Расул Гамзатов

ДЕПУТАТ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

В 1962 году Расула Гамзатова избрали в высший орган власти страны. Когда-то в нём заседал и его отец. Председателем Президиума Верховного Совета был Леонид Брежнев, будущий руководитель СССР.

В Верховном Совете было несколько комиссий. Гамзатов выбирал недолго. Он вошёл в ту, которая занималась судьбами людей, попавших в беду — комиссию по помилованию.

Работа была нелёгкой, по-человечески трудной. Жизнь открывалась поэту мрачной, почти неизвестной ему стороной. Это мешало писать стихи, вдохновение будто пряталось от трагичности бытия. Но когда удавалось спасти человеческую жизнь, когда он представлял себе радость людей, к которым возвращались муж, отец, сын, поэт чувствовал ни с чем не сравнимое облегчение. Это спасало его от мук вынужденного творческого бездействия.

«В нашей стране — если по большому счёту — нет такого разграничения деятельности: на общественную и личную, — говорил Расул Гамзатов в беседе с Далгатом Ахмедхановым. — Если бы ко мне не приходили люди со своими заботами, то я не был бы собой — Расулом Гамзатовым. Это часть моей биографии, а она неотделима от биографии литературной. Тот не человек, чей талант шагает в противоположную от его собственного пути сторону. Некрасов говорил, что борьба мешала ему быть певцом, а песня мешала быть борцом. Но я думаю, в этом он был не прав: певцом он стал потому, что был борцом, а борцом потому, что был певцом. Ночью я говорю с собой, а днём разговариваю с людьми».

Но творчество — явление загадочное, если поэт не пишет стихов, это вовсе не означает, что он не творит. Работа идёт где-то в потаённых уголках сознания, души, сердца и вдруг выплёскивается на бумагу готовым или почти готовым произведением.

Сессии, на которых нужно было присутствовать, проходили два раза в год. Гамзатов и без того часто бывал в Москве по творческим делам, по делам возглавляемого им Союза писателей, или когда готовилась поездка делегации по стране или в зарубежные страны. Но и дома, в Махачкале, депутатская работа его находила всё чаще. К привычным просьбам избирателей добавились ходатаи о судьбах осуждённых. Слухи о том, что Гамзатов кому-то помог, кого-то вызволил из тюрьмы, кому-то помог избежать расстрела, разносились быстро. У дома и у Союза писателей собирались толпы людей, искавших помощи.

Дагестанский писатель Магомед-Расул Расулов писал в своём обращении к Расулу Гамзатову:

«Помню, как однажды к вам пришёл на приём седовласый, сухопарый горец и заговорил по-аварски. Я собрался было деликатно удалиться, но вы сказали:

— Посиди. Секретов у меня от тебя нет. Если у гостя есть что-то такое, ты всё равно ничего не поймёшь: для тебя мой аварский язык, что для меня твой кубачинский.

Горец говорил взахлёб. Вы дали ему высказаться, высвободиться от наболевшего и довольно скоро отпустили, обменявшись с ним несколькими словами.

На мой вопрошающий взгляд вы не замедлили пояснить:

— Сыну его грозит расстрел. Он возмущается, что нет правды на свете. Я спрашиваю: “Тебе что важнее — правду установить или сына спасти?” Я, говорит, всю жизнь боролся и борюсь за правду. Я тоже, говорю, боролся и борюсь, но её, правды этой, не могу найти. Лучше ты к кому-нибудь другому обратись. В конце концов, мы сошлись на том, чтобы попробовать помочь его сыну».

Айшат Гаджиевой тоже доводилось быть свидетельницей подобных историй: «Все к ним приходили за помощью, и больной, и попавший в беду. Ящиками лекарства привозили из-за границы для Расула друзей, и для людей, которые заболели и просили помощи. Патимат всем гостям и подарки давала, и лекарства тем, кто нуждался. Находила время уделять людям внимание. Про Расула можно сказать, что он был создан не для себя, не для семьи, он был создан для всего народа».