Рубеж

Глава 46

Последние несколько дней меня преследовали образы двух телепатов, схлестнувшихся в смертельной ментальной битве. Этой ночью они вторглись в мои сны, превратив те в кошмары, где я стояла на одной стороне просторной безликой комнаты, а Кит на другой.

Мы сцепились в ментальной схватке. Между нами вели бой две ударные группы, пытаясь убить чужого телепата и спасти своего.

Во сне я одолела Кита, но это была не победа. Результат соответствовал давним реальным событиям. Я лежала изломанная и лишенная разума в окружении трупов большинства своих ударников, а несколько чудовищно израненных бойцов все еще цеплялись за жизнь.

Я проснулась от собственного крика и обнаружила, что Лукас крепко прижимает меня к себе.

– Во сне на тебя напала тень Тобиаса? – тревожно спросил он.

– Да, – солгала я, поскольку это было гораздо проще, чем сказать правду.

Позже я снова заснула, но на следующее утро нашла на инфовизоре сообщение от Грегаса. Я понимала, что ограниченная информация, которой я с ним поделилась, не объясняет всего, и скоро у брата появится множество вопросов об откликах, которые он получает с того чрезвычайного рейда, о моих способностях и том, чем именно занимается мой отдел.

Я предпочла сознаться Грегасу, что не все ему рассказала, но предупредила, мол, полная правда окажется очень подавляющей. Я надеялась таким образом подвести брата к решению дождаться лотереи, а потом узнавать остальное. Следовало догадаться, что эта тактика не сработает. У Грегаса начисто отсутствовал здравый смысл. Он хотел узнать всю правду и сегодня же.

Я посоветовалась с Лукасом и Базз, как лучше вывалить новости на брата, затем мы с моим командиром-тактиком отправились в парк на встречу с Грегасом. Выходя из апартаментов, я испытывала абсолютно те же чувства, что при вступлении в лотерею: хотелось развернуться, сбежать и где-нибудь спрятаться.

– Почему мой брат не может подождать с выяснением правды до лотереи? – в отчаянии спросила я.

Лукас сочувственно хмыкнул.

– Грегас очень любознателен. И склонен проявлять особое любопытство в важных для него вещах. Ты должна его понять, поскольку и сама в большой мере обладаешь этой чертой. Думаю, на месте Грегаса ты приняла бы такое же решение.

Я застонала. Лукас был прав. Выйдя из лотереи, я интересовалась многими вопросами, в частности, почему не могу встретиться с другими телепатами. Когда Мортон дал мне ответ на этот вопрос, я пожалела о том, что узнала, но сейчас…

Я вспомнила слова Мортона, что любопытство – опасная черта для телепата, и действительно, какие-то знания вызывали у меня ночные кошмары, но блуждание в темноте могло иметь фатальные последствия. Не знай я причины, почему телепатам нельзя встречаться, могла бы попытаться выйти на прямое столкновение с Китом, которое окончилось бы настоящей катастрофой для нас двоих, наших ударных групп и всего улья.

В моей ситуации истина оказалась безопаснее. Возможно, и Грегасу лучше услышать правду о его положении. Не только ради него самого, но и ради меня.

– Я чувствую себя, как когда ты рассказал мне об обязательных детях, – произнесла я вслух.

Лукас в замешательстве посмотрел на меня.

– Не уверен, что понял.

– Ты сказал, мол, лучше кому-нибудь объяснить мне проблему обязательных детей, прежде чем я случайно наткнусь на эту информацию. Ты хотел открыть Грегасу истину о телепатах, как только мы выяснили, что он пограничный. Ты был прав. Нам стоит все ему объяснить. Если мы этого не сделаем, он сам узнает или наткнется на информацию в гораздо худшем толковании.

Я помолчала.

– Надеюсь только, что план Базз сработает. Я не могу отпустить домой родителей или Грегаса, пока Кит на нас нападает. Папе с мамой уже плохо здесь. Если Грегас возненавидит себя и меня, то…

– Я верю в Базз, – сказал Лукас. – Она изобретательна, настойчива и совершенно беспринципна.

В молчании мы добрались до ворот парка. Миновав их и дойдя до столов для пикника, я увидела, что Грегас уже стоит там и ждет нас. Ну разумеется. Найди брат неохраняемую шахту лифта, с готовностью встал бы в очередь, чтобы туда прыгнуть.

Подойдя к нему, я испытала последний приступ трусости.

– Ты абсолютно уверен, что хочешь знать всю правду?

Грегас кивнул:

– Вчера твои слова помогли, но у меня еще осталось множество вопросов. Я должен понять, что произошло со мной в прошлом, и выяснить, чем это аукнется в будущем. Но не смогу сделать этого, не зная всего.

– Хорошо, – устало ответила я.

– Тогда чего мы ждем? – Он вопросительно взглянул на меня.

Я повернулась и указала на парк:

– Вот этого.

Грегас взглянул в ту сторону и судорожно вздохнул.

– Что носач делает в твоем отделе?

– Пришел сюда поговорить с тобой, – сказала я. – Разве ты не слушал, когда я говорила, что объяснение будет очень раздражающим?

Грегас с неуверенным видом наблюдал за приближающейся к нам зловещей фигурой в сером.

– Ты не упоминала о носачах. Зачем нам втягивать в это их?

– Когда узнаешь правду, поймешь, – уверила я. – Если не хочешь встречаться с носачом, я могу его отослать, и мы обо всем забудем, пока ты не пройдешь лотерею.

– Нет. – Грегас неохотно выпрямился. – Я справлюсь.

Он стоял, стиснув кулаки, а носач шел к нему. Затем секунд тридцать постоял в молчании, глядя на брата и сверкая пурпурными глазами из-под нечеловеческой маски, закрывающей всю голову, и наконец заговорил нервирующим искаженным голосом:

– Ты требовал знания, Грегас. Ты понимаешь, что получив его, никогда не сможешь от него избавиться?

Грегас облизал губы, прежде чем ответить.

– Да.

Носач простоял в молчании еще десять секунд.

– Ты понимаешь, что в обычных условиях улей дал бы тебе это знание только после лотереи?

– Да.

Последовала еще одна десятисекундная пауза.

– Ты понимаешь, что в этом случае улей знает лучше?

– Да. Нет. – Грегас всхлипнул. – Я полагаю, что улей знает лучше, но в любом случае, хочу услышать правду.

Еще одна долгая пауза.

– Те, кто желает узнать правду, должны увидеть лицо, скрывающееся за моей маской. Ты к этому готов, Грегас?

– Нет! – завопил тот. – То есть… Почему я должен видеть твое лицо?

– Потому что правда в моих глазах, и я должен снять маску, дабы ты их четко рассмотрел, – объяснил носач. – Ты желаешь, чтобы я предстал без маски, Грегас?

– Да, – подтвердил брат нетерпеливым тоном, происходившим от полнейшего отчаяния. – Прекрати наводить жуть и покончи с этим!

Носач поднял руки и медленно развязал маску на затылке. Последняя драматическая задержка – и предмет полетел в сторону. Показалось темнокожее лицо Базз. Она широко улыбнулась Грегасу и тряхнула головой, превращая свои прилизанные черные волосы в великолепную массу непокорных кудрей. В качестве финального жеста подруга сбросила серое одеяние, демонстрируя маленькое обтягивающее черное платье, которое надевала на вечеринку в Хеллоуин.

– Ты по-прежнему считаешь меня жуткой? – спросила она.

Грегас смотрел на нее, раскрыв рот, потом сглотнул и все же сумел заговорить.

– Базз? Это правда ты?

Она оглядела себя и рассмеялась.

– Это правда я.

Грегас повернулся и взглянул на валявшуюся в траве маску.

– Тогда…. Что это значит?

– Это значит, что носачи – не телепаты, – сказала я. – А просто обычные безопасники, которые по очереди переодеваются, пугающе выглядят и не позволяют потенциальным нарушителям даже думать о совершении преступлений. Все это гигантский блеф, но он работает. Предотвращает практически все кражи, порчу вещей и, самое важное, причинение вреда людям. Он сохраняет в улье безопасность и позволяет жить в нем без страха.

– Но… – Грегас сел на скамейку возле столов для пикника, уронил голову в ладони и приглушенно заговорил: – Вы хотите сказать, что я провел всю жизнь, боясь, вдруг носачи полезут в мои мысли, а на самом деле, они вовсе не телепаты?

– Лотерея находит почти тысячу человек в год, обладающих низким уровнем телепатических способностей, – ответила Базз. – Таких, как ты и я. Мы можем время от времени ощущать основную побудительную силу людей поблизости. Встретив того человека в вентиляции, ты получил отклик, что он хочет тебя убить. Возможно, тот отклик спас тебе жизнь.

Грегас поднял голову.

– Это была телепатия? – резко спросил он. – Ты говоришь, что мы оба телепаты?

Базз села напротив него.

– Мы оба пограничные телепаты, – поправила она. – Наши отклики происходят случайно, работают на коротких расстояниях и длятся доли секунды. Ты видел, что и этого достаточно, чтобы принести невероятную пользу. Злонамеренный человек может быть умен, харизматичен и способен обдурить даже опытных экспертов, но пограничные телепатические отклики покажут его истинную натуру. Улей приписывает нас к первому уровню и высоко ценит.

Грегас взглянул на меня.

– Это действительно правда, Эмбер? Я пограничный телепат?

– Да.

– И Базз тоже? – спросил он.

– Да, – повторила я. – Именно поэтому я попросила ее придти сюда. Она может рассказать тебе все, что ты должен о себе узнать.

– Ты говорила, у нас различные способности, – сказал Грегас. – И сказала, что твои похожи на мои, но более интенсивные и долговременные.

Я увидела, как его глаза расширились.

– Если я пограничный телепат, то кто же ты, Эмбер?

Я не могла заставить себя произнести эти слова и бросила отчаянный взгляд на Базз. Она ответила вместо меня.

– В этом улье есть истинные телепаты, Грегас. Люди, которые действительно могут читать разумы и полностью контролируют свои способности. Но они очень редки и неописуемо ценны. Сейчас в улье лишь пять настоящих телепатов. Мы зависим от них в устранении величайших угроз нашим гражданам и в защите важнейших систем жизнеобеспечения.

Она помолчала.

– Твоя сестра – один из этих пяти истинных. Ее обнаружили только в ходе последней лотереи, но она уже спасла огромное количество жизней.

Грегас без слов уставился на меня, затем внезапно нахмурился.

– Не думай этого, – сурово велела Базз. – Не делай этого. Не завидуй Эмбер ни единой секунды. Вспомни, как услышал ее крик по возвращении из последнего чрезвычайного рейда, и поблагодари улей: тебе не приходится видеть то, что видит она, и чувствовать то, что она испытывает.

Грегас потрясенно уставился на Базз.

– Ты получила отклик от моего разума!

– Да. Ты узнаешь, что отклики от разумов других пограничных телепатов редки, но случаются, но в разум Эмбер ты заглянуть не сможешь.

Я увидела, как лицо Грегаса исказилось от очевидной мысли.

– Но Эмбер может читать мой разум, когда захочет, так? – Он с болью посмотрел на меня. – Ты все время читала меня с момента лотереи? И наших родителей тоже?

– Я никогда не читала мысли наших родителей, – ответила я. – А твой разум – лишь раз, и то потому, что была вынуждена это сделать.

Он взглянул на меня.

– Почему ты была вынуждена читать мой разум и что увидела, шныряя там?

Я застонала.

– Грегас, тебя арестовала ударная группа другого телепата 145a05. Ты столкнулся с опасным человеком и не стал бы никому рассказывать, что произошло. Телепат должен был прочитать твой разум, и я подумала, лучше это будет твоя сестра, чем кто-то из остальных четверых. Так я могла сделать все возможное, чтобы помочь и защитить тебя.

Лукас сидел на скамейке, наблюдая за нами, и теперь, наконец, вступил в разговор.

– Мы организовали для тебя и Уэсли перевод в наш отдел. Эмбер надеялась, что увидит все необходимое в разуме твоего приятеля, но вы разделились, когда злоумышленник вас преследовал. Эмбер пришлось прочитать твой разум, но мы очень постарались, чтобы ты в это время думал только о тех нескольких минутах в вентиляции. Больше Эмбер ничего не видела. Ничего личного. Ничего постыдного.

– О. Хорошо. – Грегас поколебался. – А как насчет тебя, Лукас? Эмбер читала твой разум?

– Работа Эмбер – выслеживать людей, представляющих смертельную угрозу для нашего улья, – сказал Лукас. – Она делает это с помощью чтения разумов и сопровождения ударной группы во время охоты. В последние минуты преследования она переходит от разумов целей к мыслям ударников. Это защитная мера, благодаря которой Эмбер может немедленно послать им помощь при ранении или иных проблемах.

Он улыбнулся.

– Она не обязана читать разум командира-тактика по работе, но я с самой первой встречи подталкивал ее к просмотру моих мыслей. При объяснениях это сберегает массу времени.

– Ты просил телепата прочесть твой разум, чтобы сэкономить время? – недоверчиво переспросил Грегас.

– Изначально да, – подтвердил Лукас. – Сейчас, когда мы с Эмбер стали парой, у меня есть и более важные причины. Как командир-тактик я получил обширные знания о социальной динамике, но это не мешает мне самому иногда превращаться в ходячую катастрофу.

Он помолчал.

– Когда меня парализует собственное беспокойство, Эмбер может разглядеть за моими словами то, что я действительно имею в виду. Она единственный встреченный мной человек, который полностью взаимодействует со мной на социальном уровне. Наши отношения существуют благодаря ее телепатии.

– Непонятно, – заметил Грегас.

– Мне в Лукасе все непонятно, – прочувствованно согласилась Базз. – Как психолог, обладающий пограничной телепатией, я работала с самыми разными людьми, но он самый противоречивый человек, с которым я только встречалась.

Она вздохнула.

– Дело не только в том, что Лукас невыносимо ярок, поразительно восприимчив и невозможно равнодушен к собственной значимости и тайнам. Он может твердо справляться с пугающими угрозами улью, но разваливается от простых вещей, вроде комплимента Эмбер по поводу нового платья. И что еще хуже, он или говорит закрученными предложениями, или вообще пропускает половину слов. Тактическая группа много жалуется на него за его спиной.

Лукас рассмеялся.

– Они жалуются и у меня на виду.

Базз подарила Грегасу особо ослепительную улыбку.

– Правда о тебе и сестре стала для тебя огромным шоком. Боюсь, я должна объяснить еще несколько вещей. До возвращения на подростковый уровень тебе придется принять два решения. Возможно, ты захочешь их обдумать.

– Какие решения? – зачарованно спросил Грегас.

– Первое касается твоего консультирования, – сказала Базз. – Тебе понадобятся еженедельные встречи с психологом-пограничным телепатом, чтобы со временем приспособиться к новому дару. Можешь приезжать сюда раз в неделю для консультаций со мной, или я организую тебе занятия с кем-то из Синей зоны.

Я не удивилась, когда Грегас ответил мгновенно:

– Мне лучше продолжать консультироваться с тобой.

– Кроме того, тебе надо решить, переезжать ли в другой район, – сообщила Базз. – Если останешься в своей нынешней комнате, то должен быть исключительно осторожен, скрывая свои способности и новые знания от других подростков.

– Не понимаю, как переезд в другое место может облегчить ситуацию, – заметил Грегас.

– Дети, выросшие на двадцатом уровне, принадлежащем силам законопорядка, знают правду о телепатах, – объяснила Базз. – В тринадцать лет они переходят на подростковый, как и другие ребята, но живут в своих районах, что облегчает им сохранение секретов улья, а после лотереи с большой вероятностью и сами попадают на службу в силы законопорядка.

Она улыбнулась.

– Если ты предпочтешь переехать в ту часть подросткового уровня, где живут потомки безопасников, то найдешь практически все то же самое, что и сейчас, но получишь огромное преимущество – свободно говорить с друзьями и руководителями мероприятий о своих способностях.

– Как далеко мне придется переехать? – встревожился Грегас. – В какой зоне я буду жить?

– Такие районы есть в каждой зоне, – сказала Базз. – Ты, естественно, захочешь остаться в Синей.

Лицо Грегаса в сомнении вытянулось.

– Даже оставшись в Синей, я бы переехал в коридор, полный незнакомцев, которые уже передружились. Возможно, они будут не слишком гостеприимны, а рассказ о моей пограничной телепатии лишь ухудшит дело.

Базз рассмеялась.

– Грегас, люди в силах законопорядка привыкли взаимодействовать с пограничными телепатами и восхитятся твоими способностями. Наши отклики интересуют их, а размытость получаемой информации означает, что лишь проблемные личности сочтут подобное нарушением тайны личности.

Она помолчала.

– Полные отклики в подростковом возрасте необычны, поскольку большинство из нас получают их лишь после прохождения стимулирующих процессов в лотерее. Если ты переедешь к подросткам из семей безопасников, то окажешься в центре внимания.

– О. – Грегас, похоже, задумался над этим.

– Тебя будут окружать восхищенные ребята, жаждущие стать твоими друзьями, – продолжала Базз. – А твои отклики позволят избегать тех, кого больше привлекает перспектива заиметь приятеля на первом уровне. Будет мудро сохранить родство с Эмбер в тайне. Если другие подростки узнают, что ты не только пограничный телепат с полными откликами, но и брат истинного, тебя накроет толпа.

Выражение лица Грегаса застыло где-то между опасением и самодовольством. Я догадалась, что брат представляет себя в центре внимания обожающей толпы подростков.

Базз встала.

– Грегас, теперь я предлагаю нам пойти и посидеть немного у озера. Тебе понадобится время переварить все услышанное, и, возможно, у тебя появятся вопросы, которые ты предпочтешь задать наедине. Я должна объяснить, что моя основная роль здесь – консультирование твоей сестры, но я помогаю и другим людям в этом отделе и никогда не делюсь с Эмбер их конфиденциальной информацией.

Грегас тоже поднялся, но повернулся и подозрительно посмотрел на меня.

– Ты читаешь разум Базз, Эмбер?

Я покачала головой.

– Нет. Первые телепатические тренировки для меня проводила Меган, она же какое-то время меня консультировала. Чтение ее профессионального впечатления обо мне стало одной из причин, по которым эти консультации обернулись катастрофой. Я не хочу рисковать и портить таким же образом свои рабочие отношения с Базз, поэтому никогда не читаю ее мыслей. С ней твои тайны в полной безопасности.

Грегас кивнул и двинулся за Базз по тропе к озеру. Я посмотрела им вслед, а затем осуждающе взглянула на ближайшие кусты:

– Выходите оттуда сейчас же!

Рофэн и Форж выбрались из кустов и распрямились.

– Никогда не думала устраивать телепатическую проверку парка и искать людей, шпионящих за моим тайным разговором с братом, – с горечью заметила я. – Я понятия не имела, что вы там, пока не заметила отблеск солнц на вашем оружии. Вы правда планировали стрелять в Грегаса?

– Только в случае крайней необходимости и только на оглушение, – поспешно ответил Рофэн. – Новости могли его шокировать.

– Адика сказал, мы должны всерьез рассматривать вероятность нападения после того, как Грегас справился с мужчиной на лестнице, – сказал Форж.

– Мы лишь выполняли приказы и защищали тебя, – прибавил Рофэн.

– Я это понимаю. Теперь убирайтесь.

Они поспешили прочь, а я быстро проверила окружающую территорию.

– Больше никого. Адика трусливо прислал Рофэна и Форжа, чтобы не шпионить за мной самому.

Лукас, похоже, развеселился.

– Думаю, это скорее хорошая тактика, а не трусость. В прошлом ты уже накричала на Адику за вопросы о твоей личной жизни. Он знал, что ты рассердишься, если сам услышит твой разговор с братом, но не станешь винить Рофэна и Форжа за выполнение приказов.

Я подсела к Лукасу.

– Насколько я могу судить, Грегас удивительно хорошо справился с новостями. Конечно, я не стану читать его разум, чтобы в этом удостовериться.

– Сейчас для этого исключительно плохой момент, – подтвердил Лукас. – В мыслях брат может быть слегка обижен на тебя. Но важно то, что он не проявляет чрезмерного отвращения к тебе или к себе.

– Да, – сказала я. – Базз почувствовала, что ключевым моментом в уничтожении страха Грегаса перед носачами станет драматическое снятие маски и замещение образа отвратительного существа обычным человеком. Похоже, сработало.

Я поколебалась.

– Я не ожидала, что Базз наденет именно это платье. Полагаю, она выбрала его как первоклассный подростковый наряд. У нее есть такая тактика – надевать вещи, принятые на уровне собеседника, чтобы помочь ему расслабиться и говорить свободнее.

– Возможно, у нее была еще одна причина, – сухо заметил Лукас. – Думаю, она хотела, чтобы новый образ носача в глазах Грегаса выглядел как можно привлекательнее.

Он помолчал.

– Запрос. Мы можем обсудить странность, которая меня смущала с того момента, как мы обнаружили, что Грегас – пограничный телепат?

– Какую? – спросила я.

– На возникновение пограничных телепатических способностей сильно влияет генетический фактор, – сказал Лукас. – Мы понятия не имеем, отчего отдельные люди идут дальше и превращаются в истинных телепатов, но нам известно, что когда двое или больше братьев и сестер являются пограничными, у них практически всегда есть пограничный телепат среди родителей или бабушек и дедушек. Это правило работает и в том случае, когда братом и сестрой оказываются пограничный и истинный.

Я потерла лоб.

– По-твоему, способности Грегаса означают, что у нас в родне есть еще пограничные телепаты?

– Да.

– Должно быть, ты ошибаешься, – ответила я. – Если бы кто-нибудь из наших родителей или бабушек и дедушек был пограничным, они принадлежали бы к первому уровню. Мои родители живут на двадцать седьмом. Мамины родители приписаны к тридцать первому и работают на производстве инфовизоров. С другими бабушкой и дедушкой я никогда не встречалась, но они принадлежат к четырнадцатому уровню и выбросили моего отца, когда тот вышел из лотереи жителем разочаровывающего двадцать седьмого.

– Да, я помню, твоя мама упоминала об этом, – сказал Лукас. – Ты не возражаешь, если я проверю записи, дабы убедиться, что не произошло никакой ошибки?

– Не понимаю, как могла произойти ошибка, если только… – Меня накрыло тревожное подозрение. Родители папы жили на четырнадцатом уровне!

– Мое расследование явно причиняет тебе неудобство, – заметил Лукас. – Я обо всем забуду.

– Нет, – возразила я. – Проверь записи. Я почти уверена, что ты ничего не найдешь, но… Ладно, в любом случае стоит это сделать.

– Ты уверена? – спросил Лукас. – Можешь подумать об этом день-два.

– Уверена. Теперь, когда ты поднял эту проблему, я должна знать всю правду. – Я нахмурилась. – Почему ты гримасничаешь? Что смешного я сказала?

– Я просто вспомнил, что говорил раньше о любопытстве и твоих чувствах на месте Грегаса.

Я застонала.

– Да. Грегас хотел немедленно узнать всю правду. Я тоже. Проверь записи.

Лукас постучал по инфовизору.

– В деле твоего отца записано, что его родители относятся к медицинскому персоналу четырнадцатого уровня.

Я расслабилась.

– Ну вот. Никаких пограничных телепатов среди моих предков.

– Это стандартные открытые записи, – прибавил Лукас. – Есть еще и закрытые.

Мое тревожное подозрение не просто вернулось, но и превратилось в твердую уверенность.

– Мой папа принадлежит к двадцать седьмому, – мрачно заявила я. – Это слишком низкий уровень для участия в тайнах улья. Наверняка там секретные записи об усыновлении.

– Возможно, – обеспокоенно поправил Лукас.

Я прошлась пальцами по волосам.

– Это должна быть информация об усыновлении. Наверное, папа – обязательный ребенок пограничного телепата. Ты говорил, что программа выбирает в качестве приемных родителей подходящие пары с одиннадцатого по девятнадцатый уровень. Родители папы – медики с четырнадцатого. Если они взяли обязательного ребенка, ожидая, что он выйдет из лотереи жителем первого уровня, это объяснило бы их разочарование его результатами.

– Подобной теории соответствуют все факты, – подтвердил Лукас.

Я опустила взгляд на руки.

– Думаешь, папа знает правду?

– Сомневаюсь в этом.

Я вновь подняла голову.

– Ты можешь проверить закрытые записи и выяснить, кто был генетическими родителями папы?

– Ты уверена, что хочешь это знать?

– Да. Я всегда испытывала недоумение от своей телепатии. Мои способности как будто свалились на меня из ниоткуда. Телепатия бабушки или дедушки придала бы всему больший смысл. Не то чтобы я испытывала какую-то привязанность к людям, которых считала папиными родителями. Я с ними даже не встречалась.

– Хорошо. – отозвался Лукас. – Я проверю закрытые записи.

Я напряженно следила, как он стучит по инфовизору, и поразилась, услышав стаккато звонка.

– Это информационный архив, – произнес женский голос. – Вы затребовали доступ к закрытым записям, содержащим секретную информацию. Пожалуйста, подтвердите вашу личность и причины запроса.

– Я командир-тактик Лукас 2511-3022-498, - ответил Лукас. – Я запрашиваю информацию от имени Эмбер 2514-0172-912.

– Я не могу выдать закрытую информацию о предках телепата без его личного подтверждения, – сказал голос.

Лукас вручил мне инфовизор, и я увидела женщину с подавляюще безупречной прической, живо напомнившую мне Меган.

– Я Эмбер 2514-0172-912, - проговорила я. – И требую эту информацию.

– Вы требуете данные только о родителях отца или полную родословную по отцовской линии? – уточнила она.

Я пожала плечами.

– Можно заодно узнать обо всех предках по отцу.

– Пожалуйста, подождите, пока я позову своего начальника, чтобы засвидетельствовать запрос и подтвердить вашу личность, – сказала женщина.

Ее лицо на мгновение застыло, потом изображение разделилось надвое и показало ее и мужчину.

– Пожалуйста, повторите ваш запрос для свидетеля, – попросила женщина.

– Я Эмбер 2514-0172-912, - устало проговорила я. – И запрашиваю полную родословную по отцовской линии.

– Теперь, пожалуйста, посмотрите прямо на экран инфовизора и повторите для меня следующие слова из песен Долга улью, – сказал мужчина. – Бордовая, Красная, Оранжевая зоны. Все мы едины.

Я скривилась в замешательстве, но повторила:

– Бордовая, Красная, Оранжевая зоны. Все мы едины.

– Запрос засвидетельствован, личность подтверждена, – живо отозвался мужчина.

– Я уже отправляю на ваш личный инфовизор полные данные о предках по отцовской линии, – сообщила женщина.

Послышался звонок прибора, означавший получение сообщения.

– В данный момент вам нужна дальнейшая информация? – спросила женщина.

– Нет, спасибо. – Я закончила разговор, вернула Лукасу его инфовизор и достала из кармана свой.

Лукас встал.

– Думаю, мне лучше позволить тебе просмотреть свою родословную в одиночестве.

– Почему? Мы уже знаем, что я увижу. Один из моих предков по папиной линии был пограничным телепатом.

– Думаю, ты увидишь нечто большее, – возразил Лукас. – Сотруднице информационного архива не пришлось бы звать своего начальника засвидетельствовать запрос и подтвердить твою личность по лицу и голосу, если бы речь шла только о пограничнике.

Я моргнула.

– Ты считаешь, в моей родословной есть истинный телепат?

Лукас кивнул.

– Я пойду и посижу немного у ручья.

Он ушел, а я уставилась на пустой экран инфовизора. Лукас скорее всего прав. Среди моих предков был истинный телепат, и очевидно, кто это.

После смерти Клер ее отряд закрылся на три года, а затем стал моим. Ее апартаменты принадлежали мне. Я сидела в парке, где рассеян ее прах. Четверо из ее ударников сейчас превратились в моих телохранителей.

Я всегда чувствовала, что нечто от Клер по-прежнему остается в отделе, и теперь знала, что именно. У нее было двадцать пять обязательных детей. Я знала, что никого из них не передавали в другие семьи, но кто-то тоже мог завести обязательных детей и…

Нечто от Клер еще оставалось в этом отделе. ягзшуз Здесь была ее правнучка. Я.

Я постучала по инфовизору и вывела изображение родословной в воздух перед собой.

Я была права.

Я ошибалась.

Я знала, что должна сделать.