Проклятье Первородных

Глава 25. Первородный обряд

В этот раз Клеон был совершенно уверен, что видит не призрак. У самой кромки воды стояла идеальной красоты женщина все в том же темно-красном, почти бордовом платье и с грустью смотрела черными глазами.

— Анагиана! Откуда ты здесь взялась? — Клеон понимал, что вопрос звучит глупо, но завести обычную светскую беседу на заброшенном берегу не получалось. — Что ты тут делаешь?

— Я же просила тебя не подходить к проходам, Клеон, — Анагиана говорила медленно, смотря в безбрежную даль неспокойного океана. — Тебе не победить. Их слишком много. И они сделают все, чтобы ты однажды не выбрался.

— Да кто они? Откуда ты знаешь про проходы? — Клеон все-таки сорвался, в голосе четко послышались панические нотки. — Почему в каждой поездке ты говоришь не подходить к каким-то проходам. Я помню только стометровые черные блоки, потом не могу вспомнить, ни где я был, ни что видел. Ты можешь объяснить наконец, что происходит?

— Ты не пройдешь к четвертому проходу. Он глубоко под водой. — Печально сказала женщина, смотря прямо на него.

— Что за проходами, Анагиана? Почему все сразу уничтожается, и я не могу собрать никаких доказательств? Почему за мной по пятам следуют агенты самого засекреченного подразделения безопасности? Что это все значит?

Анагиана медленно подошла к Клеону и посмотрела прямо в глаза.

Многое изменилось после встречи со светлоглазым мужчиной. Теперь она знала, где находится сердце. Увеличивающийся пульс сигнализировал не об опасности. Блаженство. Вот что это такое. Неописуемое, непередаваемое счастье стоять рядом с человеком, от которого тепло горячими волнами разливалось по всему телу. Странное болезненное и одновременно приятное состояние.

Она улыбнулась. Как же сильно она хотела еще раз посмотреть в кристальные серые глаза. Дотронуться до светлых, немного мокрых и спутанных волос. Прижаться к теплому сильному телу. И забыть обо всем.

Анагиана подняла руку, и провела рукой по волосам Клеона, спадавшими на плечи. Непроизвольно Клеон посмотрел на руку и вспомнил, что было неестественным в поведении соседа по самолету. Мужчина тщательно скрывал руки, но, когда поправлял подушку под головой, Клеон мельком заметил, что мизинец правой руки имел четыре фаланги, а не три, как обычно.

И вот сейчас. Он четко видел четвертую фалангу на мизинце руки женщины, отличающейся неописуемой красотой. Какова вероятность того, что у незнакомых людей с разных континентов будет одно отклонение?

Клеон пристально посмотрел ей прямо в глаза.

Наверное, любой мужчина отдал бы жизнь, чтобы пережить неописуемое наслаждение с такой женщиной на берегу океана. Обнять совершенное гибкое тело и почувствовать, как сквозь пальцы просачиваются длинные, ставшие гладкими волосы. Поймать ритм вселенной, забыться и не думать ни о чем.

Только не Клеон. Мозг гениального ученого всегда опережал эмоции. Разрозненные части мозаики в бешеном ритме складывались в голове, и возможность получения новой информации, конечно, перевесила чувства.

— Анагиана. Я должен знать. Понимаешь, я не могу по-другому. Я хочу знать, что происходит. — Тихо сказал Клеон. — Откуда ты знаешь про проходы? Ты участвовала в экспериментах? Это какая-то организация?

Впервые он увидел на лице женщины улыбку. Человеческую. Она многое вспомнила с момента их последней встречи. Вспомнила, что такое радость и что такое беспредельная грусть. Улыбка была очень грустной.

— Организация… Эксперименты… — Она словно повторяла новые слова, однако улыбка становилась все печальней. — Нет. Неправильные слова.

— Что тогда? Что это за странные скалы, стоящие ровным кругом? Почему на каждом месте сжигают дотла деревни? Кто в них живет? — Клеон говорил все громче, пытаясь не сорваться на крик. — Зачем убивают всех, кто подходит к поселениям? Что это за проходы и почему я ничего о них не помню?

— Клеон, ты и правда хочешь знать, что происходит? — Анагиана посмотрела потемневшими глазами на неспокойные воды океана, потом снова повернулась и посмотрела прямо ему в глаза.

Ну зачем он ответил «да»? Он же мог просто уехать. Забыть о диких странностях всех поездок и никогда больше не думать об этом.

Значит не смог. Клеон и сам не понял, как кивнул головой, выражая согласие. Он сам согласился проникнуть за прочный занавес скрытых знаний.

Анагиана подошла еще ближе и не отводила взгляд. Глаза неестественно растягивались по лицу, заполняясь блестящей черной жидкостью.

Первородная сущность никуда не делась, она по-прежнему в совершенстве владела нечеловеческими способностями гипноза и передачи видений.

Только сейчас Анагиана не пыталась поглотить сознание Клеона. Она использовала необычные способности Первородных, чтобы передать видения в человеческое сознание. Господи, ну зачем он хотел знать?

Бурые воды на неизмеримой глубине. Дно безразмерных водных глубин, покрытое живой мутирующей первородной протоплазмой. Выбрасывающее сотни отростков плотное маслянистое месиво со зловонным запахом. Многокилометровые мутирующие Твари, опустились на самое дно первородных черных вод родившейся в хаосе планеты. Ни до, ни после Клеон не испытывал такого омерзения и ступора, близкого к помешательству.

Блаженная способность мозга блокировать чужеродные образы.

Ничего из этого видения он не вспомнит…

— Колодец… Древний… Смешно…

Клеон рассмеялся, если бы мог. То, что он видел во всех местах экспедиций и теперь наблюдал на многокилометровой глубине, действительно являлось проходами. Древние народы во многом умнее современных обитателей планеты. Не зря места, откуда пропадали девочки, называли «Вратами в преисподнюю».

Это они и были. Врата. В преисподнюю.

Перед внутренним взором мелькали горы бесформенной мутирующей плоти. Огромные… Меняющиеся… Движущиеся… Появляющиеся и исчезающие… И вновь появляющиеся из ничего… Первородные создали себя сами, когда однажды в извращенном акте творения соединили некогда кристально чистый разум с пульсирующей живой материей.

Осознание пришло слишком поздно, но теперь Клеон понимал, что в поверьях местных жителей не все относилось к примитивным страхам и суевериям. Проходы в центре ровного круга стометровых базальтовых скал, которые Клеон называл древними колодцами, существовали. И название «Врата в бездну» правильно отражало назначение сооружений. Входы в черную бездну, созданную могущественным Разумом, соединившимся с материей.

Откуда Клеон мог знать, что черный слепящий блеск, который он видел в зеркальных осколках, сводящих с ума извращенными меняющимися формами и безостановочным движением, являлся Тьмой по определению?

Человечество всегда имело дело с отсутствием света, но не с настоящей Тьмой. Да и то, что человек называет светом, является видимостью и не имеет отношения к истинному Свету. Поэтому отсутствие видимости считается тьмой.

Никто не задумывается, что Тьма — невероятно могущественная энергия, которая противостоит холодному кристаллическому Свету испокон веков.

Битва всегда шла на равных. Свет всегда изгонял Тьму. И однажды всеми способностями Тьмы овладел сильнейший, но извращенный Разум.

По темному берегу идут две девочки. В красивых цветных платьях. Взявшись за руки, они весело разговаривают. Смеются…

— Зачем они туда идут? К черной воде? — Клеону показалось, что он громко кричал, на самом же деле едва слышно прошептал.

Девочки подходят к кромке океана. Может вода кажется черной, потому что на небе нет ни одной звезды? Как будто над прибрежной частью океана кто-то натянул плотное покрывало, полностью скрывая сияние звезд.

— Почему их никто не остановит? Как девочки оказались одни ночью у самого берега? — Оцепеневший от ужаса мозг отказывался подавать сигналы речевому аппарату, и вместо звука вырывался беззвучный крик.

Черные воды океана не просто беспорядочно бьются о берег. Управляемые сильнейшим Разумом вселенной, воды расступаются, образовывая проход.

Не воды… Это были уже не воды…

Густая маслянистая жижа расходится в разные стороны, и маленькие девочки, по-прежнему держась за руки, молча проходят прямо вглубь океана по зловонному хлюпающему черной слизью проходу.

— Легенды передали саму суть древнего, как мир, обряда… Девочки и правда шли туда добровольно…, — Он даже не пытался сказать что-то вслух, но не мог остановить работу собственного мозга… — Никто их не заставлял…

Зачем он кивнул головой и захотел знать? Почему не повернулся и не бежал от черных скал и бурого океана так далеко, насколько хватило бы сил?

Девочки идут все дальше, не обращая внимания на то, что стены, образующие проход становятся все выше. Тысячи разнородных отростков, перемешиваются в дьявольском танце, выбрасывая еще сотни гниющих наростов. Потребовалась бы всего секунда, чтобы от девочек не осталось ничего.

Держатся живые стены только дикой Волей создателя бездны. Очевидно, что цель похищения двенадцатилетних девочек была другой. И последними остатками разума Клеон пытался запретить себе думать о цели подобного обряда.

Проход ведет все дальше, стены становятся все выше. Конечно, куда еще могла вести скользкая тропинка, выложенная черной живой слизью? К ровному кругу стометровых гладких базальтовых скал.

— Скалы… я же с первого раза подумал, что они живые… я же видел черные густые прожилки между тысячами базальтовых осколков извращенных форм… — Мозг продолжал свою работу несмотря на то, что сердце практически остановило свой стук и Клеон физически не мог вдохнуть.

Девочки спокойно идут к центру блоков, к проходам, которые в древних легендах назывались «Вратами в преисподнюю». Со всех стен стекают густые зловонные капли, которые собираются в маслянистые огромные пятна.

— Почему дети не испытывают элементарного страха?

Клеон с ужасом вспоминал, как даже звук падающей черной жидкости отзывался ледяным ужасом внизу позвоночника.

Девочки же молча идут к центру, не обращая внимания на то, что из черных пятен встают тысячи омерзительных существ. Первородные.

В самой глубине застывшего мозга мелькнула мысль, что все попытки человечества описать Древних богов планеты были просто детским лепетом по сравнению с тем, кто или что это было на самом деле. Мозг отказывался принимать информацию, шедшую от органов зрения, слуха и обоняния. Мозг вообще остановился и не принимал поступающие образы по той причине, что не мог ни принять, ни осознать подобные картины.

Одна попытка увидеть истинную сущность Первородных вызывала леденящий ужас. Агония кричащего безумия. Вселенский ужас. Бездна Энерона.

Первородные могли в доли секунды изменить как размер, так и внешний вид. Могли превратиться в жидкое маслянистое пятно и снова собраться. Не было на самом деле ни размера, ни внешнего вида или формы. Внутри черных скал был только полный триумф транс-мутации и регенерации.

Не имеющие формы, но умеющие принимать любую форму. Бесконечные придатки и отростки Первородных могли уменьшится до минимума или увеличиться до невероятных размеров, в зависимости от внешней обстановки и инстинктов. В голове Клеона не осталось собственных мыслей, обрывочно мелькали только когда-то прочитанные цитаты великих фантастов:

«Существа описать было невозможно — ибо нет языка, подходящего для передачи таких пучин кричащего вневременного безумия, такого жуткого противоречия всем законам материи, энергии и космического порядка».

— Анагиана? Что происходит? Почему девочки спокойно идут к самому ужасному месту на планете? — Клеон хотел задать подобные вопросы, но не смог издать даже звука. Горло сдавило острыми клещами, и в глубине сознания промелькнула мысль, что на самом деле он давно уже не дышит.

Лучше было умереть, чем увидеть воплощение извращенного плана Правителя Энерона. Мечтавшего вернуть собственное господство.

Мозг — великое изобретение эволюции. Защитный механизм, регулирующий поступающие данные. Даже в неподвижном теле, скованном сильнейшим гипнозом, мозг, как мог, выполнял свою работу.

Сознание отказалось полностью воспринимать события самого мерзкого ритуала на планете. Обряда, одного возраста с человечеством. Картины мелькали с периодичностью в доли секунды, как в сломанном калейдоскопе.

Многокилометровая лестница, ведущая одновременно вверх, вниз, вправо и влево. Высокие базальтовые пещеры, испещренные золотыми символами.

На огромной глубине. В самых недрах планеты. Громадные помещения освещаются черным блеском. Полчища черных фигур, отделяющихся от стен, с трудом сдерживающих бешеную мутацию. Все движутся к центру.

В центре высокий базальтовый постамент в форме куба. По стенкам ярким красным золотом сияют выжженные огнем неизвестные символы. Символы становятся все ярче по мере приближения к кубу Первородных. На базальтовом кубе лежит что-то белое. Неподвижное.

Он же знал. Прекрасно знал, что лежит на высоком черном постаменте. Но запретил себе даже об этом думать. И мозг послушался, потому что мысли об этом вели к пропасти вопиющего безумия, из которого не было уже выхода.

Картины мелькали фрагментарно и очень быстро. Слава Богу!

Собирающиеся из черной слизи постоянно мутирующие твари обволакивают обнаженные детские тела. Тысячи омерзительных отростков, наростов и присосок сливаются в едином клубке, полностью закрыв тела. Господи, всесильный Боже! Да как вообще такое возможно?

Мерзкие скользкие многометровые отростки накрывают тела не сверху. Разве можно остаться нормальным, наблюдая, как в беззащитные детские тела проникает мутирующая первородная слизь? Не думать! Выкинуть из головы видение о том, как происходит противное всему мирозданию осеменение.

Почему не сжигание младенцев, как жертву идолам? Почему не вырывание сердец из жертв? Почему не пожирание жертв в конце концов? Да лучше бы существовали вампиры, высасывающие кровь, и драконы, пожирающие тело.

Ну почему в своих исследованиях он не наткнулся на древний культ, занимающийся обычными мерзкими вещами?

В свете увиденного все сказки, которыми пугали в детстве, теперь казались обычными. Человеческими. По сравнению с тем, что Клеон видел в центре проходов. От мгновенной остановки сердца спасло только то, что мозг отказался воспринимать увиденное целиком. Видение ритуала, древнее самого человечества, отражалось мелькающими картинками. Однако и этого хватило, чтобы Клеон месяцами просыпался в больничной палате от дикого крика.

Рождение многочисленного потомства. Произведение сущностей, являвшихся результатом скрещивания рожденной самой Тьмой первородной материи и созданного чистым Светом совершенного человеческого тела.

Вот в чем заключался обряд. Какое бесцветное слово — обряд.

Постоянное проникновение гигантских мутирующих отростков в детские еще тела и безостановочное рождение скрещенных существ, мозг назвал простым словом «обряд» только по одной причине.

Чтобы элементарно не лишиться рассудка.

Первородные не могли производить потомство. Несмотря на высоко адаптивные свойства материи, постоянную трансформацию и умение принимать любую скопированную форму, размножаться материя не могла.

Таково было условие Равновесия, когда силы Иерархии сил Света облучили и загнали сильнейших развитых Тварей в самые глубины планеты — в недра земли, в глубины вулканов, на высоты гор и в недра океанов.

Мощнейший разум всей Вселенной, проигравший войну за господство, и изгнанный в глубины планеты, умел многое. Он сумел возродиться в физическом виде, слившись с пульсирующей первородной материей. Он смог создать себя сам и создать нерушимую черную бездну в недрах планеты. Только рождение живых существ осталось неподвластным властителю Тьмы.

В отличие от Света, создать жизнь Правитель Энерона не мог.

Anas Eneron. Кто еще мог разработать настолько извращенный план? Он должен вернуть утраченное господство над планетой. Любой ценой. И для триумфального выхода на поверхность нужны были сущности, имеющие основу Первородных и человеческое тело. Необходимо было создать могущественную и непобедимую армию скрещенных. Неисчислимое множество бездумных сущностей, обладающих нечеловеческими способностями, которые однажды встретят своего хозяина. Вот в чем заключался мерзкий план Первородных.

Картины богомерзкого произведения скрещенного потомства даже не отразились в сознании. Хвала Всевышнему! Мозг отказался посылать импульсы даже фрагментарно. Да Клеону и не надо было этого видеть.

Догадаться же было не сложно. Пришедшие по какой-то причине добровольно в самое сердце преисподней девочки постоянно рожали. Ну почему он был ученым? Генетиком? Мозг же быстро определил, что первородная материя в десятки раз более плодородящая, чем обычное человеческое тело. Бесконечное слияние с мутирующими тварями, и рождение неописуемо многочисленного потомства — сущностей, скрещенных с самой Тьмой.

Вот и весь ритуал. Святый Боже, да что же это такое?!

Не мог заледеневший от дикого ужаса мозг придумать никаких слов, чтобы обозначить то, что мелькало на дикой скорости перед глазами.

— Сколько лет похищенные девочки находятся внизу? — Клеон сумел еле слышно прошептать. Мозг одаренного ученого невероятным образом не сдался даже под мощнейшим давлением всепоглощающей тьмы.

— Двенадцать лет, — Анагиана ответила очень тихо. — Каждый раз двенадцать девочек, каждые двенадцать лет. В разных местах.

— Странная цифра. Почему именно двенадцать девочек? И почему каждый двенадцать лет? — Наверное, задавая вопросы, он хотя бы мог дышать.

— Столько требуется на создание проходов. И столько требуется, чтобы произвести нужное количество потомков, — еще тише ответила женщина.

— Да кто организует похищение ровного количества детей в один день? — Неконтролируемая горечь выплеснулась фонтаном, хотя Клеон прекрасно понимал, что за исчезновение девочек отвечает явно не Анагиана.

— Никто не похищает. Ты все видел. К местам проходов девочки приходят сами, — добавила еще тише Анагиана, и в голосе прозвучало нечто странное.

Если бы Клеон не был парализован страхом, он бы заметил, что в тоне женщины прозвучало не осуждение, а страшное сожаление.

Но на фоне всего, что он увидел, Клеону было явно не до этого.

Клеон хотел спросить, что потом происходит с девочками, но не смог. Ком из острых иголок льда, царапающих горло поднимался все выше. Казалось, еще немного, и из шеи пойдет кровь. Он даже не пытался представить, что может быть с девочками после двенадцати лет чудовищного слияния с гигантскими мутирующими тварями и бесконечного рождения потомства.

Не хотел он спрашивать о подобном. Анагиана сказала сама.

— Для нужного количества потомства нужно двенадцать девочек, каждые двенадцать лет. — Клеон все ж обратил внимание, что у женщины сильно дрожит голос. Неужели она умеет плакать? — На все пять мест. После этого нужны новые.

— Пять мест, — как завороженный повторил Клеон, содрогнувшись от мысли, что рядом с одним местом он родился и вырос. С местом, где каждые двенадцать лет пропадало не по две, а по четыре двенадцатилетние девочки.

— Ты нашел все места. Проходы. Хотя нельзя было этого делать. Они все равно тебя найдут и отомстят. — Анагиана сказала с сожалением.

— Как давно это происходит? — Пересилил себя Клеон. Ничего не мог он поделать с диким любопытством, которое и привело его в саму бездну. Он вспоминал все, что изучал в древних легендах и знал, что, если найдет начало, поймет и причину омерзительного ритуала. — Когда все началось?

— Намного раньше, чем ты можешь представить, — Анагиана замолчала, как будто пытаясь найти нужные ответы. Общее поле образов, скопированных Первородными за тысячи лет, должно было содержать и информацию и о самом начале. Клеон не видел, как расширенные черные глаза женщины засияли ярким черным блеском. В сознании замелькали картины очень далекого прошлого.

Клеон четко увидел берег и кромку океана, только все вокруг было другим. Первозданным. Вот слово, которое он искал. Мозг как будто переместился на несколько тысяч лет назад. Он все видел так ясно, как будто стоял рядом.

Планета, на которой не было еще современного человечества. Нетронутая красота прибрежной полосы должна была вызвать восхищение. Только непроницаемое черное небо, заслонившее свет звезд, и равномерный всплеск густеющей черной воды, создавали зловещую мрачную атмосферу.

Высокая красивая фигура в черном поблескивающем одеянии. Медленно идет по нетронутому цивилизацией берегу. Рядом в длинном белом одеянии идет красивейшая женщина. Светлая, но уже порочная красота. На еще сверкающем белом одеянии страшным клеймом видны черные маслянистые пятна. Усиливающийся ветер развевает длинные черные волосы. В последний раз.

Первый обряд. Мужская и женская фигура медленно заходят в расступившиеся воды, черными волнами смыкающиеся за их спиной.

— Кто это? — Он не мог не спросить. — Почему они заходят в черный океан?

— Изначальные Первородные. Давшие жизнь всему на планете. — Клеон не мог отделаться от мысли что, Анагиана не говорит самостоятельно, а монотонным голосом передает откуда-то считываемую информацию.

— Что значит изначальные? И объясни мне наконец, кто такие Первородные? — Зачем он задавал вопросы, если ответы вели в пропасть вселенского безумия?

Непонятное желание получить все знание увело Клеона настолько далеко, что, просыпаясь от крика в холодном поту в больничной палате он не раз проклинал свое желание узнать. Потому что чудовищный план само-рожденных в тьме и хаосе первородной планеты вызвал леденящий вселенский ужас.

Первое рождение

Сколько раз вскакивая в сумасшедшем бреду, покрытый ледяным потом и пытаясь дышать, Клеон проклинал себя за желание знать… Он так стремился проникнуть за плотную завесу скрытого знания. И проклял день и час, когда это сделал? Зачем он пытался узнать все про исчезновения девочек в разных точках планеты? Почему он не остановился и не прекратил расспросы? Что дали ему знания о самом начале? Ничего кроме вневременного помешательства.

— Анагиана? Кто такие Первородные? — Клеон в нетерпении спросил, когда женщина, смотря вдаль маслянистыми черными глазами надолго замолчала.

— Я не понимаю твой вопрос, — после долгой паузы ответила женщина.

— Ты сказала, что мужчина и женщина, которые шли по берегу и зашли в густые воды океана — изначальные Первородные, — нетерпеливо сказал Клеон. — И что именно они дали жизнь всему на планете. Почему ты их так назвала?

— Ты спросил, как все началось, — Анагиана говорила медленно, растянутые вдоль лица глаза переливались черным блеском. — Я показала тебе картину. Всего было двенадцать первых женщин, которые зашли в проходы. Они и принесли первое потомство. Места проходов ты знаешь. Глубоко под водой находится первый проход. Здесь на поверхность вышла первая родившая.

Клеон физически ощутил, как ледяные капли панического ужаса поднимались вверх по позвоночнику, добираясь до сердца.

Господи! Он же читал легенду о Праматери, дословно называемой «Всематерью», «Всеобщей матерью». Миф о Прародительнице всех живущих на планете. Он вспомнил, что, когда искал информацию о пропавших девочках, и изучал источники, которые нашел в библиотеке и присланные академиком Гринлоу, ему встретилась странная книга в черном кожаном переплете.

Ничего необычного в легенде о матери на первый взгляд быть не могло. В научной деятельности в рамках культурной антропологии Клеон и изучал древние мифы и легенды. Он прекрасно знал, что преданий о первой матери на самом деле великое множество, и многие древние народы поклонялись женщине, дающей жизнь. На странную легенду о Праматери (Всематери, Матери всех, как дословно было написано в источнике) он обратил внимание потому, что в отличие от похожих мифов, в одной легенде были значимые различия.

Первая женщина. Вышедшая из воды и принесшая на берег потомство под покровом ночи. Матерь, подарившая жизнь всему живому.

— Невозможно. Не может такого быть…, — страшная догадка отразилась физической болью в висках, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. — Первая женщина, Праматерь, рождала потомство от мутирующих скользких тварей?

— Подожди, я же читал про это…, — Клеон пытался собраться с мыслями, потому что легенда о первых женщинах, рожавших скрещенных потомков от могущественных древних богов планеты, имела огромную важность.

Клеон погрузился в значение древних легенд не потому, что забыл страшнейшие картины дьявольских преступлений в отношении беззащитных детей, попавших в самое сердце черной бездны… умирающих от ужасных мук… И не потому, что пытался отвлечься. Нет, ни забыть подобное, ни избавиться мыслей о первобытном ритуале уже не получится никогда. За подобные знания расплачиваются обычно собственным здравым рассудком.

Он не хотел отвлечься. Наоборот. Он хотел понять. Должен же быть во всем этом вселенском ужасе какой-то смысл.

— Первая женщина, вышедшая из глубокой воды и принесшая ребенка, — Клеон говорил быстро, пытаясь вспомнить досконально все детали. — Первое потомство. Праматери, Всеобщей матери, поклонялись, как божеству.

В голове на огромной скорости проносились недавние воспоминания. Он изучил десятки книг по мировой культуре, прежде чем отправиться в экспедицию. Среди книг, присланных академиком Гринлоу, Клеон обратил внимание на черную кожаную книгу с выгравированными золотыми знаками.

Выглядела книга и правда зловеще, и Клеон с улыбкой вспомнил знаменитое описание книги мертвых безумного араба у известного фантаста.

Он знал, что Гринлоу является приверженцем альтернативной истории и в том, что именно он прислал книгу, напоминающую страшные запретные книги, не было ничего удивительного. Но книга и правда была необычной.

В книге не было текста. Никаких картинок. Все страницы были исписаны квадратичными символами, больше напоминающими математические.

Клеон никогда не смог бы объяснить, как он понял квадратные ничего не значащие символы, как сумел собрать символы в слова, и как вообще понял текст. Это был даже не язык. Но он дословно понял, что было написано.

Вспомнил об этой книге Клеон только сейчас, когда услышал от Анагианы о первой женщине, скрестившейся с вселенским первородным ужасом и принесшей на планету первое потомство. Господи, сохрани и помилуй! Потомство. От одной мысли о том, что могло получиться в результате древнего ритуала, который фрагментарно видел Клеон, разрывалось сердце.

В книге со странными квадратичными знаками вместо букв Клеон и прочитал, что древние боги (исконные боги) выбрали двенадцать женщин и скрестились с ними. Женщины принесли первое потомство. Полубогов, которые должны заселить планету и вернуть утраченное господство своим Праотцам.

Там Клеон и прочитал о первой женщине, выбранной «богами» для зарождения совершенных сущностей, подобным богам. Женщине, которая темной ночью вынесла первое потомство на берег черного океана.

Господь всемогущий! Какие боги?

Древние люди, поклоняющиеся Праматери и ее омерзительному потомству, видели вообще своих «богов»?

— Я же читал про двенадцать…, — Клеон прошептал в пустоту. — Почему я не обратил внимания? Скрещивание с древними богами… Я же должен был понять закодированный в древних легендах истинный смысл!

Перед глазами стояло видение, показанное Анагианой. Темной ночью по берегу океана в белом одеянии идет невероятно красивая женщина с высоким красивым мужчиной в черной поблескивающей длинной одежде.

На еще совершенном одеянии видны черные маслянистые капли первородного ужаса. Откуда у Клеона появилось ощущение, что черные угольные волосы женщины раньше были жемчужно-серебристыми, и что глаза сверкали яркими светло-голубыми кристаллами, а кожа была мраморно-белой?

Как он мог знать, что все двенадцать женщин сделали то же самое? Жившие в блаженстве абсолютного совершенства, производные чистого Света. Отдавшие божественные тело и душу за наслаждение.

Почему подобные мысли возникают в голове?

Клеон никогда не страдал от религиозных предубеждений. В видении женщина спокойно шла по черному песку к месту самого страшного в истории человечества ритуалу. Добровольно.

«Добровольно, — промелькнула мысль. — Первая женщина, очевидно, шла сама… Никто силой ее не тащил… Я читал это много раз… Никто не заставлял девочек подходит к странным местам. Но ради всего святого, почему?».

До сих пор Клеон не понимал, как удавалось заманить девочек в подобный ужас без сопротивления. Тем более, если речь идет о современных детях. Последний же случай был всего два месяца назад. Что девочки делали у подобных мест? Современным детям кто внушал идти на такое добровольно?

Анагиана молчала, а Клеон не мог снова начать дышать. Он ловил ртом воздух и пытался вспомнить все, что читал в старых легендах.

Как легко человечество решило проблему. Ну есть старые мифы и легенды, в них верили неразумные первородные племена. Современные люди такими вещами не занимаются, провозгласив себя «венцом эволюции».

Эволюция… как теперь дико звучал знакомый научный термин.

Все, что он изучал в нескольких университетах, все, за что получал огромное количество престижных наград, рухнуло в бездонную пропасть исконного ужаса. Не было никакой эволюции и развития от низшего к высшим.

Человечество катилось вниз по наклонной после того, как однажды первые совершенные скрестились с выходящими из бездны Первородными. После того, как вместе с теряющими безупречную природу обитателями на планету стали выползать омерзительные порождения черного Энерона.

Он видел все так ясно, словно присутствовал при событиях глубинного прошлого. Много тысяч лет назад. На первородной планете.

Первых женщин и было двенадцать. Безупречных произведений чистого Света. По какой-то причине решивших слиться с изгнанными из света и объединившимся с живой материей Первородными. Вот и вся загадка.

Бесконечное рождение потомства. Конечно, первые женщины прожили намного дольше, основа тел еще была совершенной. Одному Богу известно (или дьяволу?), сколько первые женщины родили потомков. Клеон понимал, что свойства первородной материи сильно отличались от известных современному человеку. Рожали женщины намного чаще и постоянно.

После того, как умерли первые женщины, и возникла необходимость каждые двенадцать лет похищать двенадцать девочек. Для такой же цели.

«Простой план. Чего тут может быть сложного?» — Горький сарказм помогал если не избежать, то хотя бы отсрочить наступление полного безумия.

Тысячи вращающихся зеркальных черных осколков, собирались один раз в двенадцать лет под воздействием бесконечной воли Правителя Энерона в проход. Движущиеся зеркальные проходы давали возможность девочкам зайти.

Клеон не обладал сверхъестественными способностями и не умел избавляться от черных, как ночь, видений. Конечно, он расплатится безумием за само желание проникнуть за скрытую завесу тайного Знания.

Но он должен получить хоть какие-то доказательства самого существования ужасающего плана Первородных.

— Анагиана! Ты сказала, что первая женщина вышла здесь на берегу океана? И принесла первое потомство. — Не смог он сдержать мерзкую дрожь, думая о подобном потомстве.

— Да! Первая женщина, родившая потомство, вышла здесь, — ровным голосом сказала Анагиана, по-прежнему смотря вдаль.

— Согласно очень древним легендам, которые я случайно прочитал, где-то на берегу океана стоял храм, — Клеон не мог сдержать растущее возбуждение. — Вырубленный в склепе. Странный почти неизвестный культ.

— Да, первый храм женщине, родившей потомство, — Анагиана говорила бесцветным голосом, черпая информацию из общего поля образов Первородных.

— Первая женщина выходила и выносила рожденных. Много лет. — Продолжала Анагиана. — Примитивные народы считали ее богиней и вырубили в прибрежных скалах храм. Приносили жертвы, поклонялись и молились. Женщину почитали, как богиню. Принесенных с глубин океана существ считали полукровками, рожденными от богов. После того, как женщина умерла, останки с большими почестями и запечатали в пещере.

— Анагиана! Где сейчас находятся останки? — Клеона можно было обвинить в черствости. На фоне всего, что он только что увидел, интерес к храму казался кощунственным. Только дело было не в чувствах. Клеон, как гончая, почуял след, когда услышал о запечатанных останках в прибрежных скалах.

Слава Богу, Анагиана не развила собственное сознание настолько, чтобы обвинять Клеона в холодности и отсутствии должного сожаления.

— Останки и сейчас находятся в склепе. Глубоко под скалами. Напротив прохода. Закопаны глубоко под песком. — Ровным голосом сказала Анагиана и быстро замолчала. Она еще не научилась распознавать удивление.

Картины первого слияния совершенных человеческих тел с Первородными и рождения скрещенных резко оборвались. Она больше не видела образы. Словно кто-то могущественный перерезал ленту с видениями.

Отсутствие сознания компенсировалось сильнейшими инстинктами, основным из которых был инстинкт выживания. Анагиана резко повернулась, посмотрела на Клеона, словно пытаясь понять что-то, и исчезла.

Клеон, конечно, отреагировал бы на внезапное исчезновение человека и может быть, и обратил внимание на расползшееся черное маслянистое пятно на грязном песке. Возможно, однажды мозг и сопоставил бы появление женщины в отдаленных местах и мгновенное исчезновение со способностью первородной материи распадаться до жидкого состояния и мгновенно перемещаться под поверхностью планеты. Но в этот момент Клеон не успел ни о чем подумать.

Всю прибрежную полосу, где они стояли с Анагианой минуту назад, залил яркий титановый свет. Жаль, что этого Клеон тоже никогда не вспомнит.

Луч света явно имел четкую направленность. Сгущающийся титановый поток скользнул по воде, повторяя линию прохода, по которому шли обреченные на мучения девочки. Все закончилось за несколько секунд.

Титановый переливающийся поток врезался в глубину бурых вод, поднимая высоко вверх черные волны. Густые маслянистые потоки словно пытались дотянуться до источника, исторгающего слепящий свет.

Песок под ногами Клеона задрожал от непередаваемого дикого рева, сотрясающего недра планеты. Глубоко под водой черные базальтовые скалы вместе с мерзким проходом разнесло на мелкие кусочки, но Клеон, конечно, этого не мог видеть. Луч метнулся обратно к прибрежным скалам и всего за секунду от плотных каменистых образований остался только выжженный песок.

Все это время Клеон ощущал неописуемую радость, и у него не было времени подумать, почему. Он не мог видеть, как в тот самый момент, когда исчезла Анагиана, мелкие стальные точки вокруг его зрачков собрались в одно целое, перекрыв глаза титановой сверкающей пластиной.

Клеон этого не видел, но видела Анагиана. И исчезла она только потому, что запомнила механизм действия луча в первый раз, на крыше здания.

Видеть Первородные могли на километры, поэтому женщина внимательно наблюдала за всем происходящим, стоя на отдаленных скалах.

Наверное, можно было сказать, что женщина, стоящая на верху скалы за сотни метров, злорадно ухмылялась. Так и было. Анагиана и правда улыбалась. И да, выражение лица можно было назвать злорадным торжеством.

Все правильно она запомнила с первого раза, когда наверху заброшенного здания в родном городе Клеона чуть не погибла от такого же луча.

Клеон и вызывал слепящий титановый луч. Он и являлся источником единственного во Вселенной оружия, способного уничтожить Первородных.

Теперь она четко это знала. По неизвестной причине, в момент противостояния чужеродной природе, стальные точки у зрачков Клеона сливались в сплошную титановую пластину. После чего появлялся луч, которого до смертного ужаса боялись Первородные.

И затем следовало тотальное уничтожение.

Анагиана радовалась тому, что сумела догадаться.

Теперь она знала, что Первородных можно уничтожить. И она знала, как.

Клеон не помнил, как его мокрого и без сознания нашли на берегу агенты подразделения Эдварда. Не помнил, как в бреду бормотал про базальтовый куб, белоснежные детские тела и омерзительное скрещивание. Он много чего говорил в страшном бреду, и ничего из этого потом не мог вспомнить.

Запомнил руководитель, натренированный на сбор любой информации.

— Склеп… прибрежные скалы… под скалами… там останки… скелет, которому тысячи лет… сохранился, потому что находился все время под водой… мы должны забрать останки…, — Клеон повторял одно и то же несколько раз, словно найти останки было намного важнее, чем то, что он видел в видениях.

Эдвард прислушался и запомнил только потому, что мечущийся в бреду Клеон с высокой температурой, акцентировал внимание только на этом.

— Мы должны раскопать… под песком, где стояли прибрежные скалы, — Клеон из последних сил поднимался над носилками, срывая кислородную маску, и смотря прямо в глаза Эдварду. — Все уничтожено… у нас же нет доказательств… там находится скелет… надо раскопать песок под выжженным песком… где стояли скалы. Там был древний склеп… остался скелет… первый… зараженный… Понимаешь, мы можем наконец найти доказательства!

Умирающий человек. Клеон и находился на волосок от смерти, когда его наконец нашли агенты мокрого на берегу океана за несколько километров от места, где он стоял с Анагианой. Агент прекрасно понимал, что умирающий не стал бы переживать по поводу того, что не важно. Значит из всего, что мог сказать Клеон, он потратил последние силы, чтобы передать послание.

Хорошо, что Эдвард считался лучшим из лучших. Агентом безопасности не по профессии, а по призванию. Переработка услышанного и увиденного стала второй натурой. Он умел собирать нужную информацию и принимать правильные решения в соответствии с полученными данными.