Русская басня

Уставши бегать ежедневно

По лужам, по грязи, по жесткой мостовой,

Однажды Ноги очень гневно

Разговорились с Головой:

«Как мы несчастны, боже мой,

Что век осуждены тебе повиноваться!

Днем, ночью, осенью, весной,

Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться

Туда, сюда, куда велишь;

И к этому ж еще, опутавши чулками,

Ботфортами да башмаками,

Ты нас, как ссылочных колодников, моришь

И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами;

Еще же если б ты к Ногам

Была почтительней за труд их неизменный;

Так нет! Когда тебя, с душою сопряженны,

Несем к торжественным богам,

Тогда лелеешь нас; но лишь домой вступили —

То Ноги, по твоим словам,

Как будто не ходили».

«Молчать! — тут Голова сказала им,— молчать!

Иль не страшит моя вас сила?

Бродяги! вам ли размышлять,

Когда мне место раз определила

Природа выше вас, то чтоб повелевать!»

«Ну, очень хорошо! пусть ты б повелевала,

По крайней мере нас повсюду б не совала,

А прихотям твоим несносно угождать!

Да между нами ведь признаться,

Коль нами право ты имеешь управлять,

То мы имеем тож все право спотыкаться;

И можем иногда, споткнувшись,— как же быть? —

Твое могущество об камень расшибить!»

Смысл этой басни всякий знает...

Но должно — цыц! — молчать: дурак — кто все болтает!

За правду колкую, за истину святую,

За сих врагов царей,— деспот

Любимца осудил: главу его седую

Велел снести на эшафот.

Но сей пред смертию умел добиться

Пред грозного царя предстать —

Не с тем, чтоб плакать иль крушиться,

Но, если правды он боится,

Хотя бы басню рассказать.

Царь жаждет слов его — философ не страшится

И твердым гласом говорит:

«Ребенок некогда сердился,

Увидя в зеркале свой безобразный вид;

Ну в зеркало стучать, и в сердце веселился,

Что мог он зеркало разбить.

Назавтра же, гуляя в поле,

В реке свой гнусный вид увидел он опять...

Как реку истребить? — нельзя, и поневоле

Он должен был в душе и стыд и срам питать!

Монарх! стыдись; ах! это сходство

Прилично ль для царя?

Я зеркало — разбей меня,

Река — твое потомство;

Ты в нем еще найдешь себя!

Монарха речь сия так убедила,

Что он велел ему и жизнь, и волю дать;

Постойте, виноват — велел в Сибирь сослать,

А то бы эта быль на сказку походила.