Сквозь миллион лет человечества. 2 том.

Глава 49

— Что скажете, — я протёр пот со лба, снял респиратор и встал со скамейки. — Павел Владимирович? — и посмотрел на оного.

Он отложил разводной ключ на алюминиевый поднос и сняв фильтр взглянул на меня.

— Минимум три миллиона — мой окончательный вердикт.

…

— Я не пойму, это из-за имплантов? Что в них такого… дорогого?

— Если вы ещё не поняли, Игнирь, то поспешу вас оповестить, что все имплантаты в какой-то степени дорогие, — он указал на свои наручные часы. — Вот они, когда мне их жена дарила, стоили пятьдесят тысяч, сейчас же цена возросла до семидесяти.

Я пригляделся к ним, и… Обычные такие часы. Механические, с какими-то драгметаллами, которые создают некий незамысловатый узор в форме шестигранной… звезды…

— Вы серьёзно? — спросил я не подумав.

— Что-то не так, Игнирь? — он опустил руку и выдохнул. — Если вы не против, мы можем закончить, если у вас время… — дилер протяжно зевнул. — поджимает. И, если быть с вами категоричным, то я не пойму — почему вы так трепещете недовольством слыша высокую цену, когда это вы — продаёте, а я — покупаю?

Я подошёл к хирургическому столу, где на животе лежало обнажённое блёваное зелёное тело давно умершей девушки с отсутствующими конечностями и головой. Труп давно потерял свою мышечную массу оставшись лишь с подобием натянутой кожи, цвет которой навсегда утратил свою былую жизнь. Органы, как сказал дилер и как я сам заметил, превратились в жалкое подобие, которое всецело напоминает мне съедобную «жижу», что я ел когда-то.

Постучав пару раз по позвоночнику целиком и полностью повторяющего анатомический, сделанного, судя по всему, из эластичного металла, я украдкой взглянул на Павла.

— Оплата сейчас? — негромко спросил я.

Он безмолвно смотрел на меня через линзы.

— Повторяю: оплата сейчас? — я повторил, уже одной рукой готовясь взяться за пистолет в случае чего, но…

— Да, — наконец ответил дилер. — Сейчас я приду. — и ушёл в передний салон, оставив меня наедине.

Я вновь взглянул на труп и плавно переместился на небольшой высокий столик, что был впритык к инструментарию, и осторожно взял бионическую руку — сравнимую по массе с привычной женской, но прочнее даже анатомически правильной и здоровой руке прожжённого мужчины, который днями и ночами сидел в тренировочном зале.

Чёрт возьми, да кем она была при жизни, раз такие импланты себе на тело устанавливала?

Если я иду по правильному направлению, то каким образом надо… А… Скорее всего она была коррумпированным полицейским… Ведь обычные, настоящие уважаемые идеалисты или просто правильные кадры общества находились в середине всего социального строя, если не ниже.

Вакуус, есть приблизительно две минуты?

На что?

Проверь пожалуйста кто именно слушал нас с дилером через микрофон, что был закреплён к уху второго.

Дед исчез на секунд одиннадцать из моего сознания. Не знаю, как это правильно описать, как будто из твоей головы выветривается без последствий некая оболочка, после чего всё встаёт так, словно ничего не произошло.

Твой женоподобный знакомый. Сидит на старом диване на втором этаже заброшенного склада у полуразрушенного неиспользуемого пирса.

Константин? Серьёзно? И что он там делает?

А ты действительно хочешь узнать?

Да. Если не хочешь отвечать — так и скажи.

Он… о-ох… дорогого тебе человека в плену держит.

Дорогого? В смысле?

Так приди и узнай у него сам.

Так ты же у меня есть! Дед! Ты же можешь… телепортироваться, верно?!

Сказал я про себя в пустое помещение, где кошмарно воняло тухлятиной вперемешку с трупным газом.

На пике уверенности мигом натягиваю респиратор и уже было собираюсь дотронуться до дверной ручки, как еле слышно улавливаю…

— …я вас уверяю, у товара были глаза второго уровня пятнадцатого поколения… Да… Ага… Но… оставить при себе? Зачем? — с кем-то по телефону спорил дилер.

Только вот другие, кто находился в переднем салоне, тоже что-то говорили, но я ничего не понимал, так как всё было на грубом языке, за исключением дилера.

Дед, поможешь?

Сам справляйся, ты же у нас уже большо-ой…

Приняв к сведению его слова, я как бы невзначай тихо сел на ближайшую неудобную лавочку. Прикинув приблизительную слышимость и выставив максимум усилий на фокусировку улавливания речи, я медленно, но верно стал подмечать для себя детали.

— …как?.. Быть этого не может… — послышался негромкий хлопок чего-то бумажного на твёрдое. — Вы уверены?.. Их не было… А нет, они были… Голубой?.. Нет, Гробовщик, так я убедиться увы не смогу, мне нужно… Но я… Шрамы? Да, они были в области паха… множественные, если память не изменяет… Х-хорошо… — как-то неуверенно произнёс дилер, чтобы в следующее мгновение сложить что-то.

Скорее всего телефон, не знаю, да и знать не хочу, потому что моё сознание бьёт тревогу с большущим красным заголовком: УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, СЕЙЧАС ЖЕ.

Я торопливо встал со скамейки и глядя на дверь осторожно двинулся задним ходом до задних. Моё сердце теперь перестало стучать быстро и испуганно, перейдя в спокойный, более привычный для меня ритм, когда смерть или его подобие поджидает тебя и тебе ничего не остаётся, кроме как приготовиться и ждать, либо уйти на безопасное расстояние и сбежать.

Не знаю с чем связанно это состояние в данный момент, так как по-настоящему я не вижу здесь какой-либо угрозы, но... моё, как я уже сказал, сознание никогда не ошибалось, когда наступал тот самый момент перед подобными случаями. Я просто бил ногой в педаль и закономерно слушался каждого моего решения, которых так любил и любят давать мне мои мозги.

Для чего-то посмотрев в последний раз на тело мёртвого сержанта я одним движением руки отворил одну дверцу и вышел наружу, обойдя двухэтажный квартирный дом, чтобы не попасться им на глаза в самый опасный для меня момент.

Однако я прокололся.

В чём?

Ну… машина-то там, в заднем дворе, откуда можно выехать лишь через небольшой проезд, который сейчас закрыт грузовиком.

— Тц… — цокнул я и пошёл обратно.

Я ни о чём не думал, всё и так было у меня в голове, словно раскрытый чертёж на столе инженера, где все детали идеальны и расписаны подробно, и где уже нечего добавлять, так как он и так превосходен.

У меня примерно такая же ситуация, и потому я, зайдя на задний двор через небольшой переулок, внимательно прикинув собственную тень под гнётом единственного уличного фонаря, перебрался напротив грузовика, стоящего в сорока футах от меня (~12 метров).

Прицелившись через механический прицел в лобовое стекло, я поочерёдно произвёл восемь выстрелов в каждое место по четыре соответственно. Громкие хлопки с миллисекундным появляющемся алым пламенем неосознанно давали мне уверенность в последующих действиях. Этот двор, а может быть и весь небольшой спальный район в мгновение охватился в отрезвляющий грохот, по громкости сопоставимый лишь с ударом молнии.

В окружении тьмы, которая разогнала столь кроткий показ всевозможных децибел, я отчётливо различил на лобовом стекле попадания, которые вырисовывали отчётливую паутину из длинных и хаотичных царапин. Убедившись, что сопоставимое количество крови не превышает необъяснимый мне предел, я быстрым шагом пробрался к грузовику и вошёл в него через задние дверцы.

— Павел Владимирович, повторять не стану: живо руки за голову и лицом к полу! — приказал я, сконцентрировано продвигаясь к переднему салону.

Услышав шорох одежды, я интуитивно нахмурился, но дилер не стал играть со мной, прижавшись, судя по отличимому звуку, к полу.

Продвинувшись дальше, я переместил прицел на туловище пленника и включил свет, чтобы лицезреть такую картину: водитель полностью откинулся на сидении, оставшись без половины лица с тремя попаданиями, а второй же и вовсе захлебнулся на полу в собственной артериальной крови, которая в считанную минуту утратилась через наружную сонную артерию.

Не сказав ни слова, я вырубил оставшегося свидетеля ударом рукояти и по-быстрому вынес его на улицу. Вернувшись обратно в салон, откатил грузовик подальше и забрав всё самое ценное в первый попавшийся вещмешок с треугольником, а именно бионические глаза, какую-то бумажную карту, напоминающую какой-то город, несколько тысяч шерингов, пару кнопочных телефонов и пистолеты с магазинами, я вернулся в задний салон. Найдя маленький баллон с пропаном, которого для зачистки от доказательств мне хватит с лихвой, я неслабо так улыбнулся.

Бинты, ткань и два трупа охватились ярким пламенем, выпущенным из моей промышленной зажигалки. Я поставил баллон немного от них, предварительно залив всё помещение бензином в футе от огня из запасной канистры, взятой со специального крепления у потолка.

Выйдя, я мигом надел солнцезащитные очки и потащил очнувшегося дилера, который вежливо соизволил вновь вырубиться от прекрасной рукояти моего пистолета.

У меня было много вопросов, так что… эта ночь будет для меня действительно интересной по сравнению со всем июнем.

Что я могу сказать по поводу интересной информации, которой со мной любезно поделился Павел Владимирович?

Недурно.

Как оказалось, всё это время нас подслушивал Константин, который также известен как Голубой — просто и ясно. Также, та самая девушка-сержант, которую я пристрелил два месяца назад, оказалась, по сути, дочерью одного из ключевых фигур Синдиката Новой Александрии или просто Синдиката — Гробовщика.

Почему она работала в силовых структурах — неизвестно, как и неизвестно зачем она продолжала работать в оных структурах, при этом имея заоблачное богатство от своего папаши.

Если исходить из логической точки зрения, то никто бы не стал в здравом уме работать на малооплачиваемой работе имея при этом близкого человека, который имеет не оглашаемый большой капитал и зарплату.

Но если исходить из точки зрения девушек… Да они бы в точности по такому же принципу поступили, если уж не все парни и люди.

Разозлившись сначала на меня, а после на дилера, Гробовщик яро стал приказывать всем трём членам Синдиката, которые находились ко мне ближе всех, захватить меня в плен, для дальнейшего чаепития за кофейным столиком в какой-нибудь гостиной.

И я оказался прав. Прав на сто процентов, без шуток. Ведь если я не доверился своему подсознанию, которое било удивительно тихую красную тревогу, ссылаясь на возможную угрозу, я бы либо сдох, мучительно или легко, неважно, либо меня пытали до самой старости… О чём я, конечно, стараюсь не мечтать.

Переходя к Константину, могу сказать, что я в никакие ворота не ожидал настолько бесхребетной хуйни от него.

Он похитил Уонку.

Мою Уонку.

Нет, мне, конечно, до сих пор сложно разобраться со внутренним «Я», и уж тем более со своим отношением к немногочисленным родственникам, друзьям... Но мне жизненно необходимо сейчас отринуть накапливающиеся сомнения и взять себя в руки. Мне важно забрать её обратно, вызволить, при этом заставить того… человека мучиться и жалеть, что решил посягнуть на моего человека.

Несколько раз убедившись во всей вышеперечисленной информации у дорогого Павла, я достал пистолет из кобуры одновременно накручивая глушитель на дуло.

— СТОЙ! ПОДОЖДИ, НЕ СТРЕЛЯЙ!!! — визгливо кричал он, на что я, беззаботно улыбаясь, отошёл на десяток футов от него. — У МЕНЯ… У МЕНЯ ЕСТЬ ДЕТИ!!! ДВЕ ДЕВОЧКИ И МАЛЬЧИК, ИМ ДАЖЕ ДЕСЯТИ НЕТ!!! — глаза его были бешено открыты, лились две реки слёз.

— Оу, прошу меня простить — вы лишь винтик во всей бренной системе вашего синдиката. Но ничего личного против вас я не имею, можете не беспоко…

— ТОГДА СЖАЛЬТЕСЬ! — крикнул он, захныкав. — Да бОЖе!!! ХОТЯ БЫ ДАЙТЕ ИМ МОИХ ДЕНЕГ!!!

— Зачем? — спокойно спросил я, опустив пистолет.

Дилер поуспокоился, но не перестал говорить прогнутым голосом, даже хуже...

— МоЯ СеМЬя Не ЗНАеТ О МоЕЙ… РаБоТЕ… И ЗА ВСё ВРеМЯ, Я… ЛиШЬ ТоЛЬКо КОПиЛ… — выдал он, опустив голову.

— Вы просите меня передать им ваши сбережения?

Павел неровно закивал.

Я взял с кармана маленький блокнот, которым пользуюсь для расчётов, и положил его перед ним с гелевой ручкой. Освободил, отошёл, он написал на моём языке адрес. После я попросил его подбросить их мне в левую руку, на что он согласился.

Отойдя на пару футов назад, я негромко произнёс:

— За Федерацию.

И выстрелил девятимиллиметровой пулей попав тому ровно в лоб, из-за чего его тело издало последний выдох и безвольной куклой упало на бетонное покрытие подвала одного заброшенного пригородного дома. Я достал пачку и зажёг сигарету. Постоял, подумал, поразмышлял, а после кинул окурок на его туловище и облил труп канистрой бензина.

Сложив блокнот вместе с ручкой во внутренний карман плаща, я ещё немного постоял и двинулся к машине.

Но дед был бы не дедом, если не стал бы доконать меня своими вопросами.

Тебе его жалко?

Я аж на мгновение остановился.

Что?

Его тебе жалко?

Я решил проигнорировать его, двинувшись дальше по сухой траве, однако спустя нескольких непродолжительных секунд он решил материализоваться передо мной в своём привычном облике — худой чёрной тенью, от которой воняло как от канализации дуговых линкоров. Исключение — на этот раз он не парил, а даже соприкасался с землёй.

— Ответь, Майкл, — скрестив плечи спросил дед, опираясь на ствол ближайшей ели.

Нервирует. Раздражает. Бесит.

Вот… что ему от меня надо? Уж точно не важную информацию он хочет мне передать. Да и на что-то стоящее это явно не подходит.

— Зачем ты решил ему помочь?

— Помочь?! — не сдержался я. — Какого хрена я, даже, блять, я, стал бы помогать такой ошибке как он? Понимаю, будь он более-менее нормальным человеком с нормальными выставленными приоритетами хоть с какой-то… я не знаю, удовлетворяющей целью жизни. Нет. Он просто неугодный преступник, которых во Вселенной пруд пруди, и каждый из них так и норовит СБИТЬ режим Федерации, нашу уверенность в стабильность и сохранность.

Дед слушал меня, не меняясь в лице. Должно быть думал, что я в очередной раз говорю какую-то сказочную хрень.

— Ты сказал чистой воды филигранную дичь, Майкл, — на его слова я сжал правый кулак. — И я бы сказал тебе, что ты поступил не по-своему, уклончиво, словно специально не подумав решил поступить врознь со своими ценностями. Но, я не против.

Он встал во весь рост и подошёл ко мне, заставив отступить на несколько футов.

— Видишь ли… всё не так просто. Да, люди помирают, стираются города, взрываются миры, но ты-то, — он провёл свой указательный палец внутрь меня, туда, где сердце. — здесь.

Дед опустил руку.

— Попробуй успокоиться привычным для себя способом. Например, закури. — он изобразил курение. — или постреляй. — изобразил стрельбу навскидку. — Ведь, всё это у тебя имеется.

— Я не стану подчиняться тебе, — отойдя я слегка нахмурился.

— Даже так, ты всё равно можешь поступить как сам вздумаешь.

Закончил он тему и выдохнул невидимым испепеляющим рвотными позывами пламенем.

— Только ответь себе: зачем ты взялся за авантюру денежно помочь семье того мужчины. Надеюсь, ты меня понял. — исчез дед, напоследок улыбнувшись рядом гнилых зубов.