Проклятье Первородных

Глава 8. Анагиана

Клеон и сам не мог понять, почему так сильно нервничает перед встречей с женщиной, с которой всего день назад познакомился в кафе.

«Анагиана. Имя какое странное, — промелькнула мысль, и сразу же пришла следующая, — да и женщина, прямо скажем, далеко не ординарная».

Он не мог отделаться от странного ощущения. При мысли о том, что скоро снова увидится с этой женщиной, сердце делало дикий скачок, и пульс отдавался ударами молота не только под левой лопаткой, но и по всему позвоночнику.

Но Клеон не мог воспроизвести в сознании образ женщины. В принципе, он ничего не мог вспомнить: ни лица, ни фигуры, ни походки.

Совсем ничего.

Темное пятно.

Пустота вместо образа.

Отложилось только темно-красное платье, которое слишком сильно отличалось от одеяний жителей и неестественно бледная кожа.

Мозг удивительным образом не участвовал в бешеной реакции тела, и для Клеона подобное состояние было впервые. Взрослый мужчина, тридцати шести лет, довольно привлекательный. Он, конечно, знал о различии между страстью и любовью, и знал, что такое похоть и желание.

Только ничего подобного он не испытывал, и реакция тела сильно отличалась от обычного сексуального желания.

Нет. Здесь было что-то другое, и Клеон не мог объяснить, что именно.

«Ладно, надо успокоиться, — Клеон пытался собраться с мыслями и успокоить бешенный тремор, распространяющийся по всему телу. — Я взрослый мужчина, это просто встреча с незнакомой женщиной. Все в порядке».

Он почти успокоился и старался контролировать необъяснимую дрожь, которая отдавалась в каждой клетке тела.

Если бы кто-то вдруг сказал Клеону истинную причину сильнейшей реакции на незнакомую женщину, он не поверил бы. Никто не поверил бы.

Правда о том, кем на самом деле была Анагиана была намного страшнее. Хотелось бы объяснить все сексуальным влечением к идеально красивой женщине, но не получалось. Необычайно сильная реакция человеческого тела на присутствие женщины имело гораздо более ужасные причины.

Клеон выглянул в окно, услышав звук подъехавшего такси.

— Куда едем? — пожилой таксист безразлично посмотрел на садящегося не переднее сидение Клеона.

— Мне в центр. К площади. На углу, рядом с новым кафе. — Клеону закутался в пальто, удивляясь, как воздух в марте может быть ледяным.

— Понятно, — таксист молча поехал, смотря прямо перед собой.

Клеон почти успокоился. Странно, что особого желания проводить время с незнакомой красавицей, у него не было. Но по какой-то причине и отказаться от встречи не мог. Физически не мог.

— Я тут уже немного заждалась тебя, — непонятно откуда прозвучал глубокий голос, когда Клеон вышел из такси.

Он с трудом сдержался, чтобы не закричать. Глубоко внутри он прекрасно понимал, что неожиданностью такую реакцию не объяснить.

Попытки успокоить собственное тело показались смешными. При звуке немного хриплого голоса, казалось, что сердце непонятным образом взметнулось к самому горлу. Тяжелыми ударами участившийся в три раза пульс ощущался по всему позвоночнику. Странным образом все тело охватывал тремор, дрожь проникала до ступней и кончиков пальцев рук.

— Добрый вечер, — Клеон попытался улыбнуться. — Извини, немного задержался.

— Не извиняйся, это я рано приехала, — Анагиана хорошо изобразила движение, когда собеседник смотрит другому в глаза.

Только Клеон заметил, что взгляд женщины шел немного поверх головы, было заметно, что это специально. Он ничего не мог поделать с бурной реакцией всего тела на незнакомку. Удивлялся он только тому, что разум снова не участвует в жизни материального тела. Встречалась, конечно, информация, как люди в медитациях могут отделять разум от ощущений тела. Клеон всегда думал, что это выдумки и сам ничего подобного не испытывал.

Каким-то образом кристально чистый мозг работал сам по себе, воспринимая и перерабатывая информацию, независимо от дрожащего тела.

— Не сказать, чтобы в нашем городе были пробки, — Клеон всеми силами старался вести себя обычно.

— Я заметила, — откликнулась Анагиана. — Городок-то маленький. При желании можно объехать все примерно за десять минут.

Мелькнула мысль, что он никогда не привыкнет к ее голосу. Глубокий хриплый голос, конечно, не был чем-то из ряда во выходящим.

Странно, у Клеона не пропадало ощущение, что он называл глубоким и хриплым «голосом» за неимением других ассоциаций. Человеческих.

Утробный звук шел словно не из тела красивой женщины, но из далеких неизведанных глубин. Клеон мог поклясться, что, как и в первый раз, слышал в голосе незнакомки едва различимые звуки шипения и какого-то скрипа.

— Не всем же городам быть большими, — Клеон внутренне попытался встряхнуться и не придумывать всякой ерунды. — Я здесь родился и вырос. В детстве городок заменял мне весь мир.

— Конечно. Я понимаю. Место, где прошло детство, всегда будет самым дорогим. — Анагиана ответила ровным голосом, не выражающим эмоций.

Клеон разумом понимал, что во всем облике и поведении женщины что-то не сходится. В свете огней они медленно шли вдоль площади, и все это время Анагиана смотрела прямо перед собой. Она ни разу не посмотрела на Клеона, ни разу не повернулась посмотреть здания, мимо которых они проходили.

Клеон снова отругал себя, что вместо приятного времяпровождения с женщиной строит какие-то немыслимые теории заговора.

— Хочешь, я покажу место, которое в детстве любил больше всего? — Клеон непроизвольно улыбнулся, чувствуя тепло воспоминаний.

— Покажи. Интересно посмотреть, где известные ученые проводили детство. — Анагиана словно пыталась воспроизвести человеческие эмоции, например, интерес. Только у нее плохо получалось.

— А ты уже знаешь про мои научные успехи? — Клеон усмехнулся.

— Городок и правда маленький. Мне про тебя несколько человек уже рассказало. — Попытка улыбнуться оказалась не совсем удачной. — Все, наверное, гордятся тобой. После того, как нас видели в кафе, ко мне подходили люди на улице и рассказывали, какой ты известный во всем мире ученый.

— Прости, — Клеон улыбнулся, — я не планировал рекламную акцию по продвижению самого себя. Городок и правда маленький, здесь всегда будут гордиться жителями, которые чего-то добились.

— Не извиняйся, — Анагиана пожала незаметно плечами. — Ты же и правда много достиг, вот люди и гордятся. Когда собственных успехов немного, гордятся обычно кем-то другим.

Клеон украдкой посмотрел на женщину, рядом с которой шел. Он не мог избавиться от ощущения, что говорит Анагиана то, что должно быть сказано. Невозможно было объяснить собственные ощущения.

Перед каждым ответом была небольшая пауза, словно женщина искала в базе данных правильный ответ. Ответы в целом совпадали с разговором, но отличались от человеческой речи какой-то бездуховностью.

Клеон даже не мог объяснить своих ощущений.

— Мы пришли, — Клеон с облегчением вздохнул радуясь, что появилась причина остановиться в бесполезных размышлениях.

Анагиана остановилась и посмотрела прямо перед собой. Они стояли у серой стены обычного здания в дальнем углу центральной площади.

— Что это? — Анагиана попыталась изобразить удивление. — В детстве вы проводили время в этом здании?

— Нет. Это заброшенный кинотеатр, — Клеон рассмеялся, вспоминая лучшие картины из своего детства. — Пойдем. Сейчас покажу.

Клеон открыл входную ржавую дверь, которая не была заперта, и уверенно пошел по лестнице наверх. Анагиана медленно поднималась вслед за ним. Дойдя до последнего этажа, Клеон толкнул небольшую железную дверь и вышел наружу. Женщина медленно вышла вслед за ним. Они оказались на крыше четырехэтажного здания, с которого было видно почти весь город.

— Красота, да? — Клеон теплым взглядом оглядывал небольшую площадь и светящийся городок. — Мы часто в детстве поднимались сюда и смотрели на город. Здание уже тогда было заброшенным.

Клеон незаметно пытался посмотреть на Анагиану, стараясь понять, что она чувствует и какие эмоции испытывает. Он еще раз удивился невероятной красоте стоящей рядом женщины. Длинные черные волосы были слишком густыми и создавали ощущение плотного покрывала. Четкие, словно прорисованные черты, складывались в невероятно красивое лицо.

Не только лицо, гибкое идеально пропорциональное тело женщины поражало совершенством. Облик Анагианы в свете бледной луны, был настолько прекрасен, что любой мужчина отдал бы все только за право находиться рядом.

Что именно вызывало подсознательное отторжение, Клеон и сам понять не мог. Да, разумеется, удивляла невероятно бледная кожа незнакомой женщины, но не настолько, чтобы вызывать отвращение. Клеон не понимал, как можно всем телом испытывать сильнейшую реакцию и неприятие одновременно.

В очередной раз он заставил себя не погружаться в ненужные рассуждения.

— Нравится? — Клеон попытался вернуться к разговору.

Анагиана в этот раз не ответила. Клеон проследил за застывшим взглядом женщины и сам почти оцепенел. Анагиана не шевелилась, красивые черные немного раскосые глаза смотрели, не отрываясь, на скопление громадных черных скал. Клеон забыл, что с крыши здания старого кинотеатра прекрасно видно не только город, но и зловещее Темное озеро.

Ровный круг стометровых базальтовых скал словно закрывал собой темные воды. Гладкая, почти зеркальная поверхность скал в слабом лунном свете гротескно искажала реальную картину.

— Да… Это основная местная примечательность. — Клеон старался говорить спокойно. — Темное озеро. Находится в полутора километра от города.

— Я знаю, — Клеон словно почувствовал физический удар от ледяного голоса Анагианы. Застывшее лицо женщины и не двигающиеся губы усиливали необъяснимый страх от глубокого голоса.

Клеон попытался сказать что-то, чтобы немного разрядить обстановку, не понимая странную реакцию приезжей женщины на вид Темного озера. Но подходящего ничего придумать не смог. Он сам застывал при виде зловещего водоема с самого детства, и хорошо помнил свои ощущения.

— Вид и правда не очень приятный, — Клеон замешкался понимая, что говорит просто, чтобы хоть что-то сказать. — Не обращай внимания.

— Какие высокие скалы, — медленно прозвучал глубокий голос Анагианы, которая не отводила взгляд от зловещего черного круга.

— Да, скалы действительно странные, — Клеон явно хотел разрядить обстановку и наладить нормальный диалог с женщиной. — Темное озеро вообще природный феномен. Скопление ровных, словно отполированных, базальтовых скал изучали многие ученые, приезжавшие в город. Многие считают образование искусственным, слишком плотно скалы стоят друг к другу.

Анагиана молчала, не отрывая взгляд от скал.

— Иногда и правда возникает такое ощущение, что скалы построены специально, чтобы не выпустить нечто, что скрывается в озере, — непроизвольно Клеон выдал собственное ощущение от озера, которое сложилось еще в детстве.

Клеон решил, что разговор не спасти и прийти на крышу было не очень хорошей идеей. Он явно собирался предложить пойти вниз и выпить что-нибудь успокаивающее в ближайшем кафе, но не успел.

Словно услышав в последней фразе некий сигнал, Анагиана резко повернулась, подошла вплотную и впервые посмотрела прямо в глаза Клеону.

Единственным спасением от парализующего ужаса стало забвение. Все произошедшее кануло в глубины памяти, как в колодец, над которым задвинули плотную крышку. Клеон не знал об этой особенности своего сознания. Не знал, потому что не помнил ужаса, с которым сталкивался довольно часто. И только способность к полному забытью спасла от тотального безумия и в этот раз.

— Анагиана… — попытался сказать Клеон, но слова застряли в горле.

Анагиана не отрываясь смотрела прямо в глаза Клеона. Бешеный пульс, отдающийся ударами по всему телу, ощущался одновременно с полным оцепенением. Пошевелиться Клеон уже не мог. Разум продолжал работать, что в данной ситуации стало проклятием, а не благословением.

Глаза исчезали. Большие глаза на идеально красивом лице Анагианы стали удлиняться и расползаться в стороны, пока не перестали даже напоминать человеческие. Пугала не форма глаз, как бы дико это не выглядело. Вся поверхность огромных полостей, находящихся на месте глаз, затягивалась плотной маслянистой жидкостью, отливающей жутким черным блеском.

Назвать взглядом омерзительный мерцающий отблеск не получалось.

Ставшие громадными полости, заполненные густой переливающейся пеленой, не отрывались от лица Клеона, усиливая дикую дрожь по всему телу.

«Всегда что-то казалась странным в настолько красивой женщине, — при полном оцепенении тела мозг продолжал обычную работу по переработке информации. — Не могут глаза увеличиться на пол-лица. Что это? Генетическая патология? Эссенциальный тремор? Почему только на мышцах глаз?»

Клеон с первой встречи, возможно, что-то и чувствовал странное в самой красивой женщине, которую он когда-либо видел. Предположить то, кем на самом деле являлась незнакомка, Клеон не мог и в самом страшном сне.

Откуда он мог знать, что стоящая перед ним женщина не имеет никакого отношения к человеческому роду? Откуда ему, известному ученому с мировым именем было знать, кто такие Первородные? Какой ученый поверил бы, что сущность, идеально скопировавшая человеческую форму, состояла из материи, само-рожденной в мрачном хаосе первозданной планеты?

Сказки, да и только. Разве можно было предположить такое?

«Не смотри! Не смотри ей в глаза!» — В глубине сознания прозвучал металлический голос, и Клеон вздрогнул от удивления. Подумать о том, откуда в его голове появилось странное предупреждение он не успел.

Анагиана подошла еще ближе. Клеон не мог отступить, потому что физически не мог пошевелиться. Но мозг на удивление оставался ясным.

«До чего странное явление, — промелькнула мысль, — похоже на передачу информации, мелькают картины разных несвязанных событий…».

«Столько образов… Как будто смотришь кино в черно-белом цвете…, — Мозг быстро работал, посылая информацию о том, что в видениях нет и не может быть белого цвета. — Нет, картины только в черно-сером цвете».

Клеон же не мог знать, чем занималась женщина, с которой он как бы пошел на свидание. После прибытия в город не только первый встретивший красивую незнакомку водитель Джо сидел с застывшим лицом в своем доме, смотря прямо перед собой. Все образы и представления, которыми пользовалась Анагиана, впитывалась вместе с человеческими душами.

За несколько дней под пристальный взгляд черных растянутых глаз незнакомой женщины попало несколько десятков жителей городка, которых никто больше не видел. Может даже и видели. Внешняя оболочка осталась. Люди даже ходили на работу и делали обычные дела. Души больше не было.

Все, что могла делать первородная сущность — это поглощать всю генетическую информацию живых существ, хранимую в цепочке ДНК. Все, что она делала — высасывала то, что считалось человеческой душой.

Процесс всегда был одинаковым. В омерзительном процессе поглощения чужого сознания перед угасающей жертвой мелькали картины первородного хаоса, сковывающего ледяным ужасом. Захватывая чужое сознание, сущность непроизвольно пускала жертву в свое невыразимо черное губительное естество.

Непроглядная тьма окутывала человеческое сознание, впитывая все, что было человеком, и в последние мгновения в угасающем разуме жертвы мелькали невыразимые видения первородной богомерзкой бездны.

Сопротивляться было невозможно. Проклятые бессмертием первородные обитатели бездны владели уникальной способностью тотального гипноза и внушения. Так Первородные питались. Только так они и могли существовать.

Ничего необычного в поведении Анагианы не было. Все, что могла сделать сущность в красивом женском теле — поглотить сущность живого человека.

Наработанная процедура, однако, не сработала в этот раз. Анагиана также понятия не имела, кто стоит перед ней. Не могла она этого знать.

Клеон всю свою взрослую жизнь старался скрыть от самого себя необъяснимые случаи, происходившие с ним с самого раннего детства. Он потратил состояние на психологов, чтобы убедить себя, что у него просто больное воображение. С самого детства Клеон до смертного ужаса боялся темноты. Гораздо сильнее, чем другие дети. Темнота, которую видел Клеон была другой — плотной и отливающей черным маслянистым блеском.

Всего он не мог вспомнить из своих снов. Но очень глубоко за завесой сознания хранились воспоминания, что каждый раз из состояния полного оцепенения от дикого ужаса Клеона всегда выводила необъяснимая яркая вспышка. Словно каждый раз вспыхивала звезда на непроглядном темном небе.

Когда в детстве он застывал у окна перед кромешной черной пеленой, казалось, что спасительный титановый луч приходит откуда-то сверху. Разгоняющий дьявольскую плотную тьму луч всегда воспринимался, как спасение, хотя Клеон этого и не помнил в обычном состоянии.

Он забыл и похоронил глубоко в собственной памяти собственное предназначение. Он не помнил, что не принадлежал к человеческому роду.

Клеон не знал о необычных способностях собственного взгляда. Не знала этого и Анагиана, пытаясь сделать то, что для Первородных было естественным.

В последнюю минуту разговора Клеон не успел отреагировать. Слишком гибкое для человека тело оказалось перед ним слишком быстро.

— Анагиана! Что ты делаешь? — мозг до последнего пытался воспринимать ситуацию как разумно и логически объяснимую.

Завороженный, он не мог оторваться от черных блестящих полостей на лице, где раньше располагались глаза. Ничего не мог сделать обычный человек под мощнейшим напором плескающейся в растянутых глазах черной жидкости, поглощающей человеческую душу.

Клеон не знал, что его кристально-серые, почти прозрачные глаза со стальными крапинками в виде сложного узора вокруг зрачков, были не просто удивительным отклонением, которому все удивлялись.

Блестящие вкрапления, которые складывались в чудной узор вокруг зрачков, медленно соединялись. Словно по глазам растекалась жидкая сталь.

Медленно из точек собиралась сплошная пелена, полностью закрывшая и зрачки, и белочную оболочку глаз. Яркая титановая пластина, перекрывшая глаза, вспыхнула всего один раз. Очень быстро. И этого было достаточно.

Одновременно сверху метнулся мощный титановый луч, осветивший искаженное лицо с черными маслянистыми полостями вместо глаз.

Очень хорошо, что Клеон ничего потом не вспомнит. Даже сильный человеческий мозг не защищен от безумия перед лицом первородного ужаса.

Дикий утробный вой на доли секунды перекрыл не только шум маленького городка, но все живые звуки природы. Сущность, принявшая форму идеально красивой женщины, не ожидала сопротивления, но отреагировала мгновенно. Изворотливое тело на доли секунды растворилось в громадной жидкой мутирующей массе. Отсутствие сознания позволило Первородным до предела развить не только способность к мимикрии и тотальной адаптации, но непреодолимый инстинкт выживания. В нечеловеческом прыжке черная масса резко отпрыгнула от смертельной угрозы и мгновенно собралась обратно в тело красивой женщины. Все закончилось очень быстро.

Всего на пару минут в невидимой битве сошлись противоположные силы вечности — кристальный чистый свет и черная само-рожденная материя.

И у одной из них не было никаких шансов.

Ничего из произошедшего Клеон потом не вспомнит.

Великое благословение — забвение.

Клеон, стоя на крыше четырехэтажного здания, куда привел красивую женщину на свидание, не понимал, почему у него дико разболелась голова. Он пытался вздохнуть и не мог, горло перекрыло невидимой преградой.

— Извини, — Клеон пытался прокашляться, — что-то мне нехорошо, может от высоты голова закружилась.

— Бывает. — Анагиана отвернулась, чтобы Клеон не заметил, как часто она дышит и как сильно передергивается все тело.

— Давай спустимся. — Клеон делал над собой последнее усилие, чтобы не согнуться пополам и не сжать руками виски, разрывающиеся от боли

Анагиана ничего не сказала и быстро пошла к двери впереди Клеона. Ему становилось все хуже, и было не до знаков приличия в виде открытия двери перед женщиной. Они быстро спустились и вышли на улицу из здания. Мельком Клеон отметил, что на улице стало намного светлее, хотя была уже почти ночь.

— Извини, что-то правда плохо себя чувствую, — Клеон даже если бы попытался соблюдать меры приличия, уже не смог бы этого сделать.

Боль усиливалась и перед глазами все расплывалось.

— Да, конечно, я все понимаю, — Анагиана стояла спиной к Клеону, так как вышла первой. Не поворачивалась она потому, что не могла унять участившееся дыхание. — Не переживай. Я прекрасно провела время. Встретимся в другой раз.

В любое другое время Клеон обратил бы внимание на механически проговариваемые фразы. Словно чужие и хорошо заученные. Только ему было не до этого. Боль проникала все глубже. В самой глубине сознания неожиданно мелькнула мысль, что дикая реакция тела на Анагиану, исчезла.

Клеон, превозмогая стиснувшую виски железным обручем боль, пытался соблюсти правила приличия. Он вызвал такси и повернулся к Анагиане.

— Прости. Какая-то неудачная вышла у нас прогулка, — Клеон попытался улыбнуться. — Может следующий раз будет лучше?

Анагиана молча кивнула.

— Куда тебя подвезти? — спросил Клеон, когда подъехало такси.

— Ты езжай. Я пройдусь, — коротко ответила Анагиана, так и не повернувшись к нему лицом.

У Клеона физически не осталось сил, чтобы реагировать на все странности этого вечера. Боль была адской. Он молча кивнул, открыл дверцу машины в изнеможении опустился на первое сидение. Поездка домой была как в тумане.

Очнулся он утром, помня только то, что на крыше здания во время встречи с самой красивой женщиной, которую он только видел, ему почему-то стало очень плохо. Как он ни напрягался, не мог воспроизвести все события. Помнил он только то, когда повел Анагиану на крышу, чтобы показать удивительный вид на город, неожиданно резко разболелась голова.

Пока Клеон садился в такси, женщина так и не повернулась, потому что ей было намного хуже, чем Клеону, и она тщательно пыталась это скрыть.

Плохо не потому, что ненасытная сущность осталась без подпитки. И даже не потому, что задание, которое было дано самым могущественным существом на всей земной планете, не было выполнено.

Анагиана и сама не могла объяснить, что произошло.

Женщина медленно шла по хрустящей под ногами корочкой еще не растаявшего мартовского снега. Что-то мелькнуло. Что-то очень расплывчатое. Что-то теплое и живое шевельнулось, запрятанное глубоко внутри.

Как что-то могло появиться? Не было у Первородных своей памяти. Все собранные впечатления, мысли и эмоции живых людей, которыми сущности питались, собирались в общий фон. Первородная материя не имела и толики сознания, и следовательно, не имела чувств или переживаний. Информация живых людей нужна была материи только для того, чтобы выжить.

Откуда же взялись мелькающие странные картины, которые не были изначально поглощены у других? И где возникали зачатки воспоминаний? Ни души, ни сознания. Как она могла видеть то, что изначально не впитала?

— Что со мной? — прошептала женщина и в этот раз голос Клеону не показался бы неестественным, повторяющим заученные фразы.

Анагиана не могла унять парализующую дрожь, сковывающую движение. Боль была нечеловеческой. Откуда? Материя физически не чувствовала боль.

Но сейчас каждая клетка совершенного материального тела агонизировала после мгновенного облучения неизвестно откуда взявшимся титановым лучом. В другое время она бы сконцентрировалась на боли и, применяя удивительные регенерационные свойства материи, восстанавливала утраченный баланс.

Только здесь было что-то другое. Боль стала не такой важной. Вместе с болью пришло что-то еще. И спасение собственного тела отошло на задний план.

Анагиана смотрела прямо себе под ноги, медленно переступая по мерзлой поверхности улиц, и всеми силами пыталась ухватиться за нечто призрачное, что очень медленно поднималось из глубин черного сознания.

Крупица, только крупица. Отблеск чего-то мягкого и теплого, что оказалось сильнее непроглядной тьмы, заполнявшей все естество. Осознание придет еще не скоро, воспоминания — болезненный и долгий процесс. Но сейчас и одной частицы неизвестно откуда взявшегося тепла было достаточно, чтобы возненавидеть черный холод, льдом сковывающий все внутри.

Она подняла глаза и посмотрела вслед давно уехавшей машине.

— Кто ты Клеон? — тихо произнесла Анагиана, смотря прямо перед собой. — Что ты сделал? Почему я начинаю помнить?