Просто космос

родительские обязанности

Когда видишь, что Земля висит посреди черноты просто так, сама по себе, начинаешь за нее тревожиться. Почему-то мне казалось, что если я перестану смотреть, отведу взгляд, то она может упасть. И я так старался, чтобы она не упала, что напрочь забыл про Самсона Второго, и когда он сказал: «Можно сейчас», — я сначала даже не понял.

— Что — сейчас?

— Если сейчас включить один двигатель на одиннадцать минут, мы сойдем с лунной орбиты и полетим на Землю.

Я сказал:

— У нас нет двигателей. «Одуванчик» же питается от солнечной энергии.

Самсон Второй полистал инструкцию.

— У нас есть двигатели. Два рулевых и два тормозных. Для схода с орбиты и для аварийных ситуаций. Мы можем запустить их сейчас или…

— Или что?

Действительно: что?

— Н-ну… или можно облететь Луну еще раз.

— Зачем?

Самсон Второй оторвался от инструкции.

— Если мы продолжим облет и при этом снизимся до высоты, скажем, шестьдесят восемь миль, — мы наберем хорошую скорость и легко сойдем с орбиты. Кстати, если я правильно вычислил, пока мы будем делать еще один виток, Земля сама приблизится к нам примерно на десять тысяч миль — значит, меньше придется до нее лететь. А если учесть, что скорость облета будет больше, а длина, при меньшей высоте, — меньше, мы потеряем не так уж много времени, зато выйдем на более удобную траекторию. Нет, честно, логарифмические таблицы — отличная вещь.

И мы полетели делать еще один виток.

Первый раз, когда мы здесь пролетали, нам мешала тень, да и угол был не тот — в общем, мы мало что успели разглядеть. Теперь, когда до лунной поверхности было всего шестьдесят восемь миль, нам казалось, что мы видим каждый камень. Я достал из-за откидной шторки атлас Луны и показал всем самые известные лунные объекты: Море Спокойствия, где Нил Армстронг произнес свою знаменитую фразу про гигантский скачок (Самсон Второй насмешливо фыркнул), кратер Фра Мауро, где должен был прилуниться «Аполлон-13», Океан Бурь, по которому гулял когда-то Алан Бин. Я им так и сказал:

— Вы знакомы с человеком, который тут побывал. Примерно вон там он ходил, видите?

— Выдумки, — пожал плечами Самсон Второй.

— Фотографий нет просто потому, что он повредил телекамеру, — объяснила Флорида.

— Ага, очень удобно, — сказал Самсон Второй.

— Он был четвертым человеком, ступавшим по Луне. Третьим был его друг Питер Конрад. Знаете, что говорит Алан? Он говорит, что в каком-то смысле он так оттуда и не вернулся. Иногда просыпается ночью и думает: я все еще там. Или, скажем, в жизни у него случилось что-нибудь важное, а ему кажется, что он наблюдает за этим отсюда, сверху. Будто Алан Бин, который на Земле, — просто игровой аватар, а настоящий Алан Бин — тот, чей аватар, — остался здесь.

За моей спиной стало совсем тихо. Конечно, они потрясены. Еще бы, подумал я. И обернулся.

Дети играли со своими наручниками.

На темной стороне Луны всем опять стало так же тревожно и тоскливо, как и в первый раз, и мы опять напряженно всматривались в изогнутый край черноты — хотя мы уже знали, что это Луна, — и ждали.

И дождались. Снова появилась Земля.

— Ну что, когда мы будем готовы включить двигатель?

— По моим расчетам, через двадцать девять минут, — ответил Самсон Второй. — Если двигатели проработают одиннадцать минут, мы выйдем на нужную траекторию.

— А вдруг ты ошибся? — спросил Макс.

Самсон Второй пожал плечами.

— Я никогда не ошибаюсь. Во всяком случае, в вычислениях.

— А если все-таки ошибся, что тогда?

— Тогда? Ну, вряд ли мы совсем промахнемся мимо гравитационного поля Земли… Но не исключено, что мы выйдем на слишком широкую орбиту. И так на ней и застрянем, не сможем вернуться в атмосферу — далеко. Скорее всего, превратимся в спутник Земли. Будем кружить там, как космический мусор. Или как комета. Зато, если, например, мимо нас пролетит какая-нибудь большая комета, мы, возможно, попадем в ее гравитационное поле и…

— Хватит! — выкрикнул Макс. — Замолчи! Специально решил запугать нас до смерти?

— Это же просто имитация, — сказал Самсон Второй.

Видимо, эта малоприятная перспектива — таскаться до скончания веков по Солнечной системе на хвосте у кометы — и натолкнула меня на одну мысль.

— Макс, — сказал я, — дай-ка мне твой наручник.

— Зачем? Вон у вас есть свой.

— Да, но у меня в нем установлен «Профессиональный гольфист», а у тебя — «Орбитер-IV». И там в меню должен быть симулятор траектории свободного возврата. Если мы введем в него все характеристики «Одуванчика» — а они есть в инструкции, на самой первой странице, — и начнем играть, то сможем выяснить, правильно Самсон Второй все вычислил или нет. То есть мы будем лететь и параллельно играть. Тогда, если мы выбираем, например, «запуск двигателя» и «Орбитер» говорит «Молодцы, верное решение», — мы будем знать, что все нормально, можно запускать. А если он говорит «Упс!»…

— Тогда мы погибли.

— Только в игре. В реале мы просто не будем ничего предпринимать, пока «Орбитер» нас не похвалит.

— Вот это гениально, — оценил Самсон Второй.

Флорида радостно улыбнулась.

— Не знаю насчет гениальности, — сказала она, — но одаренно и талантливо, факт!

В общем, Самсон Второй играл в «Орбитер-IV» на своем наручнике, а я повторял все его удачные ходы на панели управления: снижался до оптимальной высоты, держал «Одуванчик» на курсе и готовился к запуску двигателя.

— Скоро можно будет нажать кнопку, — предупредил я Макса.

— Я не хочу.

— Что?! Вы же с Хасаном недавно дрались, кому нажимать!

— Вот пусть Хасан и нажимает. А я не хочу туда возвращаться.

— Куда «туда»?

Он указал на Землю.

— Да ладно тебе! Не верю, что ты не хочешь вернуться домой.

— Здесь лучше.

— То есть как?.. В открытом космосе?!

Макс не успел ничего ответить, потому что Хасан в этот момент сказал:

— Но тут правда лучше.

Даже Самсон Второй заметил:

— На редкость удачная имитация. Особенно эффект невесомости убедительный.

— А мне нравится играть, — сказал Хасан. — И в прятки, и в «камень — ножницы — бумагу». И когда все писают и смеются…

— Лучше всего, — добавил Макс, — что здесь нет взрослых, только мы. Никто не требует, чтобы мы все время побеждали, или улыбались, или учились, или зарабатывали деньги.

— И никто в нас не стреляет, — сказал Хасан.

— Но папа-то мой с нами, — честно напомнила Флорида. — А он взрослый.

— Он не такой, как все взрослые, — сказал Самсон Второй. — Какой-то другой. Не знаю почему.

Очень хотелось объяснить им всем почему, хотелось сказать: «Я тоже ребенок». Но я промолчал. Родительские обязанности надо выполнять. Пусть продолжают верить.

И мы еще раз облетели вокруг Луны. И еще раз. И еще, и еще. Как будто Луна — это такая карусель в парке аттракционов.

А сейчас я в командном модуле один. Хотите знать, где остальные? Я скажу вам, где остальные. Я скажу, потому что я прямо лопаюсь от гордости за всех нас. Скажу, хотя ясно как день, что никто мне не поверит. Даже если мы живыми вернемся домой, доктор Дракс будет говорить, что ничего не было, — да мы и сами обязались молчать.

И только если мы все сгорим при возвращении в атмосферу — а мой телефон каким-то чудом не сгорит, — только тогда люди, быть может, услышат эту запись. И узнают о нас.

И если это случится, мне бы очень хотелось, чтобы мой папа знал, где сейчас, в эту самую минуту, находится мой экипаж.

Так вот. Мой экипаж — на Луне.