Сиреневый ветер (СИ)

Глава 22. Один не воин, один — маг

Алрефе сидел в библиотеке и в перерывах складывал паззл произошедшего. По окончании приёма хозяин вызвал к себе в кабинет его и Хекле, после чего приказал найти вора и вернуть украденное. Тот приказ поставил точку в сомнениях, потому как не нашёл отклика внутри. Обычно приказы хозяина ощущались как остро наточенный, покрытый ядом клинок, приставленный к сердцу, как кандалы, которые одновременно являлись нитями кукловода, как ошейник, плотно обхвативший шею на грани с удушением. И эти ощущения не были миражом, ведь в случае неповиновения хозяин мог затянуть любой из узлов, заставить мгновенно почувствовать слишком реальную боль, для которой не имелось внешних причин. Но в этот раз ничего такого не было. Потому что Райлер больше не его хозяин. Рог тоже похитили.

Однако Алрефе сделал вид, что он подчинился Райлеру, что всё ещё танцует под его дудку, ведь это самый простой способ проконтролировать действия хотя бы Олеонте и Хекле. Первый хорош в шпионаже, в бою, но не в магии — он мог бы выследить только при помощи следопыта, однако особый артефакт похищен, а для применения обычного Олеонте не хватит данных. Ведь он даже не знал имени цели. Второй же умелый маг, но не настолько, чтобы определить место быстрее Алрефе. И опыта работы с телепортационными шифрами у него явно меньше. Хотя по приказу они и работали вместе, это обязывало только обмениваться сведениями, которые Алрефе вполне мог утаивать. Хоть где-то отстранённость северян была на руку — они предпочитали работать одни, поэтому Хекле при первой же возможности закрылся у себя в кабинете. А ещё на нём оставались обязанности главного мага.

В кои-то веке Алрефе был свободен, по крайней мере до того момента, как кто-то другой первым доберётся до рога. Только вот эта свобода совсем не радовала, ведь Сильена находится в опасности из-за него. Да, охотились на неё из-за гримуара, только вот Алрефе понимал, что в такую ситуацию она угодила по его вине. Иначе быть не может. Ничто другое не привело бы сиреневую спутницу в этот мир.

«Что ж… По крайней мере никаким приказом меня не заставят ей навредить. Там, на месте, я смогу пойти против воли хозяина и защитить её», — только эта мысль и позволяла немного приободриться.

Как говорится, в ходе следствия главное не выйти на самих себя. Но именно это сейчас требовалось Алрефе, чтобы с наибольшей точностью определить расположение Сильены. Нужно поймать собственный след, но нельзя допустить, чтобы другие прознали об этой части поисков — сразу заподозрят неладное. И даже если не решат проверить наличие рога, не упустят шанс обратить против Алрефе его связь с воровкой. Только вот искать свой след — не то же самое, что его заметать, либо искать какого-то другого демона по его рогу. У этих следов, грубо говоря, разная полярность, словно полюса у магнитов. Инвертировать заклинание поиска можно, но сложно, ведь для этого надо хорошо понять, как работает каждая его часть. А ещё нужно вывернуть заклинание так, чтобы оно указало на украденный рог, а не на оставшийся на голове.

«Я должен делать вид, что разбираю след от телепорта, и вместе с этим разбирать второй способ поиска. Будто хоть какая-то из этих задач достаточно простая, чтобы её с чистой совестью отложить и потом за пять минут на коленке доделать», — устало подумал Алрефе и потёр виски.

Если не можешь делать два дела параллельно, найди способ превратить их в одну задачу, — один из тех принципов, за которые Алрефе полюбил печати и решил сосредоточиться на этой области магической науки. Иногда легче сконцентрироваться на решении одной очень сложной проблемы, чем распыляться на две чуть проще. А иногда наоборот нужно разделить сложное на такие составные части, решить которые заметно легче.

Алрефе забрал единственную найденную более-менее толковую книгу по поиску с использованием рога, справочник с координатами и отправился обратно в свой кабинет. Сейчас он должен подготовить почву для опытов, однако потом ему потребуется лаборатория. И с этим возникала небольшая проблема. Лаборатория в доме Райлера несомненно хорошо оборудована, но туда в любой момент мог заглянуть Хекле. Или Олеонте, но это маловероятно, да и понять ему что-то будет сложнее. В любом случае, чем меньше у этих двоих поводов думать, что Алрефе занят чем-то другим, тем лучше.

На ум приходил только один запасной вариант: университет, в котором Алрефе раньше работал. Возможно, среди вещей удастся найти старый пропуск. Возможно, тот всё ещё сработает. Определённо стоило попробовать. Для этого следовало дождаться ночи.

Пропуск представлял из себя медальон с рельефным рисунком, который прикладывался к замку запасного — служебного — входа. По правилам его следовало отдать после увольнения, однако Алрефе в своё время и сам не представлял, какой из рабочих дней окажется последним. Просто настал момент, когда Райлер сказал, что ходить в университет ему запрещено. И хотя можно найти способ передать пропуск, Алрефе на самом деле не хотел этого делать, ему и не до того было, так как тогда настало время придумать план побега.

Как бы то ни было, сейчас медальон удалось найти в нижнем ящике шкафа в скрытом отделении, которое открывалось снизу путём сдвигания фальшивого дна. Там же лежали рабочая мантия и запасной ключ от лаборатории. Охрана университета не имела привычки устраивать частые ночные обходы, однако даже случись такое, в темноте могут принять за своего.

Ночью Алрефе переоделся, спрятал под одежду медальон, закинул на плечо сумку и завернулся в плащ. Повезло, что окна его комнаты выходили на другую сторону дома, нежели у Олеонте. Тот не станет среди ночи проверять наличие Алрефе, ведь хозяин не позволял никуда уходить, но всё поймёт, если застанет побег.

Он открыл окно, ещё раз присмотрелся, прислушался. Никого. Всё тихо, спокойно, пустынно. Можно было бы для верности подождать ещё часок, но ночь не бесконечна, а до университета не пять минут идти.

Перегнувшись через подоконник, Алрефе вытянул вперёд руку, очертил чернотой несколько знаков, которые почти сразу растаяли в ночи. Тьма начала сгущаться, уплотняться, образуя ведущую от окна до земли не слишком крутую горку. А что? Лучше уж такой почти детский и весёлый способ спуститься, чем устаревшая и ненадёжная верёвка из простыней.

Улицы Акпора, казалось, совсем не изменились, будто и не было тех десятилетий, проведённых вдали от родного мира. Алрефе бежал к университету и чувствовал себя так, словно вернулся в прошлое. Слишком знакомая картина. Ему уже приходилось вот также втайне убегать ночью, чтобы заниматься исследованиями, которые не нравились хозяину, но не настолько, чтобы запретить на уровне абсолютного приказал. Днём вытягивал информацию из пленных, готовил заклятья, которые должны были превратить в яд всю воду в конкретном городе, накрыть оползнем торговцев или в момент разорвать всех пленных ради кровавого фейерверка на фестивале, а ночью пытался доделать диссертацию.

От этих воспоминаний внутри всё сводило, сжималось, а перед глазами мелькали слишком яркие картины истерзанных, искалеченных магией тел, ряды беспорядочно сваленных трупов, ошмётков плоти и хлюпающей под ногами крови. Все те картины, бесчисленные вариации которых являлись в кошмарах. Не просто всплески бессмысленной жути, а то, что приходилось наблюдать на самом деле.

Медальон сработал, позволяя пройти в университет без лишнего внимания со стороны охраны. Пустынные коридоры, по которым раскатывалось приглушённое чарами эхо шагов, ощущались всё также знакомо, что Алрефе нашёл бы путь до лаборатории не то что в темноте, а с закрытыми глазами. Так знакомо и так спокойно. Бытность преподавателем — самое приятное воспоминание о мире демонов. Единственная часть прошлой жизни, по которой он тосковал, о разрыве с которой сожалел. Честно говоря, Алрефе бы с радостью принял предложение Нильса стать преподавателем в Невенском университете, но это могло привести к проблемам с преследователями. Поэтому он выбрал претворить мечту о жизни странствующего барда.

Алрефе зашёл в лабораторию, но не спешил включать свет, перед этим подошёл к окнам и коснулся каждого. Непроницаемая тьма затянула стёкла и заволокла дверной проём, чтобы никакой случайный зритель не заподозрил наличие в помещении постороннего.

Да будет свет! Тот сразу разгорался слишком ярко, из-за чего пришлось прикрыть глаза. Привыкнув, Алрефе смог осмотреться. Лаборатория определённо изменилась за прошедшее время: некоторое оборудование появилось, было заменено, исчезло, новые сотрудники отметились оставленными на рабочих местах вещами, а что-то оказалось непривычно переставлено. И всё равно это просторное, непривычно светлое для демонического мира место оставалось хорошо знакомым и очень родным. Даже этот характерный запах — чистый, немного резкий, почти царапающий горло на слишком глубоком вдохе, — хотелось назвать домашним. Алрефе подошёл к книжной полке и улыбнулся, заметив там свою методичку. Приятно, правда приятно знать, что твои труды всё ещё могут быть кому-то полезны.

Однако нет времени предаваться ностальгии и любопытству. Лаборатория была разделена на две части длинным столом, и Алрефе интересовала левая половина, в которой стоял артефакт в виде круглого стола диаметром около полутора метров. Довольно хитрое и сложное приспособление, которое позволяло создавать печати без ручного начертания, путём набора и перемещения готовых символов и целых блоков, представляющих собой самые часто используемые и устойчивые конструкции. Очень полезная вещь, так как она давала возможность не только создавать печати быстрее, но и отслеживать, как отобразится на результате то или иное изменение в изображении. Цены бы такому артефакту не было, да только годился он исключительно для лабораторного применения. Из-за малой портативности и высокой чувствительности даже к тому, что кто-то в коридоре слишком сильно дверью хлопнул.

Алрефе отложил свои вещи на чужой стул и достал записи, в которых уже набросал возможную печать. Активировав артефакт, начал вводить и перемещать символы, после каждого действия сверяясь с графой свойств. Не потому, что сомневался своих знаниях — как раз наоборот, он отлично представлял эффект от каждой модификации и тем самым проверял, что не промахнулся с расположением очередного элемента. Сложные печати отличались чувствительностью даже к миллиметровому смещению.

Прошло полчаса, прежде чем над столом засветился образец нужной печати. Приходилось вносить правки по ходу дела, потому как в черновике имелись спорные места, которые быстрее проверить на артефакте, чем самому разбираться по книгам. Далее нужно взять пропитанный магией лист и перенести на него печать. Ещё одно крайне полезное свойство артефакта: на подобные листы печать можно переносить, пока не развеешь образец. А значит, нет нужды раз за разом маяться со сложным рисунком, особенно если оказалось, что в нём нужно изменить самую малость. Обидно ради такого делать заново всё остальное!

Лист с печатью Алрефе переложил на покрытый белой плиткой стол, снизу расположив такой же, но чистый — там должна проявится полученная информация. На этом с приготовлениями было почти покончено: осталось только повесить на рог глушитель, чтобы точно не выйти при поиске на себя. Такие глушители использовались, чтобы во время опытов одни артефакты и чары не искажали работу других.

В специально отведённых ящиках можно найти глушители на любой вкус: кубы, пирамиды, рамки, полые цилиндры, полотна из различных материалов и размером от носового платка до скатерти, браслеты, броши, перчатки, шапки… Алрефе остановил свой выбор на браслете, который легко, удобно и банально закидывался на рог.

«И вот теперь, пожалуй, точно всё готово. Ну что, старина, способны ли ещё твои мозги за столь короткое время выдать что-то действенное?» — с усмешкой спросил он сам себя и полоснул по пальцу кинжалом.

Кровь смешивалась с тьмой и тонкой-тонкой струйкой тянулась к печати, накладываясь на неё, повторяя каждый штришок, пока серый рисунок не приобрёл тёмно-красный, почти чёрный оттенок. Густой, вязкий мрак начал клубиться над печатью, словно попавшие в масло капли чернил. Алрефе замер в напряжении, когда магия потянулась к нему, будто зверь, который медленно и тщательно принюхивался, то ли выискивая добычу, то ли выжидая, когда она не выдержит и выдаст своё присутствие.

Демоны тоже боялись тьмы, даже если не выдавали этого, даже если сами не осознавали. Тьма легко могла наказать тех своих детей, кто возомнил о себе слишком многое, кто решил играть не по установленным ею правилам. Однако больше всего тьма не любила дефектных детей, тех, кто подавил, обуздал её. Одна из причин, почему так мало встречалось миролюбивых демонов, заключалась в том, что тьма убивала или подчиняла обратно недостаточно сильных. И на самом деле даже самый могущественный маг не смел сохранять уверенность, что если повезёт проснуться на следующий день, то он сделает это не рабом своей природы.

Магия ещё немного покружила подле Алрефе и растворилась, вплетаясь в структуру мира, получая возможность обследовать даже самые его отдалённые уголки. С пальца продолжала струиться кровь, подпитывая чары, пока основание левого рога не начало болезненно пульсировать. Боль быстро сжала в своих тисках голову и начала отдаваться даже в глазах, вышибая слёзы, стремительно разлилась по телу до финальной точки в виде резких покалываний в дрожащих конечностях.

Алрефе остановил действие печати и упёрся руками в стол, тяжело дыша через рот и пытаясь прийти в себя. Из-за срочности он не озаботился предохранениями, вот и получил в полной мере откаты, побочные резонансы и сильные магические возмущения из-за довольно грубой инверсии заклинания и того, что части искомого находились в совершенно разных местах — рог где-то далеко в мире, но его остаток — основание — прямо здесь.

Довольно грубая ошибка, которую можно и нужно было избежать, но на это могло уйти больше одного дня. И времени-то всё равно, оно никуда не торопится и все с радостью подождёт, но не будут ждать другие ищейки. Нужно любой ценой обогнать их всех.

Всё ещё с туманом и болью в голове Алрефе убрал листы, стёр из памяти артефакта созданную печать, привёл в порядок лабораторию, убрав следы своего присутствия, выключил свет и развеял тьму на двери и окнах. Пора возвращаться домой, ведь примерно через час начнёт просыпаться прислуга и кто-нибудь слишком глазастый обязательно не в тот момент посмотрит на улицу и увидит, как некий однорогий демон скачет по тёмным ступеням к своему окну.

***

— Плетёшься, как сонная муха, — с кривой ухмылкой прокомментировал преградивший проход на лестнице Олеонте, когда Алрефе нёс свой завтрак из кухни в кабинет.

— Стараниями нашего глубоко уважаемого хозяина я и раньше не мог отлынивать от работы посредством сна, — закатил глаза Алрефе, локтем отодвигая его с прохода, — а ныне из-за срочности дела даже прилечь нормально некогда.

— Ой ты наш бедненький. Смотри не перетрудись. А то грохнешься где-нибудь в библиотеке, а мне тебе потом на своём горбу тащить.

— Как мило с твоей стороны, — ответил с напускной радостью и послал воздушный поцелуй. — Таки не прошли безрезультатно годы дружбы. Но ты, Оленька, о себе лучше беспокойся. Режим сна не нарушай, кушай хорошо, тренировки не пропускай. Потому что как бы мы ни старались быстрее управиться, у Февниевских прихвостней карт на руках больше. Скорее всего, нам ещё придётся побороться с ними за находку. И уж на кого, как ни на тебя, в этом можно положиться? Я-то так, всего лишь скромный маг, ни разу не боец.

— Покажи-ка мне, где у тебя располагается скромность? — скептично спросил Олеонте, вскинув бровь. — Потому что я очень хорошо помню, что был ученик, который на экзамене едва не прибил своего преподавателя по боевой магии. Как там его звали? Аля?

Алрефе сделал вид, что задумался и перехватил поднос одной рукой.

— Честное слово, понятия не имею, о ком ты говоришь! А скромность моя, смею предположить, где-то здесь. — И он с широкой улыбкой указал на отсутствующий рог.

— Козлина, — буркнул Олеонте и поспешил вниз.

Алрефе проводил его взглядом, покачал головой и снова взялся за поднос двумя руками. Вне пыточной и тюремной камеры с Олеонте не так уж плохо иметь дело, хотя бы забавно, при большой удаче можно даже предаться воспоминаниям об университетских годах, ведь учились они на одном потоке. А то и воспоминаниям о родине, ведь познакомились и «подружились» они ещё там, в Тельмон-шер.

Эта ночь в самом деле прошла совсем без сна. Хотя добраться до кровати удалось почти к половине пятого, голова снова разболелась так сильно, что не давала уснуть, а к тому моменту, когда подействовало обезболивающее, Алрефе заметил, что у него начало кровоточить основание рога в той части, где на него ещё залезала кожа. Пока с этим промаялся, пока обратно лёг, на сон осталось два часа. Два часа — это ни о чём и легче вообще не спать.

Очень плохое решение, которое теперь требовалось от всей чёрной души залить столь же чёрным кофе, смешанным с сильным бодрящим зельем. Тоже очень ностальгический коктейль, знакомый ещё со времён подготовки к экзаменам. Уж насколько и по сей день оставался безответственен к питанию Нильс, в студенческие годы Алрефе был в разы хуже. Но дуракам везёт, а демоническая регенерация и не такое выдержать может.

Сегодня же требовалось любым возможным способом вернуть себе сосредоточенность и возможность ясно соображать, чтобы не только разобрать полученные во время ночной вылазки данные, но и отделить те, которыми можно поделиться с Хекле. Причём не только поделиться, но и при надобности обосновать, как те были получены.

«Ну, тут ребусы явно полегче, чем когда следопыт искали, — отметил Альрефе, отпивая из кружки и листая справочник. — Хотя бы без дополнительных выкрутасов в виде межмировых телепортационных искажений, такое я бы один слишком долго осиливал. Хм… Что-то как-то занесло её даже близко не в Эшхон. Подсмотрим, что у нас там на юго-востоке…»

Отставив кофе, Алрефе обратился к другому разделу. Сверился с данными, с таблицами, с картами. Ещё раз перепроверил в бессмысленной надежде на ошибку. Но нет. Рог, а значит и Сильену занесло в Шерре-эн-Охан — расщелину темноты, одну из червоточин, напитывающих мир тьмой.

«Даже демоны в эту дыру спускаются только за местными тварями. Если Сильена не нашла, где спрятаться, мы даже труп не отыщем. Но если она ещё жива… Нужно торопиться. Если до неё не доберутся твари, то она просто не продержится долго среди такой концентрации тьмы».