носителей данного типа политической культуры характерны повышенные ожидания от государства, преувеличение его роли в жизни общества, зачастую доходящее до его мифологизации и даже обожествления.

Государство рассматривается как единый организм, в котором различные институты, организации, группы, отдельно взятые люди играют лишь подчиненную роль. В сфере взаимоотношений индивида и государства, правителей и управляемых здесь зачастую преобладающие позиции занимают отношения «патрон — клиент», государство и его руководители оцениваются массой населения по их способности проявлять и реализовать «отцовскую» заботу о своих подданных. Имеет место та или иная степень персонализации политики и самого государства, когда эти последние отождествляются с личностями конкретных государственных деятелей, вождей, фюреров, «отцов нации» и т. д. Важное место (с существенными оговорками применительно к тоталитарной политической культуре) занимают традиция, обычай, норма. В наиболее жесткой форме некоторые важнейшие элементы данного типа проявились при тоталитарной системе с ее жестким подчинением всех сфер жизни всемогущему государству.

В большей степени рассматриваемый тип распространен в развивающейся зоне современного мира, а именно Азии, Африке и Латинской Америке. Однако авторитарные и тоталитарные его варианты в разные периоды утвердились во многих европейских странах — СССР, Германии, Италии, Испании, Португалии, Греции и др.

Либерально-демократический тип характеризуется плюрализмом в социальной, экономической, духовной, политической и других сферах жизни. Важнейшим его компонентом стала идея индивидуальной свободы, самоценности отдельной личности, прирожденных, неотчуждаемых прав каждого человека на жизнь, свободу и частную собственность. Центральное место здесь занимает убеждение в том, что частная собственность — основа индивидуальной свободы, а она, в свою очередь, рассматривается в качестве необходимого условия самореализации отдельного индивида. Особенно важна здесь идея идеологического и политического плюрализма и порожденные ею принципы представительства и выборности должностных лиц в государстве.

В глазах приверженцев либерально-демократической модели политической культуры право, правовая система представляют собой гарант индивидуальной свободы выбора по собственному усмотрению морально-этических ценностей, сферы и рода деятельности. Они считают, что закон призван гарантировать свободу личности, неприкосновенность собственности, жилища, частной жизни, духовную свободу и т. д. В обществе должен господствовать закон, а не люди, и функции государства состоят в регулировании отношений между гражданами на основе закона. Для них самоочевидной истиной является право участия каждого члена общества и человека в политическом процессе, соблюдение определенных «правил игры» между политическими партиями, разного рода заинтересованными группами и т. д., смена власти в результате всеобщих выборов на всех уровнях власти, другие нормы и принципы парламентаризма и плюралистической демократии.

Эти и другие сущностные характеристики либерально-демократического типа политической культуры, который характерен прежде всего для индустриально развитых стран Запада, в разных национально-культурных условиях проявляются по-разному. Именно в этом контексте следует выделить гомогенный, фрагментированный, интегрированный, консенсусный, конфликтный и другие варианты политической культуры в рамках единого либерально-демократического типа.

Между этими двумя типами располагается целый спектр всевозможных национальных, региональных или иных вариантов и разновидностей политической культуры. Что касается предлагаемых Алмондом и его коллегами критериев, таких как харизма, фрагментарность, коллективизм, традиционность, индивидуализм, гомогенность, конфликт, консенсус и т. д., то их в тех или иных сочетаниях можно обнаружить почти во всех типах политической культуры. Их сочетание, интенсивность и значимость варьируются от модели к модели и в их рамках — от одной национальной разновидности к другой.

С этой точки зрения в современном мире во многих случаях мы имеем дело со смешанными типами политической культуры. Например, если о сколько-нибудь чистом тоталитарном типе можно было говорить применительно к фашистской Италии и нацистской Германии 30-х годов, а также к СССР примерно до 70-х годов, то в настоящее время речь может идти лишь о его остаточных элементах и явлениях у нас в стране и других постсоветских государствах, а также в

Китае. Существенные авторитарные и традиционалистические пласты можно обнаружить в России, Китае, Японии, Испании и т. д. Поэтому читатель все время должен держать в уме то, что предлагаемые модели политической культуры нужно понимать в смысле веберовских идеальных типов. В определенном смысле — это теоретические конструкции, в которых присутствует значительный элемент абстракции, допущения и редукции. Реальное положение вещей значительно сложнее. Отсюда те разнообразие, сложность и многослойность, которые в рамках одной и той же модели обнаруживаются в конкретных национальных реальностях.