Сквозь миллион лет человечества. 2 том.

Глава 55

— Итак, Отто… — нагнулся на колено Эрл, указав пальцем сначала на пистолет, лежащий у меня в руках, а после на мишень, находящуюся в ста футах (~30 метров) от красной стальной линии, осведомляющую стрелка в чёткой градации расстоянии мишеней. — Пристреливайтесь к первому номеру с минимальным таймером в три секунды. Я ясно выразился?

— Да, — уверенно произнёс я, стоя смирно.

— Отлично, — Эрл кивнул кому-то сзади. — Начали!

Убрав оружие с предохранителя и встав в стойку, я, мигом нацепив до этого закреплённую амбушюру защитных наушников на одно ухо, по обычной схеме словил в мушку туловище человекоподобной мишени и выстрелил.

Пистолет мелкого калибра. Примерно девять миллиметров. Основной материал — полимер. Магазин на десять патронов. Запросто укладывается в карман моих брюк.

— Зафиксировано попадание!

Поднял левую руку Эрл. Я же в свою очередь встал смирно.

— Пробита центральная часть левого лёгкого… — отрапортовал он. — Отличное попадание, Отто! Два дюйма (~6 сантиметров) до верхней аорты… Готовы?

— Да.

— Цель — второй номер (~61 метр). Минимальный таймер — пять секунд. И-и-и… начали!

По той же схеме встав в стойку и поймав на мушку туловище уже второй мишени, я со всей силы выдохнул весь накопившийся воздух, стараясь минимизировать естественное дёрганье и шевеление пальцев, кисти, рук и всего тела в целом. Выстрелил, как только убедился в том, что достиг максимально возможной отметки в вышеупомянутой минимизации.

— Замечено попадание! — глядя в монокуляр громко оповестил Эрл.

Я опёрся руками на колени, как ко мне с левой стороны подбежал слуга, протягивая стеклянную бутылку воды. Кивнув, он принялся её открывать.

— Закрытая травма правой доли печени — выход из строя целого органа! Гарантированный летальный исход! — говорил Эрл с каменным лицом, словно зачитывал театральную речь.

Так продолжалось до заката, когда я и уже многие слуги выдохлись, стоя на жаре, но не Эрл, всё время громкоголосо и чётко проговаривая каждый результат. Помню, худшим таким оказался выстрел в двенадцать секунд на дистанции в пятьсот футов (~153 метра), он составил примерно пять дюймов (~12,7 сантиметров) от мишени.

Эрл повернулся ко мне, держа скрещённые руки за спиной.

— Устали? — подошёл он ко мне, сидящему на складном стуле.

«Ещё как, чёрт возьми…»

— Могу ли я уже воспользоваться болтовой винтовкой, дядь Эрл? — указал я пальцем на нераскрытый хромированный кейс, лежащий у подножья деревянного столика, на котором стояло несколько прочных банок вдоволь набитыми пистолетными патронами.

— М, нет, сэр.

— Хотя бы раз, а? Я что, разве не заслужил?

— Сомневаюсь. Ваш отец давал мне чёткие инструкции, один из пунктов который запрещает мне вверять вам в руки любые полуавтоматические, автоматические и продольно-скользящие ружья.

— Да почему? Почему же мне нельзя? — всё никак не мог я заткнуться.

Эрл устало выдохнул, покачав головой будучи с закрытыми глазами.

— Приказ есть приказ, Отто… — он положил мне руку на плечо. Я был на две головы ниже него. — Вырастите — поймёте.

Я сбросил его руку, отстранившись.

— А если я не хочу вырастать? Что же тогда мне придётся сделать, чтобы не придерживаться этих… — обвёл я рукой кейс. — скучных правил?

Помню, как в том моменте Эрл смотрел на меня крайне задумчиво. Должно быть думал над тем, что бы мне сказать. По истечению нескольких секунд еле видно, еле слабо улыбнулся, сел на колено с надетым подколенником и произнёс мне слова, которые я запомнил на всю оставшуюся жизнь:

— Когда вам придётся действовать самостоятельно, вдали от тех, кто мог бы прикрывать вашу спину, — он выдохнул, посмотрев на оранжевый закат. — И когда с вами такое случиться, несмотря ни на что, вы обязательно пересмотрите ориентиры и идеи, которые движут ваш разум и тело, потому что они могут тянуть вас к краху.

— А сейчас я разве не действую самостоятельно?

— У вас есть семья, люди, которые вас поддержат, и защитники, готовые в любую секунду встать на вашу сторону.

— Но… — усомнившись в желании произнести уже забытые мною слова, я взял бутылку воды, протянутую слугой и испив, молча двинулся в сторону ожидающего челнока.

— Может ты перестанешь на меня глазеть? Я серьёзно, Михаил, перестань.

Сложив все вещи в машину, а именно в переполненный до отказа багажник и в забитый доверху задний ряд, я напоследок положил перед мистером Дубовым пятьдесят тысяч и свалил, не желая слышать его возражения.

Пусть рад хоть будет, что ли. Внуков своих порадует и работников наймёт.

А после, когда я сел на правое сиденье, пристегнувшись, Уонка сняла автомобиль с ручника и выехала с парковки.

— Я… не глазею на тебя, — отвёл я взгляд. — Просто совсем не понимаю твои мотивы. С чем или кем они связаны?

Она неважно выдохнула.

— С тобой, дурачок ты мой, с тобой… Видишь ли, родственников живых у меня нет, да и людей, кому бы довериться я могла, тоже, — она взглянула на меня украдкой, заворачивая из улицы на дорогу. — за исключением тебя.

— Спасибо.

— Хотя… — она оценивающе почесала ладонью подбородок, до этого убрав её с коробки передач. — своеобразный ты у меня человек, однако.

— Мы не на распродаже, само собой, — зажёг я сигарету, открывая окно. — Все люди алчны и убоги, в том числе и мы, милая.

— Я бы поспорила с тобой, но не стану, — сказала она, с неприязнью провожая взглядом удалившихся в подворотню мужичков в чёрных кожаных куртках с надетыми ярко-красными банданами.

— За это я тебя и ценю.

Через примерно десять миль мы остановились напротив панельной тридцатиэтажной высотки, выполненной в странном стиле: вся такая в белоснежно белом, где отовсюду вылазят ветвеобразные чёрные тонкие линии, идущие хаотично и несобранно.

Эта самая высотка была не единственной в округе. То тут и там они образовывали подобие жилого комплекса, связанного общей детской площадкой с каким-никаким, но бюджетом, а также с формированными потребительскими зонами на первых этажах. Круглосуточные продуктовые магазины, салоны красоты, парикмахерские и я даже чёртов секс-магазин одним глазком лицезрел, с яркой вывеской «XXX», светящейся и переливающейся в ночной атмосфере.

Ведомый за Уонкой я подошёл к одному из подъездов, вдоволь напичканным окнами по самое не хочу. Она набрала пятьсот тридцатое число, послышались пиликающие звуки, заставляющие напрочь забыть о таком явлении, как огнестрельные выстрелы.

— Что за… — рефлекторно закрыл я уши под воздействием этого… этой хреновины. — Почему так громко?

Уонка что-то промямлила, посмотрев на меня исподлобья.

— Не воспринимай этот риторический вопрос всерьёз, — сдержавшись, слегка погладил я её волосы. — Я просто пытаюсь себя успокоить, больше ничего.

В ответ она нахмурилась и обратно вернулась к домофону, который в следующую секунду замигал зелёным, и из его динамика я услышал хриплую русскую речь какого-то славного паренька:

— Кому я нужен? — вроде правильно понял.

— Это Уонка.

— А-а… — входная дверь несильно заметно поддалась вперёд сделанной на манер «БОЛЬШЕ СТЁКОЛ!», с одновременным звуком, напоминающий магнит.

Я, как истинный джентльмен, пропустил Уонку первой, удерживая до ужаса смешную дверь, и вошёл. А внутри подъезд представлял из себя ещё больший ужас: слишком ярко, везде скользкие плитки и дотошные картины буквально ни о чём, — это пейзаж… пустыни? — а ещё и швейцар, который одним своим цепким взглядом чуть ли не довёл меня до мурашек… Ух-х… бр-р-р…

Уже поднимаясь в лифте, моя компаньонка негромко спросила, пялясь в стену напротив:

— Как тебе столичные ЖК среднего класса?

— Они… странные. Как-то небезопасно и чересчур затратно.

— Небезопасно и затратно по какой причине?

— Так много стёкол… Ты хоть представляешь, сколько стоит его основное сырьё в лице кварца или песка?

— Поведай, — глянула она на меня.

— Да целое состояние! У нас почти все засушливые и пустынные миры выкопаны, а это при том, что наши архитекторы максимально экономят на стекле. А здесь чуть ли не все здания, если присмотреться к тем, что мы проезжали и видели, построены на нём!

— У нас есть особая технология, исправляющая нужду, как ты упомянул только что, выкапывать песочные планеты….

Мы остановились на двадцать шестом этаже.

— Но о ней, если тебе будет интересно, я расскажу как-нибудь позже.

Вновь следуя за ней, мы встали напротив одной из аккурат одинаковых металлических дверей. Уонка сделала два звонких звука костяшками кисти, и отошла, когда послышались приглушённые шаги, а после долгое открывание замков.

— О, привет, — поздоровался он на русском, приоткрывая дверь. — А это кто? — и спросил, как только между нами установился прямой зрительный контакт.

— Парень мой, — ответила Уонка на моём, когда я уже было хотел открыть рот. — Впускать-то будешь, Андрей?

Её знакомый нахмурился, вновь посмотрев на меня, но ничего говорить не стал, пропуская нас вовнутрь.

Мысленно поблагодарив его тем, что не решился капать мне на мозги, мы вдвоём разулись у порога, повесили плащи на плечики, закрыв потом шкаф, а после, следуя за Андреем, зайдя, судя по всему, на кухню, сели вместе за прямоугольный стол, где было всего два стула.

— Я сейчас схожу за третьим, — крайне спокойно ушёл он в другую комнату.

Оставшись наедине, хоть и на немного, я решил поинтересоваться у Уонки о данном слащавом парне, одетого как… пародия клоуна: белые короткие шорты, нательный крестик на цепочке неизвестного материала и ещё перекрашенные в тёмно-зелёный цвет волосы…

— Он нормальный, да? — начал я шёпотом. — То есть… я не хочу что-либо плохого сказать про твоего знакомого, а может и друга, но выглядит он чересчур вычурно и… — заметив на себе неодобрительный взгляд, я решил ретироваться, сев как подобает.

Вернулся Андрей, поставив в точности такой же деревянный стул на гладкий паркет, перекрашенного в молочный цвет.

Я оглянулся, поводив повсюду глазками, дабы понять, что за тип передо мной сейчас сидит. К сожалению, из-за единственного работающего конусообразного светильника в середине стеклянного стола, было неожиданно сложно что-то проглядеть сквозь кромешную тьму, проходящую через всю кухню с залом, словно скреплённых воедино.

Максимум что я заметил небольшой плазменный телевизор, под которым располагались, по-видимому, какие-то коллекционные фигурки. В точности такие же любил когда-то складировать Бевис, который всё то время, когда я приходил к нему в комнату приунывал, когда слышал от меня весь тот спектр скепсиса, касательно полезности самого занятия.

Андрей без интереса прошёлся взглядом по Уонке, и переместившись на меня, сразу не совсем заметно напряг свои глаза.

— Что? Не удивлён встретить меня после пропажи? — спросила компаньонка на моём.

Паренёк что-то сказал на русском.

— Говори на общепринятом, Андрей.

Вышеупомянутый смерил её отказом.

— Это не просьба, имей в виду.

— Хорошо, — кисло произнёс тот в ответ.

Уонка села поудобнее, подправив поджопник.

— Начну с того, что тебя я ни в чём не виню. В той ситуации, в которой мы тогда оказались, у тебя и не было других вариантов, как самостоятельно покинуть транспорт.

Закатив раскат грома, исходящего из ноздрей, как старт химического двигателя, Андрей, не в силах что-либо сдержать, — вестимо свой понос, — не нашёл ничего лучше, как…

— Спасибо хоть за это, — а, ещё и руки скрестил.

— Теперь к главному: у тебя остались контакты Женевы?

— Недавно телефон новый покупал, вот и все контакты стёрлись.

— А старый тогда где? — с видимым подозрением спросила Уонка.

— Проебал.

Черноволосая помрачнела, опустив слегка голову так, что её лицо едва ли можно было различить.

— Скажи, где он.

— Да бля, клянусь, проебал его я…

Говорит как какой-нибудь обиженный подросток, пребывающий в пубертате, серьёзно. Ещё и смотрит в сторону с такой моськой, что задача не заржать даётся сложно.

— Вот на прошлой неделе, я…

Над столом поднялись чёткие очертания стального штык-ножа с чёрной рукоятью. Обладательница его не выглядела как показушница, а напротив, внушала страх и уважение, — насчёт первого я просчитался, не боюсь её, — которыми и вызвала столь жалкое поведение у хозяина данной квартирки.

— Дай контакты.

— Эй-эй-эй! Уонка? Какого хера? — приподнял он руки вверх, затрясшись как испуганная малолетняя девочка у стаи беспризорных собак… прикованной на поводке к титапласталиевой балке. — Ты чего творишь?

— Не отлынивай от меня настолько наглым образом, — властно указала она факт. — Такого отношения к себе я давно не встречала, пока не пришла сюда, к тебе.

— Ну так это ж… я…

— Доставай, — дёрнула она ножом, остриё которого засверкало от искусственного источника света.

Андрей вновь округлил глаза, сильнее приподняв руки.

— Хорошо-хорошо!.. Я сейчас же принесу… — он встал со стула, в быстром темпе, судя по звукам, завернув в дальнюю комнату.

В конечном итоге получив контакты некой Женевы, мы, не попрощавшись, вернулись к припаркованной машине.

Когда же мы выезжали с этого столь неприятного спального района, я задал один крайне незамысловатый вопрос:

— Планы изменились?

— По причине того, что не решилась с ним дальше вести дела? — взглянула она украдкой.

— М-м примерно это, — недолго подумав, ответил я.

— Женева — моя подруга с колледжа. У неё есть знакомые с Подъёмщиками. Андрей же, хоть и имеет больше связей, в нашей с тобой ситуации окажется менее выгодным, нежели она.

— То есть, так называется эта банда — «Подъёмщики»?

— Я, конечно, чувствую твоё недоверие, однако заверяю — люди там точно не обременены умом.

— Мне как раз таки и не нужны слишком умные. Всегда от них мне приходилось получать на свои плечи большие, громадные проблемы.