После развода. Отголоски любви

Глава 4

Мила

Не могу поверить, что это происходит. Я каждый день надеялась, что это сон, от которого никак не могу проснуться, но увы, это реальность, в которой сейчас сижу в ультрасовременном кресле в кабинете адвоката Саши и ощущаю себя преданной, как никогда ярко.

Стеклянный стол, строгий интерьер, тихий гул кондиционера, все это кажется декорациями к спектаклю, в котором не хочу участвовать, но обязана.

Саша, в отличие от меня, выглядит собранным и деловым. Он смотрит бумаги, что-то уточняет у адвоката тихим, уверенным голосом. Кажется, мы оформляем не развод, а очередную, ничем не примечательную сделку по покупке недвижимости. Что, впрочем, так и есть. Для него.

— Все готово, — адвокат кладет перед нами аккуратные стопки документов. — Квартира, загородный дом, автомобиль переоформлены на вас, Мила Александровна. Все финансовые вопросы также урегулированы в полном соответствии с нашей предварительной договоренностью. Вам остается только поставить подписи в отмеченных местах.

Я машинально киваю, глядя на свои инициалы на плотной бумаге. Эти буквы ничего для меня не значат. Они просто чернила на документе, который хоронит семнадцать лет жизни.

— Мне ничего от тебя не нужно, Саша, — тихо, но четко говорю я, упорно глядя в окно на серое небо. — Я же говорила тебе тогда, повторюсь и сейчас. Мне не нужны твои квартиры и машины. Мне не нужно, чтобы откупался от меня.

Он тяжело вздыхает, с легким раздражением откладывая дорогую ручку.

— А я не подонок последний, чтобы бросать вас с дочерью на произвол судьбы. Я не собираюсь оставлять вас в некомфортных или стесненных условиях. Поверь, для меня самое главное в этой ситуации, чтобы вам обеим было хорошо, спокойно и сыто.

Его слова, такие до жути разумные и правильные, вызывают во мне злость и горькую, бесконечную печаль. Я не сдерживаю усталой, печальной ухмылки, не обращая теперь никакого внимания на присутствие адвоката.

— Чтобы у Златы было абсолютно все необходимое для полноценной жизни и хорошего будущего, чтобы она не меняла школу, не теряла друзей, потому что у тебя гордыня взыграла.

— Знаешь, Саш, настоящее «хорошо» для меня было бы одно, проснуться утром и понять, что все это дурной сон. Что ты не изменяешь мне, что у нас по-прежнему есть семья, пусть не идеальная, но наша. Вот это было бы настоящее, настоящее «хорошо». А все это… — с легким презрением машу рукой в сторону разложенных документов, — это просто жалкая, ничтожная компенсация, которой не заполнить ту огромную дыру, которую ты своими руками оставляешь в нашей жизни.

Он морщится от моих слов, но я и не обязана говорить то, от чего ему станет хорошо.

— Мила, давай без этих сцен, а? Давай не будем разводить истерику здесь и сейчас, в таком месте. Все уже решено. Давай просто закончим с этим цивилизованно.

Адвокат тактично отводит взгляд, давая нам время поговорить, но мне больше нечего ему сказать. Это просто агония, которую сама себе устроила, поэтому беру в руки ручку и подписываю. Плевать пуст думает, что хочет обо мне. Все равно мне ничего не нужно, а уйти поскорее хочется. Саша за мной ставит подписи, и Юрист вкладывает наши экземпляры в отдельные плотные папки и торжественно вручает нам, словно это выигрыш в лотерею.

— Что же, — немного запинается, с трудом подбирая максимально нейтральные и корректные слова. — Поздравляю вас с успешным завершением процесса.

Мы благодарим его словно заученными фразами и выходим в длинный, бездушный коридор. Молча, не глядя друг на друга, проходим по залитому холодным светом ламп коридору современного офисного здания. Стекло, хром и глянец. Идеальное место, чтобы похоронить семью без лишних эмоций и сантиментов.

На улице я останавливаюсь, как только за нами закрывается тяжелая стеклянная дверь, и делаю глубокий, судорожный вдох. Прохладный воздух свеж и немного колюч. Я на секунду закрываю глаза, подставляя лицо ветру.

И в этот самый момент Саша подходит ко мне снова. Его руки ложатся мне на плечи, и прежде чем я успеваю опомниться и отпрянуть, он наклоняется и целует меня в лоб. Этот жест, этот поцелуй таким знакомым, таким родным, таким бесконечно далеким и поэтому таким болезненным.

Я резко открываю глаза и отшатываюсь, будто от внезапного удара током.

— Что это сейчас было? Зачем ты это сделал? — голос дрожит, предательски выдавая все мое потрясение и смятение. — Объясни мне, зачем ты так постоянно делаешь? То ты холодный, безразличный, приносишь эти ужасные документы на развод, то вдруг позволяешь себе такие… такие жесты. То отталкиваешь, то приближаешь. То рушишь все к чертям, то целуешь в на прощание, как будто ничего и не произошло. Ты что, получаешь удовольствие, катаясь на этих эмоциональных качелях и катая по ним меня?

Он не отвечает на мои вопросы, не оправдывается и не объясняется. Только улыбается дежурной, ничего не значащей улыбкой, которая сводит меня с ума.

— Все обязательно будет хорошо, вот увидишь. Я буду звонить, обязательно буду спрашивать, как у вас дела, как ты, как Злата, буду приезжать. Не переживай так сильно, я же не пропаду совсем.

— Не нужно этого делать, Саш, — резко перебиваю его. — Не нужно этого притворства, этой игры в заботу. Не нужно делать вид, что тебе действительно не все равно. Просто иди уже своей новой дорогой, а мы пойдем своей.

— Еще как нужно, — вот он и согласился со мной, сам того и не поняв. Он сказал, что нужно, а не то, что он не притворяется. — Береги себя и Злату. Пока.

Он поворачивается и уходит. Я же, против своей воли, слежу за ним взглядом, и сердце замирает, когда я вижу куда он идет. Вернее к кому.

В стороне стоит молодая, очень молодая девушка с округлым животом не маленького срока. Она улыбается ему. Она ждет его.

Саша уверенно подходит к ней, она что-то говорит ему тихо, ласково положив руку ему на рукав. Он улыбается ей в ответ по-настоящему.

И тут до меня доходит. Он привел ее сюда. Сознательно привел свою беременную любовницу прямо на наш развод, чтобы она могла насладиться зрелищем, и морально добить меня.

Какая же он сволочь.