Последние поручения

Глава девятая

— Не могу поверить, — сказал Пол. — Это какой-то абсурд!

— Ага, — согласился Фил. — Почему я должен сообщать людям плохие вести? В моей жизни и так полно стрессов.

— В смысле? О чем ты говоришь?

Фил оторвал глаз от телеобъектива и посмотрел на Пола.

— Я о том, что говорила Бриджит: в тот момент, когда этот идиот займется сексом, я должен позвонить клиентке — его жене — и все ей рассказать. В моей жизни и так полно стрессов!

— А я совсем про другое, — ответил Пол. — Я про то, как Бриджит изгнала меня из компании!

Фил фыркнул и продолжил смотреть в камеру.

— Ах, это. Ты говорил то же самое час назад. Я думал, ты закончил.

— Закончил? Я потерял работу абсолютно безо всякой причины! Не думал, что ты такой черствый, Фил.

— Ну…

Глаза Пола сузились.

— Что «ну»?

— Ничего. Только последние несколько недель ты не занимался никакой работой, а потратил кучу денег. Теперь еще и весь офис залит желтой краской.

— Вот именно! И кто в этом виноват?

Фил откинул голову назад, принявшись разглядывать потолок фургона. Пол догадался, что он глубоко задумался.

— Ты?

— Нет! Келлехеры!

— Ну ладно, — ответил Фил, отпрянув от Пола. — Хорошо, это их вина. Только…

— Только что?

Фил снова посмотрел в камеру:

— Ничего.

— Господи, Фил, неужели ты умрешь, если поддержишь меня хоть раз?

На этот раз Фил даже не оторвал глаз от камеры, а просто поднял забинтованную руку. Его жена Да Синь, которой надоело видеть телефон мужа намертво приклеенным к руке, настояла, чтобы тот сходил в травмпункт и его снял.

— Я шесть часов проторчал в отделении неотложной помощи. Врач позвал туда всех знакомых, чтобы показать им меня. Я стал посмешищем, вот так-то!

Пол почесал затылок.

— Ну хорошо, извини. — В его голову закралась мысль, что, возможно, он ведет себя эгоистично. — Как дела у Да Синь?

— Ну, теперь она большая, как «Форд-Кортина»[23], так что дела у бедной девочки никуда особо не идут. Еще и малышка продолжает брыкаться всякий раз, когда слышит мой голос.

— Разве это не хорошо?

Фил искоса взглянул на Пола.

— Тебе до сих пор снятся сны? — спросил Пол, понизив голос.

— Ты имеешь в виду кошмары? Да.

Филу снился один и тот же повторяющийся сон, в котором он просыпался и обнаруживал, что его нерожденная дочь сбежала от матери и душит его пуповиной.

— Я тебе уже говорил: относись к этому попроще.

— Правда? — спросил Фил. — А ты знаешь, скольким людям я вообще нравился в жизни?

— Просто не веди себя как псих.

Фил не был психом, и Пол знал это лучше, чем кто-либо другой. И что имел в виду Фил, он понимал тоже. Как его лучший и единственный в мире друг, он мог категорически подтвердить, что Фил Неллис был из того сорта людей, к которым привыкнуть очень непросто. Школьные годы ни для кого из них не стали особо приятными, однако прочих детей по возвращении домой хотя бы утешала мысль: «По крайней мере, я не Фил Неллис!» Он был проклят собственной неллисианской логикой, которая ужасно походила на глупость, если смотреть на нее не под верным углом, что удавалось отнюдь не многим. Еще он был страшно упрям в устремлениях, а это значило, что если он чего-то не понимал, то начинал задавать вопросы, чертовски много вопросов, по самой ужасной причине, какую только можно вообразить, — из искренней жажды знаний. Другие ученики ненавидели его за это, как и учителя — но те хотя бы пытались это скрывать. Невозможно забыть, как у учителя по естествознанию мистера Лоуренса однажды случился нервный срыв, вызванный честным и прямым вопросом Фила: «Кто был лучше, сэр, Эйнштейн или Ньютон?» После нескольких минут сбивчивых объяснений учитель остановился на варианте: «На этот вопрос невозможно ответить». Фил посочувствовал ему и попросил не переживать — он спросит у других учителей, если мистер Лоуренс ответа не знает. Ни слова не говоря, мистер Лоуренс ушел в кладовую и просидел там двадцать минут. Закончилась история тем, что кто-то позвал директора школы.

— Уверен, твоя дочь тебя полюбит, — сказал Пол.

— Только не с моим опытом общения с людьми. Я имею в виду, что статистически мои шансы на это невелики, разве нет?

Пола осенила мысль:

— Но ведь ее мама — твоя жена — она же любит тебя, верно?

— Ну да.

— Ну вот! Любовь передается по наследству.

Фил отвел взгляд от камеры:

— Точно?

— Ну конечно, точно. Это то же самое, как если ваша дочь будет похожа на китаянку.

— В смысле «на китаянку»?

Фил, казалось, искренне удивился. Пол бросил на него долгий взгляд.

— Это очевидно. Ее мать, твоя жена, — китаянка. Девочка получится смесью вас обоих, верно?

— Как это? Я думал, дети, рождающиеся в Китае, похожи на китайцев, а в Ирландии, знаешь ли, на ирландцев.

— Э-э, нет, Фил. Это работает не так.

— А как?

Раздался стук в окно. Пол ощутил облегчение, мысленно поблагодарив судьбу за то, что она избавила его от беседы «про пестики и тычинки» и оплодотворение цветков пчелками. Он предпочел бы оказаться в фургоне с настоящими пчелами, чем разговаривать с Филом на эту тему.

— Уходите! — сказал Пол громко.

— Я бы хотел «99»[24], пожалуйста, — долетел снаружи голос.

Пол покачал головой:

— Люди странные.

— Ну да, — согласился Фил. — Это же люди…

Идея фургона для «Агентства МКМ» принадлежала Полу. Вернее, очевидную нужду в автомобиле выразила Бриджит, но само приобретение было поручено Полу, поскольку у него имелся богатый опыт выгодных сделок. На самом деле за несколько лет жизни практически без денег потребность в выгодных сделках возросла настолько, что стала граничить с патологией. Пол уже сам понимал, что это становится проблемой. Показательный пример — фургон. Он купил его у Одноглазого Барри, который приобрел его, в свою очередь, у кого-то, кто слишком сильно верил в несокрушимость фулл-хауса[25] из трех королей и двух девяток. У фургона действительно оказалось много преимуществ: он был очень дешев, он обладал приличными размерами, он только что прошел техосмотр и у него имелось большое боковое окно, в которое они сразу вставили одностороннее тонированное стекло, идеально подходящее для наблюдений. Однако с фургоном имелась одна проблема.

В окно постучали кулаком:

— Эй, гоните «99», ленивые болваны!

Не имело значения, что они выкрасили фургон в черный цвет и убрали все вывески. Как ни пытайся от этого уйти, но нечто живущее в глубине ирландской души безошибочно распознает форму фургона с мороженым, который как был, так и навсегда останется фургоном с мороженым.

— Ладно, блин, только не психуй! — ответил Фил.

Он вытащил откуда-то сзади вафельный рожок и подставил его под фризер[26], который они так и не удосужились убрать. Затем опустил ручку и принялся наполнять рожок мороженым.

— Это что еще такое?

Фил посмотрел на Пола.

— Ну, я подумал, если к нам постоянно подходят, то так будет проще. Я закупил кое-какие ингредиенты на оптовке.

Он воткнул шоколадную палочку в мороженое и сдвинул стекло.

— Два евро.

Маленькая рука просунулась в окно и подала Филу пару монет в обмен на мороженое.

— Эй, я хотел с малиновым сиропом.

— Он кончился.

— У вас нет малинового сиропа? Это сраное позорище, мистер! Я больше никогда к вам не подойду.

— Вот и хорошо! — крикнул Фил.

Пол смотрел на Фила с недоверием:

— Ты теперь мороженщик?

— Так проще, чем каждый раз объясняться со злыми людьми, требующими мороженое. Эта идея пришла мне в голову после того случая в Баллимуне[27], когда наш фургон чуть не перевернули.

— Но, — сказал Пол, — предполагается, что фургон нужен для наблюдения…

— Вот именно! — ответил Фил. — Никто не заподозрит, что из фургона, где торгуют мороженым, ведется наблюдение. Это идеальное прикрытие.

Пол замолчал, обдумывая слова Фила. Разговор зашел на слишком знакомую территорию, где безраздельно властвовала неллисианская логика. На первый взгляд она казалась бессмысленной, но на самом деле к ней было чрезвычайно трудно придраться. Прежде чем Пол успел сообразить, что ответить, Фил принялся быстро щелкать фотокамерой.

— Вот наш парень — и с ним женщина!

Пол взял с откидной скамьи бинокль. Пара средних лет — дородный мужчина и худая женщина с волосами цвета карамели — входила в многоквартирный дом на Филберт-стрит. Мужчина придержал дверь для своей спутницы. Женщина повернулась и внимательно оглядела улицу, прежде чем войти внутрь.

— Как-то странно, — заметил Пол. — По-моему, она смотрела прямо на наш фургон.

— Может, ей захотелось мороженого?

Пара скрылась внутри.

— Слушай, — сказал Фил, — почему нельзя ограничиться только этими доказательствами? Люди заходят, люди выходят, может, целуются в процессе…

— В смысле? Какое задание ты получил?

Фил бросил в сторону Пола раздраженный взгляд:

— Ты что, вообще меня не слушаешь?

Пол ничего не ответил, но немного смутился. Возможно, он действительно слишком поглощен своим возмущением по поводу того, что его уволили, чтобы уделять должное внимание собеседнику.

Фил разочарованно покачал головой и продолжил смотреть в камеру.

— Очевидно, они будут в квартире на втором этаже — вон той, в дальнем левом углу.

И действительно, как только Фил договорил, в указанных окнах загорелся свет.

— И вот, представь, я должен не только сфотографировать их в процессе… ну ты понял…

— Понял.

— Срамоты всякой, — продолжил Фил, не владеющий искусством подтекста, — но и позвонить жене этого козла в тот самый момент.

— О.

— Ага, — кивнул Фил. — Но я не хочу мучить бедную женщину подробным фотоотчетом о том, что ее вторая половина ведет себя как лживый гад.

В тот момент, когда они смотрели на окна, та самая женщина, которую они только что видели внизу, широко раздвинула занавески. Сзади к ней подошел дородный мужчина и обнял. Затем он подтолкнул ее к окну и произвел то, что таможенник назвал бы комплексным всесторонним досмотром.

Фил вздохнул:

— Ненавижу таких людей. Ладно, пора звонить.

Неловко орудуя забинтованной рукой, он положил телефон на стойку и набрал номер, записанный на клочке бумаги. Затем поднял аппарат и зажал его между ухом и плечом.

— Скрестим пальцы, чтобы она не…

Фил не успел дойти до последнего слова в предложении (вероятно, «взяла»), так как на звонок ответили после второго гудка.

— Здравствуйте, миссис Килфезер, это Фил Неллис из «Агентства МКМ». С вами все в порядке? Вы как будто немного запыхались…

С того места, где сидел Пол, было сложно разобрать, о чем говорит женщина, — он слышал только грудное бормотание женского голоса.

— Да, — сказал Фил. — Я как раз возле апартаментов на Филберт-стрит, и, боюсь, ваш муж находится внутри.

Пауза.

— Да, он с женщиной.

Пауза.

— Э-э… да, с другой женщиной… Полагаю, вы имеете право так ее называть.

Пауза.

— Ну… — Фил неловко поерзал, — полагаю, вы можете называть ее «грязной девчонкой».

Пауза.

— Э-э… я бы не стал произносить такие выражения, но, вероятно, вы расстроены и…

Пауза.

Фил поморщился:

— Хорошо, если вы настаиваете. Да, думаю, она грязная девчонка. Очень-очень грязная девчонка.

Пола пронзила мысль. Он снова взял бинокль. Таможенный досмотр всего тела в окне определенно вышел за рамки стандартной процедуры.

— Фил, отключи телефон.

Фил не обратил на него внимания:

— Хорошо. Она распутная шлюха, так и есть… Она грязная потаскуха и порочная женщина.

— Фил! — сказал Пол громче. — Отключи телефон.

Фил выглядел невероятно сконфуженным, будто испытывал физическую боль.

— Прошу вас, я не хочу это произносить.

Пол протянул руку, выхватил телефон с плеча Фила и отключил связь.

— Какого хрена ты делаешь, Поли? Я должен был рассказать женщине, что происходит, — это часть задания. Она хотела знать все. Мы не можем продолжать терять клиентов! Блин, Бриджит меня убьет!

— Ты закончил? — спросил Пол. — А теперь, если хочешь, можешь перезвонить миссис Килфезер. Смотри, телефон до сих пор при ней.

Фил бросил на Пола растерянный взгляд, затем заглянул в фотокамеру.

Женщина за окном держала телефон в руке и кричала в него что-то, глядя прямо на фургон.

— Ой, — ошарашенно выдавил Фил. — Ой-ой-ой! — пришло к нему наконец осознание. — Уф-ф, пипец как ненавижу таких людей.

— Угу, — сказал Пол, возвращая Филу телефон. — Пойду-ка я домой спать. Разбуди, когда мир вернется в норму.