Просто космос

мне нужен мой папа

Когда на следующий день мы вышли из домика для экипажа, перед машиной, которая должна была отвезти нас на стартовую площадку, нас ждали папы: месье Мартине, Самсон Первый и Эдди Ксанаду с двумя охранниками по бокам. Все говорили своим сыновьям что-то ободряющее, ерошили им волосы и хлопали по плечам. Самсон Первый крикнул мне, чтобы я там присматривал за его мальчиком. У меня мелькнула совершенно сумасшедшая надежда: вдруг откуда-нибудь появится и мой папа. Но он не появился. Хорошо, что подошел Алан и я хотя бы перекинулся с ним парой слов.

Доктор Дракс выдала каждому фруктовый лед «Одуванчик» на палочке. В форме «Одуванчика».

— Маленький сюрприз перед стартом, — сказала она. И улыбнулась. — Наше новое лакомство. Когда Парк Беспредельности начнет работать, мы развернем продажу таких «Одуванчиков» по всему миру. Ну как, нравится? Кстати, хочу вас попросить: передайте-ка мне ваши драксфоны. Обычная мера предосторожности — мы должны быть уверены, что наша секретная миссия не будет рассекречена.

Я достал Христофора из своего индивидуального пакета и приладил его к приборной панели. Это было первое, что я сделал, когда мы поднялись на борт. «Беспредельная Возможность» вибрировала, и Святой Христофор тоже вибрировал, будто исполнял лихую ритуальную пляску. Потом я вытащил пластиковую карточку для диагностики уровня стресса. Бывшая голубая кредитка у меня в руках зарозовела, и появилась короткая надпись: «Стресс».

Высота ракеты — двести футов. Наверху чувствуется, как ее раскачивает ветер. Он гудит во всех трубках и в двигателях, вздыхает и всхлипывает — в общем, не самое приятное шумовое оформление.

Ответственный взрослый должен в последний момент проверить, все ли в порядке. Пока я ходил и проверял все подряд, Самсон выкладывал какие-то бесконечные факты о космосе — видимо, это был его метод борьбы со стрессом.

— А вы знаете, — говорил он, — что из-за невесомости процессы роста всегда ускоряются? Это потому, что меньше давления на позвоночный столб, он распрямляется, и человек становится выше.

Угу, как раз этого мне и не хватало, подумал я. Еще несколько дюймов. Вслух я сказал:

— Мы можем провести эксперимент. Измерим ваш рост в начале, а потом в конце. Вот и проверим.

Я позвал остальных и по очереди отметил рост каждого на внутренней двери шлюзового тамбура. Хотя бы для того, чтобы как-то их отвлечь.

— Я не боюсь, — вдруг сказал Макс. — Когда слабаки ищут оправданий, сильный движется к цели. Сильные — выживают. Я сильный.

— А я нет, — сказал Хасан. — Значит, я не выживу? Где мой папа? Мне нужен мой папа.

— Он, наверное, уже в тюрьме, — сказала Флорида. Нельзя сказать, чтобы Хасану это помогло.

Кредитка для экспресс-диагностики стресса поменяла цвет с розового на алый. Теперь на ней было написано: «Немедленно обратитесь к врачу!»

— Предлагаю нам всем перестать беспокоиться, — сказал я. — Давайте будем думать не о взлете, а хотя бы об аварийных скафандрах… Кстати, их же надо надуть!

Оказалось, что не во всем был виноват электрический сливовый сок, которым меня тогда напоил Эдди Ксанаду: эти аварийно-спасательные скафандры и правда жутко смешные. Дети расселись по местам. Я проверил, все ли пристегнуты. Все ли правильно надели скафандры. Все ли помнят, где находится кнопка для надувания. Потом я тоже сел, пристегнулся и прокричал:

— Три, два, один!

Скафандры начали шипеть и раздуваться, и вскоре мы опять превратились в огромные хихикающие мандарины. Мы очень быстро заполнили собой весь командный модуль, включая углы, — остались торчать только головы.

— Двадцать… девятнадцать… восемнадцать…

Это начался обратный отсчет.

— Мне надо пописать, — сказал Хасан.

— Так писай! Ты забыл? Это же специальный скафандр, в нем можно.

— А Алан Шепард описался перед самым стартом «Фридом-7», — сказала Флорида, но ее никто, кроме меня, не услышал.

Потому что по всей ракете, сверху донизу, прокатился такой звук, словно огромная гора вдруг захрапела. Все затряслось, как в самом тупом ужастике про землетрясение. Наши внутренности с размаху шваркнулись на под. Мы с размаху шваркнулись вслед за внутренностями — и внезапно поверили в то, что он — есть, большой Невидимый Папа, знающий все о каждом из нас, но только сегодня он за что-то на нас рассердился и решил растереть нас между ладонями. И сделать мы с этим ничего не можем, потому что не можем двинуть ни рукой, ни ногой. И даже сказать ничего не можем, потому что наши челюсти сомкнулись намертво.

Я помню одну свою мысль: если ТАК улетают с Земли, то КАК же на нее возвращаются?