Притворство с привилегиями

Глава 67

Лейла

Свернувшись калачиком на хрустящих простынях моей огромной гостиничной кровати, я смотрю в окно, наблюдая, как капли дождя стекают по стеклу. Поздний вечер, и янтарные фонари освещают мокрые дороги в центре Лондона, по которым проезжает куча машин. Гудки автомобильных клаксонов смешиваются с ритмичным стуком, эхом отдающимся от стены моей спальни, перемежаемым редкими женскими всхлипами и тихим ворчанием.

Похоже, у моих соседей сегодня хорошая ночь.

Мне слишком грустно, чтобы надеть наушники, дабы заглушить звуки. Мне слишком грустно, чтобы делать… Что угодно, на самом деле.

Прошло четыре дня после свадьбы, а я все еще чувствую себя совершенно опустошенной. Раньше я думала, что фильмы преувеличивают проблему разбитого сердца; что образ девушки в пижаме, плачущей в постели и поедающей килограммы мороженого, был просто глупым стереотипом.

Теперь я знаю правду. Фильмы преуменьшают боль. Я едва могу встать с постели. Все мое тело болит. Я чувствую себя так, словно меня разорвали на части.

И я ненавижу это. Ненавижу парней за то, что заставили меня чувствовать себя так. Ненавижу себя за то, что оказалась в таком положении, что может быть так больно.

Я оглядываю гостиничный номер, замечая одежду, которой хватило на четыре дня, и подносы с едой, разбросанные по дорогой мебели. Может, было трусостью поехать в отель вместо того, чтобы просто вернуться в собственную квартиру, но я не могу сейчас находиться в одном здании с ребятами. Не могу лежать ночью в своей постели, зная, что они всего в нескольких метрах от меня. Не могу смириться с мыслью о том, что случайно столкнусь с ними в коридоре или встану рядом в лифте. У меня уже была собрана дорожная сумка для свадьбы. Было гораздо проще отправиться в город и заплатить за номер.

Чтобы попытаться подбодрить себя, я забронировала номер в очень-очень хорошем отеле: пятизвездочном, прямо на берегу Темзы. Когда я снова поворачиваюсь к окну, Лондонский Глаз³⁴ смотрит на меня сквозь стекло, его ярко-красные огни отражаются от окружающих высоток и устремленных ввысь офисных зданий. Я подумала, что, остановившись в шикарном отеле, смогу почувствовать себя лучше — что Калифорнийская кинг-сайз кровать и роскошное джакузи напомнят мне о том, что, несмотря на то, что отношения потерпели неудачу, остальная часть моей жизни по-прежнему складывается замечательно.

Это не сработало. Калифорнийская кровать до смешного огромная для одного человека. Особенно, если ты привыкла спать, свернувшись калачиком между несколькими телами.

Ноутбук звенит под одеялом, и я вытаскиваю его. Это еще одно уведомление. Я удаляю его, чувствуя тошноту.

За последние несколько дней мои социальные сети буквально взорвались. Очевидно, какой-то придурок решил тайно сфотографировать меня с парнями, а затем распространить фотографии по всем социальным сетям. И теперь все наши слушатели называют меня шлюхой.

Это забавно. Я внимательно проанализировала эти фотографии. На каждой из них именно парни подкатывают ко мне. Люк целует в щеку. Зак прижимает к своей груди. Джош приподнимает для поцелуя. Но, конечно же, все предполагают, что именно я шлюха.

Я этого не понимаю. Слушатели знали, что я хожу на свидания со всеми тремя мужчинами. Они потратили недели, споря о том, какого парня мне следует «выбрать». В прошлом «Три Одиноких Парня» уже записывали несколько эпизодов, посвященных групповым отношениям. Но по какой-то причине, как только все увидели эти фотографии, их первым предположением было то, что я шлюха.

Что еще хуже, ребята ничего не сделали. Первые пару дней после свадьбы я все ждала, что они напишут пост или выпустят эпизод, объясняющий ситуацию. Они ничего из этого не делали. Все, что они придумали, это написать в Твиттере одно очень мягкое пиар-заявление, попросив людей «не распространять слухи, когда они не понимают контекста, стоящего за фотографиями».

Очевидно, поскольку они на самом деле не объяснили, что произошло, это абсолютно ничего не дало.

Они звонили мне, особенно часто Джош, но я не отвечала. Не могу. Они позволяют людям придумывать все эти истории, и меня от этого тошнит. Одно дело сказать, что они не хотят встречаться со мной; совсем другое — позволить публично меня унижать и не встать на мою защиту.

Хуже всего то, что я даже не могу защитить себя. У меня большой опыт борьбы с издевательствами. Я знаю, как это работает. На стороне ребят целая толпа фанатов, а у меня никого нет. Если я попытаюсь с ними поспорить, это только раздует пламя. Мне нужно, чтобы мальчики защитили меня, но по какой-то причине они этого не делают.

На ноутбуке появляется еще одно уведомление в почте, и моя челюсть отвисает, когда я читаю тему письма.

Я нашла статью, которая может тебе

понравиться. Ешь грязь, уродливая шлюха.

В приложении файл «Десять способов покончить со всем».

Что-то ломается внутри меня. Слезы застилают глаза, и в животе внезапно все переворачивается. У меня едва хватает времени, чтобы отодвинуть в сторону ноутбук и метнуться в ванную, прежде чем меня вырвет в фарфоровый унитаз. Я несколько дней толком не ела, поэтому желчь обжигает мне горло и душит, когда я опускаюсь на колени на холодный мрамор и меня тошнит, снова и снова.

К тому времени, как мой желудок наконец успокаивается, у меня трясутся руки. Я вся вспотела. Маленькие искорки света пляшут перед глазами. Я спускаю воду в туалете и плюхаюсь на пол, обхватывая колени руками и тяжело дыша, когда старые, полузабытые воспоминания проносятся в голове. Учителя издеваются надо мной. Девочки смеются. Мальчки свистят, улюлюкают и хватают меня. Я тру лицо, пытаясь отогнать эти образы, но они становятся все громче и ярче, захлестывая меня огромными волнами, пока я больше не могу даже сидеть прямо.

Одному Богу известно, сколько времени мне требуется, чтобы успокоиться. Кажется, что прошли часы. В конце концов, я просто лежу на кафеле, мое сердце выпрыгивает из груди, слезы стекают по крыльям носа.

За последние несколько дней это происходит далеко не в первый раз. Разбитое сердце — это само по себе плохо, но по-настоящему больно мне из-за буллинга. Как будто вся прежняя тревога, которую я испытывала, когда мне было шестнадцать, нахлынула снова. Я не могу есть из-за комка в животе. Я не могу спать, и всякий раз, когда все-таки отрубаюсь, я просыпаюсь в холодном поту. Я чувствую, что схожу с ума.

Пока я лежу на сверкающем полу ванной комнаты отеля, меня захлестывает чувство поражения. Я больше не могу. Не могу. Это убивает меня. Что-то должно измениться.

Пошатываясь, я возвращаюсь в спальню, снова открываю ноутбук и просматриваю электронную почту. Дрожащими пальцами я набираю быстрое сообщение Анне Барде Кутюр, сообщаю ее помощнице номер телефона моего гостиничного номера и сообщаю, что мой рабочий номер и электронная почта будут недоступны до дальнейшего уведомления. Затем я, наконец, отключаю ноутбук и телефон.

Меня тут же переполняет облегчение. С трудом забираясь обратно в постель, я тянусь за своим альбомом для рисования и устраиваюсь с ним поудобнее.

Я провела последние несколько дней, пытаясь отвлечься, работая над дизайнерскими предложениями для встречи с Анной в эти выходные. На данный момент у меня уже есть четыре эскиза, в которых я переделала свою коллекцию «Buttery» под ее стиль, но они недостаточно хороши. Они должны быть идеальны. Сейчас от сотрудничества с Анной Барде зависит больше, чем когда-либо прежде.

Я просмотрела несколько сайтов по недвижимости в Нью-Йорке. Даже маленькая квартира стоит до смешного дорого, но если Анна в конце концов предложит мне контракт, я буду зарабатывать достаточно, чтобы жить и работать в этом городе. И прямо сейчас переезд в Америку с каждым днем выглядит все более привлекательным.

Я бросаю взгляд на свой чемодан, лежащий открытым в изножье кровати. Всего через несколько дней я наконец-то выберусь отсюда. Тогда я смогу оставить весь этот бардак позади.

Надеюсь, навсегда.