Скрытый колдун рода Лаурус

Глава 30

Лавр с головой опустился в бочку, горячая вода ошпарила его кожу. Тепло начало быстро распространяться по всему его телу, а полученные в бою с ведьмаком и волшебником раны заныли. Добавленные в воду травы должны были облегчить боль и помочь с заживлением поврежденных участков кожи, поэтому Лавр, корча под водой лицо, терпел неприятный зуд.

Он рассказал Яру обо всем, что с ним произошло, и все, что он смог узнать за это время. Рассказал он и о том, куда держал путь — в сестринскую общину недалеко от Туманных гор, и спросил, пойдет ли Яр вместе с ним? Яр согласился.

Когда воздух в легких начал заканчиваться, Лавр вынырнул и вдохнул полной грудью. Вода расплескалась по глазурному кафелю.

— А поаккуратнее нельзя, рыбонька моя? — Гагат брезгливо дернула намокшей лапой и, взмахнув хвостом, запрыгнула на стул со стопкой приготовленной для Лавра одежды. — Ненавижу сырость.

— Следишь за мной даже в ванной?

Лавр наклонил в бок голову, чтобы избавиться от попавшей в ухо воды.

— Если знала, что за мной следили темные маги, — продолжил он, — могла бы и предупредить.

Гагат начала топтаться на одежде, втыкая в ткань свои острые коготки.

— Я не знала. Думаешь, что я — всезнайка как ты? Хозяин отправил меня приглядеть за тобой, чтобы ты чего не учудил. И что ты сделал? Решил сбежать из Академии. Это было глупо, рыбонька моя, и опасно.

— Я в курсе.

— В курсе он. Еще и Первородного с собой притащил.

— Малыш Шалфей не такой, как Эдгар. — Лавр никак не мог понять, почему Гагат была так враждебно настроена по отношению к малышу Шалфею. — К тому же, он многое может рассказать нам и многому может нас научить.

— Научить? Как летая на метлах, рушить чужую собственность?

Лавр покраснел, но понадеялся, что Гагат спишет его красные щеки на жару и духоту ванной комнаты.

Да, он рассказал Яру и о том, как они попали в порт Союза Северного Чародейства.

— Это был его первый полет.

— Ты мог из-за него погибнуть, — фыркнула Гагат.

— Беспокоишься обо мне?

Гагат снова фыркнула.

— Еще чего!

Лавр заулыбался.

— Точно?

— Не выдумывай. Хозяин расстроится, если ты вдруг помрешь. Вот и все.

Улыбка Лавра потускнела.

Действительно, если он завершит свой цикл, то Яр расстроится.

— Прости, Гагат, впредь я буду осторожнее.

— Уж постарайся, — сказала кошка и, свернувшись клубочком, улеглась на вещи Лавра.

Колдун вновь погрузился по шею в воду.

Впервые за долгое время он чувствовал себя в безопасности. Это прекрасное чувство распространялось по всему телу и давало его душе успокоение, которого Лавру так не хватало. Колдуну хотелось остаться в таком состоянии как можно дольше, продлить это мгновение настолько, насколько было бы возможно. Но Лавр понимал, как только он покинет ванную, как только высушит волосы, оденется и выйдет к Яру, тревога вновь начнет одолевать его сердце.

Гагат не просто так была рядом с ним, она его охраняла. Она приглядывала за ним в Министерстве, незримо была рядом в Академии. Верно следовала за ним, куда бы он не держал путь, словно была его собственным фамильяром. Но это было обманом. Гагат не могла быть рядом с ним вечно. Как и любой фамильяр, Гагат не могла подолгу находиться поодаль от своего хозяина. Даже они…

Лавр махнул головой. Воспоминания захлестнули его, и сердце кольнуло от боли.

— Эй, Гагат, — тихо произнес он, облокачиваясь о край бочки. — Гагат?..

Вода вновь перелилась через край, вплеснувшись на кафель, и кошка приоткрыла один глаз. Из-за капель, попавших на ее длинные усы, Гагат чихнула.

— Чего тебе?..

— Скажи, а Яр… он ведь… ну?.. Он ведь ее ищет, да?

— Кого?

— Не притворяйся. Вижу же, ты поняла о ком речь.

Гагат молчала.

— Я говорю о госпоже Марии. Яр ведь думает, что она могла уже переродиться, так?

— Я не знаю, о чем думает хозяин.

Лавр положил на край бочки руки, а поверх них свою голову.

— Правда?

— Я никогда не лгу, — Гагат принялась вылизывать свою черную лапу и умываться. — У хозяина в голове кавардак. Хоть так и не скажешь по его собранному виду, но… наверное, я так думаю, он и вправду считает, что та ведьма могла уже переродиться.

— И он ее ищет.

— Ищет. По всему континенту.

«Но ведь это бессмысленно», — подумал Лавр.

Даже если Мария переродилась, начав новый цикл, она не вспомнит Яра. А он не сможет узнать ее в новом обличии. Души способны перерождаться тысячу раз, но, к сожалению, воспоминания прошлых циклов не переносятся в новый. А может, тут же подумал Лавр, вспомнив о малыше Шалфее, это и к счастью? Что хорошего помнить тех, с кем никогда больше не сможешь встретиться? Боль от разлуки всегда будет ощущаться острее, чем приятные воспоминания о проведенных вместе днях.

— Не понимаю я вас, двуногих, — продолжила Гагат, выкусывая меж кошачьих пальцев шерсть, — и никогда не пойму. Столько мучений испытываете из-за привязанностей. К чему все это?

— Разве ты не привязана к Яру?

— У нас с хозяином контракт.

— Но ведь если однажды придется расстаться, ты будешь тосковать по нему.

Лавр и сам не понял, утверждал он это или спрашивал, но Гагат на его слова лишь забавно повернула в его сторону ухо.

— Недолго.

— Недолго?..

— Какой смысл горевать, когда вокруг тебя столько всего неизведанного? Хозяин носится за призраком этой ведьмы, теряя ощущение времени. Даже если он ее найдет, в чем я сомневаюсь, что он будет делать дальше? Подойдет и скажет ребенку, что знал его предыдущее воплощение? Что любил его? Что похоронил, сжег тело на задворках Министерства? Расскажет о том, что его предыдущее воплощение — ведьма Алых озер — разыскиваемая министерскими магами преступница?

— Госпожа Мария не преступница…

Гагат фыркнула.

— Не перебивай. Я не к тому веду. Позволят звезды — они встретятся снова. В этом цикле? В следующем? Да хоть через сотню циклов. Чему быть того не миновать, а чему не суждено сбыться то не сбудется. Хозяину пора плыть по течению жизни и открывать для себя что-то новое, а не зацикливаться на прошлом.

— А может, — предположил Лавр, — поступи он так, как ты говоришь, то станет только несчастнее?

— Несчастнее? А в чем же заключено сейчас его счастье? В изгнании и презрении?

— В надежде? — сказал Лавр.

И на это Гагат ничего не ответила. Больше она не говорила с ним, демонстративно отвернувшись от колдуна.

Лавр просидел в бочке до тех пор, пока вода не стала холодной. Он многое обдумал и знал, что прав. Если Яр искал встречи с новым воплощением Марии, то он поможет ему в его поисках. Если же однажды Яр решит прекратить эти поиски, так и не дойдя до своей цели, он поддержит его. В любом случае, он будет идти вместе с ним, куда бы не завели их многочисленные пути.

✦✦✦

— Выглядишь лучше, — сказал Яр, когда Лавр вошел в комнату.

Малыш Шалфей, сидевший до этого на ковре, вскочил на ноги и, принюхавшись, заулыбался:

— И пахнете Вы, профессор, значительно лучше.

— Ну спасибо вам.

Хотя, стоило признать, рыбой и потом от него больше и в самом деле не пахло.

Яр одолжил Лавру свою одежду и, одев ее, колдун подметил, что та была ему в пору. От этой мысли на его лице мелькнула грустная улыбка — он больше не ребенок. А ведь когда-то Яр казался ему взрослым, а сейчас они с чародеем были равны, разница в возрасте была почти незаметной.

— Что-то не так?

— Нет, все нормально. — Лавр почесал затылок, волосы у корней все еще были слегка влажными, и взглянул на ученика. — Ты я погляжу тоже уже искупался.

— Да!

Мальчик был одет в форму гимназиста — штаны ровного кроя и приталенный пиджак цвета фуксии. В таком же оттенке одежды их встретила у ворот Зара.

— К слову, — произнес Лавр, посмотрев на Яра, — а кто эта Зара такая? Твой учитель?

— Она произвела на тебя такое впечатление?

— Мне показалось, что она хорошо тебя знает.

Яр кивнул.

— Госпожа Зара была близким другом учителя Ильдара.

— Точно. Она сказала, что ты вырос на ее глазах.

— Вы меня обсуждали?

Чародей усмехнулся.

— Ну ты же говорил ей, что беспокоишься за меня.

Лавр подловил Яра и теперь любовался его зардевшимся лицом.

— Каким бесстыдным ты, однако, вырос. А помнится, боялся и слово произнести, разглядывая мыски своих туфель, и все время поправлял очки.

— Правда? — малыш Шалфей с восторгом переводил взгляд с Яра на Лавра. — Профессор таким был когда-то?

— Был. Но это было давно.

Лавр почувствовал, как у него запылали уши.

— Ого! Профессор, Ваше лицо похоже на спелый помидор!

— И в самом деле, как спелый помидор.

— Да, я понял.

Лавр кивнул, смирившись с тем, что еще несколько минут будет терпеть издевательские насмешки. И лишь когда их тихие смешки окончательно стихли, они смогли поговорить о том, ради чего, собственно, Лавр и прибыл в Гимназию.

— Значит, вот как все было, — произнес Яр, выслушав рассказ малыша Шалфея о жизни его предыдущего воплощения. — Больше похоже на вымысел.

Мальчик смущенно зажался, искоса поглядывая на Лавра.

— Да, в его историю сложно проверить, учитывая, чему нас учили и какие вещи заставляли не ставить под сомнение, — сказал колдун. — Я и сам с трудом поверил, когда услышал рассказ малыша Шалфея в первый раз. Во второй, если что, звучит уже не так неправдоподобно. Но я верю в историю малыша Шалфея. И верю, что он был знаком с Сириусом.

— А я разве сказал, что не верю ему? — Яр поднял взгляд к потолку. — У меня нет причин сомневаться в твоих словах, малыш Шалфей, не переживай об этом. В конце концов, твои слова — это слова Первородного. А нас, как ты, Лавр, и сказал, учили, что уста Первородных произносят лишь истину. Но есть кое-что, что меня все-таки интересует.

Лавр и малыш Шалфей в ожидании уставились на чародея.

— Какова же была цена их обряда? Если у Сириуса и Канопуса получилось задобрить богов, то как они это сделали? Что нужно дать богам, чтобы они сменили гнев на милость?

Малыш Шалфей покачал головой.

— Жертвоприношение, — добавил Яр.

У Лавра загорчило во рту.

Пусть никто и никогда из ныне живущих не признает открыто, что их предки для своей магии использовали жертв — ведь это прямое доказательство того, что они использовали черную магию — многие, кто любил читать историю, знали, что это было правдой. Однако, столетия, которые маги потратили на свое развитие, избавило их от необходимости приносить невидимым и безымянным богам жертвы.

— Я не знаю, — сказал малыш Шалфей, не догадываясь, о чем сейчас рассуждал его учитель. — Не знаю, что случилось после того, как мой цикл был завершен. Что случилось с теми, кто пережил Вечную Ночь? Что они делали после того, как в мир вернулся свет дня? Вернулись ли к своим поселениям? Или стали жить одной большой общиной? Я бы очень хотел узнать, что случилось за время моего сна. Хотел бы знать, почему брат Канопус был так зол и расстроен в тот день. Мог ли я что-то изменить? Мог ли чем-то ему помочь? Даже будучи ребенком я бы хотел, чтобы брат Канопус мог на меня положиться. Брат Канопус пытался всем помочь. Он был так добр к нам…

Лавр знал, малыш Шалфей надеялся, что его сестра Ригель пережила то время, но также он верил словам заточенного в Министерстве Первородного — Сириус был повинен в смерти тысяч магов. И вероятность того, что Ригель была одной из них, высока. И если это так, если Ригель стала жертвой в обряде Сириуса, она уже не сможет переродиться.

Но Лавр не скажет об этом малышу Шалфею. Он не заберет у него веру в то, что однажды они с сестрой встретятся в новом друг для друга цикле.

Как Лавр и сказал ранее Гагат, лучше жить с надеждой на встречу, которой не суждено наступить, чем скорбеть, поверив, что она никогда не наступит.