Сквозь миллион лет человечества. 2 том.

Глава 35

Всё всегда начинается с чего-то малого. Как, например, Вселенная.

Она ведь из чего-то зародилась, верно? Все космические тела, звёзды, планеты возникли в результате… Вот честно, не помню.

В юридическом не было астрономии, а при обучении с профессором Лагвеем он лишь вскользь посетовал мне что-то про газы и облака, особо не вдаваясь в подробности или просто не желая мне отвечать.

Сейчас я нахожусь на всё той же Новой Александрии — негласном колодце, где живут Александровские, — сложное название; когда впервые произносил в слух чуть не расхуярил диван Уонки. Они — что-то между влиятельной семьи и просто приверженцев нынешнего губернатора Сектора.

Я украдкой взглянул на небо, слегка раскрыв горизонтально окно.

Серо-бело-коричнево-чёрно… пасмурно. Здесь, если мне не изменяет моя, в последнее время, проваливающееся память, всё время пасмурно. Эти серые облака, нагромоздившеюся над целым полуторамиллионным городом вдохновляли меня. Почему в прошедшем? А потому что это, как ни прискорбно, не так давно начало меня раздражать.

Выкурив сигарету, я потушил тлеющие остатки об горлышко пепельницы.

Уонку ждать долго не пришлось. До этого внимания не обращал, но недавно заметил, что она всегда укладывается в десять-двенадцать минут. Знакомые мне девушки же обычно по получасу начинают прихорашиваться и накрашиваться, вот и думал, что и с ней будет то же самое. Что ж сказать, ошибался.

Приоткрывается дверь, ступают на чистый паркет обнажённые стопы с надетыми тапочками в виде голубых кроликов с жуткими ухмылками, и…

Вот, наша молодая мисс Уонка.

Мягкое лицо, губки прямо загляденье, прямой нос, вросшие уши и не совсем узкий для её глаз разрез. Фигура стройная, но в то же время такая, что даже глаза не зацепятся при первом же взгляде. И я даже заметил качественно сделанные, совсем недавно, чёрные маникюр и педикюр.

Здесь я словил себя на мысли, что мне нравятся девушки, которые не используют макияж, как и любую косметику.

Лёгкая помада — да, интересно, но яркие и выделяющиеся — никак нет. То же самое касается и туш, подводки, ресниц, не знаю… маникюра. Но на ней это смотрится гармонично. Да, на шее виден неглубокий зашитый шрам. Ещё несколько под коленями, но меньше. Хоть они, скорее… просто существуют. Ни больше, ни меньше

Дальше всю интересную картину, к которой я уж точно не стану притрагиваться, закрывал махровый банный белый халат с тугим шнурованием на поясе. И как она подобным образом не задыхается? Может, исправить это?..

— Я не помню говорил ли я когда-нибудь тебе это, но… ты прямо загляденье, вот серьёзно, — поделился я своим экспертным мнением, на корню обрубая странные, из ниоткуда взявшиеся мысли.

К слову, вчерашней поздней ночью я приготовил углевой бифштекс после того, как вернулся с охоты. Уонка, конечно, спокойно отнеслась к моему провалу, но и по понятным причинам сказать ничего против не могла. Ну здесь я не виноват. В военное время я почти не готовил, а если и проходилось, то либо варил лапшу, либо делал омлет. А вообще жаль её. Надо будет как-нибудь отпустить её, когда всё увяжется. Или же когда я истреблю всех и вся.

В полном безмолвии она умеючи притупила глазки, зарумянилась, переставила пару раз ноги с друг дружкой, а после, словно невинная дева, едва слышно проговорила:

— Спасибо.

Я отошёл от подоконника.

— Можешь не переигрывать.

Уонка молча села за небольшой стол, у стены которого было вертикальное зеркало. Так сказать, место, за котором и прихорашиваются девушки.

— Переигрываю? — задала она крайне сомнительный вопрос.

— Да, — я разлёгся на диване, который по мягкости мог сравниться разве что с ватой.

Нашёлся отличный момент, связанный воедино с временем, местом и обстоятельством. Я давно хотел узнать её логику. Да, возможно я слегка припозднился с этим, но нет ничего плохого в том, что в принципе не имеет обратного отсчёта.

— Не исключено, что я такой же лживый и лицемерный ублюдок, как и ты; всё время колюсь и обкуриваюсь веществами, не забывая при этом потрошить людей. — сделал я недолгую затяжку, и добавил: — Но всё же я хочу… Нет, я стремлюсь к тому, чтобы мой дом, моя страна находилась в безопасности, цвела, совершенствовалась и отстаивала свой суверенитет до того момента, пока сам Диктатор не захочет обратного.

— Патриот, — только и сказала она, прежде чем включить фен и сжать расчёску пальцами.

Патриот…

Честно, бессмысленное слово, которое даже рассматривать не стоит времени. Но всё же в моём обозначении патриот — это тот, кто стоит на стороне государства, в котором он как минимум живёт, и как максимум защищает. Истинный патриот не имеет каких-либо условностей и причин, дабы являться, как я уже сказал, патриотом. Ему достаточно того, что он верен своему государству, как власти, так и стране, как ко всему вытекающему.

— Хуй его знает, — хмыкнул я, когда она выключила напор. — Просто я хочу узнать — почему ты вообще начала вариться в этом бизнесе? Ради денег, власти?

— Тебе этого не понять, — нейтрально ответила она и сделала попытку обрубить тему, но я был настойчив.

— А разве ты не хочешь освободиться? — решил я зайти с другой стороны, разведя руки в разные стороны. — Разве не хочешь вновь окунуться в тот самый, любимый тобой, гнусный криминал?

— Михаил, — чётко и спокойно произнесла она моё ненастоящее имя. — Зачем тебе нужна я?

— Ты полезна в какой-то степени, не стану скрывать. Так получилось, что ты просто попалась мне в руки как единственный кандидат на… получение важной информации в быстрые сроки.

Не юля, могу сказать, что хочу задеть её для профилактики.

— И спешу добавить, что мне максимально похуй на тебя. — решил я добавить, когда почувствовал, что она сделала вдох, дабы внести своё мнение. — Можешь хоть последней шлюхой на районе стать, на такое мне уж точно будет… похуй. — мой голос слегка дрогнул, и я сомкнул челюсть, едва не прикусив язык.

Уонка семь секунд, видимо, впала в полный транс, так как ни дыхания, ни движения я не заметил.

— Мои слова могут являться ложью, Михаил, — наконец подала она голос. — Однако уверена я, что ты сейчас блефуешь.

— Откуда тебе знать, Уонка? — я ненормально улыбнулся. — Откуда тебе знать, что я блефую?

— Логическая цепочка, — сказала и повернула голову на меня.

— Что? От тебя? — в край удивился я. — Верующей и… не умеющей объяснять сложно объясняемое?

Она прикусила губу, видимо не в силах сдержать сочащееся недовольство. Это было настолько… мило. Да, странно слышать подобное от меня, но я серьёзно посчитал это милым.

— Попрошу тебя сейчас успокоиться и перестать нести чушь. Ты слишком далеко зашёл.

Уонка сначала резко встала, после чего медленно совершала по шажочку ко мне, пока окончательно не подошла ко мне на расстояние вытянутой руки. На это я смотрел с привычной для меня маской, как тогда назвала её Берта, клоуна — улыбающийся, не знающий печали и забот идиот.

— Чего ты хочешь от жизни?

И только сейчас, как только я посмотрел на всё трезвым, что ни на есть, умом, я понял, что мы резко поменялись ролями.

Она коснулась моего носа своим, впившись своим пронзительным и отрешённым взглядом в мои глаза. Я что есть сил сопротивлялся желанию здесь же взять пистолет из кобуры и как минимум ударить её рукоятью, потому что понимал, что если она захотела бы причинить мне вред, то уже давно лежала и кричала от боли.

— Раньше, до вступления в группу своего капитана, я была рядовым наблюдателем. Куда позже, когда я с беспроигрышным успехом своей информацией спасла три дела между картелем и бандами, меня повысили в заместителя человека ответственного за наблюдение. За все три года на этой должности я научилась читать прошлое тех, кто так или иначе переступил нам дорогу. Ты — не исключение, Михаил.

Уонка взяла мои ладони и как-то странно погладила их своими щеками, словно чёрная кошка гладилась об мои руки. Она даже закрыла глаза, как бы наслаждаясь этим.

— В твоих глазах я видела бесконечную обиду на окружающий мир, людей… на всё живое… — она остановилась, вновь вглядываясь в меня. — Скольких ты убил? Сотни? Может тысячи?

Ладно бы она говорила это незаинтересованно или безэмоционально, как тот же Змея, которого я, скрипя сердцем, убил, но не же с каким-то воодушевлением, словно она сейчас наслаждается тем, что сейчас сказала!

Я отодвинул Уонку от себя, стремясь как можно быстрее увеличить расстояние между человеком, который для меня всегда являлся жутким, а именно — необъяснимый. Такие не поддаются гражданским или государственным нормам, действуя наперекор всем и вся они сначала совершают мелкие пакости наподобие выбрасывания мусора в неположенном месте, а потом, как только наберутся уверенности, идут взрывать станции стыковки и пропускные пункты.

Не знаю почему она для меня сразу вошла в этакую категорию ненормальных, хотя я также могу называться таким, нет, я даже являюсь таким, но образ, который сложился за все месяцы, за которые я так и не узнал её ближе, кардинально перевернулся с ног на голову в дно реки, где и утопился.

— Отвали, это не твоего ума дела, — тихо, но чётко проговорил я своей старой манерой, когда меня все сторонились и всячески боялись.

Хрен знает, что они тогда находили во мне. Я ведь, по сути, просто бывший офицер, который выполнял свою работу, хоть и местами не самыми хорошими способами. Да, убил свыше половины тысячи, да, совершал пытки и зверски издевался над военнопленными Империи, но они в секстиллион раз хуже нас вместе взятых.

— Как же? — состроила она удивлённое лицо в мгновение лишившись той самой физиономии, которая настораживала. — Ты ведь считал меня умной. — нараспев выдала она, на что моя рука сама по себе невольно прильнула к кобуре.

— Значит, ошибся.

Я сел, расставив руки по сторонам, дабы не напрягать спину. Она же, придя слегка в норму, отошла на несколько футов и села за кухонный стол.

— Лучше ответь мне: коннекторы на твоём затылке — их название? — задал я первую попавшеюся тему, которая интересовала меня, но желание её начать у меня так и не находилось.

— Обычный имплантат, — и видя моё вопросительное выражение лица, продолжила: — Я решила его установить, как только мне исполнилось двадцать пять.

— И зачем? — спросил я.

— Это удобно; оплачивать онлайн, сохранять некоторое количество памяти, отслеживать местоположение. В некоторых случаях появляется возможность заниматься незаконными действиями. Как пример — ты подчинил меня, — спокойно ответила Уонка.

— И тебя это никак не злит? — всё же задал я интересующий вопрос.

— Скорее… привыкла. Да, привыкла, — кивнула она и продолжила: — В дополнение у него есть существенный недостаток — без телефона он почти бесполезен.

— Почти?

— Требуется подключение к устройству, способное считывать информацию в лёгком доступе и виде.

— Нет, я немного о другом, — спокойно выдохнул я. — Повернись ко мне спиной, мне хочется посмотреть на него.

— Поняла.

По виду изготовленный из очень прочного металла имплант, похожий на перевёрнутые древние весы, которыми изображали меру или баланс. Настолько ли древний Голос? Три маленьких прямоугольных коннектора, пипочки, которые были на месте.

— Ты умрёшь от ЭМИ, если я вдруг запульну гранату под твои ноги? — спросил я слегка отстранившись.

— Нет, — я впервые слышу, как кто-то не спрашивает вопросом на вопрос в данном случае, а серьёзно знает данное понятие. — он защищён.

— Чем? — несколько раз стукнул ногтями по облицовке. Раздался глухой звук чего-то плотного, отчего Уонка слегка зажмурилась.

— От, допустим, этого, — только и сказала она, смиренно сидя меж моих ног на диване.

Хм-м… Ну и славно. Мне-то в принципе плевать, как именно работает защита. Главное, что она нахрен не сдохнет от самого банального.

— А тебе не тяжело ходить с этим?

— Нет, — покачала она головой. — Он весит соизмеримо с естественной затылочной костью.

— Как загнула… — пробормотал я, вставая. — Ладно, интересующие меня вопросы кончились, теперь можем понемногу собираться. Завтра утром ты отключаешь все квартирные услуги, проплачиваешь на месяц вперёд, а после…

— Месяц?! — неожиданно прорезала Уонка.

Я аж повернулся уже рефлекторно целясь по краям её тела, но…

— Мы будем… один месяц… да? — тихонько спросила она, будто желая прояснить не совсем приятную правду.

— А-а… — сложил я пистолет в кобуру. — так ты об этом.

— Михаил, — от прежнего неверия и недоумения на лице не осталось и следа. — прошу тебя, скажи мне, что мы едем максимум на неделю.

— Нет, — взъерошил я её волосы, отчего она немного зажурилась. — Мы едем минимум на месяц, не меньше. — и видя, что моя наигранность, или же истинность, её никак не успокоила, добавил: — Знаю, у тебя могли быть планы… Но ты представь, у тебя появится возможность спасти людей, и… Возможно будущего врага, который захочет вторгнуться к вам.

— Ты ведь даже не уверен! — встрепенулась от чего-то она.

— Вот именно! — и слегка подумав, добавил: — У меня есть общий план к одной цели и… я его отлично продумал. От него я отталкиваюсь. Если не хочешь идти по-своему, тогда я пойду по-своему.

— Пожалуйста, Михаил, смилуйся. Я не могу сейчас всё…

И замолкла.

Что и следовало доказать.

— Потерять, верно? — по-ублюдски улыбнулся я. — Я просто заметил, что тебе никто не писал и не звонил за всё время, которое мы вместе. Как и ты в общем. Строя на этом логическую цепочку и убирая ненужное, я пришёл к выводу, что у тебя больше нет тех, на кого ты бы могла положиться. Ни родственников, ни друзей…

Я драматично вздохнул.

— Так что слова «я не могу всё потерять», «месяц, это же та-а-ак много», «прошу тебя, скажи, что-то там всего лишь неделя», можешь смело засунуть себе в жопу и не высовывать. У нас здесь не твоя любимая прямая демократия и здесь нет выборов, я не знаю… свободы слова. Здесь у нас лишь сподручный и хозяин. Ты поняла меня, Уонка?

Она убрала взгляд, смотрела в сторону секунд тридцать четыре, после которых посмотрела на меня и кивнула, пряча свои эмоции куда подальше.

Умная девушка. Даже рад, что она умеет рационально взвешивать мысли и решения.

— Так что действуй так, как я сказал тебе до этого. После того, как всё сделаешь, мы мигом тырим какой-нибудь тягач с полуприцепом, а дальше действуем по привычной схеме, — с этими словами я закрыл дверь, накидывая на голову капюшон пуховика

Всё же решил оставить её наедине... Пусть подумает хорошенько, ей это пойдёт на пользу. Уж что-что, а она своей тупизной ещё никогда не ставила меня в затруднительное положение.

Честно, мне абсолютно всё равно что у неё было в прошлом. Немного жаль, да, но, а так, просто полнейшее равнодушие. Умерли родители? Бывает. Умерли брат или сестра? Бывает. Тебя насиловали? На улицах каждый день такое случается. Только вот насчёт её родины ничего сказать не могу.

И если честно, то вообще посрать на неё. У меня своих бед с головой хватает. Эти кошмары, недосыпы и навязчивые мысли в полной тишине вместе с наркотой так утомляют. А здесь ещё и она. Та, которая своей безупречной логикой, не свойственной ранее встреченным мною девушкам, начала ни с того ни с сего ебать мозги на раз и два.

Да, мне насрать на неё, и мне стоит думать в таком же направлении пока не отпущу её. Она будет лишь небольшим толчком в моём плане.

Таким образом выкурив несколько сигарет, я лениво наблюдал, как на ближайшей детской площадке, которая выглядела гораздо светлее и ухоженнее, чем остальной серый и обшарпанный временем город, бесновались две матери каких-то мальчишек, выглядящих не старше шести лет.

Ругань, много непонятной ругани и едва сдерживающиеся крики вперемешку с недвусмысленными поднятыми кулаками. Прячась за спинами своих матерей, парни явно не ожидали, и даже не понимали из-за чего всё началось.

— Хоть что-то интересное, — хрипло проголосил я, выдохнув сигаретный дым.