Рубеж

Глава 9

Когда мы с Лукасом вернулись в апартаменты, он рухнул на один из диванов в гостиной, театрально застонав и широко раскинув руки в изнеможении.

Я села рядом.

– Почему Меган так странно повела себя, когда я спросила о прилегающих территориях Кита?

– Думаю, она волновалась, что Адика начнет шутить по этому поводу.

– Шутить? А что смешного в гигантской книгарне Кита?

– Дело не в самом помещении, – осторожно ответил Лукас. – А в сюжетах, которые там проигрывает Кит. Он совершенно открыто говорит, что не подпускает никого к своей прилегающей территории, потому что наслаждается историями исключительно… интимного содержания.

– О, – вспыхнула я. – Надеюсь, ты не против, что Базз заставляет тебя идти по магазинам за праздничным…

Я не договорила фразу, потому что меня настигла ужасная мысль. Я считала, что смогу как обычно отметить Новый год с родителями и братом на двадцать седьмом уровне, но…

Лукас нахмурился.

– Тебя что-то напугало, Эмбер. Что случилось?

– Мы же не будем работать все новогодние праздники? – тревожно спросила я. – Если не удастся провести какое-то время с семьей, они решат, что я как житель первого уровня хочу с ними порвать.

– Не стоит об этом беспокоиться, – мягко сказал Лукас. – Существует стандартное правило, что отряд нового телепата закрывается на время праздников.

Я недоверчиво взглянула на него.

– Серьезно? Нам действительно позволят закрыться на весь этот период?

– Не просто позволят, – ответил Лукас. – Мы должны это сделать, чтоб отряд продолжил работу. Большинство персонала вышло из лотереи вместе с тобой, и многие сталкиваются с крупными семейными проблемами.

Лукас обнял меня.

– Первый год после лотереи – это период серьезных изменений в семейных отношениях. Даже если человек попадает на тот же уровень, что и его родители, все равно он превращается из бедного подростка, живущего в крохотной съемной комнате, в полезного члена улья со своим доходом и квартирой.

Он вздохнул.

– Но в большинстве случаев образуется разрыв между уровнями родителей и нового взрослого. И чем эта пропасть крупнее, тем больше напряжение в семье. Даже наши ударники, тактики и связисты принадлежат к первому уровню. Твои родители живут на двадцать седьмом, и это значительный межуровневый промежуток, но в отделе есть люди, чьи родители относятся к гораздо более низкому уровню. Адика направил нескольких членов ударной группы на консультацию к Базз и, к тому же, настолько беспокоится о Калебе, что обсуждал его ситуацию со мной.

Я кивнула.

– Родители все еще поражены моей принадлежностью к первому уровню, но у Калеба все гораздо сложнее. Его родители, приписанные к девяносто первому, даже не разговаривали с жителями десяти элитных уровней, пока Калеб не прошел лотерею. Сейчас они так смущаются в его присутствии, что едва решаются сказать хоть слово.

– Калеб столкнулся не только с поразительным разрывом в уровнях с родителями, – сказал Лукас., - но и с проблемой социального разделения между обычными гражданами и сотрудниками законопорядка.

Я скривилась. Я регулярно читала разумы членов своей ударной группы и знала, что родители некоторых из них считали назначение в силы законопорядка бесспорно плохим результатом, несмотря на высокий уровень.

Родители других сами работали безопасниками, и лотерейные результаты скорее усиливали семейные узы. Тобиас оказался единственным исключением, поскольку его зависть к брату разрушала счастье всей семьи.

– Адика говорит, что другие ударники постепенно смиряются с потерей контакта с семьей, – добавил Лукас. – Калеб пока упрямо борется. Но обстоятельства складываются против него, и Адика беспокоится, как бедняга переживет неизбежный разрыв в Новый год.

– Мне повезло, – сказала я. – После рассказа о вражеских агентах моя семья, похоже, убеждена, что наш отдел принадлежит к обороне улья. Родители настолько прилежны, что, в любом случае, не сочли бы мою работу в силах законопорядка проблемой. Мне просто надо продолжать скрывать свою телепатию.

– Итак, возможные семейные проблемы означают, что нашим людям просто необходимо дать перерыв на Новый год, – заключил Лукас. – Для некоторых из них это последний шанс спасти отношения с близкими.

– Конечно, не последний, – запротестовала я.

– Боюсь, в большинстве случаев да, – грустно ответил Лукас. – Статистика показывает, что практически все, кто не провел первый Новый год после лотереи с родителями, так и не восстанавливают с ними нормальные отношения.

Он помолчал.

– Именно поэтому операция Мортона назначена сразу после Нового года, а не во время праздников. Когда те закончатся, у нас неизбежно появятся люди, скорбящие о потере семей. Мы не можем рисковать, чтобы те, кто окажется в ситуации Калеба, начали винить в этом разрыве работу в праздничный период. Это подогреет горечь, ослабляющую удовольствие от лотерейных результатов, и причинит колоссальные проблемы и работникам, и всему отделу.

– Понятно.

Лукас резко перешел от полных предложений к сокращенной скорой речи, которой пользовался в разговорах со мной для экономии времени.

– Извинения.

– За что?

– Смутил тебя. Глупая неуверенность.

Обычно мне требовалась телепатия, чтобы понять Лукаса в таком режиме, но на сей раз было очевидно, что он имеет в виду.

– Твоя реакция на вопрос Базз, проведешь ли ты Новый год с моей семьей? – Я теснее прижалась к нему. – Это было не глупо. Пережитое тобой в детстве и на подростковом уровне, не могло не оставить шрамы. И в этих шрамах твоя сила и слабость. Они дали тебе чувствительность и эмоциональную стойкость, чтобы стать блестящим командиром-тактиком, но сделали ранимым в некоторых иных областях.

Лукас оторвался от меня, взглянул мне в лицо и пораженно поднял бровь.

– Сейчас не только телепат. Еще и аналитик!

– Я просто повторяю то, что мне сказал Гидеон.

Лукас рассмеялся и вновь прильнул ко мне.

– Ранимость настигает неожиданно. Особенно сейчас. Фактор Нового года.

– Что ты имеешь в виду?

Его лицо перекосилось от боли.

– Прочитай меня.

Я связалась с его разумом и увидела выложенное для меня воспоминание. Шестилетний Лукас проталкивается между гигантскими фигурами взрослых в праздничных одеждах, стоящими у экспресс-ленты. Доходит до мужчины в бордовом с золотом наряде и тянет его за руку. Мужчина грубо отталкивает ребенка.

– Я не знала, что твой отец ушел во время новогодних праздников.

«Отец ушел за месяц до Нового года. Я обнаружил, где он живет. Пришел на праздники в нужный район и нашел его как раз перед Новым годом. Пытался поговорить с ним. Большая ошибка. Нежелательное присутствие».

Обычно, когда Лукас вел со мной мысленные разговоры, его уровень предвысказанных мыслей выглядел четко организованным. Сейчас слова складывались в короткие дробные предложения, разделенные волнами эмоций.

– Если мы собираемся провести Новый год с моими родителями, – сказала я, – возможно, следует предупредить их, что для тебя это сложное время.

Лукас ответил не словами, а чувствами и образами.

Я нахмурилась.

– Очевидно, на подростковом уровне ты попал в особенно бессердечную группу. Уверяю тебя, мои родители отреагируют не так. Они будут очень милы.

Я поколебалась.

– Не уверена, что и Грегас будет мил, но не стоит о нем беспокоиться. Если он скажет что-нибудь бесчувственное, родители его заткнут.

Лукас выдавил короткий смешок.

– Можешь мне кое-что объяснить?

«Да?»

– Улей поощряет людей обрывать после лотереи старую подростковую дружбу, чтобы избежать проблемы зависти, – сказала я. – Понимаю, почему он не старается заодно подтолкнуть и к разрыву с семьей. Я бы не смогла справиться с потерей родителей, а Грегас… Ну, временами он действительно раздражает, но он мой брат.

Я пожала плечами.

– Но я не понимаю, почему именно в Новый год улей делает такой упор на семейные узы. Это кажется излишне болезненным для людей, оставшихся без семьи.

Сейчас уровень предвысказанных мыслей Лукаса выглядел безупречно организованным, а слова приобрели особый вкус, звук и цвет, означавшие, что он вытаскивает информацию из своего импринтинга.

«В улье существуют четыре празднества, разделенные равными промежутками времени. Праздник, Валентин, Хеллоуин и Новый год. Все четыре направлены на определенные жизненно важные цели 145a05. Поддержание населения улья. Снижение числа людей повредит производительности и приведет к социальной нестабильности».

«Празднества-близнецы – Праздник и Хеллоуин – подчеркивают опасность Внешки и надежность улья, отговаривают людей пользоваться правами по межульевому договору и переезжать в другие города. Валентин способствует углублению романтических отношений и их переходу в долговременную связь. Новогодние празднества концентрируются на преемственности семей, собирая вместе нынешние поколения и формируя мысли о символах новой жизни и будущих поколениях».

Я моргнула.

– Хочешь сказать, Новый год призван подтолкнуть пары к рождению детей?

Лукас вновь заговорил вслух.

– Да.

Я вернулась в свою голову, чтобы переварить информацию.

– Никогда раньше не задумывалась о проблеме населения, но это должно означать, что всем в улье надо непременно вырастить стандартных двоих детей. Не уверена, что это работает. Несмотря на день Валентина и Новый год, есть люди, которые не хотят потомства.

– Есть и другие, у кого больше двоих детей, – ответил Лукас.

– Да, но их недостаточно. Когда я училась в школе, больше двоих детей было только в семьях, где вторая беременность закончилась близнецами.

– Ты училась в школе на двадцать седьмом уровне, – заметил Лукас. – Обычная семья на большинстве уровней улья подразумевает двоих малышей, но граждане десяти элитных уровней считаются обладателями более ценных генов. Улей поощряет их создавать большие семьи, предлагая стимулы, например, квартиры большего размера. Поэтому на верхних десяти уровнях распространены семьи с тремя детьми.

Он помолчал.

– Меган еще не обсуждала с тобой проблему размера семьи?

Вопрос привел меня в замешательство.

– Нет.

– К этому времени ей уже следовало с тобой поговорить, – сказал Лукас. – Плохо, если ты узнаешь детали, наткнувшись на них в чьем-то разуме. Вам необходимо обсудить эту тему как можно скорее.

Я покачала головой.

– Я ничего не обсуждаю с Меган. Теперь мой консультант – Базз.

– Да, но Меган остается твоим личным врачом, а тема размера семьи включает и медицинские вопросы.

– Думаю, мы оба считаемся обладателями ценных генов, – беспокойно сказала я.

Лукас вспыхнул.

– Истинный телепат и командир-тактик? Да, исключительно ценные гены. – Он быстро сменил тему. – Ты еще голодна или уже слишком набила живот печеньем Меган, чтобы проглотить что-то еще?

– Не знаю, хочу ли есть, – ответила я. – Это был странный день. В любом случае, первым делом мне надо договориться с мамой о походе по магазинам.

Лукас кивнул.

Я перешла в книгарню и на минуту остановилась, обдумывая разговор. Всегда рассчитывала родить двоих детей, поэтому с трудом воспринимала мысль, что их может быть трое. Наконец, я сделала глубокий вдох и позвонила родителям.

Буквально через несколько секунд передо мной появились голограммы мамы и папы. Сперва странное выражение их лиц удивило меня, но затем папа, задыхаясь, проговорил:

– Мы как раз смотрели первый канал улья. В новостях твой отдел безопасности?

Я напряглась. Совершенно забыла, что мы попали на первый канал, и не подготовилась к этому осложнению.

– Это определенно был отряд Эмбер, – сказала мама. – Я узнала голос командира-тактика. Это Лукас.

– Я все же думаю, что ты ошиблась, – возразил папа. – Командир-тактик говорил гораздо более официально и уверенно, чем Лукас.

Мама раздраженно фыркнула.

– Естественно, на работе Лукас ведет себя формальнее, чем у нас в гостях.

– В новостях показывали наш отдел безопасности, – неохотно признала я. – И да, на работе Лукас говорит гораздо более официально.

– Эмбер, тогда почему приказы отдавал он, а не ты? – спросил папа.

Мама недовольно всплеснула руками.

– Эмбер, должно быть, отвечала в целом за преследование вражеского агента. Те безответственные подростки, попавшись на пути, вызвали множество осложнений. И у Эмбер не было времени самой им звонить.

Я скривилась.

– Подростки действительно доставили нам проблем.

– Им невероятно повезло, что их спасли, – сказал папа. – А кто командовал красной группой?

– Рофэн.

– Тот милый тихий мальчик? – Мама, кажется, поразилась. – Я думала, по веревкам спускался Форж.

– Форжа часто вызывают на сложные восхождения, – подтвердила я. – Но в ударной группе любой способен спуститься по веревке.

Родители обменялись взглядами, а затем мама с сомнением проговорила:

– Ты рассказывала нам, что преследуешь вражеских агентов, но кое-что в новостях нас встревожило.

Мой желудок пытался в панике завязаться в тугой узел.

– Что именно?

– Лукас говорил о работе с носачами, – ответил папа. – Ты никогда не упоминала, что сотрудничаешь с ними.

Я потерла лоб.

– Конечно, нам приходится пользоваться информацией от носачей, чтобы справляться с угрозами улью.

– Но ведь в твоем отделе не живут носачи? – настойчиво продолжила мама. – Когда мы приходили, я их не видела, но нас пускают только в жилую секцию и в парк. Ведь за закрытыми дверями не прячутся эти нечеловеческие создания?

Вот почему моя семья не должна узнать, что я телепат. И вот почему я никогда не решаюсь читать разумы родителей и брата. Требовалось убедить их, что носачи не живут в нашем отделе, иначе мама с папой больше не появились бы у меня в квартире.

– Носачи присылают нам массу информации, – поспешно ответила я. – Но вся она проходит через группу связи. Носачи не смогли бы жить у нас. Они должны селиться в своих отрядах, потому что… Ну, у них есть особые требования.

На лице папы появилась смесь ужаса и восхищения.

– Не думаю, что мне хочется слышать об особых требованиях носачей. Но уверен, что у твоего брата будет множество вопросов. Он уже звонил тебе по поводу репортажа в новостях?

Я представила, как мой брат, Грегас, жадно расспрашивает меня об образе жизни носачей, и вздрогнула.

– Грегас не звонил мне больше недели.

Теперь, после моих уверений, что носачей в нашем отряде нет, мама успокоилась.

– Я тоже не говорила с Грегасом несколько дней. Вчера пыталась ему дозвониться, но он не ответил – должно быть, вышел с друзьями.

– Мне стало легче на душе, когда у Грегаса появились друзья, – сказал папа. – Сперва ему тяжело пришлось на подростковом уровне в одиночестве, но сейчас он выглядит гораздо счастливее.

– Рада, что брат наконец освоился, – согласилась я. – На самом деле, я звоню из-за похода по магазинам. Мама, ты сможешь пойти со мной завтра утром?

– Завтра утром, – повторила мама. – Да, я не работаю, но ты не слишком занята с этим вражеским агентом?

– Как раз благодаря нему я могу заняться покупками. Сейчас, когда мы его поймали и передали соответствующим людям, наш отдел получил небольшой перерыв. Но гораздо легче будет пойти не в торговый район 500/5000, а в тот, что расположен в центре Оранжевой зоны. Он намного ближе к моему отделу.

– И там вы преследовали вражеского агента, – возбужденно ответила мама. – Наверное, ты хочешь что-то проверить.

Я посомневалась.

– Ну, если появятся осложнения…

– То ты сможешь заняться ими, не прерывая нашу прогулку. – Мама кивнула. – Где мы с тобой встретимся? Для нас не проблема добраться до твоей квартиры, поскольку можно воспользоваться специальным лифтом прямо до вашего отдела. Но если я сама зайду в торговый район первого уровня, у безопасников появятся ко мне вопросы.

Она была права. Гражданам улья не разрешалось разгуливать там, где они не живут и не работают. Когда я жила на подростковом уровне и навещала родителей, безопасники всегда проверяли, что я делаю на двадцать седьмом уровне и не свернула ли с прямой дороги в родительскую квартиру. Особенно строго они относились к нарушителям на более высоких уровнях, так что мамина более простая одежда немедленно привлечет внимание в роскошном торговом центре.

– Наверное, тебе легче всего доехать до торгового района 500/2500 на двадцать седьмом уровне, – предложила я. – Если подождешь у эскалатора, я позвоню, когда мы с Лукасом доберемся до места, и ты поднимешься к нам.

– Так Лукас тоже отправляется за покупками? – спросила мама.

– Да, – ответила я. – Ему нужно подобрать праздничный костюм, в пару моему.

– Правда? – Папа поднял бровь. – Мы с твоей мамой никогда не беспокоились о похожих костюмах на Новый год.

Мама толкнула его локтем под ребра.

– Вспомни, что Эмбер сейчас на первом уровне. Им с Лукасом нужна подходящая одежда на первый Новый год вместе.

Она еще немного с воодушевлением поговорила о прогулке, потом мы закончили, и их голограммы пропали.

Я потерла лицо руками. Хоть бы мама не стала расспрашивать о носачах во время нашей встречи. Все в отделе знали: с моими родителями надо говорить осторожно. Я верила, что никто не выдаст секрет по ошибке. И тревожилась, вдруг ошибусь сама.

Прозвучавший звонок поразил меня. Я поняла, что это входящий вызов, и решила, что мама перезванивает что-то уточнить.

– Книгарня, прими звонок, – устало велела я.

Появилась черная стена с единственным словом-вопросом:

– Одна?

Я моргнула. Этот вопрос ни с чем нельзя было спутать. Выйдя из лотереи, я с замешательством и разочарованием узнала, что улей не разрешает телепатам встречаться. И только недавно выяснила причину, стоящую за этим запретом. В нашем улье однажды возник конфликт между двумя телепатами, и при встрече он завершился смертоносной ментальной битвой.

После этого улей ввел за правило предотвращение встреч телепатов. Фактически, так пытались упредить все контакты между нами, но телепаты обладали преимуществом – они могли читать данные безопасности и коды в умах членов отряда. У нас есть тайный способ использования выделенной линии между подразделениями для общения друг с другом, и в прошлом я уже обменивалась звонками с Сапфир и Мортоном.

Последний звонок был как раз от Мортона. Он назвал причину, по которой телепаты не могут встречаться, затем предупредил, что секрет известен только ему и Сапфир, и им нельзя делиться ни с кем другим. Я решила, что и в этот раз звонит Мортон.

– Книгарня, ответь на сообщение. Текстовый режим. Да.

Через мгновение передо мной появилась голографическая фигура. Не Мортона, а улыбающейся темноволосой женщины где-то лет тридцати пяти в элегантно-небрежном платье.

– Здравствуй, Эмбер, – сказала она. – Меня зовут Мира.

Да, очевидно. На подростковом уровне у меня был сосед по коридору, который родился с генетическими особенностями, влиявшими на его способность к обучению. Я знала, что Мира родилась такой же, и в чертах ее лица заметила нечто, напоминавшее о Каспере.

Миру окружали всевозможные бутоны. Я вспомнила слова Гидеона, что ее отряд – это нежное место, полное цветов. Мира носила платье с ромашками и стояла возле стола с вазой, полной великолепных васильков. Стена за ее спиной также была расписана цветами.

Но не считая черт лица и страсти к растениям, Мира совсем не походила на составленный мной образ. Я представляла ее подобной Касперу. Тот был счастлив среди друзей, которым доверял, но нервничал, сталкиваясь с незнакомыми людьми и ситуациями. Если Каспер встречал чужого, то защищался и проявлял неуверенность. А вот Мира лучилась радостной уверенностью в себе.

Я неверяще уставилась на нее, а потом поняла, что никогда по-настоящему не думала о положении Миры. В нашем коридоре на подростковом уровне жил любитель травли Рис. Он задирал многих вокруг, включая меня, но с особым удовольствием издевался над Каспером и рассказывал, что лотерея сочтет того совершенно бесполезным.

Возможно, Мира на подростковом уровне тоже встречала хулиганов вроде Риса, грязными шутками подрывавших ее ощущение собственной значимости, но затем вступила в лотерею. И с тех пор, как процесс тестирования обнаружил врожденные телепатические способности, естественно, она взрослела в счастье и уверенности.

Дело не только в том, что улей отправил Миру на первый уровень и теперь купал ее в роскоши. Она, как и я, обнаружила, что чтение разумов облегчает обучение. Что еще важнее, Мира провела последние семнадцать лет в окружении отдела, полного людей, готовых буквально отдать жизни, чтобы ее защитить. Их мысли твердили, что она редкий и драгоценный телепат и выполняет неизмеримо важную работу по защите улья. Естественно, Мира излучала уверенность в себе.

Она терпеливо ждала, когда же я заговорю. Я до смешного растерялась при первом контакте с Сапфир, так же вела себя с Мортоном, а теперь и с ней.

– Здравствуй, – сказала я. – Прости, что лишилась дара речи. Я не ожидала, что ты мне позвонишь, но рада встрече.

Мира кивнула.

– Я собиралась еще подождать, прежде чем звонить тебе, но правила хороших манер говорят, что я должна извиниться.

– Извиниться? – нахмурилась я. ягзшуз – За что?

– Вчера я выходила в чрезвычайный рейд, – ответила Мира, – и моя ударная группа арестовала игровую группу «Синего подъема». Мы только что обнаружили, что один из них – твой брат.