Просто космос

особая гравитация

Хотите знать, где я сейчас? На Нью-Стренде. Мама с папой зашли в «Умный навигатор» за обновлением для папиного навигатора, а я сижу на скамейке у фонтана, жду. Чтобы не скучать, я попросил у папы телефон — поиграть в «Змею». И пока я рылся в телефоне и искал игру, я случайно заметил, что папин аудиодневник почти переполнен. И только тогда я сообразил: это не папин дневник, а мой. У нас же телефоны-близнецы. Когда я записывался на свой телефон там, в космосе, запись сохранялась и на папином телефоне здесь, в Бутле. Так что я могу прослушать ее еще раз.

А пока расскажу вам, чем все закончилось.

Самое лучшее, что есть на Земле, — это гравитация: она ровно такая, как надо. Ты не висишь, болтая ногами над полом, но и нет такого чувства, будто в голове у тебя застряло пушечное ядро. Люди — с сумками, тележками и колясками — спешат по улице и каким-то хитрым образом не сталкиваются, а обходят и объезжают друг друга. Захотел — подошел к кому-то, захотел — снова отошел. Вместе все складывается в большой сложный танец, в котором каждый знает свои движения наизусть. И вдруг все — все одновременно — кидаются к витрине «Умного навигатора», точно мимо пролетела большая тяжелая комета и все, что было кругом, притянулось к ней. Мне отсюда видны только спины. Люди встают на цыпочки. Папы сажают детей себе на плечи. Я знаю, куда они все смотрят. В витрине — телевизор, показывают запуск ракеты, которая называется «Беспредельная Возможность». В космос впервые отправится ребенок — тринадцатилетняя девочка по имени Шэньцзянь. Она облетит вокруг Луны и станет не только первым ребенком-астронавтом, говорит диктор, но и первым человеком, покинувшим земную орбиту после тысяча девятьсот семьдесят второго года. Каждому хочется посмотреть на Шэньцзянь. Хотя ее лицо давно уже всем знакомо: оно на первых полосах газет, на футболках, на тетрадках, на ковриках для мыши — везде.

Но один человек все же выбирается из толпы и идет в мою сторону. Мой папа. Кажется, какая-то особая гравитация притягивает его ко мне. А может, так оно и есть. Может, у каждого есть своя — особая — гравитация. Она может отпустить человека, иногда даже очень далеко, но потом она обязательно притягивает его обратно. Потому что гравитация, похоже, — вообще штука избирательная. Бывает, человек порхает перышком. А бывает, с места сдвинуться не может. А бывает, что маленький мальчик весит, как целый мир. Вселенная бесконечно велика, но это не делает тебя бесконечно малым. Каждый по-своему велик. Каждый Кинг-Конг.

— А ты что не идешь смотреть? — спрашивает папа.

— Не хочется лезть в толпу. Потом посмотрю.

Спросите кого угодно — любой вспомнит, где он был и чем занимался, когда узнал о том, что Шэньцзянь обнаружила на Луне.

Я, например, стоял на кухне у двери, рядом с ростомером. Только что я забрал подписанный папой табель из-под серого камня, который лежит у нас на столе вместо пресс-папье, и собирался уже уходить в школу, но мама меня задержала.

— А знаешь, — она привстала на цыпочки, чтобы чмокнуть меня в щеку, — мне кажется, ты стал чуть-чуть пониже!

Она подтащила меня к двери и измерила мой рост. Оказалось, так и есть: я теперь на полдюйма ниже, чем когда в начале учебного года отправлялся в среднюю школу Ватерлоо.

— А что, лично меня это не удивляет, — заметил папа. — Типичный Лием! Правильно, ребенком он был шести футов росту и с бородой, а к совершеннолетию, глядишь, дорастет футов до пяти и обзаведется детским личиком.

По радио передавали информацию о городских пробках, и папа прибавил громкость. Но неожиданно новости прервались, диктор передал экстренное сообщение, и тут же пустили прямой эфир — репортаж из ракеты. А мама побежала включать телевизор. И я понял, что в школу я не иду. Да и никто в тот день никуда не пошел.

Потому что Шэньцзянь кое-что обнаружила на Луне.

— Эта находка, — говорил голос телеведущего, — в корне меняет наши представления обо всем. Сейчас вы увидите эти кадры. Да! Перед нами объект искусственного происхождения, в этом нет никаких сомнений. Мы можем с полной уверенностью утверждать, что ни один из «Аполлонов» не бывал в этой части Луны. И крайне маловероятно, что такой след могла оставить некая русская или китайская секретная лунная экспедиция. Поразительно!.. Совершенно необъяснимо.

На экране были самые обычные остроугольные серые камни — такие же, как тот, что лежит у нас на кухне. Только эти камни складывались в буквы. А буквы — в слова. Кадры абсолютно четкие, ошибки быть не могло.

Позвонила Флорида: она проверяла, смотрю ли я телевизор.

— Помнишь, мы обещали тебе сюрприз? — сказала она.

Честно говоря, забыл. Но теперь вспомнил.

На лунной поверхности были аккуратно выложены слова: «Привет, пап!»

Наверное, у меня не только рот, а все лицо расплылось в улыбке.

— Привет, — прошептал я в трубку.

В ту минуту я был уверен, что она выложила эту надпись для меня. Но только что мне пришло в голову, что, возможно, это был привет ее другому папе — ну, тому, который их бросил.

А мой папа тогда обернулся и посмотрел на меня. Вид у него был какой-то смущенный. Будто он подозревал, что без меня тут не обошлось.

— Привет, пап, — сказал я.

И, кажется, смутил его еще больше.

Когда он прослушает эту историю от начала до конца, возможно, он решит, что это я тогда попросил их написать эти слова. Для него. А может, это и было для него. Или для нас обоих. И для других пап тоже. Для всех пап на Земле. И не на Земле. Для пап из дальнего космоса. И для пап из дальних времен.

Такое приветствие Земли — космосу: привет, пап!