Проклятье Первородных

Глава 19. Второе видение

Доктор Монморанси с уверенностью могла сказать, что подготовилась ко второму сеансу с Клеоном. Экспериментальный аппарат оплатил брат Клеона, Павел. Тестировалось всего два экземпляра — один в институте психиатрии, и один, сделанный на заказ. После первого сеанса доктор вызвала специалистов, которые тщательно все проверили. Оборудование работало в штатном режиме.

Применение в лечении пациентов аппарата, замедляющего бета-ритмы головного мозга, позволяло сделать в науке шаг вперед. Тестирования показали успешные результаты, искусственное замедление бета-ритмов снижало внутренний стресс. Успокоившись, пациенты рассказывали о травмирующем опыте, которые мозг блокирует и не пропускает в сознание.

После первого сеанса, когда доктор Монморанси увидела бешеное ускорение бета-ритмов, она подумала о неисправности оборудования. Вызванные специалисты перепроверили настройки, протестировали оборудование несколько раз, отклонений выявлено не было.

— Что же с тобой происходит, Клеон? — доктор Монморанси сидела в бежевом кресле и смотрела в окно. — Что такого ты мог увидеть в экспедициях, что полностью разрушает настолько совершенный мозг?

Когда Монморанси рассказала младшему брату Клеона о возможности применить для лечения Клеона новые технологии, Павел даже не стал спрашивать сколько это будет стоить. Доктор тогда еще обратила внимание на особую связь между братьями и заметила, как сильно переживает Павел.

Первый сеанс прошел, мягко говоря, странно. Доктор Монморанси в ожидании второго сеанса с Клеоном пыталась внутренне подготовиться, чтобы исключить любые внештатные ситуации.

— Давай поговорим о второй твоей поездке, — голос доктора успокаивает Клеона, лежащего на кушетке. — Ты помнишь, где ты был?

— Да, помню, — Клеон говорит спокойно, тише, чем обычно. — Второе место, полуостров, в южной точке североамериканского континента.

— Где ты находишься? — Доктор Монморанси наблюдает за показаниями монитора, бета-ритмы мозга Клеона замедляются.

Аппарат посылает электрические импульсы, снижающие скорость бета-ритмов через датчики, прикрепленные к голове Клеона. Все рассчитано до мелочей, воздействие постепенно усиливается вплоть до критического снижения бета-ритмов. Пациент максимально успокаивается, но не засыпает.

— Я стою на краю высокой скалы, внизу лощина, огромная, — голос Клеона хриплый, но спокойный.

— Что в лощине? — доктор поддерживает нейтральный тон, чтобы не нарушить работу мозга, погружающегося в заблокированные воспоминания.

— Откуда она здесь взялась? — небольшой скачок показаний монитора.

— Кто Клеон? Кого еще ты видишь?

— Она все время меня предупреждает, чтобы я не ходил к проходам. Что-то изменилось в этот раз, она искренне переживает. — В голосе Клеона появляются теплые нотки, что удивляет Монморанси.

Только доктор не успевает ничего спросить.

— Тропинка. Ведет вниз. — Неожиданно возникает нервное возбуждение. — Господи! Да как же я так быстро оказался внизу?

Доктор Монморанси внимательно смотрит на Клеона, затем на монитор, и делает пометки в блокноте.

«Возможно упал с высокой скалы. Не помнит, как оказался внизу».

— И что ты видишь внизу?

— Снова черные скалы. Почему вулканы называют Серыми? Скалы гладкие, как будто отполированные, переливаются черным блеском. — Голос немного успокаивается, затем снова резкий скачок. — Как я попал внутрь?

Монморанси продолжает делать пометки в блокноте, скорее всего, по привычке, чтобы не погружаться в эмоциональное состояние пациента.

— Внутри чего Клеон? Где ты оказался?

— Такая же гладкая поверхность, высокие блоки, стоят кровным кругом. Разве могут быть в разных местах планеты абсолютно идентичные природные объекты? — Клеон немного успокаивается.

Доктор внимательно смотрит на Клеона, не отмечая ничего в блокноте. Она понимает, что пока мозг занят решением логической задачи Клеон успокаивается. Здесь ничего удивительно, о высоком уровне интеллекта и особенностях мозга Клеона еще в молодости ходили легенды.

— Хорошо. Что еще находится внутри блоков? — доктор пытается максимально задействовать рациональное мышление.

— Темно, очень темно, такое же расстояние. Скоро должен быть центр.

Наступает пауза и доктор с тревогой смотрит на монитор. Замедление бета-ритмов остановилось. Клеон тяжело дышит, пульс повышается.

— Что ты видишь Клеон?

— Такого огня не бывает…

— Ты видишь огонь?

— Не может быть огонь такого цвета… просто не может. Не бывает пламя таким густым…, — голос становится тише.

— Красно-золотой огонь. Черные полосы. Очень яркий. Отражается от стен. Все вокруг залито черным блеском. — Клеон говорит все громче.

— Опиши, что именно ты видишь, — доктор внимательно смотрит на показания, пульс продолжает увеличиваться.

— Боже мой! Да что же это такое? — все тело Клеона сотрясает дрожь. — Никаких законов геометрии. Тысячи черных осколков. Как камни могут меняться? Да не бывает таких форм в природе!

— Клеон откуда исходит огонь?

— Круглый, похож на колодец. Примерно три метра в ширину, выступает вверх на три метра. Из отверстия извергается мощный столп красно-золотого огня. — Прием доктора Монморанси помогает, и Клеон немного успокаивается, когда пытается описать явление.

— Черные полосы, густая жидкость, маслянистая. Перемешиваются с красно-золотыми всполохами. Как такое может быть? Почему огонь продолжает гореть? Столп идет до самого верха скал… не может так высоко гореть огонь…

Пульс Клеона продолжает расти, что не сочетается с падающим кровяным давлением. Доктор не останавливает сеанс.

Основное правило психотерапии, да и психиатрии — добраться до травмирующего события. Клеон должен вспомнить, что видел в своих поездках и что именно привело его психическое здоровье на грань срыва.

— Хорошо, Клеон, что еще ты видишь кроме огня? — нейтральный голос доктора должен успокаивать пациента. Но не получается.

— Бешеное вращение. Они ускоряются. Все больше базальтовых осколков отрывается от колодца и поднимается в воздух. Камни не могут летать! — В голосе снова прорезаются истерические нотки.

Доктор не успевает ничего вставить.

— Сливаются, смешиваются на ходу… черные осколки окружают огонь и поднимаются все выше. По спирали, наверх…, — Клеон говорит тише, однако показания монитора свидетельствуют об увеличивающемся пульсе.

— Клеон, что еще ты видишь? — Доктор пытается добраться до самой сути чего-то, что явно очень сильно испугало Клеона.

— Снова дикий рев… утробный вой… все нижнее основание вибрирует… да сколько их может там быть? — голос переходит на шепот.

— Ты слышишь звуки? Откуда идет звук?

— Снизу. Звук идет снизу. — Клеон замолкает, но невероятно высокий уровень стресса можно заметить по прерывистому быстрому дыханию.

— Он снова зовет меня, — Голос Клеона меняется.

Пауза затягивается. Доктор собирается задать следующий нейтральный вопрос, чтобы вывести Клеона из ступора, но не успевает.

Спина резко выгибается и кажется, что вот-вот сломается позвоночник. Тело поднимается над кушеткой примерно на полметра.

В этот раз доктор Монморанси четко видит, как на мониторе в одно мгновение меняется направление подачи импульсов. Вместо движения электрических потоков, замедляющих бета-ритмы в мозг пациента, начинают поступать обратные мощные сигналы от мозга Клеона на аппарат.

Доктор хмурится. Такого просто не может быть. Бета-ритмы мозга Клеона резко увеличиваются, и в глубине сознания Монморанси мелькает мысль, что человеческий мозг сделать подобное не в состоянии. Для такого уровня воздействия нужна мощь, в сотни раз превышающая человеческие возможности.

— ANAS ENERON, — хриплый шепот проникает в мозг.

Голос ничем даже не напоминает голос Клеона.

— Erksomay ara melas Eneron, — утробный шелест неизвестных слов отдается молотом в самых глубинах мозга.

Доктор Монморанси если бы и захотела, не смогла бы остановить сеанс.

— Anas Eneron. Melas Eneron. Klazo Erxomay pros Anas, — возникает ощущение, что говорятся слова совсем на другом языке, слишком древнем для человечества. Мозг пытается каким-то образом передать чужеродное звучание при помощи знакомых инструментов, хоть какого-то известного языка.

Хриплый глубокий шепот неожиданно исчезает, и Клеон опускается на кушетку. Доктор Монморанси смотрит на мониторы и хмурится.

— Где ты находишься Клеон?

— Вращение в строго заданном порядке. Камни не просто так вращаются. Искаженная реальность. — Голос Клеона возвращается, но звучит странно. — Вот как они все попадают внутрь. Вращение мгновенно переносит вниз.

— Куда вниз, Клеон? Где ты сейчас находишься? — Доктор Монморанси следит за тем, чтобы теперь в ее голосе не звучала паника.

— Лестница, такая же длинная лестница. На километры вниз. Извращенная геометрия. Вверх, вправо, влево и вниз одновременно. Мерзкое перемещение.

— Ты идешь по лестнице? Куда ведет лестница? — Доктор пытается насколько возможно соблюсти все правила гипнотического сеанса.

— Другое пространство. Намного больше, чем наверху. — Клеон не кричит, голос звучит слишком спокойно.

Почему-то в сознании доктора мелькает известная фраза, что лучше бы Клеон кричал. Обреченность. В голосе звучит дикая усталость и безнадежность.

В момент, когда мозг больше не справляется с пережитым, человек просто перестает бороться. Тогда голос и звучит именно так.

— Впереди огромный черный блок. Плоская поверхность. От него исходит яркий блеск. Слишком сильный. Слепящий. Везде огонь. Страшный запах серы, гари и чего-то еще. Неизвестные запахи. Дышать все труднее.

Доктор уже ничего не может вставить, Клеон продолжает говорить спокойным голосом, очень тихо, постепенно ускоряя речь.

— Что-то светлое лежит на черном блоке. Прямо в центре. Тени. На стенах. Множество отражений. — Голос вместо наращивания интенсивности, снижает тональность. Клеон шепчет, причем все тише и тише.

— Господи, сохрани и помилуй. Да как такое возможно? Громадные маслянистые щупальца… тысячи наростов… из лопающихся бугров еще сотни черных скользких отростков… безостановочная мутация….

— Тысячи, внизу их тысячи… Со всех сторон… Выползают прямо из стен… постоянно меняются… Не уловить очертания… Никакой формы нет…

Клеон замолкает. Доктор Монморанси понимает, что уже давно должна была остановить сеанс. После сбоя и переключения направления подачи импульсов, на мониторе отражается резкое ускорение бета-ритмов мозга Клеона. Пульс достигает пороговых высоких значений, говоря простым языком, сердце вот-вот остановится. Давление, наоборот, падает до предельно низкого уровня.

Монморанси не может пошевелиться, вслушиваясь в то, что говорит Клеон. И снова вспоминает известную фразу — лучше бы он кричал.

— Отростки по несколько сотен метров… в диаметре десятки метров… громадные… гигантские… необъятная горы мутирующей живой плоти… обрастают омерзительными сгустками и присосками…

— Господи, что это такое? Сколько их здесь может быть? Тысячи тысяч. Отделяются от скал, выползают с другой стороны. Безостановочно.

— Ползут к черному блоку. Окружают со всех сторон. Бесчисленные отростки скользкой черной плоти тянутся к блоку, — Клеон еле слышно шепчет.

— Белое, что-то белое, неподвижно лежит на поверхности. Обволакивают со всех сторон. Не поглощение. Нет. Это не поглощение….

— Святый Боже, сохрани и помилуй! Я знаю, что они делают! — Дикий разрывающий душу крик, скорее всего, было слышно в соседних квартирах.

В этот раз доктору Монморанси не пришлось выключать аппарат. И не пришлось выводить Клеона из гипноза. Тело рванулось настолько сильно, что отлетели все провода с датчиками и монитор мгновенно погас. Неожиданно Клеон просто садится на кушетку и осматривается по сторонам.

— Клеон! Как ты себя чувствуешь? Все в порядке? — Доктор Монморанси с тревогой смотрит на Клеона, не зная, что и думать.

— Ничего вроде, — Клеон очень глубоко дышит и пытается успокоиться. — Голова только снова болит. Остальное вроде все в порядке.

— От головы принимай таблетки, которые я тебе прописала, — доктор пытается собрать весь свой профессионализм, чтобы не задавать пациенту в сознании вопросы о том, что она слышала при гипнозе.

Картина тысяч ползущих из стен гигантских двигающихся щупалец, постоянно мутирующих и меняющих форму, стоит прямо перед глазами.

Почему доктор Монморанси начинала верить в то, что Клеон действительно что-то видел? Да потому что ни один пациент даже с самым тяжелым заболеванием не придумает такого. Страхи при всем многообразии, довольно похожи. Уникальность же видений Клеона очевидна.

— Я на удивление лучше себя чувствую, — Клеон мотает головой из стороны в сторону. — После прошлого сеанса я сплю нормально. Всю неделю. Доктор Монморанси, спасибо огромное. Вы меня просто спасли.

— Я рада, что тебе помогает, — Доктор пытается быть дружелюбной, тщательно следя за собой, чтобы не выдать лишнюю информацию. — Нужно еще провести сеанс. На следующей неделе? Также в четверг в шесть вечера?

— Да, мне подходит. Еще раз спасибо, — Клеон улыбается и выходит.

Он не вспомнит. Мозг настолько сильно испугался после того, что видел в экспедициях, что захлопнул намертво железную дверь к воспоминаниям.

Доктор Монморанси же не может такого сделать. Она все слышала. И думала сейчас только о том — кто или что лежало на черном базальтовом блоке.

За тысячелетия они научились и приспособились. Нереальная способность к адаптации, нечеловеческая регенерация тканей и тотальная мимикрия дали шанс Первородным максимально скопировать человеческий облик.

Материя училась постоянно, бесконечное развитие и адаптация являлись непреложными законами субстанции, рожденной в кромешной тьме и хаосе первозданной планеты. Все, чего материя хотела — существовать. Вопреки космическому порядку, вразрез с установленными законами мироздания.

Сознания материя не имела. Бесконечное перетекание одной формы в другую, бесцельные трансформации и безостановочное движение так и остались бы законам существования случайно зародившейся живой клетки.

Если бы однажды мощнейший Разум и Воля, проигравший войну и изгнанный из Иерархии сил Света, не был сброшен в недра планеты.

Омерзительное слияние полноты вселенской мудрости с бьющимися импульсами живой материи породили непобедимую армию.

Первородные. Само-рожденные. Они родили сами себя. Они создали себя сами. И никому не собирались уступать свое превосходство.

Чего мог хотеть, ослепленный яростью и горечью поражения, некогда блистающий в чистом Свете? Отомстить. И вернуть утраченное господство.

За поблескивающим черным блеском столом, в комнате, полностью покрытой базальтом, сидело двенадцать сущностей. Далеко не все шло гладко.

Сдерживать бесконтрольную мутацию первородной материи приходилось при помощи нечеловеческой концентрации и усилий воли. Тела разрывало на части бесконечным движением, и слава Богу, никто из людей не видел, как из фигур, похожих на человеческие, выбрасывались скользкие маслянистые бесформенные отростки. Форму удавалось держать ограниченное количество времени, и только в помещении, полностью закрытом базальтом.

— Второй проход уничтожен, — голос Первородные так и не смогли скопировать, хрипящий лай врывался в пространство диким резонансом.

— Хранителя нельзя уничтожить, — сидящий в центре стола маслянистыми глазами осмотрел присутствующих. — Мы уже говорили об этом.

— Тогда он найдет еще два прохода, которые также будут уничтожены. Вы прекрасно знаете, кем, — едва заметные кивки вытянутых голов говорили о том, что все прекрасно понимали возникшую страшную угрозу.

— Что мы можем сделать? — скрипящий шепот выражал обеспокоенность.

— Не знаю. Единственное, что мы можем, это использовать весь потенциал Первородной, чтобы остановить Хранителя, — хриплый голос лидера собравшихся зазвучал резче, выдавая решительность.

— Почему мы не отправили более подготовленных для выполнения важной миссии? — сидящий слева посмотрел прямо в черные растянутые глаза лидера.

— Потому что Первородные не могут находиться на поверхности планеты, — лающий звук разрезал окружающее пространство, выдавая злость говорившего. — Отправить можно было только скрещенных. Опасность для нас представляет то, что в посланной — двойная природа.