После развода. Отголоски любви

Глава 11

Мила

Вот мне и исполнилось тридцать шесть. В квартире царит гнетущая тишина, которую нарушает лишь навязчивый гул холодильника. Я сижу на кухне одна, уставившись в остывшую чашку чая, в которой плавают несколько забытых чаинок.

Сегодня мой день рождения, а ощущение такое, будто я на дне глубокого, темного колодца, из которого нет сил выбраться, и сверху медленно сыплется земля. За окном серый осенний вечер, и от этого в комнате было особенно тоскливо.

Злата заперлась в своей комнате, и эта закрытая дверь, словно непреодолимая стена между нами. Я слышала, как она час назад говорила по телефону с кем-то, вероятно, с отцом, и сердце сжималось от боли. Голос у нее был сдавленный, злой, полный обиды.

Она злится на меня, я это чувствую каждой клеточкой. Она злится за то, что я скрываю от него правду о ребенке, лишаю ее отца, лишаю ее шанса на нормальную семью. Она не понимает, не хочет понимать, что я не могу позволить ему снова влезть в нашу жизнь со своими «вариантами» и деньгами, с этой показной заботой, за которой скрывается лишь желание контролировать.

Я продала все старое, купила новое, начала все с чистого листа, сожгла мосты, пытаясь защитить нас от прошлого. Я так хотела, чтобы у нас все было по-новому, без этой грязи и лжи, чтобы мы могли дышать свободно. Но она…

Она почему-то цепляется за прошлое, за него, за тот призрачный образ отца, который он себе создал. И от этого мне еще больнее.

Я чувствую себя жалкой, никчемной матерью, которая не может ничего сделать правильно, не может защитить своего ребенка от боли, не может найти нужных слов, чтобы объяснить ей простые, казалось бы, вещи. Чувство вины гложет изнутри, не давая покоя.

Телефон на столе вибрирует, заставляя меня вздрогнуть.

Сообщение.

От Саши.

«Сейчас приедет курьер с подарком. Встреть»

Я смотрю на экран и не верю в эту наглость.

«Какой подарок? Я ничего не просила и не жду. Не надо»

Ответ приходит почти мгновенно, будто он ждал этого, сидя у экрана.

«Я же сказал, что буду о тебе заботиться. Просить ничего не нужно. Это мое решение, Мила»

«Мне не нужна твоя забота, Саша. Никакая. У нас все есть. Нам ничего от тебя не нужно. Забудь о нас»

Ответ не заставляет себя ждать, чтоб ему пусто было.

«Я твоего разрешения не спрашивал, не спрашиваю и спрашивать не буду. Я мужчина. Я когда-то взял на себя ответственность за тебя, и это навсегда. От тебя ничего не зависит»

Я читаю эти строки, и усмехаюсь сама себе, горько и безнадежно. Ответственность? Какую ответственность он взял? Ту, что изменил? Ту, что ушел к другой, бросив нас? Ту, что сейчас ждет сына от другой женщины?

Нет, это не ответственность, это игра. Игра в благородного рыцаря, который «печется» о своей бывшей семье, чтобы потешить свое самолюбие, чтобы чувствовать себя значимым и великодушным. Это очередной способ показать свою власть.

Я собираюсь с мыслями, и пишу ему снова.

«Отзови своего курьера. Я не буду ничего принимать. Все верну ему обратно»

«У тебя ничего не получится»

Парирует он моментально, и в его словах сквозит привычная уверенность в своей правоте, и словно по его злой воле, в этот момент раздается настойчивый, резкий звонок в дверь, заставляя меня вздрогнуть, но делать нечего, иду открывать, уже зная, кого увижу, и чувствую, как ноги становятся ватными.

Смотрю в глазок и вижу, что за дверью молодой парень в форме курьерской службы, с большим белоснежным пакетом в руках и корзинкой с роскошными, идеальными розами, которые кажутся искусственными в своей безупречности.

— Мила Александровна, вам доставка. Откройте, пожалуйста.

Качаю головой, не открывая дверь.

— Я ничего не заказывала. Возвращайте отправителю. Я не буду это принимать, — курьер смотрит на дверь с легким недоумением, пожимает плечами.

— Мне сказали оставить у двери, если вас нет или вы отказываетесь. Я так и сделаю. Хорошего вечера.

Он ставит пакет и цветы на пол в коридоре, на холодную бетонную плиту, и уходит.

Я стою, открыв дверь, смотрю на этот «подарок», обернутый в красивую бумагу с нарядным бантом, и чувствую, как внутри все сопротивляется, кричит «нет». Не бери. Оставь. Выбрось. Это очередная попытка купить и привязать, поставить меня в зависимость от его щедрости.

Но все же, с глубоким, тяжелым вздохом, почти ненавидя себя за эту слабость, наклоняюсь, поднимаю пакет и цветы, и заношу их на кухню, чувствуя, как этот груз давит не только на руки, но и на душу.

В этот момент из своей комнаты выходит Злата. Она видит у меня в руках огромную, шикарную корзину цветов, от которых и нарядный пакет от ювелирного магазина. Дочь молча, исподлобья смотрит на меня, и не сказав ни слова, не спросив ни о чем, разворачивается и снова захлопывает дверь своей комнаты, и этот тихий, но выразительный укор больнее любого крика, любого скандала.

Я же иду на кухню и опускаю ношу на кухонный стул. Пальцами, которые чуть дрожат, развязываю шелковую ленту на пакете, внутри бархатная, темно-синяя коробочка, тяжелая и солидная.

Открываю ее, а там на черном бархате лежит шикарный комплект ювелирных украшений: колье с крупным сапфиром, серьги и массивный браслет. Все сверкает холодным, безжизненным блеском золота и камней, слепит глаза, но не греет душу.

Это просто дорогой металл и камни, бездушные и показные. Может это плата? Но за что? За молчание? За покорность? За семнадцать лет жизни, которые он перечеркнул одним махом?

Беру телефон, и глядя на эти бесполезные предметы роскоши, пишу ему ответ.

«Подарок великолепный. Очень дорогой и безвкусный. Как и все, что ты делаешь в последнее время. Но я не продаюсь. Ты не на ту напал»