Сквозь миллион лет человечества. 2 том.

Глава 50

— Добрая ночь, мистер Дубов, — подошёл я к стойке. — Я по поводу моей компаньонки.

— А-А-А-А-А-А!!! — вскрикнул старик, напоследок глубоко выдохнув. — Три часа ночи, Майки, мать твою налево! Какого ты тут делаешь?

— Как делаю? — как-то неуверенно повторил я. — Я о своей девушке беспокоюсь.

Встав ровно, я скрестил руки на груди.

— Она… — он отвёл взгляд. — Я не знаю…

— Как это, не знаешь? — негромко спросил я, сделав шаг вперёд. — Десять тысяч тебе ни о чём не говорят? Или ты забыл уже, от старости неумолимой?

— Э-э, нет, Майки… — принялся он активно чесать свой затылок. — Тут вот в чём дело…

— В чём же?.. — подтолкнул его я.

— Как в чём?.. Ну-у… в том, что… она ушла, — как-то просто сказал он мне об этом.

— Какого хуя она куда-то ушла? — ударил я кулаком об стол.

Старик, разведя руками в сторону попытался, кажется, жестами показать, чтобы я немного поубавил свои обороты.

— Можно я просто расскажу, как всё было?

— Ну валяй, — пожал я плечами.

— На следующий день после того, как ты ушёл в неизвестном направлении сюда пришла твоя суженная и начала допрос. Начала расспрашивать: где ты, куда ты ушёл. Я пытался её остановить, но под дулом пистолета любой здравомыслящий человек не станет как-либо сопротивляться. Я уже старенький человек, мне незачем эти хлопоты. Я хотел отдать ей деньги, чтоб она передала их тебе, но отказала. А вот в каком направлении и куда — она не сообщила.

После вышесказанного мистером Дубовым, я впал в ступор.

Какого хрена она вообще куда-либо пошла. Я ей дал чёткие указания, что я пошёл по своим делам, а она должна была сидеть и ждать меня.

— Хорошо, я тебя понял. Можешь дать какую-нибудь информацию. Например, проходил ли здесь кто-то подозрительный?

— Ну-у… было тут пару подозрительных человечков… — он посмотрел мне в глаза. — личностей. К примеру, была одна такая компашка, состоящая из пяти членов. Один из них был самым позитивным и раскрепощённым. Подозреваю, что он либо педофил, либо гомосек. А другие четверо, прямо знаешь, такие мужики, стадные, сильные, словно телохранители, что готовы за тебя всех порвать. Хотели взять ваши номера, но… я сказал, что ещё не провёл клининг, и не имею право распространять конфиденциальную информацию о своих клиентов. После чего они мигом развернулись, напоследок кинув парочку угрожающих фраз, и ушли восвояси, что остался от них только увядающий запах гари.

Константин…

— Благодарю за информацию, могу ли войти в её номер?

— Да, конечно, — он наклонился за ключиками, что-то отодвинул, а после несильно кинул их мне через плечо идя к единственному дивану, напротив которого стоял телевизор, изображающий новостной канал, где телеведущая гласила о террористическом акте с участием неизвестных лиц в одном из спальных районов города.

Можно сказать, что по возвращению в номер Уонки я постоянно прокручивал факт её персоны, каждую секунду видоизменяя своё отношение к ней. Навязчивые мысли, которые лезли отовсюду вторили мне, словно вместо моего мозга, набитого губчатым веществом, было целое собрание женщин разных взглядов, готовых выдавить глазные яблоки друг у друга.

Расположившись на диване, окружённого мебелью с непроветриваемой атмосферой, витающей в воздухе, я лёг, подставив руки под голову, словно подушку.

Почему, зачем, как, для чего — эти вопросы мигом проносились сквозь горизонт моих собственных мыслей, которые в кое-то веки наконец решили заиграть новыми красками, несмотря на всю щепетильность ситуации, в которой я сейчас пребываю.

По своей излюбленной привычке я поднёс сигарету ко рту, но в последний момент перед зажиганием остановился, дабы задумчиво поднести её к глазам и прицельно выкинуть к чёрту в закрытое окно, об которое она с негромким глухим стуком упала прямиком в горшочек с каким-то растением.

У меня появилась новая идея, что задаст новый горизонт.

Неизвестное время суток. Второй этаж. Центр. Тесное квадратное помещение, наполненное пустотой. Серые обшарпанные стены и единственная работающая лампочка в середине, держащаяся в прямом смысле на сопельке.

Я с невидящим взглядом на протяжении многих суток смотрю в некрасивый потолок своей негласной комнаты, которую безо всяких возражений мне предоставил Костя. Давно не чистый матрац. Скелет стальной кровати, на которой я лежу напоминал мне тюремный. Такой отдалённый, но в то же время очень знакомый, будто во снах, навевающих непреодолимое желание вернуться в прошлое, когда были живы мои родители, братья, сёстры, дяди, тёти и бабушка с дедушкой.

Наряду с «просмотром в потолок» были и другие занятия, как, например, чтение и возможность что-либо написать, начертить или нарисовать, но данные активности быстро изжили из себя всевозможную заинтересованность, которая пропала по истечении первой недели…

Или второй?

Не помню.

Напротив моей комнаты расположен санузел. В нём самое необходимое — душ, раковина, унитаз и всякая ванная периферия, как ёршик, коврик, зеркало и урна. Мне разрешается выходить в уборную лишь ранним утром, после обеда и ужина, что доставляло изрядно дискомфорта и сильно раздражало в первые дни, а потом, когда я уже кое-как, но привыкла, приняла локальную доктрину по полному подчинению. Благо Костя до сих пор делает всё, чтобы мне было комфортно здесь пребывать.

Я взглянула на разбитые, но работающие часы, как только уловила приближающиеся шаги, принадлежащие человеку носящего что-то между туфлями и ботинками с несильно твёрдой подошвой.

Двадцать девять семнадцать.

Шаг остановился, звон чего-то металлического, вставляются ключи. Три поворота налево и отваривается дверь — на пороге показалось обычное лицо Кости, в котором люди чаще всего видели его.

— Добры-ый ве-е-ече-е-ер, наша необъятная У-уо-о-не-еска-а-а! — в этот раз он был тише в приветствии.

— Ага, привет, — лениво поприветствовала я, сев на матраце и отложив мягкую подушку в сторону.

Костя бегающим взглядом прошёлся по комнате остановившись на стуле рядом с “кроватью”.

— Я, — он безропотно сел. — хотел сообщить, что скоро ты будешь освобождена, так как на горизонте, пробравшись через горы, стал восходить Игнирь. Видишь ли… — он зевнул, облокотившись на спинку стула. — мой личный продавец был похищен им, как и были найдены останки от двух натуралов, что сопровождали его.

— К чему ты ведёшь? — спросила я напрямую.

— М-м-м, подожди, дорогуша, — Костя посмотрел в сторону. — Он устроил, как именуют почти все СМИ, теракт, с участием, предположительно, газового баллона вместе с умышленным поджогом автотранспорта, в котором были мои люди. Более подробную инфу я не стану говорить, сама понимаешь…

Встав, Костя несколько раз прошёлся вдоль комнаты, с каждым новым разом меняя направление.

— Я один из действующих лиц Александровского Синдиката, если для тебя это секрет, Уонеска, — издалека начал он. — Заведуя на протяжении долгих четырёх лет одной третей всех финансов я пришёл к тому, что ни один не сможет понять меня…

Костя наигранно сложил ладони вместе сев на колени.

— …как вдруг на сцену, с давно упавшими конфетти, восходит он — Игнирь. — всплеснул он руками, улыбаясь словно умалишённый. — Величественный, холодный, но настолько отдалённый, словно самый главный приз в какой-нибудь приключенческой MMO игре! Я просто не могу нарадоваться! Он… он настолько очешуенен, что мои гланды только и просят того, чтобы он…

Мои мысли беспорядочны. Мои знания узконаправленны и недалёки. Но даже имея не столь высокую самооценку, я продолжу превозмогать ради Феде… неизвестной мне цели.

Любовь, родные, счастье? Что за понятия устаканились в головах людей. Быть может, это всё произошло от жизни в бренном мире под названием Земля, откуда по накатанной, словно водопад, распространились все действующие человеческие идеологии. Быть может всё и так понятно, потому что каждый во Вселенной хочет, чтобы всегда горел огонёк под названием звезда.

Лес. Бескрайний хвойный лес распространялся по всей южной части одного моря на планете Новой Александрии.

Немногочисленные животные, которые были привезены из других планет по неизвестному мне проекту сейчас либо прятались в кустах, под деревьями или в вырытых ямах, либо соседствовали втихаря недалеко от меня, наблюдая за мной, как человек всю историю поливает говном обезьян.

Когда по одну сторону простиралась единственная близлежащая двухполосная дорога, а по другую стоял покинутый более века назад складской трёхэтажный возвышенный пирс, из одного куста в другой перебежал я — ночной мститель.

Не знаю для чего я это тогда вспомнил. Может забавы ради, а может… просто чтобы было. Но одно я помню точно, что в детстве я нередко, находясь в собственной комнате, воображал, что спасаю Федерацию от преступников, перевоплощаясь в ночного мстителя, которого никогда не видел и не слышал, но с которым прекрасно знаком.

Но сейчас не об этом.

Пистолет-пулемёт, к которому у меня есть три магазина по тридцать патронов был для меня чем-то вроде правой руки — столь же незаменим. Начальная скорость превышает скорость звука, что некритично, скорострельность свыше воьсмисот выстрелов в минуту, что довольно неплохо.

На запас я взял пистолет, который всегда готов выдать свой свинцовый плевок в лицо противника и помповый дробовик, стреляющий картечью двенадцатого калибра.

На протяжении часа я ходил вокруг пирса не переходя порог в пятисот футов (~153 метра). Скоро планетарная полночь, так что я несильно заботился о том, что меня кто-нибудь да заметит. Максимум тот ублюдок, что решит сходить в кусты где-нибудь недалеко от меня, что очень маловероятно.

Если представить, что T-образный склад своей самой короткой стороной повёрнут к морю, и что мой взгляд направлен строго пропорционально концу его самой длинной стороны, то получается следующая картина:

Справа находятся полностью вымытая в пух и прах парковка с разбитым асфальтом с несколькими ржавыми автомобилями друг на друге, лестничный подъём с первого по третьи этажи, где на самом верху курит один ублюдок с автоматом;

Слева же, когда на правой стороне находится парковка, в этом же месте стоит огромное квадратное, судя по всему, офисное здание, где весь первый этаж не имеет окон и дверей, и лишь через неяркие огни, что пробиваются через заколоченные окна, можно понять, что скорее всего именно там и находиться основная часть ублюдков;

В самой середине располагаются высокие двустворчатые стальные двери, кричащие о том, что они представляют из себя главный вход. Здесь уже нет никаких признаков присутствия живой силы, но моё подсознание подсказывает, что это сделано преднамеренно, чтобы ввести меня в заблуждение.

Вдобавок стоит добавить, что вся целостная картина давно вышедшего из эксплуатации склада разбавляет мёртвая тишина, в которой лишь небольшое стрекотание насекомых и редко слышимые удары волн об бетонные стены являлись чем-то, что может отвлечь кого-то своим единым успокаивающим эффектом.

Но не меня. Не сейчас.

Лёжа на животе, я почувствовал, как прогибается подо мной влажная трава и папоротник — это подул неслабый ветерок, отдаваемый вечерней прохладой, принесённой с моря.

Забавно, но это, кажется, первый раз, когда я нахожусь на море. То есть, не у океана, не у реки, а у моря, которое впадает в первого. Странное ощущение, с учётом того, что я не знаю, как его охарактеризовать. Оно словно не из этого мира, не из этой Вселенной. Оно…

Оно чудесно.

Действительно, а как много мне доводилось ощущать что-то схожее или близкое по значению?

Эти моменты, когда ты лежишь в траве, слушая недружную работу кузнечиков и светлячков, которые сами того не осознавая создают своим аккомпанементом незабываемые мелодии, превосходны.

Прекрасно, красиво и мелодично… Но мне не стоит забывать зачем я сюда приехал. С какой целью я пришёл сюда.

Под еле слышимый глухой топот твёрдой обуви, которая наряду с одеждой активно шелестела высокую растительность я двинулся, держа пистолет-пулемёт в руках. Не решился заходить в здание через центральный вход, а тем более по левую сторону, ограничившись правой, где на лестнице дежурил всего один маргинал, который к тому моменту докурил и что-то глазел в экран смартфона.

К своему удивлению, я в последний момент заметил группу боевиков, когда находился в нескольких футах от того, чтобы выйти из травы: кто-то пролистывал устройства связи, кто-то, сидя вокруг одной лишь тусклой лампы спокойно, без какого-либо голоса, играл в карты, а кто-то вместо того, чтобы заниматься хоть чем-то полезным, просто спал.

Значит, отменяется. Я пойду по левой стороне, в надежде найти вход.

Так как склад был заброшен больше века назад я сомневаюсь, что здесь до сих пор жива электроника, которая работала по первому шаблону. Возможно, они всё же провели своё электричество, питающееся, скорее всего, через какой-нибудь генератор, но даже так, я сомневаюсь, что они стали бы проводить здесь линию видеонаблюдения. Ведь, всё же с кем мы имеем дело? Правильно, с преступным синдикатом прячущемся в тени довольно целеустремлённой и законопослушной корпорации, контролирующей небольшую сеть гиперкоридоров, центр которой является Новая Александрия.

Поэтому не без осторожности через девять минут я обнаружил более-менее безопасный вход среди остальных трёх, которые не внушали никакого доверия ввиду хорошо просматриваемых с помощью тщательного изучения засохших следов грязи, что выстраивались хаотично и сумбурно, словно это здание является убежищем для заблудших, бездомных и кинутых сирот.

Убедившись в отсутствии наблюдения и возможной слежке извне, я максимально возможными в данной ситуации лёгкими движениями открыл скрипящую стальную дверь, ручка которой… повернулась и сразу же со звоном разбилась об камнеподобный асфальт.

Совсем не ожидая подобного я в испуге нажал на крючок, и произошёл бы полный провал, если бы я не поставил основное оружие хотя бы на один предохранитель.

— У-уф-ф… — облегчённо выдохнул я, отваривая дверь до конца.

Войдя в прямоугольное помещение, сразу бросилось в глаза полно отсутствие света. Даже спутникового, который хоть как-то освещал эту часть планеты хватало на то, чтобы понять, где находится ближайшее дерево.

Сняв пистолет-пулемёт с предохранителей, я водил по предполагаемым местам, откуда или где может высунуться, попасться противник. Моё передвижение отдавалось неощутимой вибрацией, каждый мой шаг создавал в замкнутом пространстве эхо разной степени активности.

Обшарпанные, и даже в каких-то местах облезлые стены либо были исписаны матерными словами на грубом языке с датами неизвестных мне событий, либо были приукрашены непонятными граффити изображающих непонятно что.

Помещение образовывало всего один коридор. Возможными путями являлся восток. На западе от входа находился тупик, за которым в нескольких дырках виднелась комната, набитая чем-то похожим на серую вату. На севере картина кардинально отличалась — здесь вместо того, чтобы располагать что-то стоящее друг на друге лежали чёрные мусорные мешки, набитые чем-то разлагающемся.

«Блять…» — подумал я, закрыв левой ладонью рот.

Дальше по восточному коридору шёл поворот налево, откуда можно было пойти как по прямой, так и по лестнице, которая была сделана на манер подъездов Эйнвуда — являясь изначально по сути бетонной конструкцией строители, скорее всего, образовывали специальным инструментом вырезы, которые и воссоздавали подобие пространства, что необходимо для удобного использования лестницы.

Я не задумываясь поднялся на этаж, откуда из дальнего коридора расположенного слева играла музыка, отдающаяся сюда эхом. Кое-как пройдя через строительный мусор, я продвинулся до того момента, где моё передвижение будет замечено ввиду разбросанного здесь осколков дешёвого хрупкого стекла.

Так… Мне либо сейчас идти несмотря на возможное появления внимание, либо развернуться и найти другой проход к возможно главному месту обитания маргиналов синдиката.

Выдохнув, я осторожными движениями зашёл на третий этаж, где в одном из ящиков лежало то разбитое стекло. Видимо надоело каждый раз на него ступать. Дальше по надоевшему уже мне коридору, который в какой-то момент расширялся на несколько футов, были заметные работающие настенные лампочки, по виду прикреплённые сюда недавно и судя по небрежно исходящих от них проводам они питались от альтернативного источника питания, привезённого сюда ублюдками. Также здесь были открытые лифтовые двери. Я подошёл к ним, пригляделся вниз и…

— Блять… — одними губами произнёс я, как в следующее мгновение…

…один из магазинов, закреплённых в ремешках нагрудной разгрузки, просто взял, и какого-то чёрта с отсутствующим звуковым сопровождением упал с ахуеть каким громким звуком, где, судя по звукам, даже умудрился разбить что-то фарфоровое.

«Пиздец-пиздец-пиздец-пиздец…»

Более ускоренным шагом я добрался до лестницы, откуда уже слышался говор на грубом языке пяти, а может семи лиц. Прижав поплотнее пистолет-пулемёт к плечу, я затаил дыхание и доверился своему боевому опыту, который никогда меня не подводил.

Прошло три минуты. Я слышу голоса как минимум двадцати человек, скорее всего всех находящихся в ближайшей местности маргиналов. Появляется одна фигура, одетая в куртку неизвестного материала… Вторая, третья, а после четвёртая.

«Понеслась…»

Я вдавил крючок к конструкции, держа левой рукой раскладное цевьё, а правым плечом принимая приклад, тем самым гася отдачу.

Удары бойка, взрывы пороха были сопоставимыми удару молнии. Мои уши, так и не привыкшие к активной стрельбе, просто охренели от стольких децибелов. Но даже это сподвигло меня продолжать своё дело, несмотря на льющийся, как из водопада дискомфорт.

Голова первого маргинала, который бежал быстрее всех, схватила как минимум два попадания, и лопнув, разбросала сдерживаемые долгое время мозги в определённой области третьего яруса лестницы. Второй маргинал, который поднимался за вторым, поймав несколько точных попаданий скатился с лестницы, собрав с собою, словно шар для боулинга, два товарища, а может больше. Остальные, не совсем разобрав, что только что случилось, сумели получить в свои тела дробинки, выпущенные картечью из ствола помпового ружья.

Расстреливая взбирающихся, я медленно, но, верно, спускался вниз. Льющаяся отовсюду кровь хлопала под воздействием моих берцев. Окровавленные тела ублюдков, разбросанных преимущественно у подножья лестницы второго этажа, образовывали неорганизованное кожное мясное шоу под названием «Трупная гора».

Отхожу за стену, засовываю новую картечь и без надобности передёргивания затвора продолжаю одностороннее избиение.

Убив не последнего, но оставшегося на этаже двадцать первого маргинала в лице отстойного представителя люда низшего, исписанного в татуировках, я без какого-либо сопротивления продвигаюсь вглубь склада, держа в левой и правой руке по пистолету-пулемёту и ружью.

Не с первого раза найдя вход в основное помещение, я со всей силой пинаю двустворчатые двери, которые охотно отзываются на моё принудительное действие, открывая мне обзор на огромнейший квадратный складской ангар высотой в три этажа. Здесь был свет, много света. Везде тут и там стояли прожекторные лампы по виду напоминающие радиаторы двигателей космических суден. Всюду в хаотичном порядке, словно это расставил какой-то Слабак Боб, стояли выцветшие металлические контейнеры разных цветов: от синего и красного, до жёлтого и серого.

Пройдя в центр, с какого-то хрена будучи уверенным, что по мне никто не станет стрелять, я низким тембром отчётливо произнёс:

— Константин, выходи сюда, говна ты кусок.

Где-то через одиннадцать секунд из юго-восточной стороны послышались приглушённые хлопки… ладоней? Они нарастали и нарастали, становясь всё громче и громче, пока они в какой-то момент не прекратились и из-за угла не вышел тот, с кем я пришёл поквитаться, обхватывая левой рукой девушку без сознания, а правой держа пистолет у её виска.

— Честно, я удивлён, что ты всё же пришёл сюда спустя… месяц.

— Честно, я не удивлён, что ты всех продал и кинул на истребление мне.

Он нахмурился, вцепившись своим взглядом в мои глаза.

— Кинул и продал? Смелое заявление от тебя, Игнир-р-рь…

— По-другому я это назвать не могу, — пожал я плечами, держа его туловище на мушке, где, вырисовывая из памяти самую крупную артерию, готовлюсь в любой момент выстрелить. — Хотя тебе бы не хватило ума до такого додуматься.

— Не хватило бы?

Я проигнорировал его вопрос.

Пробуя успокоить самого себя, чтобы не наделать неисправляемых проблем, я вспоминал то время, когда резал беспомощных имперцев в разных местах находясь на службе. Это было прекрасное время, которое я до сих пор мечтаю вернуть обратно.

Константин сделал пару шагов вперёд, с трудом держа девушку рукой.

— Предлагаю сделку: отсосёшь мне, и она твоя! — озабоченно пролепетал он.

— Пошёл нахуй, — прорычал я, от ненависти сильнее прикрыв глаза и плотнее взявшись за оружие.

— Какие мы правильные. Ути-пути, Стесняшка Игнирь. Так и хочется тебя… выебать… Но, — он посмотрел на девушку. — я хорошо отношусь к ней, по сравнению с тобой, так что я не позволю ей встать на моём пути.

Он сильнее вдавил пистолет, на что девушка издала глухой выдох.

Я смотрел на это словно не свой. Точнее я был словно не своим. Мне было неважно то, что он сейчас делал. Все мои мыслительные процессы сузились до простого «убей и распотроши».

— Ну, как тебе, а? Хи-хи…

Прохихикал он, теребя дулом пистолета правый висок девушки.

— Это действительно, — он посмотрел на меня, не изменившись в лице. — удивительно, не так ли, Иг… гха-гха-а-а-аа…

Последнее слово, именующее моё прозвище, превратилось в захлёбывание в собственной крови, поднимающейся из горла, буквально выблёвывающейся.

Дело в том, что, когда он переместил свой взгляд с девушки на меня, то последняя несильно, но достаточно ощутимо опустила свою голову вперёд, словно кукла. Поймав нужный момент, я удостоверяюсь в эффективности следующего выстрела и нажимаю на крючок. Осуществляется выстрел — взрыв капсюля и последующий выброс гильзы из оружия.

— Кгха-а… гхаа-ааа… — последнее, что издал Константин, прежде чем упасть назад, держась левой рукой за продырявленную аорту.

Медленным шагом, не внушающим какую-либо безопасность, я безэмоционально подошёл к упавшей на ублюдка девушке, которая довольно заметно замаралась артериальной кровью, и протащив её до машины держа в двух руках, положил на задний ряд кресел.

Уже на обратном пути к складу я понемногу начал отходить, вспоминая свою личность и то, насколько важного и неоценимого человека я только что нёс.

Подойдя в последний раз к Константину, я хладнокровно размазал его голову об потрескавшийся серый бетон своим ботинком, оставив от его черепа лишь старые осколки прошлого человека, который навсегда запомнится мне как самый омерзительный, самый неугодный представитель человеческого рода.

Сложив по одному экземпляру огнестрельного вооружения и все патроны с магазинами в найденный походный рюкзак, вместе с небольшим запасом еды и воды, а также несколькими вещами, которых клал без какого-либо раздумья, таких как ноутбук, какие-то документы, я напоследок выключил генератор и двинулся к машине, находящейся в миле отсюда, оставив этот склад продолжать гнить и медленно умирать.

Запихнув всё награбленное в багажник, я сел за руль, как вспомнил, что Уонка скорее всего замёрзнет из-за низкой температуры за окном. Взял плотный клетчатый плед с переднего пассажирского сиденья и укрыл её им.

— Спокойной ночи, — шёпотом пожелал я, зажигая мотор.