Расул Гамзатов

КТО ТАКОЙ ПАРКИНСОН?

Судьба поэта представляется многим счастливой и безоблачной, но мало кто знает, сколь трудна и коварна она была на самом деле. Какого мужества требовало от поэта время, чтобы остаться поэтом нашего времени.

Творчество — сродни переливанию крови, переливанию души. Для него тоже требуется здоровье. Если следовать прозрениям Гурджиева, недостаток творческой энергии приводит к «заимствованию» энергии из других энергетических центров, и это не лучшим способом сказывается на здоровье. При фантастической творческой результативности Гамзатова, при его немалых трудах вне писательского стола, постоянных переездах, депутатских заботах проблемы со здоровьем становились всё более очевидными. Даже большое сердце Гамзатова не могло бесконечно поддерживать напряжённый ритм его жизни и начало подавать тревожные сигналы. Когда начали рушиться привычные устои, когда изнемогала от всевозможных экспериментов страна, он с горькой иронией отвечал на вопросы о собственном самочувствии: «Неприлично быть здоровым в этом больном мире».

В 1980-е годы были очень популярны бег трусцой и бассейны с саунами. Считалось, что это лечит все болезни и дарит нескончаемые жизненные силы. Активным сторонником такой формы здорового образа жизни был друг Расула Гамзатова кардиохирург Идрис Расулов. Гамзатов отказывался, так как пришлось бы изменить не только пристрастиям, но и режиму творческой работы. Он часто работал по ночам, а пробежки и бассейн предполагались по утрам. Кардиохирург был полон решимости укрепить здоровье поэта, и ему, в конце концов, удалось убедить Гамзатова. В бассейне «Москва» доктора хорошо знали, а когда там стал появляться Расул Гамзатов, то выдали и отдельные ключи от «правительственной» сауны. Бассейн, построенный на месте разрушенного большевиками храма Христа Спасителя, был популярным местом. Теперь там снова возвышается храм.

Бег и плавание продолжались недолго. После нескольких утренних вылазок за здоровьем пробежки отпали. Остались бассейн и сауна с целительными чаями. Но вскоре прекратились и они. Во-первых, объяснил Гамзатов, грешно плескаться в бассейне на месте разрушенного храма. А во-вторых, единственная пробежка, подобающая поэту с его регалиями и наградами — это лёгкая прогулка до ресторана «Баку», иногда — до «Арагви», а ещё лучше — до ресторана ЦДЛ. Что же касается сердца поэта, то медицина тут бессильна.

Позже Гамзатов напишет в поэме «Времена и дороги»:

«Природа наградила Расула Гамзатова отменным здоровьем, — говорил Тажудин Мугутдинов. — Это был крепко скроенный горец со слаженной работой всех систем организма. Однажды меня пригласили проконсультировать его по поводу болезни Паркинсона, которая проявилась у Расула Гамзатовича. С того самого момента и до последних дней поэта я волею судьбы был его лечащим врачом по той части, которая касалась неврологии. Я постоянно его навещал. Не только по поводу лечения, но и просто по- человечески, ведь с ним было очень приятно и интересно беседовать. Возникшие проблемы со здоровьем не сломили его духа, не сказались, к счастью, ни на его работоспособности, ни на его творческом вдохновении. Врачам всегда было легко работать с Расулом Гамзатовичем ввиду его исключительной дисциплинированности, коммуникабельности, аккуратности в выполнении врачебных назначений. В одном лишь с ним всегда была проблема: его было трудно уговорить отдыхать, делать необходимые перерывы в работе. Меня многое в нём удивляло, особенно — потрясающий интеллект, изумительная память. Стоило его собеседнику лишь напомнить название или первый абзац его бесчисленных произведений, как он начинал декламировать их без запинки. По своим психологическим качествам Расул Гамзатович был непреклонным оптимистом. Другое, что бросалось в глаза, — это его искрящийся меткий юмор, который готов был у него к любому случаю и событию, и всегда к месту. Вот с этих двух позиций — оптимизма и юмора он подходил к своим физическим недомоганиям».

Вспомнил доктор и такой диалог:

— Кто такой этот Паркинсон? — вопрошал Гамзатов.

— Учёный, который впервые описал эту болезнь.

— Сильный человек... Горцев даже Надиршах сломить не смог, а этот нехороший Паркинсон вот что со мной сделал!

Когда Гамзатову посоветовали поехать на обследование к директору Института мозга Наталье Бехтеревой, он положил руку на плечо Мугутдинова и сказал: «Вот мой Бехтерев». Он знал, что говорил. Бывало, что после лечения в главных московских клиниках Гамзатову становилось только хуже, и Мугутдинов не раз исправлял ситуацию, подбирая свою схему лечения.

«Сердце и болезнь Паркинсона — были папиными постоянными проблемами, — вспоминала Салихат Гамзатова. — В области кардиологии сердца в Дагестане его консультировало несколько врачей, в последние годы — Алигаджи Абдуллаев, а по болезни Паркинсона великолепно лечил папу прекрасный врач Тажудин Магомедович Мугутдинов. Когда папа чувствовал себя хуже, они приходили к нам. Иногда папа рассказывал, что у него болит, иногда говорил: “У меня что-то болело, но вы пришли, и всё прошло”... Я только сейчас понимаю, что бывают пожилые люди, часами говорящие о своих болезнях, о том, как они сегодня спали, ели и т. д. Папа таким не был. В нём не было того, что называют “стариковское”. Он был очень невнимательным к своему здоровью».

Гамзатов верил своим врачам, но полагался и на волшебную силу творчества, которое способно скрашивать горечь бытия, спасать от недомоганий и помогать жить.

«Дело в том, что я работаю всегда, пока себя помню, — писал он в «Моем Дагестане». — Во время еды и в театре; во время собраний и во время охоты; во время чаепития и на похоронах; во время езды в автомобиле и на свадьбе. Даже во сне ко мне приходят строки, образы, замыслы, а то и почти готовые стихи. Значит, даже во сне продолжается мой рабочий день. Давно бы надо было устроить забастовку! Иногда мне кажется, что все вокруг работают, а я тунеядствую. Иногда мне кажется, что я один работаю, а все остальные бездельничают по сравнению со мной».