Скрытый колдун рода Лаурус

Глава 33

Лавру было неуютно.

Он шел за Ольгой, чувствуя на себе десятки взглядов. Они цеплялись за него. За его лицо, волосы, спину. Оставались на одежде, пытались проникнуть под нее. Неприятный озноб распространялся от его шеи вниз по позвоночнику, теряясь где-то на пояснице.

Лавр слышал тихий шепот — вышедшие встретить их женщины негромко переговаривались, обсуждая гостей общины. Они были удивлены. А еще напуганы. И то, и другое брало свое начало в непонимании: Почему эти мужчины пришли в общину?

— Я думал, что Сестры всегда закрывают свои глаза.

Яр сказал о том, на что Лавр даже не обратил внимания. И ведь действительно, подумал он, приглядевшись к Сестрам. Окружавшие их женщины были одеты в такую же белоснежную, как и у Ольги, одежду, но на их глазах не было повязок.

— Мы закрываем наши глаза лишь вне стен общины, чтобы не видеть мирские грехи и не поддаваться им, — пояснила Ольга. Ее глаза так же были открыты, белую полоску ткани она сжимала в своей руке. — Я прошу прощения за своих сестер, ими движет невинное любопытство. Каждая из них была воспитана в этих стенах с младенчества, и мир за пределами общины… тот мир, что так привычен вам, представляется им чем-то диковинным.

— Значит, эти Сестры выросли в общине? — спросил Лавр.

Молодые девушки, что вышли встретить их, и в самом деле выглядели молодо. Женщины постарше стали появляться среди них только сейчас, когда слух о том, что в общине объявились мужчины, успел разлететься. И женщины смотрели на прибывших магов с опаской, в их глазах не горели блики невинного, как сказала Ольга, любопытства.

— Конечно. Все они сироты или подкидыши. Это абсолютно нормальное явление для сестринских общин — именно так мы и пополняем свои ряды.

— Значит, стать Сестрой во взрослом возрасте уже не получится?

— Верно. Лишь пока душа чиста и невинна, слова Великой Матери смогут ее достигнуть. Душа, познавшая мир за пределами общины никогда не сможет принять лишений, что идут с нами рука об руку на нашем пути.

Ольга заметила кого-то среди женщин. Нахмурилась. И подозвала к себе одну из Сестер. Когда та подошла к ним, Ольга коротко произнесла:

— Займи Жанну каким-нибудь делом.

И продолжила путь.

Сестра поклонилась Ольге и поспешила исполнить указание.

— Вы голодны? — обратилась Ольга к магам. — Наши столы не ломятся от деликатесов, но наша еда сытная и калорийная. Самое то, чтобы восполнить силы после долгой дороги. Думаю, наш разговор займет какое-то времени, поэтому предлагаю вам для начала отдохнуть. Воспользуйтесь нашей купальней, отдайте свои одежды Сестрам. Они выстирают их и высушат. Как понимаете, мужских одежд в общине нет, я не могу предложить вам чистую одежду взамен вашей.

— Мы это понимаем, — Яр оглянулся на Лавра и малыша Шалфея. — И благодарны за гостеприимство. Я понимаю, что община — закрытая территория. Не каждой женщине позволено здесь находиться, не говоря уже о мужчинах. Мы не станем злоупотреблять гостеприимством Великой Матери, и от отдыха с едой мы не отказываемся, но я считаю, что откладывать разговор нельзя.

Если Ольга и была чем-то недовольна, то ловко это скрыла.

— Да будет как вы хотите. Следуйте за мной, поговорим без лишних ушей.

Ольга привела их в комнату, которую с натяжкой можно было бы назвать кабинетом. Ни ковров на каменных полах, ни штор на узких окнах. Лишь круглый, высеченный из камня стол и такие же, приросшие к полу стулья. В стене — углубление для камина.

— Прошу, присаживайтесь.

Ольга первой заняла место за столом.

Яр, Лавр и малыш Шалфей сели напротив нее.

— Что ж, — протянула Ольга, обводя магов взглядом. — Значит, Сириус…

Глаза у нее были большие, карие. Лицо очерчивали полоски острых скул. Сестра была излишне худощава, как подумалось Лавру. Впрочем, крепко сложенных женщин он в общине не увидел.

— С чего бы нам начать?.. — Ольга постучала пальцами по краю стола. — Пожалуй с того, что вам известно о Сириусе?

Эту часть беседы взял на себя малыш Шалфей. Он рассказал Сестре о своем предыдущем воплощении, и как бы Лавр не старался ущипнуть ученика, чтобы тот говорил меньше, мальчик ничего не утаил от Ольги. Сестра слушала его внимательно, не перебивала. Иногда кивала головой, будто подтверждая сказанное колдуном.

— Значит, ты не знаешь, что произошло с твоей сестрой и остальными магами после того, как твой цикл был завершен? — подытожила Ольга, когда малыш Шалфей закончил говорить.

Она будто и вовсе не была удивлена тем, что перед ней сидел Первородный маг.

— Нет. Я лишь знаю, что брат Канопус был против того, что замышлял Сириус. Но… что случилось дальше, я не знаю.

Малыш Шалфей понурил плечи, а Ольга вновь кивнула. Того, что она услышала, было достаточно, чтобы убедиться в правдивости чужого рассказа. Теперь настал и ее черед рассказать о том, что Сестры поколениями хранили в секрете от магов континента.

— Обряд Сириуса положил начало многовековому кошмару, последствия которого мы с сестрами до сих пор не можем устранить, — начала она. — Сириус совершил страшный грех, обманув древних богов, и тем самым проклял собственную душу. Шалфей, ты видел Сириуса в то время, когда его тело разъедало от его греха и понимаешь, о чем я говорю.

Мальчик вспомнил облик завершившего его цикл мага и поморщился.

— Я знаю, что совершил Сириус. — Яр помнил прочитанную вместе с Марией книгу. — Он отдал богам не ту жертву. Не ту, что они выбрали.

Губы Ольги дернулись не то в улыбке, не то в горькой усмешке.

— Верно. Любовь Сириуса к Канопусу, его названному брату, была так велика, что он пожертвовал жизнью своей названной сестры Спики, и думал, что это сойдет ему с рук. Впрочем, как бы мне не хотелось винить Сириуса в том, что случилось, Великая Матерь научила меня прощать. Винить Сириуса не в чем, — вдруг добавила Ольга. — Кто знает, как бы поступил Канопус, выбери боги жертвой Сириуса. Или как бы поступил каждый из нас, желая спасти того, кто дорог душе и сердцу. Сириус вызвал на себя гнев богов, а вместе с тем и обрек на страдания весь народ континента. Высокая цена за одну спасенную жизнь.

Ольга провела ладонью по столу, словно смахивая с него пыль.

— Но Сириус был умен и талантлив, этого у него было не отнять. В одночасье тот, кто был повинен в бедствии мира стал для этого мира спасителем. Обряд, что он придумал, должен был умилостивить богов, но… цена, которую предстояло заплатить, была слишком высока. Канопус это понимал. Наверняка это понимал и Сириус, но вина за то, что происходило с миром снедала его изнутри. И он боялся. Боялся потерять свою душу.

Ольга вновь усмехнулась.

— Знаете ли вы, — внезапно переменила она тему разговора, — чем занимаются Сестры в своих путешествиях?

Маги переглянулись.

— Вы несете в мир учения Великой Матери, — сказал Яр. — Учите добродетели, самопожертвованию. Помогаете тем, кто нуждается в помощи, наставляете.

— Это так, — согласилась с ним Ольга. — Но наша истинная цель заключена в другом. Мы поколениями стараемся исправить то, что совершил Сириус. Этому мы отдаем свои жизни цикл за циклом и верим, что однажды сможем вернуть отданные в жертву души к жизни.

— Как это? — спросил Лавр. — Вернуть жертву к жизни?

Ольга взглянула на Яра.

— Древний закон гласит: «Имя души своей не смей никому говорить». Всем нам известная истина. Однако, иногда, когда доверие к другому магу велико, мы забываем наказ предков. Надеемся, что тот, кому мы откроемся, будет нашей второй половиной. Иными словами — нашим суженым.

У Яра дернулся уголок губ.

— Суженые — два мага с одним именем души на двоих, — продолжала Ольга. — Вы никогда не задумывались над тем, почему так? Почему два мага обладают одинаковой душой? Как так получилось? А есть ли суженые у Первородных? И почему существуют Первородные?

Теперь Ольга посмотрела на малыша Шалфея.

— Большинство Первородных — спасшиеся с того обряда маги. Либо те, кто погиб до его начала. Как, например, ты. Другие же Первородные — маги, вернувшиеся благодаря нам, Сестрам. — Ольга вновь посмотрела на Яра. — Наша истинная цель — соединять две души в одну, давая Первородным шанс на возрождение. Именно этим мы и занимаемся, соединяя магов узами священного союза с помощью обряда. — Ольга вздохнула. — Его душа — твоя душа. Ее душа — твоя душа. От жизни к смерти и от смерти к новой жизни, и так цикл за циклом, пока будет существовать мир, вы будете искать друг друга, пока не найдете. Это станет целью всей вашей жизни. Как этой, так и всех последующих. Не будет вам счастья с другими, не познаете вы с ними и горечи… Сколько раз я произносила для двух влюбленных эти слова, надеясь, что они окажутся сужеными и их души вновь станут единым целым? Бессчетное количество раз. И как я была рада узнать, что Мария и Тмин имеют на двоих одно имя души. Ведь это означало, что после того, как их циклы завершатся, начнется цикл для Первородного — того несчастного мага, чья жизнь оборвалась из-за обряда Сириуса. Но… Тмин все испортил.

— Убив госпожу Марию?.. — произнес предположение Лавр, зная, что у Яра на это попросту не хватит сил. — Я не понимаю… если обряд уже был совершен, то… что он испортил?

— Он совершил грех. Нельзя убивать самого себя, — сказала Ольга, и ее брови оттенка скорлупы грецкого ореха сошлись у переносицы. — Это противоречит самой природе. Всем нам отмерен свой отрезок времени. Каждый из нас должен прожить столько, сколько ему отведено. Но когда душа покидает тело раньше срока, ей остается лишь блуждать по миру, в ожидании, когда наступит час ее перерождения. Обряд, что я провела для них, связал душу Тмина и Марии, они должны были прожить в гармонии отведенный каждому из них срок, но Тмин… Тмин нарушил течение жизни. Собственной жизни, пусть и заключалась она в теле Марии. Высший грех. Душа, убившая себя, не способна переродиться вновь. Ей не даровано благословение небес. А значит, Тмин обрек и себя, и Марию на настоящую смерть. И я… Я взяла на себя ответственность рассказать Марии о том, как это исправить.

Сестра вновь посмотрела на Яра. В ее взгляде читалось сожаление.

— Так это была ты?.. — Голос чародея дрогнул. — А я все гадал, кто же мог ей рассказать об обряде, о котором ничего не написано в министерской библиотеке.

— В библиотеках сестринских общин множество книг, страниц которых не найти на всем континенте. Я была молода и неопытна, как Сестра, и чувствовала вину за то, что связала их души. Если бы Тмин убил Марию до обряда, то ее душа переродилась бы через отведенный ей срок. Но так как обряд был совершен… это было уже невозможно.

— Так в чем же заключался обряд, который совершила госпожа Мария? Ведь ей для него потребовалась магия всех четырех мастей, так? Она была ведьмой, Лена — чародеем. Савва — волшебником. А профессор Рапоса… она была колдуньей. Ведовство, чародейство, волшебство и колдовство — все четыре магии, существующие в мире, были использованы госпожой Марией для обряда возвращения ее имени. Ведь так?

— Верно. Это был обряд очищения. Древний обряд. Сложный обряд, требующий определенных инструментов, подготовки и… жертвы. Как и все древние обряды, чья суть завязана на подношениях богам. Однажды, я прочитала о нем в книге. История на ее страницах гласила, что грешную душу можно спасти, лишь очистив ее от греха.

— Что логично, — произнес Яр. — Но что древние маги считали грехом, раз для его отпущения использовали темную магию?

— Хороший вопрос, Яр. Но определенным временам — определенная вера. Вряд ли древние маги считали такую магию темной. Это была просто магия, не более того. Возможно, раз маги, жившие в то время, использовали ее, а мы, ныне живущие, называем эту магию первородной, то в нас, разделенных на две равные части, попросту нет силы, чтобы обуздать ее. А потому она под запретом.

— Темная магия оскверняет нас, — не согласился с выводом Сестры Лавр. — Она разрушает тело. Оставляет после себя раны и язвы. С трудом верится, что древние маги справлялись с последствиями лечебными мазями.

Лавр, Яр и Ольга посмотрели на малыша Шалфея. Но тот лишь пожал плечами.

— Я ребенок. Что тогда, что сейчас, — сказал мальчик. — И мне многого не рассказывали. Знаю только, что магию, требующую жертву, редко использовали. Только в праздники и для особых случаев. И использовали такую магию не все, а лишь старейшины общин. Так что…

— Сириус был старейшиной, — уверенно заявила Ольга. — Так он и смог обмануть богов.

— Тем самым навлек на себя их гнев, — подытожил Лавр. — Ладно, пусть так. Сириус придумал, как все исправить. И у него получилось. Пожертвовав тысячами магов, он вернул солнце и луну, но…

Лавр задумался.

У Сириуса все получилось. Пусть жертва, которую он заплатил за совершенный обряд и была огромна, Лавр сомневался, что Сириус испытывал из-за этого угрызения совести. Если ему удалось пережить обряд, то что с ним случилось после?

— Канопус ведь погиб, верно? — спросил Лавр, посмотрев на Ольгу. — Сириус достиг неба, а вот Канопус не смог, он упал на землю. Так появилась выжженная Пустошь.

— Вряд ли Сириус и Канопус действительно вознеслись к небесам. — Ольга покачала головой. — Выжженная Пустошь — результат остаточной магии, с которой не смогли совладать. Я не знаю, что случилось с Сириусом после обряда. Так же, как не знаю, что случилось с Канопусом на самом деле. В наших библиотеках нет об этом записей. Но что Сестры из поколения в поколение передают друг другу, так это знание о том, что как только Сириус начинает очередной цикл, мир погружается в кошмар. Раз за разом.

Лавр невольно передернул плечами.

О чем-то таком упоминал маг в министерской тюрьме, посоветовав Лавру искать спасения у Сестер.

Сестры смогут защитить его.

Сириус боится Сестер.

— Сириус хочет возвратить Канопуса, — сказал колдун. — Он хочет вновь совершить обряд, для которого потребуются жертвы. Первородные души. И ему нужен я, чтобы найти их.

Ольга не понимала, о чем говорил ее гость. И нетерпеливо стучала пальцем о край стола.

Лавр решил рассказать ей о том, кем он был. И как попал в Министерство.