След сломанного крыла

Марин

Она всегда сначала составляет план, а потом приводит его в исполнение. Это удается ей лучше всего и служит главной цели: поддерживать жизненный порядок. Она не делится своими открытиями ни с Раджем, ни с Джией. В случае необходимости она могла бы обратиться к Раджу, но она слишком уверена в себе. Она опасается, что муж будет ставить ей палки в колеса, оспаривать каждое ее решение. Жизнь Джии находится под угрозой, и для Марин это достаточная причина, чтобы начать действовать.

Первым делом она наняла частного детектива. Джия не должна заметить слежку матери и узнать о ее намерениях. Детектив смог сделать снимки, необходимые Марин для доказательства. Почти каждый день после школы Джия приезжала к Адаму. Отвозя девушку домой, парень высаживал ее за пару кварталов от дома, чтобы их не застукали. Игры, в которой Джия призналась родителям, не существовало. Никто из друзей не бил ее ради забавы. Джия подвергалась избиениям и, что еще хуже, собиралась подвергаться им и дальше.

Частный детектив провел предварительное расследование. Информация, которую он получил, заставила Марин сделать следующий шаг.

— Он проходил по делу об избиении еще подростком, — сообщает детектив.

— Кого он избил? — Марин назначила ему встречу в кофейне в Сан-Франциско, подальше от любопытных глаз.

— Бывшую подружку. — Детектив пододвигает к Марин лист бумаги. — Имя жертвы изменено, но вся относящаяся к делу информация верна. Вашему парню нравится бить девочек кулаками.

Марин быстро прочитывает строчки отчета.

— Как вы достали это? — спрашивает она, поднимая глаза на детектива. — Предполагается, что материалы детских судебных процессов закрыты.

— Вы наняли меня, потому что я лучший. Вы получаете то, за что платите. — Детектив делает глоток кофе. — Тогда парню было шестнадцать лет. Он отделался легким испугом и месяцем общественных работ.

— Сволочь! — Марин смотрит на фотографии, которые распечатал детектив. Рука Джии в руке Адама. Его рука собственнически обнимает ее за плечи. По большей части снимки сделаны перед домом Адама, несколько — в школе. — Однако эти снимки мало что доказывают.

— Конечно. Судя по моему опыту, насильники любят развлекаться вдали от посторонних глаз.

Марин согласна, но медлит с ответом. Ей хорошо известно, почему люди скрывают побои от других. Чем меньше людей об этом знают, тем безопасней чувствует себя насильник. — Есть что-нибудь еще?

— Как я уже сказал, когда его обвинили, ему было шестнадцать, — детектив откидывается на спинку стула и оценивающе смотрит на Марин. — С детьми обращаются не так, как со взрослыми.

— Я не понимаю.

Детектив снова протягивает руку и указывает ей на строчку на листе. Это дата рождения Адама.

— У него день рождения через неделю.

Адаму исполнится восемнадцать. Его будут судить как взрослого. Колесики в голове Марин начинают крутиться, и вскоре все становится на свои места. Поблагодарив детектива, Марин возвращается домой и предпринимает шаги, которые должны уничтожить Адама. Она звонит в службу защиты детей и назначает встречу. На этой встрече Марин предъявляет доказательства и излагает свои соображения. Вместе с социальным работником она детально разрабатывает план. Социальный работник соглашается прийти в условленное время.

— Джия, бети, кто-то звонит в дверь. Можешь открыть? — кричит Марин. Сегодня суббота, два часа дня. Марин сверила свое расписание с расписанием Джии, чтобы в нужное время они обе были дома. — Кто там, милочка? — спрашивает Марин, сидя в своем кабинете и зная ответ.

— Мам! — Джия напугана, чего и ожидала Марин. — Подойди сюда.

Марин медлит, не желая выдать, что причастна к происходящему. Она неторопливо осматривает себя в зеркале в ванной комнате и только потом появляется в прихожей. — Кто там?

— Мама, это социальный работник, — Джия в ужасе заламывает руки. — Я думала, что рассказала тебе…

— Джия, — Марин одергивает ее предупреждающей улыбкой, а затем здоровается с женщиной, с которой встречалась несколько дней назад. — Я — Марин, мать Джии. Чем могу вам помочь?

— Меня зовут Дебора. Я из службы защиты детей. Мы получили из школы сигнал о том, что девочку, возможно, избивают, — она оглядывает Джию, оценивая ситуацию. — Я пыталась позвонить вам, но не смогла, поэтому воспользовалась случаем и заехала.

— Понятно… — Марин картинно изображает удивление, но Джия слишком напугана, чтобы заметить подвох. — Поговорим в комнате? — Марин идет впереди. Бросив взгляд на часы, стоящие на каминной полке, она быстро прикидывает в уме. У нее есть почти час до прихода Раджа после тенниса. — Я же объяснила в школе, что моя дочь участвовала в игре, — она указывает на Джию, и та кивает ей в ответ. — Не слишком умная игра, но вы же знаете современных детей.

— Если дело только в этом, я долго не задержусь, — Дебора вынимает блокнот и ручку. Повернувшись к Джии, она произносит: — Мне нужны имена и фамилии друзей, с которыми ты играла.

— Зачем? — сдавленным голосом спрашивает Джия.

— Чтобы все проверить. Ну, назови имена.

Джия смотрит на Марин, ее взгляд умоляет мать вмешаться и спасти ее. «Именно это я сейчас и делаю».

— Назови имена, лапочка.

— Я не могу, — Джия непроизвольно сглатывает слюну. — Я не хочу, чтобы они попали в беду.

— Понимаю. — Дебора захлопывает блокнот, пристально смотрит на Джию, и, кажется, приходит к какому-то решению.

— Мне надо посмотреть на ушибы.

— Что? — Джия вздрагивает так, словно ее обожгли кипятком. — Нет!

— Мы сделаем это здесь, или я назначу осмотр в местном травматическом центре. Но мне надо видеть ушибы.

Дебора встречается глазами с Марин, между ними идет безмолвный разговор.

— Она не имеет права! Да, мам?

— Боюсь, что имеет, бети, — говорит Марин. — Покажи ей свои синяки. Ты же не хочешь в больницу?

Когда Джия была маленькой, ей очень нравился мультфильм о коте, который гоняется за мышонком, но не может его поймать. Ее смешило, что несчастному грызуну удается легко перехитрить коварного врага. Сейчас Джия не знает, кого больше напоминает в этой истории. В панике перебрав варианты, она осознает, что игра проиграна. Джия медленно стягивает с себя футболку, под которой надет простой белый бюстгальтер. Мать замечает два новых синяка.

С каменным лицом Марин молча наблюдает, как Дебора фотографирует синяки маленькой камерой.

— Это для досье, — поясняет соцработник, отмечая размер и форму каждого. Всего их семь. Новые перемешаны со старыми — прямо настенная роспись боли. Закончив, Дебора разрешает Джии надеть футболку. — Извини, можно посмотреть на твои ноги? — спрашивает она. Джия опускает голову и приподнимает подол юбки. У бедра видно багрово-черное пятно. Марин понимает, что это от удара ногой, и у нее сводит нутро. Когда ты уже упала и кулаком в живот бить неудобно, то пинают ногами куда придется. Еще пара снимков, еще одна-две записи, и Дебора заканчивает.

— Что теперь? — спрашивает Марин, не в состоянии посмотреть дочери в лицо.

— Я открываю дело. Потом проведу расследование, — повернувшись к Джии, она спрашивает: — Ты ничего не хочешь сказать мне? Сейчас самое время.

— Нет, — произносит Джия упавшим голосом. — Пожалуйста, нельзя ли оставить все это? Со мной все хорошо. Мама, ну скажи ей, пожалуйста!

— Мама здесь ничего не решает. Никому не позволено бить тебя. Это противозаконно, — Дебора встает, на сегодня ее работа завершена. — Я на связи.

— А что будет? — тихо спрашивает Джия. — Что будет с тем, кто это сделал?

— Посмотрим, — отвечает Дебора. — Окончательное решение вынесет суд.

Марин делает все, чтобы Джия провела уик-енд дома. Никаких встреч с друзьями и встреч с Адамом. Она конфискует у Джии мобильник, якобы для того чтобы улучшить некоторые его функции, и обещает, что вернет его через несколько дней. Единственный телефонный аппарат находится у Марин в кабинете, обычно его используют для передачи факсов. Лишенная связи с Адамом Джия дуется, сидя у себя в комнате.

— У нее были новые синяки? — спрашивает Радж, расхаживая взад-вперед по кабинету Марин. Жена сообщила ему о визите социального работника, умолчав о собственной роли. — И что дальше?

— Подождем. Джия все еще не назвала имен, поэтому, думаю, они начнут расследование.

— Боже мой! — Радж с размаху усаживается на диван и хватается руками за голову. — Как это могло случиться?

— Теперь это не имеет значения, — говорит Марин, подавляя непрекращающийся спазм в желудке. — Все, что случилось, должно быть зафиксировано.

Что-то в ее голосе заставляет Раджа поднять голову:

— О чем ты говоришь, Марин?

Усилием воли она меняет выражение лица.

— Только о том, что мы должны поддержать Джию и помочь ей пройти через это.

— Как ты думаешь, может быть, стоит перевести ее в другую школу? Окружить другими людьми?

— Нет, — ответ Марин идет изнутри. Она не даст испортить Джии будущее. — Мы двигаемся вперед в решении нашей проблемы. Самое лучшее для Джии сейчас — стабильность. Ей нужно привычное окружение. Другая школа скорее навредит, чем поможет.

Радж, прежде чем ответить, внимательно смотрит на жену.

— Пока что соглашусь с тобой, но дело еще не закончено.

Скоро оно будет закончено, думает Марин. Очень скоро.

Марин отменяет все деловые встречи на день. Ее секретарь, уже привыкшая к неожиданным выходным дням начальницы, не возражает. Затем Марин звонит детективу:

— Для вас снова есть работа.

Объяснив ему все детали, она переодевается в деловой костюм и встречает Дебору в своем кабинете.

— Благодарю, что зашли к нам в субботу, — Марин улыбается ей широкой улыбкой, которая редко появляется на ее лице. — Джия понятия не имела, что мы с вами уже встречались и разговаривали.

— Мой долг — полностью расследовать ситуацию. Должна заметить, что вы ведете рискованную игру, — Дебора откидывается на спинку стула, не сводя с собеседницы глаз. Марин знает, что та работает добросовестно: она начала полномасштабное расследование, использовав все возможности. Карин сообщила Марин, что Дебора заходила в школу, расспрашивала ее и учительницу физкультуры. — Но я впечатлена вашим напором.

— Это моя дочь, — говорит Марин так, словно это все объясняет. — Я держала ее дома весь уик-енд. У нее не было никаких контактов, кроме как со мной и ее отцом.

— А с Адамом?

— Никаких. Я удостоверилась, что у нее нет доступа к нему. Сегодня она снова пошла в школу.

— Вы уверены, что она пойдет к нему после школы?

— Абсолютно, — по беспокойному поведению Джии в течение всего уик-енда было понятно, что ей отчаянно хочется рассказать Адаму о происшедшем. Посещение социального работника сильно напугало ее. — Мой детектив готов сделать снимки.

— Снимки, на которых он избивает вашу дочь, будут прямыми доказательствами. Ее синяки — всего лишь косвенные свидетельства, — Дебора внимательно смотрит на Марин.

— Тогда будем ждать прямых доказательств.

Марин продумала каждый шаг и составила детальный план. Из опыта общения со своим отцом Марин знает, как будет мыслить Адам. Рассказ о визите социального работника сильно напугает его. Не имея другой возможности избавиться от страха, он прибегнет к излюбленному методу — избиению Джии. Он будет убеждать ее в том, что это она во всем виновата. Ей следовало лгать лучше, ей следовало прятать свои синяки более тщательно, делать все, что оправдало бы его, а ее обвинило. Она не только будет ожидать колотушек, но и не усомнится, что заслужила их.

— Ему только что исполнилось восемнадцать, — Дебора не спускает глаз с Марин. — Его станут судить как совершеннолетнего.

— Я прекрасно это знаю, — Марин взволнована предстоящим шагом. — Давайте продвигаться дальше.

Сутки тянутся долго, как никогда. Вечером она заставляет себя работать. Радж тоже занят работой. Марин обнаруживает, что перечитывает один и тот же документ снова и снова, немедленно забывая каждое слово. Она сдается, выключает компьютер и просто сидит в кресле, ожидая прихода Джии.

Тишину нарушает звон ключей. Затем парадная дверь открывается и закрывается. Марин вскакивает на ноги, готовая броситься из комнаты, но ее останавливает тихий плач и прерывистые вздохи. Марин прижимается лбом к закрытой двери кабинета, стараясь укрепить свой дух. Только почувствовав себя готовой к встрече с дочерью, она распахивает дверь.

— Джия? — голос Марин не выдает ее эмоций. — С тобой все в порядке, бети?

— Да, мама, — Джия быстро вытирает лицо руками. И тут же сморщивается от боли. — Просто я устала, — она идет к лестнице, готовясь ускользнуть в свою комнату. — Я пойду спать.

— Ты сегодня припозднилась, — говорит Марин, останавливая ее. Посмотрев на часы, она произносит: — Почти десять. Ты занималась?

— Да, — отвечает Джия без запинки. — Готовилась к контрольной с друзьями.

— С какими друзьями? — спрашивает Марин резче, чем намеревалась.

Джия опускает глаза и быстро взбегает по лестнице.

— В учебной группе.

— Джия, — тон Марин не оставляет места для возражений. Джия медленно поворачивается и смотрит ей в лицо. — Я… — слова застревают у нее в горле. Она чувствует боль дочери, ощущает ее страх. Но она не в состоянии излечить ее, найти слова утешения, способные помочь распутать силки, в которые та попала. Вместо этого она задает вопрос, первым пришедший на ум: — Ты готова к контрольной?

— Конечно, я готова, — и Джия бежит вверх по лестнице к себе в комнату.

Марин в машине ждет Дебору и полицейских. Она поднялась на рассвете, приготовила себе чай с молоком и потягивала ароматную смесь, пока не почувствовала, что желудок успокоился. Через час зазвонил будильник Джии, а потом послышались звуки льющейся воды в душе. Удалившись из кухни в безопасность своего кабинета, она сидела там, пока Джия не позавтракала и не отправилась в школу. Затем Марин тоже поехала к школе и из укромного уголка наблюдала, как ученики входят в здание.

— Вы готовы? — Дебора стучит по закрытому окошку машины Марин.

— Да, — Марин выходит, и обе они смотрят, как патрульная машина паркуется рядом с ними. — Снимки со мной.

Вчера поздно вечером детектив прислал по электронной почте последние снимки. На некоторые из них Марин не могла взглянуть без содрогания. Занавески были слегка раздвинуты, и детектив смог сфотографировать Адама, избивающего Джию, и залитое слезами лицо девушки. Марин тут же переправила снимки Деборе, и та согласилась, что пора действовать. Ни одной из них не хотелось, чтобы Джия провела с Адамом еще один вечер.

Марин передает фотографии полицейскому. Он просматривает их и кивает Деборе:

— Пойдемте.

Марин молча идет за ними в школу. Карин уже предупреждена о визите полицейских прокурором округа.

— У них скоро будет перерыв на ланч, — говорит директриса. — Я приведу их в кабинет.

Проходит всего несколько минут, но Марин они кажутся бесконечно долгими. И вот Карин возвращается вместе с Адамом и Джией. Они оба смущаются при виде полицейских.

— Нет, — говорит Джия, не замечая Марин. — Он ничего не делал, — офицер не обращает на нее внимания и зачитывает Адаму его права. Полицейские заводят ему руки за спину и надевают на него наручники. Адам смотрит перед собой, его челюсти сжаты. — Пожалуйста, отпустите его, — умоляет Джия. Она смотрит сначала на Карин, потом на Дебору, ее взгляд молит о помощи.

— Довольно, — Марин выходит вперед. — Прекрати сейчас же.

Пораженная дочь умолкает и со слезами смотрит, как Адама выводят.

— Нужно, чтобы ты поехала с нами, — мягко говорит Дебора, нарушая воцарившуюся тишину. — Твоя мама отвезет нас.

— Куда я должна поехать? — во взгляде Джии боль и страх.

— В больницу. Нужно зафиксировать появление новых синяков на твоем теле.