Притворство с привилегиями

Глава 37

Лейла

Дверь громко захлопывается за Люком, и я прикрываю глаза. Случилось именно то, чего я боялась.

— Он винит себя.

— Почему? — спрашивает Зак, беря круассан и откусывая огромный кусок. — Его там даже не было.

— Потому что он все еще думает, что я лишь ребенок, о котором он должен был заботиться, — выплевываю я. Если честно, то его чрезмерная учительская опека начинает надоедать.

— Он прав, — ровным голосом отвечает Джош, поглаживая меня по плечу. — Он должен был.

Я отталкиваю его и соскальзываю с кровати, хватая с комода резинку для волос.

— Ты действительно думаешь, что он не помог бы мне, если бы знал, что происходит? Люк не виноват в том, что не знал, — говорю я, собирая волосы в конский хвост.

— Он был там, — настаивает Джош. — Ему следовало быть повнимательнее. Он сидел с тобой в комнате по несколько часов каждую неделю и должен был заметить, что что-то не так.

Я качаю головой, стиснув зубы.

— Это было десять лет назад. Пора бы ему оставить все позади. — Гнев разгорается внутри меня. — Какого черта он просто так ушел? Я не виновата в том, что Донни был придурком. И не заслуживаю того, чтобы меня избегали. Я не сделала ничего плохого. — Засунув ноги в тапочки, я топаю к двери из спальни. — К черту. Мы разбираемся со всем прямо сейчас.

Зак хочет встать, но Джош хватает его за футболку и тянет обратно, а я с грохотом вылетаю из комнаты.

Когда я захожу в гостиную, Люк стоит у окна и смотрит вниз, на город. Каждый сантиметр его тела напряжен, и мой гнев немного утихает. Должно быть, эта ситуация съедает его изнутри.

Он сглатывает, когда слышит, как я вхожу, поворачивает голову, но не смотрит на меня.

— Лейла…

— Это не твоя вина, — твердо говорю я.

— Это моя вина, милая. — В его голосе слышится смирение. — Это действительно так.

— Ты не мог знать…

— Я был твоим учителем, — перебивает он меня. — Моя работа заключалась в том, чтобы защищать своих учеников. Я нес ответственность за тебя. И не справился.

— У тебя было чем заняться, — замечаю я. — Ради бога, ты был в процессе развода, конечно, ты был занят.

Он смеется, но звук получается пустым.

— Ты что, шутишь? В каком мире взрослый мужчина, разводящийся со своей женой, приравнивается к ребенку, подвергающемуся издевательствам и домогательствам на грани жизни и смерти? Я… — Дрожь пробегает по его широким плечам. — Ты просиживала на моем уроке по несколько часов в неделю, а я даже ни о чем не подозревал.

— Верно, — медленно произношу я. — Потому что ты преподавал, а не читал мысли. Ты не можешь знать того, о чем тебе не говорят.

Люк на мгновение замолкает, опуская голову. Мне кажется, что он меня не услышал, и я открываю рот, чтобы повторить, но замираю, когда вижу, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в подоконник. Я удивленно смотрю на эту картину. Люк всегда такой сдержанный. Такой ответственный за собственные эмоции. Я никогда не видела, чтобы у него от злости белели костяшки.

— Только вот мне говорили, — произносит он в конце концов. — Не так ли?

Я моргаю.

— Что?

Люк поворачивается ко мне, и выражение его лица такое напряженное, что я борюсь с желанием сделать шаг назад. Его губы сжаты. Глаза горят ненавистью к самому себе.

— Ты сказала, что ходила ко всем учителям. К каждому. Ты когда-нибудь подходила ко мне?

Я ничего не отвечаю, но я никогда не была хорошим лжецом. Люк видит ответ на моем лице.

Он закрывает глаза.

— Ты подходила. — Он потирает лоб. — Расскажи мне, что произошло.

— Это не имеет значения…

— Расскажи мне.

Я вздыхаю.

— Однажды я попросила разрешения поговорить с тобой после урока, — признаюсь я. — Ты согласился и назначил встречу в обеденный перерыв в учительской. А потом так и не появился. Я ждала целый час, но… — Я замолкаю. До сих пор помню тот обеденный перерыв. Как сидела на пластиковом стуле в коридоре под пытливыми взглядами проходящих мимо учителей, которые, наверняка, думали, что у меня неприятности. Как наблюдала за часами, медленно отсчитывающими минуты до физкультуры, а в моем животе нарастал страх.

— Иисусе. — Он отворачивается от меня, проводя руками по густым волосам.

Я пытаюсь смягчить удар:

— Отчасти это была моя вина. Я знала, что ты был занят со студентами-отличниками. Мне следовало попробовать еще раз.

— Зачем? — спрашивает он с горечью в голосе. — Когда мне, очевидно, было все равно?

— Тебе не все равно. Я знаю это. И знаешь почему? — Он не отвечает и я делаю шаг вперед. — Потому что сейчас ты мне веришь

Люк хмурится.

— Что? Да. Конечно, я тебе верю. Почему нет?

Я облизываю губы, стараясь дышать ровно.

— Бьюсь об заклад, если бы я сейчас рассказала об этом кому-нибудь из своих прежних учителей, — медленно произношу я, — они бы просто отмахнулись. Или сказали бы, что я лгу и что я никогда не обращалась к ним за помощью.

Люк сглатывает, и его кадык заметно дергается.

— Конечно, ты обращалась. Я… тогда я едва справлялся с работой. Думаю, что тихая, хорошо воспитанная студентка-выпускница, просящая о встрече за обедом, вылетела бы у меня из головы. Черт, я, наверняка, заперся в кабинете, пытаясь избежать встречи с Эми. Или споря с ней. — Он делает глубокий вдох, затем смотрит мне прямо в глаза. — Мне так жаль.

— Я прощаю тебя, — быстро говорю я. — А теперь ты можешь, пожалуйста, двигаться дальше?

— Не похоже, что я могу просто забыть об этом.

— Почему нет? — прямо спрашиваю я. — Это то, чего я хочу.

Люк качает головой.

— Ты не понимаешь, милая.

Ярость внезапно разливается по моим венам, словно ракетное топливо.

— Не понимаю, — медленно повторяю я. — Прости. Я под кайфом, или это меня травили? Меня, а не тебя. Никто не понимает этой ситуации лучше меня. Но, конечно, ты перетягиваешь все на себя и свои дурацкие учительские обязанности. В твоей голове я просто маленькая глупая шестнадцатилетняя студентка, о которой ты всегда будешь знать больше, чем о себе.

Он хмурится.

— Послушай…

— Нет, — огрызаюсь я. — Ты послушай. Я твоя коллега. Не ученица. Не студентка. Между нами больше нет никаких ограничений. Мы оба взрослые люди. Теперь я тебе ровня. Ты должен относиться ко мне с таким же уважением, с каким относишься к Джошу, Заку или любому другому человеку, которого встретишь на улице. Но ты пренебрегаешь этим, и меня от этого тошнит.

Его глаза расширяются.

— Это не имеет никакого отношения к уважению, Лейла.

Я машу Люку, чтобы он замолчал.

— Ты не думаешь, что мне больно, когда мне постоянно напоминают о старшей школе? Тогда я была жертвой. А теперь нет. Теперь нет, — повторяю я, чувствуя, как щиплет глаза. — Когда ты обращаешься со мной как с беспомощной шестнадцатилетней девчонкой, я чувствую себя полным дерьмом. Так что, пожалуйста, просто… прекрати. — Мой голос срывается на последнем слове. — Прекрати.

Люк потрясенно смотрит на меня, затем делает шаг в мою сторону. Я даже не осознаю, что плачу, пока он нежно не касается моей щеки, ловя слезинку большим пальцем.

Электричество пронзает меня насквозь. Ощущение его кожи на моей опьяняет.

— Я понятия не имел, что это причиняет тебе боль, — говорит он очень глубоким голосом. Его большой палец снова скользит по моей коже, вытирая очередную слезинку, и я вздрагиваю. — Мне жаль. Я никогда не хотел тебя расстраивать.

Я киваю.

— Значит, ты согласен? Бросишь всю эту чушь и просто будешь относиться ко мне как к одному из своих соведущих?

На его лице появляется выражение, которое я не могу прочесть. Он опускает руку. Мою щеку покалывает при воспоминании о его прикосновении.

— Я не могу, — натянуто произносит Люк. — Не могу относиться к тебе как к Заку и Джошу. Извини.

Я так расстроена, что готова кричать.

— Почему нет? — требую я. — Что я должна сделать, чтобы доказать тебе, что я тебе ровня? Я взрослый человек. Живу сама по себе. Зарабатываю деньги. Имею собственный бизнес. Возможно, так же успешна, как и ты, но ты всегда будешь считать меня ниже себя, не так ли?

— Не ниже меня, — настойчиво говорит он. — Никогда, Лейла. Я просто… — Он замолкает и морщится, с трудом сглатывая. — Если я позволю себе… — он пробует снова, затем закрывает глаза, потирая переносицу. — Господи.

— Если ты позволишь себе что? — подначиваю я.

Его губы приоткрываются. Я вижу борьбу в его глазах. Мы оба тяжело дышим. Мгновение, кажется, балансирует в воздухе между нами. Мы будто стоим на краю обрыва и вот-вот сорвемся в неизвестность.

Затем Люк издает сдавленный звук и тянется ко мне. Я широко распахиваю глаза, когда он обхватывает рукой мое горло и притягивает мой рот к своему.