Притворство с привилегиями

Глава 64

Люк

В отеле почти никого нет; большинство гостей и персонала на вечеринке, поэтому я быстро поднимаюсь в наш номер. Когда я открываю дверь, Лейла стоит посреди комнаты и собирает вещи. Ее чемодан стоит на кровати, и она беспорядочно кидает в него одежду и туалетные принадлежности.

Лейла поднимает голову, когда я вхожу.

— Что? — огрызается она.

Голос у нее сердитый, но глаза припухли. Она плакала.

Мое сердце сжимается. Все, что я хочу сделать, это шагнуть вперед и заключить Лейлу в свои объятия, но после разговора с Эми я боюсь. Очевидно, что я полный идиот, когда дело доходит до отношений. Я больше не доверяю себе.

Я прочищаю горло, сохраняя дистанцию.

— Зак написал мне. Он хотел проверить, все ли с тобой в порядке.

Лейла фыркает.

— Ага, да. Он очень ясно дал понять, что я ему безразлична. — Она засовывает очередную футболку в чемодан. — Он рассказал, что сделал?

— Да. Мне жаль. Это было совершенно неуместно.

— Он ожидает, что я все еще буду его другом, — шипит Лейла, вытирая глаза. — После того, как он использовал меня, словно надувную куклу.

— Думаю, у него был тяжелый день, — осторожно говорю я. — Уверен, что он никогда не хотел причинить тебе боль.

Она раздраженно вскидывает руки.

— Тяжелый день? Это у тебя тяжелый день. Твоя бывшая жена выходит замуж. А он провел весь день, выпивая, танцуя и трахаясь со мной. У него отличный день. — Лейла поднимает платье и сминает его.

— Это не так, — честно отвечаю я. — По крайней мере, теперь. Сегодня годовщина смерти Эмили. Обычно он проводит утро на ее могиле, потом приходит домой и напивается до потери сознания. Но мы были так заняты свадьбой, что, мне кажется, он просто забыл, какой сегодня день. Должно быть, осознание поразило его внезапно.

Лейла замолкает, на ее лице отражаются эмоции.

— О, — говорит она, опуская платье. — Ох.

Я киваю.

— Знаю, что он повел себя как придурок, но, может, ты дашь ему поблажку? Уверен, он извинится, как только все обдумает. Он, наверное, сейчас чувствует себя ужасно.

Лейла сжимает челюсти, снова поднимая платье.

— Нет, — твердо говорит она, складывая ткань. — Я не прощу его.

— Но…

Она убирает платье в чемодан и тянется за халатом, который был на ней прошлой ночью.

— Он скорбит, — твердо говорит Лейла. — И я сожалею об этом. Конечно, сожалею. Но это не оправдывает его поведения. Я сказала, что люблю его, а он причинил мне боль, чтобы почувствовать себя лучше. Не думаю, что это действенный механизм совладания, и не допущу полное неуважение ко мне только потому, что ему грустно.

Ее слова ударили меня, как волна.

— Я… ты любишь Зака?

Лейла краснеет.

— Не делай вид, что не знал. Черт возьми, ты же тренер по взаимоотношениям. Вы, наверное, все поняли об этом раньше меня.

— О. — Мои легкие слишком сжаты, чтобы нормально дышать. — Я понимаю.

Между нами воцаряется тишина. Она берет расческу с комода и засовывает ее в чемодан, затем выпрямляется, скрещивая руки на груди.

— Давай же, — подначивает Лейла. — Спроси меня.

— Спросить тебя о чем? — спрашиваю я, и у меня пересыхает во рту.

— Ты знаешь. — Ее глаза холодны. — Спроси меня, единственный ли он.

Я смотрю вниз, на свои ноги. Часы на каминной полке отсчитывают секунды.

— Может быть, это и к лучшему, — говорю я в конце концов. — Что мы прекращаем все.

Лейла вздрагивает. Весь гнев исчезает с ее лица, сменяясь шоком.

— Что?

— Если затронуты твои чувства, в конечном итоге все это только причинит тебе боль. Зак, конечно, закончил все непрофессионально и не по-человечески, но … — Я медленно киваю. — Это к лучшему.

— Если затронуты мои чувства, — медленно повторяет Лейла, четко выговаривая каждый слог.

Я вздыхаю, проводя рукой по лицу.

— Изначально все это было задумано только как учебное упражнение, Лейла. Так было и всегда будет. И ты сдала экзамен; я бы сказал, с честью.

Лейла смотрит на меня несколько секунд, тяжело дыша.

— Дело не только в Заке, — натянуто говорит она. — Ты хотел, чтобы я была уязвима в своих чувствах. Итак, наслаждайся результатом. Дело не только в Заке. Я влюбляюсь во всех вас. Я люблю тебя, Люк.

— Из этого ничего бы не вышло, — говорю я срывающимся голосом. — Зак не хочет отношений. А я не могу быть с кем-то вроде тебя, Лейла. Это было бы неправильно.

Я понимаю, что сказал что-то не то еще до того, как закончил предложение. Кровь отхлынула от лица Лейлы, она уставилась на меня невидящим взглядом.

— Кто-то вроде меня? — тихо говорит она.

— Я не это имел в виду. Ты молода, Лейла, и красива. Ты встретишь множество мужчин, соперничающих за твое внимание.

К моему ужасу, в ее зеленых глазах начинают блестеть слезы. Она отворачивается, пряча от меня лицо.

— Пошел ты, шепчет Лейла. — Боже. Я… я никогда не думала, что ты такого обо мне мнения.

Господи. Я все делаю неправильно.

— Лейла, я совсем не это имел в виду. Я просто…

— Что? — огрызается она, отворачиваясь. — Я молода и красива, значит, на меня нельзя положиться? Ты это хочешь сказать? У меня горячее тело и симпатичное личико, так с чего бы мне быть преданной одному мужчине? Конечно, я манипулирую тобой. Конечно, я просто хочу переспать. Конечно, я уйду. Почему ты должен доверять мне, когда я такая чертовски легкодоступная? — Она делает глубокий, прерывистый вдох. — Я слышала, что сказала тебе Эми.

Я закрываю глаза.

— Ох, — тихо говорю я. — Милая…

— Не надо тут твоего «милая», — кричит Лейла, и ее голос эхом разносится по огромному номеру. — Послушай, я знаю, ты не хочешь этого слышать. Но твоя бывшая жена — осуждающая, черствая, жестокая сука. Когда мне было шестнадцать, она обращалась со мной так, словно я вавилонская блудница. И тем не менее ты предпочитаешь верить ей, а не мне?! Вы с ней уже не в отношениях, но ты принимаешь ее сторону?!

— Лейла, я не принимаю ее сторону…

— Еще. Как. Принимаешь. — Лейла качает головой, на ее лице отражается боль. — Я не просто какой-то случайный секс, Люк. Долгое время я думала, что это так. Но ты заставил меня понять те части себя, о существовании которых я даже не подозревала. И теперь ты бросаешь меня, потому что думаешь, что я слишком, черт побери, сексуальна для тебя? — заканчивает она дрожащим голосом.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Мне так жаль, что ты услышала, как Эми говорила о тебе, но я, честно говоря, не поверил ничему из того, что он сказала.

— Разве? Потому что этим утром ты целовал, обнимал и обращался со мной так, словно я что-то значу. А теперь ты ведешь себя так, будто я никогда ни для кого не буду значить больше, чем просто интрижка. Потому что я хорошенькая.

Моя головная боль усиливается.

— Лейла, это должно было быть всего лишь учебным…

Ярость озаряет ее лицо.

— Перестань так говорить! Перестань вести себя так, будто все это у меня в голове! Зак поступил также, и я не позволю тебе заниматься этим дерьмом. Я знаю, что это неправда. — Швырнув свой чемодан на матрас, она пересекает комнату и встает прямо передо мной. Вблизи я вижу следы слез на ее лице. — Посмотри мне в глаза, — требует она, — и скажи, что я тебе безразлична в романтическом плане. Скажи, что между нами ничего нет. Скажи, что это все у меня в голове.

Проходит несколько секунд.

— Я не могу, — шепчу я хриплым голосом.

Лейла наклоняется ближе. Я вдыхаю ее теплый аромат.

— Скажи мне, что не понимал, что мы переходим черту. Скажи мне, что не знал, что я влюбляюсь в тебя.

Я облизываю губы и признаю:

— Не могу. Я знал.

Конечно, я знал. Мы все знали. Единственная причина, по которой мы пригласили Лейлу на этот импровизированный отдых, заключалась в том, чтобы поухаживать за ней. Мы угощали ее клубникой на шелковых простынях не по дружбе. Это не было сознательным планом — мы не настолько жестоки — но, честно говоря, какая еще может быть причина? Глупый эксперимент с фальшивыми отношениями точно не предполагал то, что мы будем связывать Лейлу или отправлять на свадьбы с игрушками внутри. Мы не можем обсуждать такие вещи в подкасте. Так что мы не имеем права притворяться удивленными тем, что у бедной Лейлы начали появляться настоящие чувства. Это то, чего мы хотели.

Мы пытались заставить ее влюбиться в нас. Потому что мы все хотим ее.

Ее плечи поникают.

— Да. Ты знал. Все знали. — Лейла топает обратно к кровати, захлопывает чемодан и застегивает молнию. У меня болит сердце. Я ненавижу это. Ненавижу, сколько боли ей причиняю, но я не знаю, что еще могу сделать. — Вы разыграли меня. Не могу поверить, что была настолько глупа, чтобы довериться.

Покраснев, Лейла хватается за ручку чемодана, стаскивает его с кровати и волочет по толстому ковру к выходу. Я смотрю, как она выходит в коридор. Отчаяние вскипает во мне.

— Я не могу погрязнуть в этом снова, — выпаливаю я. — Мне жаль. Я бы хотел, но не могу.

Лейла оборачивается в дверях, ее лицо похоже на маску.

— Объясни.

— Я… На свадьбе я понял, что не смогу пережить все это снова. Я не могу позволить себе влюбиться в кого-то и смотреть, как наши отношения медленно угасают. Не могу. Это сломает меня. — Она не двигается. Я продолжаю. — Когда мы развелись, я потерял не только Эми. Я потерял целую жизнь. Племянниц и племянников. Бабушку и дедушку. Крестников. Дом. Карьеру. Будущее, которое я построил для себя. — У меня сжимается горло. — Милая, было бы так легко с головой окунуться в эту жизнь вместе с тобой. Бог свидетель, я этого хочу. Но мне нужно быть практичным в этом вопросе. Я не могу быть с кем-то, если действительно не уверен, что у нас сложатся отношения. И шансы, что наши с тобой отношения сложатся наилучшим образом… слишком низкие. Мне жаль.

В ее глазах мелькают эмоции. На секунду мне кажется, что Лейла поняла меня.

Затем ее рот сжимается в мрачную линию.

— Вы трус, мистер Мартинс, — тихо говорит она. — Вы проводите целые дни, обучая другие пары открываться любви. Но Вы бы никогда не сделали этого сами. Вы советуете другим идти на риск, который, по Вашему мнению, слишком опасен для Вас. Вы лицемер и трус. А я ненавижу трусов.

Лейла уходит, хлопнув за собой дверью.