Скрытый колдун рода Лаурус

Глава 8

Рута часто говорила, что величайшая сила в мире — это знания. Но имея эту силу нужно быть готовым нести за нее ответственность.

Будучи маленьким ребенком Лавр не воспринимал слова старшей всерьез. Рута говорила утомительные, скучные и непонятные для него вещи всю его жизнь. Ежедневно заставляла изучать магию по старым, хранившимся в их семейной библиотеке книжкам, и никогда не уставала напоминать ему о том, какой он особенный.

Но быть «особенным» не значит иметь привилегии или быть лучше остальных. «Особенность» — это бремя, которое приходится нести на своих плечах в одиночестве.

— Значит, — Лавр не думал, что услышать столь заветные для него слова окажется настолько ошеломительным, — тот мальчик действительно Сириус? Мы не ошиблись…

— На свое несчастье, — проговорил заключенный. — Сириус переродился в этом времени и вновь делает то же, что и в прошлых циклах.

«Его прошлые циклы?»

— О чем Вы? Что он делал?..

Первородный издал тяжелый вздох.

В этом коротком выдохе отчетливо читалась и усталость, и разочарование, и еще, наверное, что-то схожее с тоской. Но за всем этим Лавр отчетливо приметил нежелание мага говорить о Сириусе. Что было странно, ведь он сам согласился на этот разговор, никто его не вынуждал. Возможно, он считал, что Лавру лучше ничего не знать, находиться в таком же, как и все остальные неведенье. Но, кажется, Первородный забыл, что Лавр был «особенным», как часто любила называть его Рута, а потому он не хотел быть как все остальные.

— Скажите мне, — настаивал Лавр, почти вплотную подойдя к тюремным прутьям. — Прошу, не утаивайте этого от меня. Вы же уже поняли, что мне грозит опасность. Пожалуйста, помогите мне спастись. И тогда… взамен я помогу Вам сбежать.

Тюрьму окутала тишина. Она была столь пронзительной, что Лавр ощущал ее колкость каждым сантиметром своей обнаженной в этот момент души.

— Сбежать? — голос Первородного звучал тускло и холодно.

— Да, я помогу Вам спастись, — уверенно заявил колдун, не понимая, что в его намереньях и честности никто не сомневался. — Обещаю.

— Я не боюсь смерти, — пояснил заключенный, немного промолчав. — И не собираюсь бежать отсюда.

— Как так? — Лавр не мог поверить в услышанное. — Вы не хотите спастись?

— Спастись? Хочу, пожалуй. Вот только мое спасение не имеет ничего общего с побегом из Министерства.

— Но если Вы останетесь здесь, Вас казнят!

— Не успеют.

Маг произнес это столь спокойно, что если бы Лавр был в состоянии ужаснуться, то обязательно бы изобразил на своем лице выражение испуга.

— Вы собираетесь?.. Но так нельзя. — Он покачал головой в знак несогласия с чужим решением. — Это неправильно.

— Я смерти не боюсь, — повторил маг. — Ведь помню почти каждую из них.

— К-каждую?..

— Да. Иногда это было быстро и безболезненно, иногда томительно и невыносимо. Но каждый раз я открывал глаза в новом теле, не понимая, сколько прошло времени с момента моего очередного забвения. Я учился заново ходить, говорить, творить магию. Для нас, Первородных, помнящих свои предыдущие воплощения, страшна не столько смерть, сколько перерождение в новом цикле, где рядом не будет никого знакомого и любимого. Ведь память о них живет в мыслях из цикла в цикл. Пусть со временем и чувства и лица начинают забываться.

«Я никогда не задумывался о том, каково это, быть Первородным…»

Лавр знал, да и многие знали, что Первородные помнят свои предыдущие циклы. Тайны из этого никто из них не делал. Но для магов, не имевших первородной души, подобное «чудо» вызывало лишь зависть. Ведь с каждым новым циклом душа накапливала в себе очередные знания и умения. А новое тело… новый сосуд для этой души. Не более чем оболочка.

Многие считали, что этот факт был одним из тех, что помогал Первородным быть столь могущественными и величественными.

Но сейчас Лавр смотрел на истощенное тело мужчины, заключенного за толстыми прутьями камеры, и мог испытывать глядя на него лишь жалость.

— Не будем о грустном, — вновь продолжил маг. — Циклы начинаются и заканчиваются, такова их природа. А время, отведенное для нашего разговора, вскоре подойдет к концу. Позволь поблагодарить тебя за предложение о помощи. Я это ценю. Но дам совет: прежде чем спасать других, спаси себя. Пока ты не можешь предлагать свою помощь нуждающимся, потому что не готов нести за свои неудачи ответственность. Но я верю, что однажды сможешь. Хочется верить, что ты спасешь не одну душу… Возможно, в следующем цикле я узнаю о твоих подвигах… Но я увлекся. Время на исходе.

— Д-да, — тихо прошептал Лавр, пораженный столь откровенным наставлением от Первородного. — Я слушаю Вас.

— С чего бы мне тогда начать?.. Пожалуй, не с того, как все это началось. Память меня, если честно, может подводить. Ведь прошли уже сотни лет. Но я отчетливо помню, как холод сковывал мир, и как темнота проникала в каждый закуток, уничтожая все на своем пути. Ты и представить себе не можешь, в какой агонии мы жили, не понимая, что произошло. И как это исправить. Мы думали, что наступил конец всему. Но вот…

— Пришел Сириус, — догадываясь, о чем шла речь, произнес Лавр. — В сказках говорится, что когда наступила Вечная Ночь, лишь Сириусу и Канопусу удалось придумать, как вернуть Свет.

— Отчасти это так. Мы пытались сохранить в памяти других эту историю, боясь того, что все-таки произошло. Вы считаете Сириуса величайшим магом, когда-либо жившего на континенте, но правда в том, что Сириус был повинен в том, что наступила та Ночь. И он повинен в смерти тысяч душ. В настоящей смерти, — добавил маг. — Без возможности нового перерождения.

«Без возможности нового перерождения?» — повторил про себя Лавр.

Но он понятия не имел, что такое возможно.

— Это же идет в разрез всем нашим учениям, — сказал он. — Душа бессмертна, ее нельзя убить.

— А кто сказал, что бессмертия нельзя лишить?

— Каким образом? — Лавр все еще отказывался верить, что такое зверство по отношению к кому-то действительно возможно совершить. — И зачем?

— Ради власти и тщеславия. Ради богатства. Мести. Любви?.. — проговорил маг. — И ради веры.

— Я все равно не понимаю, — прошептал Лавр. — Будь так. Пусть причин и множество, но будь это возможно… Мы бы об этом знали. Мы бы знали, как обезопасить свою душу от… такого.

— А с чего ты решил, что вы не знаете?

«Что?»

Лавр пытался перебрать в своей голове все те знания, что бережно хранились в ней с того момента, как он научился воспринимать окружающий его мир и начал познавать его. И ему казалось, что ответ на заданный Первородным вопрос лежит на самой поверхности. Но стоило только догадаться о нем, как ответ ускользал. И поиски вновь продолжались.

Первородный снова вздохнул, ему надоело ждать. Или же, возможно, он больше, чем сам Лавр, переживал об утекающих от них минутах. Поэтому произнеся знакомые каждому магу на континенте слова, он усмехнулся, увидев в глазах Лавра понимание этого простенького наставления:

— Древний закон гласит: «Имя души своей не смей никому говорить». Знакомо?

В подтверждение Лавр мог лишь кивнуть головой. Никогда прежде он не задумывался над этими словами, считая их не более чем древней, ничего не значившей присказкой. В которой, однако, никто не смел усомниться.

— Чтобы лишить твою душу бессмертия, необходимо знать ее истинное имя. И истинное имя у каждого свое, оно не повторятся. Узнать его невозможно, если сам не расскажешь. Поэтому…

«Не сходится…» — подумал Лавр.

— Подождите, — перебил он мага. — Подождите.

Образы Марии и Тмина ярко вспыхнули перед его глазами.

Лавр знал, что у них было одно имя души на двоих.

— Но ведь говорят, что у суженых имя души одно на двоих. Разве не так? У госпожи Марии… У ведьмы Алых озер и у ее… суженого оно было одним. Так мне Яр сказал. И у меня нет причин ему не верить.

— Разве я говорил о доверии или недоверии? Ты еще молод, и есть вещи, которые тебе не нужно знать.

Лавр попытался возразить, но успел лишь открыть рот, прежде чем услышал, как кто-то позвал его по имени.

«Что?»

Рядом никого не было.

— Сириусу нужны Первородные, чтобы свершить обряд воскрешения, — продолжил маг. — И я говорю не о некромантии. Это детские фокусы в сравнении с тем, что он хочет сделать. Мы знаем об этом, поэтому прячемся от него, как только понимаем, что Сириус возродился.

— Понимаете? Как?

— Мы это чувствуем, — произнес заключенный. — Будто воздух становится разряженным во всем мире, стоит ему только сделать первый вдох. Семь лет назад мы это почувствовали, и для нас вновь настали неспокойные времена. И теперь мне вдвойне неспокойно на душе, потому что существуешь ты — способный видеть Первородных.

«Мои глаза…»

— Именно, — сказал маг, словно услышав мысли Лавра. — Твои глаза для нас опасны. Поэтому, узнай о тебе другие, твоя жизнь будет в опасности и вне стен Министерства.

— Что? Из-за моих глаз другие Первородные?..

— Все возможно.

— Тогда, зачем сказали мне бежать? Или почему сами не пытаетесь, чтобы рассказать обо мне своим друзьям? Раз мое существование способно обречь вас всех на погибель, то разве Вы не должны завершить мой цикл?..

— Возможно, будь я сейчас в другой ситуации, то так бы и поступил. Не держи на меня за это зла. — Впервые за их разговор голос мага прозвучал бодро. — Хочешь верь, а хочешь нет, однажды мне был предсказан этот разговор. Поэтому я до сих пор жив. Сириус слишком самонадеян, считает, что гордость не позволит мне уйти из жизни, самостоятельно завершив этот цикл. Впрочем, Шедар тоже потерял хватку в этих делах.

— Шедар?.. Неужели… Его Превосходительство?

— Да. Запомни это имя, хотя столь неполноценная душа, как твоя, никогда не совладает с первородной.

«Я — неполноценный?»

— Что это значит? — спросил Лавр, вновь слыша, как кто-то зовет его. — Нет, не важно. Я должен вернуться в свое тело, — сказал он, подняв взгляд вверх. — Что-то случилось.

— Время вышло, — констатировал маг. — Возвращаясь к предсказанию, что я однажды получил. Мне было сказано, что находясь в лишениях на смертном одре, я встречу проводника, которому суждено объединить мир в тот миг, когда он будет на грани исчезновения. Хочешь спросить: «При чем здесь я?» Я не знаю. Может, это вовсе и не ты. Может, эта встреча произойдет со мной не в этом цикле. Предсказания Сестер всегда запутаны.

— Сестер?..

— Да. Помнишь еще, о чем я говорил в самом начале?

— Лавр!..

— Беги с рассветом. К Туманным горам, — сказал маг. — Беги к Сестрам тамошней общины. Сириус боится Сестер. Во всяком случае, боялся раньше. Надеюсь, ничего не изменилось. Проси у Сестер убежища, расскажи от кого бежишь и почему. Тогда они в помощи тебе не откажут.

— Лавр!..

— И берегись Сириуса. Если он поймает тебя, найди в себе силы не дать ему добраться до твоих глаз. Ему нужны наши души для жертвоприношения в обряде… Опять. Не дай нам стать жертвами его лицемерия и гордыни.

— Лавр!..

Лавр видел, как мир перед его глазами растворялся в мутной пелене. Как и днем, его душу принудительно возвращали в тело.

— Береги себя, — услышал Лавр напоследок, пребывая в кромешной темноте. — Да встретимся мы снова…

✦✦✦

Когда тяжесть навалилась на плечи, Лавр понял, что вернулся. Мышцы в ногах свело от усталости, ступни и ладони покалывало от холода.

Лавр несколько раз моргнул, но мир вокруг по-прежнему был размыт. Лишь когда пришло осознание того, что на плечи ему давили чьи-то ладони, холод проник и в его сердце.

Зачем Назар стер защитные знаки?

— Дитя, нельзя заставлять Нас волноваться за тебя, — услышал он.

И от страха мир вокруг заиграл красками.

Лавр вскочил на ноги, и лишь благодаря подставленному плечу Назара, не упал обратно на пол, когда боль в икрах и спине пронзила тело.

— В-Ваше Превосходительство!— воскликнул колдун, не зная, как быть.

Эдгар стоял напротив него и внимательно вглядывался в его лицо. Его губы были растянуты в легкой улыбке.

— Мы искали тебя, дитя. И наконец нашли. От кого ты здесь прячешься?