Проклятье Первородных

Глава 21. Проход. Земные

Опомнился Клеон внизу, когда увидел поблескивающую поверхность базальтовых стометровых скал, взметающихся вверх на сто метров. Он стоял внутри зеркальных скал, которые против всех законов природы отражали яркий черный блеск. Ощущения подсказывали, что он находится на огромной глубине, хотя доказательств этому не было. Да и не было на объяснение сил.

Он медленно пытался вдохнуть и всеми силами сдерживался, чтобы не закричать. Немного спасало то, что мозг Клеона всегда был намного сильнее эмоций. Про людей с таким высоким интеллектом говорят, что у них две головы и половина сердца, хотя после экспедиций соотношение могло поменяться.

Клеон оглядел себя, потрогал тюрбан, который был по-прежнему на голове, ощупал руки и ноги. Вроде все в порядке. Он попытался повернуться, почувствовал что-то тяжелое за спиной и нащупал лямки рюкзака.

— Странно, как и в прошлый раз, — скорее всего, рассуждение вслух стало единственным спасением от помешательства. — Наверное, перемещается человек вместе со всем, что находится непосредственно на теле.

Клеон сам удивился, как легко мозг принял версию о перемещении человеческого тела в пространстве через разломы в реальности. Тот факт, что в местах, которые Клеон искал, неизвестно откуда появились именно разрывы знакомой человеку реальности, он уже не оспаривал.

Он мог долго играть в игры с собственным разумом, и подбирать логические объяснения тому, что не поддается никакой логике. Однако подобная игра не могла длиться вечно. Мозг тщательно собирал факты, и нельзя постоянно обманывать собственную способность рассуждать. Разум не просто хранил информацию, но группировал и комбинировал по схожим признакам. И в одном блоке была собрана информация о том, как Клеон вот уже третий раз оказывается внутри зловещих стометровых черных скал, стоящих плотным кругом.

— Как я понимаю, физического прохода между огромными базальтовыми блоками нет, — Клеон продолжал разговаривать сам с собой, чтобы не слышать бешеного стука сердца в полной тишине. — Попасть внутрь стен обычным способом невозможно, гладкие блоки стоят слишком близко друг к другу.

В первый раз он подумал, что каким-то способом пролез вместе с рюкзаком в щель между блоками размером не более двадцати сантиметров.

Во второй раз он четко помнил, как сделал один шаг на тропинку, и оказался прямо у гладкой поверхности черных глыб, расстояние до которых было примерно пару километров. Мозг запомнил вращение тысяч базальтовых осколков, из которых и состояли кажущиеся гладкими скалы. Цикличное движение, благодаря которому Клеон оказался по другую сторону круга.

В третий раз, оглядывая громадное пустое пространство внутри круга черных стен, Клеон понимал, что неизвестным науке способом оказался внизу, на огромной глубине под тоннами сыпучего вещества. Конечно, теоретически он мог провалиться в воронку закручивающегося черного песка, и попасть в некие природные пустые полости или пещеры, находящиеся под землей.

Только в этот раз мозг не удавалось обмануть логическими уловками, то, что происходило объяснить было невозможно. Клеон нашел мужество признаться сам себе, что он никуда не падал и не проваливался, просто за несколько секунд оказался на огромной глубине. Что еще это могло быть?

Пространство внутри скал ничем не отличалось от предыдущих мест.

— Ну теперь хотя бы понятно, почему темно, — Клеон посмотрел наверх, и конечно, ничего не увидел. Насколько хватало человеческого взгляда, вверх взметалась черная зеркальная поверхность стометровых глыб. — Скалы находятся глубоко под землей и в этот раз нет открытого верха.

— Тогда тем более непонятно, откуда исходит свечение, — пробормотал Клеон, оглядываясь по сторонам.

Первое ощущение темноты рассеивалось, все внутри наполнялось рассеянным черным блеском, не объяснимым с точки зрения земной науки.

Ничего внутри не соотносилось с известными человеку законами восприятия. Полная тишина страшно давила, только сейчас Клеон понял, что в привычном ему мире никогда не бывает так тихо. Тотальное безмолвие разрезало мозг острыми лезвиями намного сильнее мощного шума.

Усиливающийся черный блеск буквально раздавливал глазные яблоки и представлялся извивающимися змеями, опутывающими сознание.

Никогда бы Клеон не подумал, что сможет реально ощутить, как медленно сдается мозг под напором наступающей тьмы кричащего безумия.

Клеон снял рюкзак, достал фонарик, осознавая повторяющийся алгоритм событий, и освещая пространство прямо перед собой, медленно пошел вперед. Он включил фонарь только для того, чтобы увидеть знакомый человеческому взгляду свет и разогнать совершенно инородный холодный блеск.

Зачем он снова пошел в центр пространства внутри стометровых гладких скал, прекрасно уже понимая, что там обнаружит? Он же уже знал про проходы, «врата в бездну». Точно знал, что обнаружить в центре.

Объяснить непреодолимое влечение все увидеть собственными глазами Клеон не мог. Мозг всеми силами сопротивлялся, подавая мощные импульсы телу, сигнализирующие о дикой опасности. Память для этого и развивалась в процессе эволюции, чтобы хранить информацию о местах опасности и предупреждать человека держаться подальше от источников угрозы.

Все это Клеон понимал, но продолжал медленно идти вперед, с трудом передвигая ноги. По мере продвижения свет фонаря тускнел, не потому что, садились батарейки, а потому что черный блеск становился все интенсивнее.

— Не могу определить природу и источник такого свечения, — Клеон не мог переносить пустую тишину, заполненную мерцающим черным светом. — Я все равно не могу понять, как свет может быть черным?

Клеон употреблял сочетание «черный свет», понимая, что слова исключают друг друга. Но по-другому описать то, что он видел, не мог.

Он все же выключил фонарь и посмотрел прямо перед собой, чтобы хоть примерно определить природу неизвестного света, который видит уже третий раз. Он вглядывался в мечущиеся прямо перед глазами угольные искры.

— Такого не может быть… Движение другое, совсем другое, черный свет — живой…, — успел прошептать Клеон до того, как обхватил голову руками, согнулся пополам и чуть не рухнул на базальтовое основание.

До того, как голову чуть не разорвало от ощущения впившихся тысяч острых иголок, он успел понять, что свечение — неоднородное.

Клеон не сильно разбирался в физике, но, как и любой другой человек, сразу ощутил мерзкую чужеродность окружающего освещения. Он успел разглядеть приближающиеся к глазам тысячи угольно-черных точек, постоянно перемещающихся и сливающихся друг с другом. Мелкие точки вблизи оказались едва различимыми вытянутыми сфероидальными пузырьками, которые ежесекундно лопались и выбрасывали густые капли маслянистой жидкости.

Голову разрывало не только от ощущения леденящей инородности всего происходящего. В последнюю секунду Клеону показалось, что сфероидальные лопающиеся пузырьки складываются в размытую картину. Спасло Клеона от безумия в тот момент только то, что он не успел разглядеть сам образ.

— Господи, да что же это такое? — Прошептал Клеон, когда после серии глубоких вдохов сердце немного замедлило свой стук.

— Вокруг не свет, совсем не свет. Частицы… это крупицы одного целого… Как может сущность разложить себя буквально на молекулы? — Бессвязное озвучивание увиденного хоть немного удерживало на самом краю пропасти, после которой мозг окончательно сдается на власть безумию.

Клеон сидел на корточках сжав голову, пытаясь успокоиться.

«Померещилось, просто показалось», — мелькающие мысли в голове пытались вернуть привычную работу мозга после того, как неведомая мощнейшая воля пыталась разбить сознание на мелкие кусочки.

Плохо получалось. Перед глазами стояла не до конца собранный образ (слава Богу!). Черный блеск, освещающий все места внутри громадных базальтовых блоков, представлял собой миллионы мельчайших молекул, притягивающихся друг к другу неизмеримой концентрацией и волей.

— Тебе не справится с ними, — при звуке глубокого голоса Клеон уже в которой раз подумал, что сердце однажды не выдержит потрясений.

На удивление он почувствовал облегчение, как будто среди разверзшейся преисподней услышал хотя бы немного знакомый голос.

— Анагиана! — Клеон резко встал и посмотрел туда, откуда, по его мнению, исходил голос. Никого рядом не было. Клеон повернулся, включил фонарь, еще раз осмотрел все вокруг. — Анагиана, это ты?

— Клеон! Уходи! Просто уходи! Тебе нельзя знать все это, они все равно тебя найдут. — Голос звучал печально, но с явным оттенком сожаления.

— Кто найдет? Зачем? Анагиана, где ты находишься? — Клеон смотрел по сторонам, пытаясь понять, где находится женщина.

Странно, в этот раз он вспомнил четкий образ. Только не тот, когда первый раз встретил нереально красивую женщину в кафе, и не тот, когда на крыше старого здания неожиданно почувствовал дикую головную боль.

Клеон вспомнил, как они шли по его родной улице между еще замерзшими высокими деревьями, и Анагиана сказала, что видит сходящиеся верхушки зеленых деревьев. Вспомнил, как потеплел ее голос, когда Клеон рассказывал, как в детстве солнечный свет, проникающий сквозь смыкающиеся верхушки деревьев, позволял ему мечтать, что он идет по дороге в волшебное царство.

Вспомнил необъяснимое теплое чувство, пронзившее все тело, когда Анагиана коснулась его волос. И помнил не черные растянутые глаза, заполненные маслянистым блеском, а посветлевшие глаза испуганной девочки, которые видел всего один раз, когда они шли под кронами замерзших деревьев.

— Не подходи к проходам! — В голосе женщины зазвенела мощная тревога. — Не иди к центру! Никогда не проходи через врата!

— Анагиана! Ты где? Я тебя не вижу. — Клеон предпринял последнюю попытку понять, где стоит женщина.

От дикого утробного рева, от которого задрожало нижнее основание, Клеон чуть не выронил фонарь. Казалось, что в агонизирующем стоне он слышит голоса миллионов неведомых существ. Голоса. Смешно. Назвать разрывающий барабанные перепонки рев голосом нельзя даже с большой натяжкой.

Клеон с трудом устоял на ногах. Нижнее основание вибрировало все сильнее и от неописуемого ужаса заледенело все внутри.

Рассеянный черный свет заметался более густыми полосами, и Клеон не хотел даже представлять, что может произойти, когда свет соберется.

Он помотал головой, всеми силами убеждая себя, что в уникальной атмосфере подземных испарений страдает от оптической иллюзии.

Клеон не стал больше звать Анагиану, понимая, что скорее всего кроме оптических иллюзий страдал и слуховыми галлюцинациями.

— Я видел Анагиану в других поездках, — говорил сам себе Клеон, чтобы немного успокоиться. — Она и тогда пыталась предупредить не подходить к проходам, чтобы это ни было. Вот я и нафантазировал себе предупреждение. Хотя, может и первые два раза я все это придумал.

Даже самого себя убедить плохо получалось. Мозг не справлялся с объяснением происходящего, и никакие логические доводы не помогали. Клеон больше не мог объяснять, почему законы геометрии, физики и химии не работали внутри базальтовых блоков, гладких, как отполированные зеркала.

Шел он к центру по инерции. Несмотря на постоянные предупреждения Анагианы не подходить к проходам, именно туда он и направлялся.

Клеон смотрел прямо под ноги, словно физически сопротивляясь тому, что скоро увидит. Но как бы он внутренне ни готовился, к присутствию объектов, выстроенных инородным могущественным разумом, привыкнуть невозможно.

Он невольно остановился, когда услышал такой же шум, который слышал на выходе из пустой деревни. Шум был громче, но ледяной ужас, сжавший горло, возник не из-за громкости. Стук мелких черных частиц даже с учетом дикости происходящего и нарастающей скоростью, можно было как-то перенести. К стуку кристаллических частиц присоединялся другой звук. И он не хотел знать, что или кто может производить подобные хлюпающие, чавкающие звуки.

Клеон поднял глаза и застывшим взглядом смотрел на возвышающееся на три метра круглое образование, примерно три метра в диаметре, состоящее из бешено вырывающегося из воронки черного песка. Через силу он заставил себя всмотреться в волны песка, на огромной скорости, вырывающиеся из прохода.

— Боже мой, это не песок! — Клеон сказал громко только для того, чтобы знакомым звучанием человеческого голоса перерыть чужеродность стука.

Расширившимся глазами Клеон смотрел на поднимающийся высоко вверх стол черного вещества. Это был не песок. Мельчайшие частицы базальта, на дикой скорости перемешивались друг с другом, издавая скрипящий стук.

Столб крутящегося измельченного базальта поднимался все выше, и рвался к самому верху стометровых черных зеркальных скал. Смотреть на столб было невозможно не только по причине бешеной скорости.

Направление движения. Все двигалось вверх, вниз, влево и вправо одновременно. Просто надругательство над всеми законами земной физики.

Направления просто не было. Даже слово «хаотичность» не объясняло процесс метания, смешения, перемещения и взлета черных осколков.

— Да что же это такое? Как такое может быть? — Мозг не мог контролировать цепенящий животный страх, сковавший позвоночник. В срывающемся крике четко звучала паника, которая не поддавалась контролю.

Черные базальтовые частицы в бешеном неземном движении были не единственными компонентами поднимающегося столба. Между блестящими частицами прорывались более густые маслянистые полосы.

Живые. Пульсирующие, движущиеся громадные отростки живой плоти.

Ничего сказать Клеон уже не мог. Только обрывками в застывшем от дикого ужаса мозге всплывали картины первых двух мест экспедиций.

В первом месте в высоких горах, внутри черных зеркальных глыб он видел двухметровый плотный столб серого ядовитого дыма. В тот момент, скованный ужасом, он просто не обратил внимания на мелькавшие гигантские угольные полосы. Или старательно не пропускал в мозг то, что видел.

Во втором месте в слепящем красно-золотом огне, окруженном базальтовыми осколками, он видел черные всполохи. И скорее всего, тоже сознательно вытеснял из головы маслянистые густые образования.

Сейчас вытеснить увиденное из мозга уже не получалось.

— Проход… Господи, сохрани и помилуй! Вот почему это называют проходами! — Сразу всплыли в памяти все предупреждения Анагианы. Она не говорила, не подходи к горам или к вулканам. Она не говорила, не подходи к воронке песка. Она умоляла не подходить к проходам. — Боже мой! Это и правда проходы… пытается выйти… вырваться через проходы на поверхность…

Клеон не использовал местоимение, только потому что не знал, как назвать то, что видел. Внутри базальтовых частиц медленно двигалось НЕЧТО, существующее по правилам, противоречащим всем законам мироздания.

В черном столбе базальтовых частиц поднимались вверх бесформенные отростки уплотняющейся маслянистой жижи, покрытые лопающимися уродливыми пузырями разных размеров. На отростках мгновенно появлялись и также быстро исчезали еще сотни не менее омерзительных сгустков, разных форм и размеров, покрытых множеством еще более мелких наростов.

С периодичностью в доли секунды из лопающихся пузырей и зловонной жижи высоко вверх выбрасывались сотни ужасающих отростков скользкой черной массы, переплетающихся между собой в еще более уродливые сплетения.

— Клеточный ужас… Вселенский клеточный ужас… — Мозг отказывался не только обозначать, но и воспринимать чужеродное явление. Всплывали обрывки фраз, когда-то прочитанные у фантастов или услышанные в фильмах ужасов.

Никакой формы не наблюдалось. Существование неизвестной человеку формы жизни бросало вызов стройному вселенскому порядку, в громадных отростках бесконечно мутировало тотальное бесформие. Поднимающаяся масса поражала отсутствием порядка, однако впечатление было обманчивым.

Клеон четко ощущал безмерную Волю и могущественный Разум в безумном хаосе. Мощнейший разум, который имел достаточно внутренних сил, что сотворить другой мир, чужеродный существующему.

Забвение — великое изобретение мозга, защищающее от разрушения.

Глубоко в подсознании навсегда останутся богомерзкие картины места обитания проклятых, отказавшихся от Света. Картины сливающихся, перетекающих друг в друга существ, будут приходит в снах, когда от дикого крика будут просыпаться все, лежащие в соседних больничных палатах.

Однако мозг ради собственной защиты, никогда не выпустит видения истинного существования Первородных, захлопнув дверь к собственной памяти.

Именно в тот момент, когда он, не отрываясь смотрел на столб мечущегося черного песка, в котором из глубин бездны поднимались чужеродные всему космосу существа, в полной тишине неожиданно раздался непонятный звук. Рвущий сознание на части хлюпающий отвратительный звук.

— Откуда здесь вода? Я глубоко под землей, нет никаких признаков подземных рек. — Мозг пытался до последнего выполнять естественную функцию по переработке информации. — Да и не похоже на воду…

Клеон пытался проглотить огромный ледяной ком в горле.

Он физически не хотел поворачиваться и искать источник хлюпающего звука. Казалось бы, разве может напугать до смертного ужаса звук падающей в густую жидкость черной капли. Конечно, нет. Если вода капает из крана. Или если капли дождя барабанят по наполненным грязью лужам. Такое напугать не может, ибо не идет в разрез с устоявшимся порядком мироздания.

Капли же густой черной слизи, ударяющиеся о блестящее базальтовое основание внутри блоков, сигнализировали о разрушении основ мироздания.

Он не видел, как с казавшихся гладкими черных стен оборвалась капля густой маслянистой жижи. Потом еще одна. И еще одна.

Запах. Неописуемая вонь сероводорода и гнили, смешанная с десятками неизвестных вселенной элементов, заполнила все пространство. Зловонная жидкость стекала с громадных стен, черные густые капли стекали и собирались в небольшие пятна. Маслянистые вязкие зловонные лужи увеличивались и растекалось по поверхности, стремясь занять как можно больше пространства.

— Стены… не сплошные… я же видел тысячи мелких базальтовых осколков извращенных форм…, — Клеон тихо бормотал, чтобы не слышать омерзительные хлюпающие капли в полной тишине. — Густая жидкость… между всеми осколками прожилки, черная жижа держит всю конструкцию вместе…

Но даже не чужеродные человеческому слуху звуки рвали мозг на части.

Клеон уговаривал себя не смотреть, но не мог не повернуться.

Сказать он уже больше ничего не смог.

Застывшим взглядом он наблюдал, как перетекающая из-за двери густая жидкая масса, собираясь в одном месте, начинала шевелиться, стремительного увеличиваясь в объемах и заполняя окружающее пространство.

«Господи, сохрани и помилуй! Господи, защити от всякого зла!» — Он понятия не имел, как молиться. Клеон не считал себя религиозным человеком, и относился к верующим снисходительно. Но вот сейчас он безумно хотел, чтобы всевышние силы существовали и остановили это дьявольское гнусное безумие.

Внизу на базальтовой поверхности были уже не просто шевелящиеся огромные пятна. Из скопления густой маслянистой жидкости начали отделяться омерзительные мутирующие сращения и сплетения. Разнородные бугристые соединения, разрывающиеся части и фрагменты черной массы, очень быстро соединялись между собой, образуя неописуемые щупальца и отростки.

Клеон всю жизнь провел в научном мире и прекрасно знал законы существования материального мира. Такого просто не может быть.

Легко было говорить об эволюционных законах зарождения и развития материи в теплых университетских аудиториях. Ни один ученый в мире не расскажет, что исконная материя, зародившая сама себя, обладала невероятной способностью перетекать из одного состояние в другое.

Материя же, объединенная с некогда совершенным сознанием изгнанных из Света, получила способность к концентрации и группировке. Отваливающиеся и вновь собирающиеся части, не имеющие ни пропорции, ни формы, нельзя было наблюдать без содрогания. Только Клеон наблюдал не за тем, как капля за каплей из черных стен перетекала материя.

От стен отходили сущности, создавшие в отместку ненавистной Иерархии сил Света собственную империю — царство Первородных.

Все произошло очень быстро. Из густых пятен зловонной жидкости поднимались мощные и умеющие принимать любую форму Первородные.

«Галлюцинации… видения… меня засосало в огромную воронку песка в пустыне… я упал и, скорее всего сильно ударился… атмосфера, наполненная ядовитыми испарениями… мне просто кажется…», — обрывочные мысли с огромной скоростью проносились в парализованном мозге.

Что еще мог сделать человеческий мозг, даже такой сильный как у Клеона? Он, конечно, читал книги в жанре фантастики и смотрел фильмы. Концепция о том, что самом конце существования планеты провозглашалось возвращение власти неких Других, исконных обитателей, жаждущих возвращения утерянного господства, встречалась довольно часто. Да и картины ужасных существ, которые разрушат существующий мир, чтобы вернуть господство, были знакомы.

Какой человек в здравом уме и памяти мог предположить, что истинно первые обитатели были изгнаны с поверхности и заточены в самых отдаленных уголках темной планеты. Круг чистого Света разделится сам в себе и после изнурительной войны проигравшие в дикой ярости спустились вниз. В своей изощренной мудрости самый сильный и мудрый из всех нашел способ вернуть господство, объединившись с живой материей и став непобедимым.

Сказки. Все это просто выдумки фантастов.

«Сон… это просто сон… не может этого быть… просто не может…».

В какой-то момент Клеон просто закрыл глаза, как маленький ребенок, когда темной ночью видит под кроватью монстров. И поэтому не видел, как сгущающийся виток лопающихся черной слизью сфероидальных пузырьков, окутал полностью неподвижное тело, поднял над проходом, и резко опустил вниз. В самый центр черного базальтового столба, больше напоминающего клубок извивающихся гигантских змей с сотнями лопающихся отростков.

Ничего из этого Клеон никогда не вспомнит. Хвала Всевышнему!

— Я же просила тебя Клеон, не подходи к проходам…, — глубокий голос не должен был зазвучать в подземном царстве. Да и не должна была женщина находиться в кругу черных базальтовых скал, у самого прохода.

Из капель черной материи, стекающих по стене, очень быстро сформировалась нереальной красоты женщина. Что умела материя, так это досконально копировать однажды считанный образ. Адаптация. Тотальная. И сверхъестественные способности к мимикрии.

Анагиана, как и все Первородные, умела распадаться на мельчайшие черные частицы, принимать жидкое и газообразное состояние, и собраться заново. Способности само-рожденной материи еще остались. Вот только все сильнее менялось то, чего у Первородных не могло быть — осознание.

— Ты не сможешь ничего сделать, никто не может победить Первородных, — глаза уже не отсвечивали маслянисто-черным блеском, светлых тонких прожилок, пересекающих зрачок, становилось все больше.

Посветлевшими глазами женщина с тревогой и грустью смотрела, как неподвижное тело Клеона сбросило вниз в проход густое облако черных точек.

Не должна она была здесь находиться. Никто, абсолютно никто, не мог ослушаться непререкаемой мощной воли Правителя бездны. Анагиана знала, во что собирается поблескивающая туманность.

Anas Eneron. Она прекрасно понимала, что может последовать за непослушанием. Только чувства, которые пробудил в ней светлоглазый мужчина с мягкими волосами, оказались сильнее всей черной бездны Энерона.

Женщина молча стояла, понимая весь ужас происходящего. Выбраться живым из проходов не удавалось ни одному смертному. К сожалению, она ничего не могла сделать. Одна против всего царства Первородных? Анагиана не понимала, откуда исходит разрывающая боль, ведь материальное тело не имело повреждений. И почему проход и скользящие вниз тени выглядят размыто? Откуда ей было знать, что такое слезы грусти.