Прощальные слова

Глава 10

Эмма

Рука на плече приводит меня в чувство, от шока я подпрыгиваю на месте, пытаясь привести дыхание в норму:

— Разве ты не должна читать это своей бабушке? — Джексон задает вопрос, приподнимая брови.

— А ты разве должен подслушивать чужие разговоры? — мои брови так же поднимаются.

— Иногда это часть моей работы.

— Точно, — я с улыбкой, появляющейся на губах, закрываю бабушкин дневник и убираю его в сумку, затем закидываю ее на плечо. — Обычно перед «свиданием» я принимаю душ и прихорашиваюсь, — говорю я, не забывая показать кавычки в воздухе на слове «свидание».

— Эй, я же предлагал перенести, — отвечает он, забирая мою сумку с плеча. — Что ты там носишь?

Он надевает ее на свободное плечо, раз его собственный рюкзак уже свисает с другого.

— Свою жизнь.

— Видимо, тяжелая у тебя жизнь.

— Да нет, но ноутбук действительно тяжелый, — в моем ответе сквозит сарказм.

Мужчина открывает тяжелые стеклянные двери на улицу, где льет как из ведра. Я не смотрела в окно с тех пор, как пыталась выйти подышать, но тогда на небе не было ни облачка. Такая резкая смена погоды только доказывает, насколько длинным был мой день. Я, скорее всего, уже выгляжу достаточно потрепанно, так теперь еще и вымокну с ног до головы. Не лучший вид для свидания с красивым доктором.

— Подождешь здесь, а я подъеду за тобой?

Видимо, о способах передвижения я так же не подумала. Мы оба на машинах, но будет немного некомфортно добираться до ресторана по отдельности.

— Все нормально, меня не убьет небольшой дождик.

— Я настаиваю, — он передает мне сумку, — ты промокнешь.

Он выбегает под дождь, держа свой портфель над головой, пока лужи заливают края его джинсов, которые я замечаю только теперь. Я видела его в рабочей форме, но мне нравится, как выглядят на нем джинсы и кожаная куртка. У меня ускоряется пульс, и я знаю, что, если так пойдет и дальше, теперь мне уже может понадобиться кардиолог.

Я наблюдаю за Джексоном до тех пор, пока он не исчезает на парковке через дорогу. Быстро достаю телефон и переворачиваю камеру, чтобы увидеть, насколько плохо выгляжу. «Пожалуйста, пусть не будет темных кругов под глазами от поплывшей туши». На удивление, на отражении мои волосы выглядят не так уж и плохо, даже макияж почти весь на месте. «Могло быть и хуже». Наверное, раз он видел меня такой, он будет приятно удивлен, если у нас случится второе свидание — то, к которому у меня будет время подготовиться.

Темная машина подъезжает ближе и паркуется перед дверьми. Не очень разбираюсь в машинах — никогда не интересовалась, но эта машина просто сверкает, к тому же, это «Мерседес», а я никогда раньше на нем не ездила. Вероятно, сегодня день моих открытий.

Я открываю дверь, чтобы выйти, но Джексон выпрыгивает из машины с зонтом и бежит ко мне:

— Что ты делаешь? — пытаюсь перекричать гром и стук дождя.

— Я же сказал, что не хочу, чтобы ты промокла.

Он серьезно? Мужчины, которых я встречаю в жизни, так себя не ведут.

С любопытством наблюдаю, как он открывает пассажирскую дверь, и я сажусь внутрь, полностью сухая. Закрывает ее, обходит машину, складывает зонтик, бросает на заднее сиденье и садится за руль. Его светлые волосы полностью намокли и теперь торчат во все стороны, по рукавам куртки стекают капли дождя.

— Ты промок насквозь, — говорю я очевидное.

— Я высохну, — он оглядывает меня с небольшой улыбкой.

— Такой джентльмен. Ты всегда так себя ведешь? — задаю вопрос, приподнимая бровь.

Вышло немного саркастично. Не то, чтобы я собиралась так говорить, но, честно говоря, не думала, что остались еще на земле такие порядочные мужчины. К такому быстро привыкаешь.

— О чем ты?

Я кладу сумку между ног, но он забирает ее и перекладывает на заднее сиденье.

— Не знала, что еще есть мужчины, открывающие женщинам двери, готовые подобрать их посреди шторма. Мне казалось, рыцарство погибло.

Отец точно не делал такого для мамы, когда они были вместе, и ни в одних моих отношениях, что в школе, что в университете у меня не было парня, столь консервативного в своих поступках, приятных для женщин.

— Меня воспитали две женщины, наверное, в этом все дело, — отвечает он, смеясь.

— Две женщины?

Джексон смотрит через плечо и задом выезжает на проезжую часть.

— Да, отец ушел, когда мне было два года. А сестра на тринадцать лет старше меня.

— Вау, вы с сестрой все еще близки?

— Очень. У нее уже своя семья, и я стараюсь как можно больше общаться со своими племянниками.

Все, о чем я могу думать — он и есть идеальный мужчина: прекрасные манеры, красивая внешность, хорошая работа, ему действительно не безразличны другие люди, и он любит детей.

— Если ты скажешь, что еще и еврей, моя мама найдет раввина, который сегодня же нас поженит прямо в этой больнице, — слова вылетают, и я тут же жалею об этом.

«Это было грубо». Неважно, что говорят мама и бабушка о том, как хорошо бы выдать меня замуж за милого доктора-еврея, возможно, такие вещи стоит держать при себе.

— Хм, — ухмыляется он, — я не еврей, я католик… и немец, так что, послушав немного историй твоей бабушки, не уверен, что ты хотела бы узнать об этом, — он быстро переводит взгляд на меня, подмигивая, но его слова застревают в моем сознании.

Сейчас две тысячи семнадцатый год. Религия и происхождения не должны влиять на то, как должны складываться наши жизни. Майк еврей, и, учитывая, к чему привела наша совместная жизнь, могу точно сказать, что религия не будет влиять на мое решение относительно того, с кем мне быть.

— Это была шутка, меня совсем не волнует эта тема, но моя мама иногда может утрировать, — тихо смеюсь я, надеясь немного разбавить неловкость, которую создала.

— Вообще-то твоя бабушка уже знает, и не похоже, что ей есть до этого дело, — тихонько посмеиваясь, он прикрывает один глаз и отодвигается от меня, будто я его ударила, что я и не прочь сделать, зная, как все сегодня произошло. — Но вообще, пожалей бабушку, она хотела как лучше, — его слова напоминают мне о том, что нужно быть милой, несмотря на небольшие договоренности между ним и бабушкой.

«Он все-таки спас ее жизнь».

— Хорошо, сделаем вид, что мы оба были не в курсе нашего подстроенного свидания сегодня вечером, — сжимаю губы в линию, изо всех сил стараясь не улыбаться, но это очень тяжело сделать, глядя на него. — Ну что, куда едем, Прекрасный Принц?

— Я действительно прекрасный, правда?

— Ты и правда прекрасный, — с этим я, пожалуй, соглашусь.

— Ну, раз я почти ничего о тебе не знаю, ты женщина, предпочитающая официальные ужины, или тебе больше нравится что-то более непринужденное и веселое?

Я пробегаю пальцами вверх-вниз по кожаному сидению под своими ногами, думая над его вопросом. «Кто же я?» Наверное, я просто трудоголик, который не подходит ни под одну из категорий.

— Мне нравится пробовать что-то новое, но у меня часто не бывает возможности делать это, как бы не хотелось.

— Это не ответ на мой вопрос, но теперь мне интересно, почему человек не может наслаждаться жизнью настолько, насколько хочется?

— Я много работаю. Также много времени провожу в одиночестве и иногда забываю поесть, не то что изучать огромный мир вокруг.

— Тогда откуда ты знаешь, что любишь новые ощущения? — в его словах есть смысл.

— Наверное, это больше желание, чем действительность. Я выбираю что-то веселое. Мне нравятся вино и еда, но сегодня веселье звучит соблазнительнее.

— Моя девочка, — бормочет он, резко поворачивая в другую сторону. Видимо, он считал меня женщиной вина и ужинов.

Как сегодняшний день привел к такому завершению? Никогда в жизни я не могла бы предположить, что окажусь сегодня на свидании с другим мужчиной, тем более с таким хорошим парнем. Мама всегда говорила, что я кажусь людям незаинтересованной, словно мне не хочется знакомиться с новыми людьми и пересекаться с теми, кого не знаю. Я никогда не пыталась быть такой, но часто непреднамеренно веду себя тихо, потому что люблю наблюдать. Предполагаю, это проявляется творческая личность во мне, а еще шестилетние отношения, с которыми я все это время разбиралась.

Мы едем через город, уличные огни и дорожная разметка словно гипнотизируют, я чувствую себя необычайно расслабленной впервые за этот день. За окном дождь, и я наблюдаю, как капли создают водяную пелену, потерявшись в мыслях о бабушке и ее прошлом. Надеюсь, она предложила тому солдату — Чарли — идти куда подальше. Мне казалось, что ей была не интересна его история, пусть он и рассказывал о том, как насильно оказался на своем месте. Он, скорее всего, что-то замышлял. Может, она все еще зовет его по имени, потому что хочет отомстить за то, что он был одним из мучителей в лагере.

«Я бы так сделала». Могу представить, как эта мысль преследует меня всю жизнь.

— Пиво или вино? — Джексон прерывает беспорядочный поток моих мыслей.

— Пиво, — отвечаю, разворачиваясь к нему.

Он выглядит впечатленным, когда сжимает губы:

— Светлое или темное?

— Темное, — отвечаю, не думая — не большой фанат крафтового пива, но мне нравится терпкий вкус хмеля.

— Все, возможно ты слишком идеальная для меня, так что не уверен, что у нас что-то получится, — он иронически вздыхает.

Мы заезжаем на парковку под знак, на котором светится шар для боулинга. Пока Джексон паркуется, дождь резко прекращается, будто кто-то закрыл кран. Я даже вижу несколько звезд, просвечивающих сквозь плотные облака.

— Как раз вовремя.

Я сама открываю дверь, хотя вижу, как он обходит машину.

— Мне только нужно взять кошелек из сумки.

Отодвигаю кресло и наклоняюсь на заднее сиденье, где лежит моя сумка, достаю маленький кожаный клатч и надеваю через плечо, чтобы он висел по диагонали.

Мы идем рука об руку, и, обойдя здание, заходим в главный вход, где нас встречают звуки танцевальной музыки, сотни плазменных телевизоров и еще больше светящихся огней.

— Какой у тебя размер ноги? — спрашивает он.

— Тридцать семь с половиной, — отвечаю я, — а у тебя?

— Я разберусь, не волнуйся.

Я пытаюсь пошутить, и он либо подыгрывает, либо слишком серьезно воспринимает это свидание.

— Какой размер вам принести? — задает вопрос лысеющий мужчина в шелковой розовой рубашке, стоящий за стойкой.

— Для нее тридцать семь с половиной и для меня сорок четыре. Нам два раунда.

— Держите, — я предлагаю ему наличку.

— Прекрати, — он отодвигает мою руку. — Я тоже участвовал в плане твоей бабушки, так что мне и отвечать за последствия.

— Последствия? — прерываю я с улыбкой.

— Шучу, — он быстро подмигивает, передавая ботинки.

Этот мужчина точно знает, как заставить сердце биться чаще. Очевидно, он профессионал в этом деле.

— Пятнадцатая дорожка, — говорит мужчина, показывая направо.

Мы идем мимо десятков диванов и стульев в современном стиле, находя свою дорожку, рядом с которой стоит столик и на нем меню.

— А тут прикольно.

— Ты никогда не была здесь?

— Я живу за городом, в минутах двадцати отсюда, но бываю здесь не так часто, как хотелось бы.

— Я тоже. В каком городе ты живешь?

— В данный момент не могу сказать, — фактически, сейчас я бездомная, если не считать мамин дом своим. — До вчерашнего дня я жила с парнем в Волфаме.

— Не знал, что все настолько серьёзно. Ты просто взяла и бросила его сегодня? — он кажется озадаченным, на что имеет полное право, ведь он не знает, как все произошло, я сама думала бы точно так же на его месте. Уверена, он не согласен быть просто отвлечением.

— Ох, поверь мне, все случилось не просто так, — говорю ему, — я уже какое-то время чувствовала, что все подходит к концу, когда проводила больше времени с мамой, чем с ним. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как я поняла, что отношения изжили себя, просто приложила недостаточно усилий, чтобы разорвать их. Тем более, сегодня он признался, что изменял мне множество раз, и мне хватило этого, чтобы вычеркнуть его из жизни навсегда. Осталось вывезти вещи из его квартиры, и тогда я надеюсь больше никогда его не увидеть. Так что, думаю, наше «свидание» нарисовалось как раз вовремя.

— Вау, а ты не тратила время перед тем, как снова выйти в мир знакомств, да? — его лицо почти не передает эмоции, и мне сложно делать какие-то выводы из его слов, пока он не срывается на искренний смех. — Шучу.

— Считаешь себя весельчаком?

— На самом деле, мне говорили, что из меня вышел бы хороший стенд-ап комик. Правда, там не так много платят, как в медицине, так что я постарался внедрить комедию в основную карьеру, и, оказывается, я могу быть довольно забавным доктором. Тем более, знаешь, смех же действительно лучшее лекарство при сердечных болезнях.

— Ты из умных? — спрашиваю я с улыбкой.

— Если я не буду хоть чуть-чуть смеяться каждый день, то окажусь окруженным грустными, больными людьми, так что делаю, что могу, чтобы справляться со всем и в то же время заставлять пациентов улыбаться.

— Все это имеет смысл.

Может, стоит попробовать следовать его примеру. В моей жизни остается не так много места для веселья и смеха, и сейчас неожиданно становится ясно как мне этого не хватает.

— Сейчас вернусь, схожу за шарами для нашей дорожки.

Скругленная скамейка привлекает своей мягкостью, и я растягиваюсь на ней в ожидании Джексона с шарами для боулинга. Он каким-то образом умудряется уложиться в один заход, и, сложив их около дорожки, присаживается рядом со мной.

— Ну что, как звали твоего бывшего?

— Майк, — отвечаю я, чувствуя тяжесть в горле от одной лишь необходимости произносить это имя вслух.

— Мне жаль, что тебе приходится это переживать. Расставания никогда не бывают легкими.

— Ничего хорошего в этом нет, — хотя жизнь могла сложиться куда хуже.

— В этом ты права.

Появляется официантка с планшетом для заказов, хотя все ее внимание сосредоточено на чем угодно, только не на нас. И я могу это понять, насколько большое здесь столпотворение.

— Напитки или ужин?

— И то и, то, — отвечает Джексон.

— Дать вам время обсудить меню? — продолжает она.

— Пожалуйста. Но мы могли бы сразу заказать напитки, — Джексон указывает на меня, ожидая мой заказ.

— У вас есть «Смоук энд Дагер»?

— Есть, — одновременно с этим она записывает заказ.

— Мне «Бостон Лагер», — добавляет Джексон, — тебе нравится «Смоук энд Дагер»? — удивляется он, будто бы это прибавило мне балл в нашей игре в «свидание».

— Я же сказала, мне нравится темное пиво.

— Так и есть. У тебя хороший вкус.

До сегодняшнего дня не представляла, что подумаю такое о себе, но, может быть, пора начать с чистого листа?

— Итак, я должен спросить, раз подслушивал, пока ты читала сегодня бабушке. Чарли — это твой дедушка? Она и до второго приступа спрашивала о нем.

— Нет, на самом деле, я не до конца поняла, кто такой Чарли. Это все довольно странно. Она ни разу за все эти годы не упоминала его имени, так почему сейчас?

Джексона, похоже, удивило это так же, как и меня.

— Работа мозга для нас до сих пор остается загадкой, а сердечные приступы могут влиять на наши воспоминания или прошлое, которое было заперто глубоко внутри.

— Наверное, так и есть. Просто от всего этого как-то неспокойно.

— Может, тебе поискать его? — предлагает Джексон, как будто стоит лишь погуглить этого парня, и сразу вскроется, кто он и какая у него история.

— Я даже не помню его фамилию, даже упоминалась ли она где-нибудь в дневнике, а еще, он был солдатом. Мне не хочется искать парня, который мог убивать людей. Может, он пытался причинить ей вред? Я все еще мало знаю об этой истории.

Джексон пожимает плечами:

— Может, ты права. Нужно читать дальше, но ты обязана рассказать, что происходило потом, потому что я в какой-то степени заинтригован.

— Сам виноват в этом, раз решил развесить уши, ты так не считаешь? — я игриво толкаю локтем его руку, задирая его ухмылкой.

Он отклоняется с милой улыбкой, я закатываю глаза.

— Мне бы очень не хотелось повредить твои руки. Они застрахованы?

— Может быть, — он вздыхает, — в любом случае, держи меня в курсе событий. Мне очень любопытно, куда это все приведет.

Я открываю меню, чтобы отвлечься от идеальной улыбки этого мужчины и эффекта, который он на меня производит. Весь день я так легко отвлекаюсь из-за Джексона.

«Сосредоточься. Сосредоточься. Меню». Выбрать закуски очень легко, раз мы одновременно будем играть в боулинг.

— Хм, начос и мацарелла…

— Мы и говорим на одном языке. Как тебе это нравится? — шутит он. — Хочешь взять на двоих?

— Думаю, могу на это пойти, — возможно, прозвучало серьезнее, чем попытка немного пошутить.

Я слишком стараюсь, из-за этого мои свидания были так неудачны. Все выходит плохо, и мне достаются мужчины типа Майка.

— Я тебе не нравлюсь, правда же? — выпаливает он.

— Что? — от удивления из меня вырывается писк. — Что заставило тебя так подумать? — если конечно не считать мое не очень удачное желание пошутить и странную неловкость.

Моя нервозность так очевидна. Наверное, я выгляжу сейчас как дура.

Он открывает меню, но, кажется, это лишь для того, чтобы как-то занять руки.

— Ты как будто бы очень стараешься во мне разобраться.

— Я люблю так делать. Это как игра в угадайку… знаешь, права я или не права в определенных аспектах, — говорю ему я.

— То есть я тебе нравлюсь?

Не могу скрыть улыбку, появившуюся в уголках губ.

— У тебя есть какие-то проблемы с самооценкой, о которых мне нужно знать? — на этот вопрос ответ явно отрицательный, но подразнить хочется.

— Они есть, и ты сейчас не помогаешь делу. Совсем.

Я перестаю бороться с улыбкой и чувствую, как краснеют щеки:

— О, да ты ведешь серьезную игру.

— А как еще я смогу победить? — спрашивает он.

— Ну, у тебя все еще ни одного страйка, так что я даже не знаю.

— А это уже удар ниже пояса, — говорит он сквозь смех.

— Ты крутой парень.

— На это мне нечего ответить, — смеется он, — но теперь, если я выбиваю страйк первым броском, ты должна будешь сказать мне, о чем подумала в этот момент. Так я узнаю, какие ты сделала выводы насчет меня.

— Договорились, — я стараюсь выглядеть незаинтересованно.

Джексон встает с диванчика, оставляя за собой шлейф какого-то невероятно пахнущего одеколона. Запах привлекает мои рецепторы, и мне приходится всеми силами сдерживаться, чтобы не побежать и не вцепиться в него. Мы фактически все еще незнакомцы, и такими действиями я немного перегну палку в контексте этого подстроенного свидания.

Он берет шар для боулинга и внимательно смотрит на кегли, прежде чем отвести руку назад:

— Не промахнись! — кричу я в ту самую секунду, как он отпускает шар, но не думаю, что это на что-то повлияет.

— Серьезно? — он оборачивается и поднимает руки в воздух, — ты так хочешь играть?

Он даже не посмотрел на кегли, небольшое колебание тоже не сработало — слово «страйк» сияет флуоресцентными буквами на экране над его головой, пока взрываются цифровые конфетти. Он просто знал.

— Давай, Эмма. Выкладывай. Зафиксируй мысль и рассказывай.

— Вау, да, я под впечатлением от твоих умений в боулинге.

Он роняет руки по бокам:

— Правда? Это все?

Он слишком милый, чтобы выразить это словами, и я ненавижу тот факт, что дальше сегодняшнего вечера это все может не продлиться, раз свидание не было нашей идеей. Еще я боюсь, что ему, возможно, не захочется встречаться с кем-то, кому нужно лишь отвлечение от проблем. Наверное, не стоило говорить о том, что я только что рассталась с Майком, но мне не хотелось начинать что-то новое, не будучи честной. Я никогда не умела выбирать время.

— Ладно. Меня волнует тот факт, что мне с тобой весело.

— Что? Почему? — у него удивленное выражение лица и голос звучит выше обычного.

— Ты был прав чуть раньше. Я же только выбралась из долгих и неудачных отношений, но вот, я уже здесь, на свидании с тобой, хотя не прошло и нескольких часов.

— Ты же знаешь, что заслуживаешь веселья, правда? Мы отмечаем твое решение двигаться дальше по жизни. Все так просто.

— Мне нравится.

Так легче, я меньше чувствую себя отчаявшейся женщиной, пытающейся заполнить пустоту.

— Когда твои чувства мертвы достаточно долгое время, и кто-то или что-то вдруг пробуждает интерес, это естественно, что ты хорошо проведешь время. Я тоже через это проходил.

— Ты был на свидании в тот день, как ушла жена? — мое любопытство в этом вопросе достигло пика.

Он, кажется, говорит, основываясь на личном опыте, но не сомневаюсь, что не много наберется людей, пришедших на свидание прямо с процедуры развода.

— Нет, на самом деле это мое первое свидание с того дня.

Прошло столько времени, и именно я смогла случайно зажечь ту самую искру? Как это случилось? Это все бабушкина заслуга? Не то, чтобы я жаловалась, но в моей жизни так не случалось. Во всяком случае, до этого момента.

Встаю, чтобы закончить это разговор, потому что не знаю, что думать о происходящем. Или что было в моей голове во время его удачной попытки. Не уверена, какой вариант мне больше подходит.

— Теперь я. Если будет страйк, ты должен рассказать мне, почему из всех незнакомцев на земле ты решил именно со мной пойти на свидание после стольких месяцев в одиночестве. Мы оба знаем, что ты просто мог сказать моей бабушке, что занят или у тебя уже есть девушка.

— Договорились, — в его тоне слышится вызов.

Я опускаю пальцы в дырочки на шаре и закрываю глаза, прося лишь о чуде, потому что способность играть в боулинг не была дарована мне природой, и не хочу, чтобы он понял это уже сейчас.

Размахиваюсь, выравнивая траекторию по линии центра, и отпускаю шар. Прикрываю рукой глаза, и в нетерпении жду звука удара о кегли. Раздается громкий звук, поэтому я открываю глаза и в шоке вижу, что все кегли упали. «Это шутка такая? Не может быть».

Разворачиваюсь и хвастливо вздергиваю подбородок, улыбаясь.

— Это совершенно точно вышло случайно, — комментирует он, кривая ухмылка на губах демонстрирует — он явно раскусил мой блеф.

— Что? Это точно не так! — спорю я. — Ты сомневаешься в моих способностях к боулингу?

— Когда твои глаза были закрыты, ты упустила из вида ту часть, когда шар так мило раскрутился и выпал с дорожки, прежде чем снова вернуться обратно и выбить кегли, но, эй, это было достойно.

— Неважно, как все вышло. Все получилось, так что теперь ты можешь признаться, почему же ты выбрал меня.

— Почему ты? — начинает он, — твоя бабушка сказала, что знает, что такое настоящая любовь, но очень немногие имеют возможность ее испытать, попросту оставаясь не с тем человеком. Она сказала, ты одна из таких… Застряла с парнем, недостойным тебя. Потом она расспросила о моей истории, и решила, что ты бы идеально мне подошла. Раз уж она, очевидно, знала, о чем говорила, я последовал ее совету. Тем более, ты невероятно красивая, так что это было легко.

Меня так удивил и смутил его ответ, что я шлепнула его по руке.

— Вау, делаю тебе комплимент, а в ответ ты бьешь меня. Боже, неудивительно, что у тебя никого нет.

Я снова играючи его толкаю, потому что мне нравится, как он расплывается в улыбке и ямочки на его щеках углубляются, когда он смеется.

Каким-то образом, между ужином, несколькими выпитыми бутылками пива и двумя раундами боулинга — Джексон просто разгромил меня — наступила полночь, но кажется, что прошла лишь минута с тех пор, как мы приехали. Джексон заезжает на парковку больницы и откидывает голову на сиденье.

— Завтра в семь утра я буду уставшим, но вечер стоил этого. Я так хорошо провел время, как не делал этого, кажется, никогда.

— Я тоже, Джексон.

— Я не буду тебя целовать или что-то еще, потому что понимаю, что один день — не срок выкинуть бывшего из головы. Так что не расстраивайся, если что, хорошо?

— Ты просто невыносим, — со стоном произношу я, — просто не можешь упустить возможность создать неловкую ситуацию.

— Не могу, — его улыбка сегодня слишком часто вызывала у меня ответную реакцию, и теперь мне сложно устоять перед ним. — Ох, не забудь сумку, она здесь сзади. Полагаю, теперь у тебя свидание с дневником бабушки.

— Нехорошо читать его без нее, да? — эта мысль мелькала у меня несколько раз, но я старалась оправдать ее нестерпимым любопытством.

Джексон отклоняется на сиденье и расправляет плечи:

— Мне лично кажется, лучше узнать человека — его прошлое и настоящее — прежде, чем его не станет. Тем более, тебе явно стоит покопаться поглубже в этой истории с Чарли.

— Я тоже так думаю!

У меня как будто камень с души упал от мыслей о моем подглядывании. Ведь поэтому я и начала читать без нее. Если она спрашивает про этого мужчину, я хотя бы должна понять почему.

Я вижу, как взгляд Джексона скользит к экрану с часами:

— Знаешь, мне нужны быть здесь снова уже через несколько часов, так что я, наверное, останусь в больнице. Поэтому, если ты хочешь почитать вслух, мне вроде как интересно узнать, что происходит дальше, ну или хотя бы узнать побольше о Чарли.

— Ты ничем не лучше меня.

— Понимаешь, меня ежедневно окружают чрезвычайные ситуации, операции и печальные члены семьи, и иногда даже самым веселым докторам нужно отключиться.

— Понимаю, — соглашаюсь я с аргументами.

— Почему я даже не спросил, чем ты занимаешься? Видимо, я думаю только о себе, — шутит Джексон над собой.

Тема просто не поднималась, а я об этом и не подумала. Я благодарна за то, что сегодня смогла выключить голову и забыть почти обо всем, включая работу.

— Я занимаюсь искусством, — говорю ему я, стараясь звучать неопределенно.

— Искусством? Никогда не ходил на свидание с человеком, занимающимся искусством.

— Да, нас таких редко встретишь, — пытаюсь свернуть с темы, играя с браслетом, болтающемся на запястье.

— Доктора тоже немного странные.

— Не спорю, — соглашаюсь я.

— Что за искусство?

— В основном графический дизайн, плюс немного иллюстрации. Я работаю с несколькими рекламными компаниями в городе, больше консультирую… это позволяет чем-то занять руки.

— Это круто, — его брови поднимаются и губы приоткрываются, он, кажется, в восторге от того, что я называю работой. — Это мило, я бы как-нибудь посмотрел, как ты работаешь.

— Сказала бы то же самое о тебе, но учитывая, что ты спас сегодня мою бабушку, я уже это видела.

Тянусь вперед и провожу пальцами по логотипу «Мерседес» на приборной панели, отвлекаясь, пока в голове проносится множество странных мыслей. Сердце бьется сильнее обычного, и все это лишь от обычного разговора. У меня удивительные ощущения от его влияния на меня. Не понимаю, от того ли это, что он заставляет забыть об ужасах сегодняшнего дня, или все-таки это начало чего-то хорошего.

— Ну что ж, — он оборачивается и достает мою сумку с заднего сиденья, опуская затем немного свое сидение, чтобы устроиться удобнее. — Прочитай для меня вступление, прежде чем уйдешь, — он смотрит, не отводя глаз, подтверждая серьезность намерений узнать больше о бабушке.

— Ты уверен, что хочешь слушать? Это не совсем сказка на ночь.

— Абсолютно, — он словно говорит «хватит болтать», когда кладет руку мне на колено.

Теплота его ладони проникает сквозь ткань моих джинсов, это в равной степени успокаивает и возбуждает. Легкое прикосновение любой его части тела заставляет все мое тело покрываться мурашками.