Проклятье Первородных

Глава 12. Воспоминания обреченных

— Остановитесь! Вы идете слишком быстро! Я не успеваю! — звонкий детский голос разрезал густую темноту. — Подождите меня.

— Иди быстрее! — серьезный голос девочки выдавал непризнанного лидера в группе. — Нам еще долго идти. Мы должны быть на озере до полуночи.

Четыре детские фигурки едва заметны в полной темноте. На грунтовой дороге за городом уже нет освещения, по заброшенной дороге и днем то никто не ходит, тем более глубокой ночью.

— Я ничего не вижу, слишком темно, — жалобный голос почти срывался на плач. — Давайте отдохнем немного. Я устала.

— Мы не можем остановиться и отдохнуть, — резкий командный тон не оставил выбора. — Успокойся, и догоняй. Нам нужно успеть. Идти еще далеко. Сказали же, что к полуночи нужно обязательно быть уже у Темного озера.

Анагиана медленно шла по направлению к стометровым базальтовым скалам, окружающим озеро. Конечно, она не могла не прийти.

Кромешная тьма, затянувшая небо за несколько минут, не мешала женщине, идущей по грунтовой дороге из города, найти направление. Странно, что в такой темноте можно было разглядеть четкие контуры идеального тела.

Неистовое давление и мощное гипнотическое воздействие на окружающих являлось естественными способностями тех, кто никогда не видел света.

Anas Eneron. Правитель Энерона. Разумеется, создавший черную бездну обладал неизмеримой Волей и могущественным Разумом. Дикая концентрация воли и мощнейшее воздействие на все окружающее и делало его Правителем. Своей непререкаемой волей стоявший изначально во главе противостояния с Иерархией сил Света, всевластно управлял бесчисленными порождениями бездны. Истинные планы Правителя знали только приближенные. Все остальные, и имя им «легион», беспрекословно подчинялись единой воле.

Конечно, Анагиана молча шла к проклятым черным скалам. Она не могла не пойти. Сопротивляться призыву Правителя не смог бы никто.

Только в этот раз что-то изменилось.

Все сущности первородной материи имели единое поле образов и представлений, собранных за тысячелетия из сознаний живых людей. Каждая сущность, способная существовать, как отдельная форма, таковой не являлась.

Анагиана по определению не могла что-то представить или вспомнить. Не имеющие души не имеют и воспоминаний. После же странной встречи с тем, кого она по неоспоримому приказу должна была уничтожить, необъяснимое тепло медленно распространялось и разгоняло черный застывший лед.

— Что со мной происходит? — медленно прошептала одинокая фигура в кромешной тьме. — Почему я вижу странные картины? Откуда берутся чужие образы и воспоминания? И почему мне так холодно?

Анагиана не знала, что сама возможность задать себе подобный вопрос говорила о возможности осознавать. Она медленно шла по тропинке, осторожно ступая на еще не растаявшую корочку мартовского снега.

Впервые женщина ощущала странное покалывание в босых ногах. Первородные никогда не чувствовали боли. Не было у само-рожденной материи восприятия. Почему тогда она ощущает замерзшую поверхность грунтовой дороги? В самой глубине пробуждающегося сознания мелькают странные картины, она слышит голоса. Чьи? Почему от звуков становится так больно?

— У меня ноги болят, — одна из четырех девочек, явно слабее всех остальных. — Много камней и они режут ноги. Давайте отдохнем.

— Не будем мы отдыхать. Вот ты плакса, — трое девочек, ушедших немного вперед, возвращаются. — Вставай. Мы обязательно должны успеть. Здесь на так уже далеко. Осталось немного.

— Почему мы не можем вернуться домой? — хныкала девочка, самая худенькая и слабая из всех. — Придем в другой раз.

— Какой другой раз? — резкий голос лидера группы врезается в ночную тишину. — Ты сама все слышала. Только сегодня в полночь это можно сделать. Ты разве не хочешь, чтобы исполнились все твои желания?

«Однажды я уже была здесь», — от резкой боли женщина остановилась и согнулась пополам. Разве могут возникающие воспоминания причинять физическую боль? Настолько сильную, что стало трудно дышать?

Кромешная тьма, затянувшая пеленой круг над Темным озером, раньше не привлекла бы внимания. Не было у материи функции размышления.

Анагиана подняла голову к небу и долго смотрела в далекое пространство.

«Так не всегда было, — промелькнула неожиданно мысль, которая заставила вздрогнуть. — Маленькие светящиеся точки освещали темное небо».

Как в поломанном калейдоскопе куски воспоминаний мелькали в том, чего не было — в пробуждающемся сознании. Небо, заполненное огромным множеством сверкающих звезд. Круглый светящийся диск посреди темного полотна. Холодный зимний ветер, пробирающийся под теплую одежду. Легкое прикосновение морозного воздуха к открытому лицу. Да что же это?

Происходящее сейчас ничем не напоминало поглощение чужой души. Да, первородные сущности для обеспечения выживания питались генетической информацией и воспоминаниями людей. Процесс для первородной материи совершенно естественный — высасывать продукты жизни тех, кто имел в себе свет. За тысячи лет обитатели бездны выжили потому, что накопили необъятное поле образов и представлений людей, живущих на поверхности планеты.

Только сейчас происходило нечто другое.

Поглощение чужой души — макромолекулы, хранящей всю генетическую информацию о человеческом существе — никогда не вызывало эмоций.

Да и откуда у первородной материи взяться эмоциям? Чувства и переживания не могли по определению появиться в порождениях черной бездны. Поглощение сознания людей обеспечивало сбор информации для максимальной адаптации и копирования. Для выживания. Чужие образы переливались как из сосуда в сосуд, мелькали как картины, и передавались всем остальным.

Сейчас же коротенькие обрывки неизвестных и знакомых одновременно картин касались чего-то глубоко внутри, чего раньше она не ощущала.

— Я уже вижу скалы, осталось совсем немного, — девочка примерно двенадцати лет уверенно идет впереди, сзади идут, оглядываясь по сторонам и держась за руки, две подруги. На несколько метров позади медленно бредет самая слабая из всех. Уговаривавшая всех вернуться обратно.

— Мы и правда почти пришли? — неуверенный голос одной из двух подруг выдает облегчение. Они все устали, замерзли и немного напуганы. Они совсем одни на темной дороге, ведущей из города. Прямо перед ними возвышаются страшные черные скалы, которые ночью кажутся совсем огромными.

— Да, мы пришли. Нужно только найти вход, — либо девочка, командующая всеми и правда ничего не боится, либо, как и все дети громким резким тоном пытается скрыть сильный страх, сдавивший горло острыми клещами.

— Карта у меня, — девочка лезет во внутренний карман куртки и достает смятый листок бумаги. — Вот. Нашла.

Все четверо подходят и освещая маленьким фонариком рассматривают нарисованную чьей-то рукой стрелку. Нарисованная черным маркером стрелка упирается прямо в круг стометровых базальтовых скал.

Вместо того, чтобы идти прямо с застывшим взглядом на призыв того, кто ее сюда послал, Анагиана остановилась. Она снова ощутила дрожь, которую впервые испытала стоя с высоким мужчиной на крыше четырехэтажного здания.

Серые, почти прозрачные глаза.

Обволакивающий теплый взгляд застыл образом с того самого вечера.

Рассыпавшиеся по плечам светло-русые волосы.

Широкие плечи, прекрасно сложенное тело.

Улыбка. Когда он улыбался, глаза оживали и словно источали серебристый свет. Почему от его улыбки становилось так тепло и уютно?

— Кто ты, Клеон? — Анагиана впервые произносила вслух слова, которые не были транслятором чужой непререкаемой воли. — Почему я не могу забыть твои кристальные глаза? И почему я начинаю помнить?

Женщина еще не знала, что человек может разговаривать сам с собой.

Казалось бы, чуть не уничтоживший ее титановый свет, появившийся из красивых серых глаз мужчины, не мог вызывать радости или восхищения.

Под воздействием всесжигающего света жизнь первородной сущности могла оборваться в доли секунды. Только переливающийся свет, исходящий из прозрачных глаз красивого мужчины, мог уничтожить Первородных.

Она должна была ощущать дикую угрозу, должен был сработать всеобъемлющий инстинкт выживания само-рожденных в тьме и хаосе.

Только правила игры поменялись. Анагиана видела снова и снова прямо перед собой узор из мелких стальных точек вокруг зрачков серых глаз. Узор, который слился в единую сверкающую титаном пластину. Узор точек, которые не просто собирались вместе, но производили мощнейший свет.

Да, материя ощутила мгновенную угрозу собственному существованию. Да, первородная сущность в борьбе за выживание давала четкие сигналы об опасности. Рядом с тем, кто мог уничтожить, находиться нельзя.

Анагиана же готова была на все, только бы снова посмотреть в прозрачные кристально-серые глаза. Тепло, рожденное искрой переливающегося титанового света, поднималось все выше из неизвестных внутренних глубин.

— Почему я снова хочу тебя видеть, Клеон? — женщина цеплялась за неизвестные ранее светлые блики, освещающие черное сознание.

Зарождающиеся теплые ощущения, однако, не помогли. Все тело сковал ледяной холод, когда она оказалась у самого верха базальтовых гладких скал. Непроизвольно женщина повернулась спиной к скалам. Ощущая каждой клеткой своего тела взметающиеся позади на сотни метров бугрящиеся отростки, покрытые тысячами наростов и сплетений, Анагиана сжималась все сильнее.

Первородным не надо поворачиваться, чтобы видеть. За спиной из гигантской черной маслянистой плоти за несколько минут собралась фигура.

На краю стометровых базальтовых скал стоял красивый высокий мужчина, намного эффектнее Анагианы. Anas Eneron. Правитель Энерона.

Вычерченные рукой неведомого художника черты лица отличались безупречностью. Только не вызывали восхищения. Зловещая красота многократно усиливалась черным блеском, исходящим из жестоких глаз.

— Я не могу ничего узнать. Я не могу проникнуть в его сознание, очень мощная преграда, — голос Анагианы звучал очень тихо.

Женщина и не пыталась скрыть парализующий страх перед существом, возникшим из самых глубин Темного озера.

— Ты и не сможешь этого сделать, — лающий хрип не с чем было сравнивать, звук чужеродный самому мирозданию, словно разрезал окружающее пространство на куски — Не только тебе, никому не преступить защиту тайного знания, Arcanum Agnitio. Поглотить его сознание и не было твоей задачей.

Прекрасное лицо Правителя исказила дикая гримаса при упоминании Arcanum Agnitio. Даже самые приближенные не знали, что когда-то, очень давно Властитель тайного Знания был самым близким и дорогим другом.

— Что я тогда должна сделать? — голос девушки, ставший более человеческим за время пребывания на поверхности, выражал удивление.

— Ты должна его остановить! — казалось, что резче голос уже стать не может, однако пространство завибрировало от дикого напора. — Он ни при каких обстоятельствах не должен найти места выхода!

Анагиана сжалась еще сильнее до того, как прозвучала следующая фраза.

— Он — единственный, кто может уничтожить проходы! — усилившийся в десятки раз хриплый лай, казалось, имел физическое воздействие. — Твоя задача остановить его и не подпускать к местам выхода!

— И как мне это сделать? — Анагиана выражала явное удивление, потому что других задач, кроме воспроизведения потомства, никогда не выполняла.

— Любыми способами! — режущий пространство утробный рев уже не был похож ни на лай, ни на хрип.

Казалось бы, сущность, стоящая на берегу в виде красивой девушки, имела одну основу с поднявшейся из невероятных глубин стометровой тварью. Состоящие из первородной Материи могли принимать любые формы.

Только было отличие. Повелитель Энерона обладал двойной природой, как и несколько тысяч приближенных соратников. Их основой была не только материя. Когда-то они были лучшими из лучших в совершенной Иерархии сил Света. И свой черный путь они выбрали сознательно. Проигравшие войну и отсеченные от света соединились с бездумной первородной материей, само-рожденной в хаосе первозданной планеты.

Они родили себя сами, став Первородными.

Трудно представить, но в расползающейся и постоянно мутирующей черной скользкой плоти находился невероятной силы Разум и бесконечная Воля, способные создавать и разрушать целые вселенные.

Анагиана опустила голову и замерла, не зная, что произойдет с ней. Инстинкт самосохранения все же был ведущим. Выдохнула она только тогда, когда извивающееся многокилометровое тело из тысяч щупалец, покрытых лопающимися зловонными наростами, метнулось в темные воды и почти мгновенно вбурилось под дно, проникая в самые глубины планеты.

В кромешной тьме Анагиана отошла от края высоких скал и медленно пошла по дороге по направлению к городу. Странно, но даже опасность мгновенной смерти не прекратила поток воспоминаний, возникший после встречи с мужчиной, которого она и должна была остановить.

Предрождественская суета в маленьком северном городке Батосе ничем не отличалась от сотен других похожих городков. Для жителей Рождество стало праздником, когда можно расслабиться, накрыть праздничный стол, повеселиться с близкими и друзьями. И ни о чем не думать, хотя бы раз в году.

— Так девочки, ведите себя потише! — громкий голос мамы одной из подруг раздался из кухни. — И вообще могли бы прийти помочь, украшать дом.

Девочки прыснули со смеху, заговорщически переглядываясь друг с другом. Они сидели наверху в спальне главной в их четверке. Дружили девочки с первого класса и часто проводили время вместе. Они учились в четвертом классе местной школы, и впереди было несколько дней каникул.

Но теперь у них был еще и общий секрет, который они, как истинные подруги, никому из взрослых не рассказали. Если бы только они знали, что представляет такой привлекательный на первый взгляд секрет.

— Расскажи еще раз все! — требовательно заявила девочка с коротким торчащими в разные стороны рыжими волосами. — Как этот красавец просто подошел к тебе? Где ты его встретила? Мы же вместе шли со школы домой.

— Все было просто волшебно, — девочка, самая высокая и выглядевшая немного старше остальных откинула назад длинные черные волосы. — После школы мы расстались на углу, и я уже подходила к дому. Не понимаю, откуда он взялся. Такой красивый, девочки, вы не представляете.

— Весь в черном, такое длинное пальто, все переливалось под солнцем, — рассказчица мечтательно закатила глаза.

— Рассказывай, рассказывай, — девочка, сидящая рядом с подругой с рыжими волосами. — Как он подошел к тебе, что сказал?

— Просто подошел, я стояла на углу у ограды своего дома. Спросил, наверное, я жду исполнения всех своих желаний под Рождество, — девочка постоянно откидывала необычно густые черные волосы назад.

— Так прямо и спросил? Надо же. А ты что ответила? — вступила обычно самая молчаливая из всех.

— Сказала, конечно, кто не хочет исполнения всех своих желаний, — девочка пожала плечами. — Только никогда ничего не сбывается. Рождество же ненастоящее, просто сказки для детей.

— А он что ответил? — все трое с нетерпением смотрели на самую сильную из всей компании. Заводила, так обычно говорят.

— Он улыбнулся. Ой, девочки, видели бы вы его улыбку. Такой красивый. — Девочка снова томно закатила глаза. — Он сказал, что Рождество придумали люди. Этот праздник ничего не значит, поэтому желания и не исполняются. Раньше в это же время года праздновали другой праздник. Настоящий.

— Так и сказал? — перебила подруга с рыжими волосами.

— Да, так и сказал, — девочка передернула плечами и волосы рассыпались по плечам. — Он сказал, что знает настоящие традиции того, древнего праздника. И если все сделать правильно — исполнятся все желания. Реально исполнятся.

Почему Вселенная промолчала именно в этот момент? Почему не разверзлись небеса и не испепелили исконное зло? Почему не взорвались одновременно все звезды, предупреждая невинных детей о невероятно страшной опасности? Свобода выбора. У всех, даже у детей, была свобода выбора.