Сложный выбор (СИ)

Глава 36

Озноб пробирал тело, сотрясал его так, что движения выходили смазанными, зубы стучали друг о друга. Дыхание было тяжёлым. Что там сказал ценитель? Что не чувствует яда твари и он будет жить? Сейчас он с трудом верил в его слова. Благо успел избавиться от смрадного запаха гнили и смыть с себя всю зловонную жижу.

Чистая рубаха прилипла к телу от воды, которая стекала с мокрых волос, и местами облепила его тело.

Рядом со Светозаром шёл целитель и выражал недовольство по поводу его своевольного поведения. Ослушался дескать, полез в реку. А Светозар лишь отмахивался от недовольных взглядов и старался сдержать дрожь.

— Ох, погубит тебя не тьма, а ты сам… — продолжал напутствовать старец, — и до девки своей не дойдешь.

— Дойду, но не в таком состоянии, — сквозь зубы ответил Светозар.

— А ты как хотел? Чтоб я тебе боль снял, и ты как ни в чем не бывало расхаживал? Не бывает такого. Всякая рана на теле сказывается.

Воин зажмурился. Пошевелил обрубками пальцев. Резкая боль обожгла, прокатилась по всей руке и оборвала дыхание.

— Я снова все чувствую, — сквозь зубы процедил Светозар.

Старец недовольно закатил глаза и покачал головой.

— Нечего тебе ходить. Лежать надобно.

— Я получал раны и ранее, не дури голову. Говори как есть. Яд успел попасть?

— Не чувствую его.

— Но самочувствие мое ухудшается, и сделать с этим ты ничего не можешь? Ведь так?

Целитель промолчал. Его опущенная вниз голова говорила сама обо всем.

— Спрашивать тебя выкарабкаюсь или нет тоже бессмысленно?

— Я не могу снимать боль полностью и надолго, боль может возвращаться, но не так быстро и ухудшений быть не должно. Не сталкивались мы ранее с порождениями тьмы, потому и не ведаем, что будет… Вижу я, что уходит твоя сила жизненная, но остановить, запечатать ее в тебе не могу. Я будто закрываю ставни, а ветер их выбивает, и сколько бы я на себя их не тянул, лишь хуже делаю.

Тяжёлый удар внутри отдал болью в рёбрах. Сердце заколотилось. На кого оставить Светомиру? Что с ней будет? Что с его народом будет? Твари не убиты, тьма растет.

Тяжело думать о собственной смерти, когда есть ради кого жить. Страх появляется не за себя, а за тех, за кого ты несешь ответ.

Дурные мысли одолевали, они глубоко проникали и оседали в голове, от чего происходящее вокруг ускользало. Старец говорил о чем-то, но Светозар не слушал и не слышал его. К чему его разговоры, коли главное он уже понял — дар целителя ему не поможет. Головокружение усиливалось, боль давила на виски, тело становилось тяжелым, неповоротливым. Тряпка, которой наспех была обмотана рука, пропиталась кровью.

Люди, встречавшиеся на его пути, расступались в стороны.

Женщины при виде её охали и прикрывали рты, мужчины опускали головы вниз.

Умереть сейчас? Когда он уже знает, как убить тварей? Нет!

Холодный пот выступил на лбу, дыхание стало тяжелым. Перед глазами все расплывалось.

Где-то далеко его позвал отец, кто-то хлопнул по плечу и увлёк за собой. Светозар мало что понимал.

Обрывки фраз долетали до него, но не за одну из них он не мог уцепиться.

— Яда твари нет, не понимаю.

— Значит, есть что-то другое! — гремел голос Светогора.

— Я не чувствую, — развел руками целитель.

— Ищи ещё царапины!

Происходящее все больше и больше ускользало от него. Светозар пытался смотреть перед собой, но уже почти ничего не видел, он старался идти прямо, но его то и дело направляли.

Корпус неестественно заваливался вперед, колени подгибались. Дыхание смерти холодило его спину, он погружался в темное, беспросветное беспамятство в котором ему чудился голос Светомиры.

— Что с ним? Я же видела, он нормально шёл?! Что случилось, — взволновано тараторила она.

Светомира заприметила неладное сразу, видно это было, но она и подумать не могла, что все настолько плохо.

Мужчина был слишком бледен, лежал в неудобной позе. Все вокруг суетились, пытались понять в чем дело, разбинтовали руку и внимательно её осматривали. Обрубки пальцев приобрели нездоровый синюшный оттенок, местами пошли тёмные пятна и налились рыхлые пузыри, чем-то напоминавшие пену.

— Будто гниль, — пробормотала девушка и взволновано сцепила руки на груди.

— Гниль… — задумчиво произнёс правитель горных рек. — Он будто пальцы в неё обмакнул. Чем рубили?! Покажите!

— Я видела, как он меч у одного из воинов брал, — произнесла Светомира, от волнения сделав пару шагов вперед.

— Сразу после боя выходит, — кивая головой, многозначительно протянул Светогор. Он ещё немного подумал, а затем резко развернулся к целителю.

— А от гнили, перед тем, как руку рубить, вы додумались лезвие отмыть?

Старец поджал губы, его широкие, косматые брови сошлись на переносице.

Светомира провела ладонью по лбу, отбрасывая прилипшие пряди назад и зажмурилась. Не похоже было на Светозара, чтоб он подобное упустил.

— Не может быть, — тихо сама себе сказала она.

Целитель, все так же смотря себе под ноги сделал, шаг к ней.

— Тварь его поцарапала, там некогда было думать, торопился больно, чтоб поздно не было, а вон как вышло…

— И что теперь делать?

— Ждать, — ответил старец, — удалить гниль и ждать.

— Приступай, — жестко отрезал Светогор.

Светомира отвернулась, не хотелось смотреть, как будет течь кровь Светозара. Хоть и видела она уже многое, и чувств её это не лишит, а все же сдавливало грудь, пробегал озноб по спине.

Вскинув голову, Светомира встретилась взглядом с Велиной, которая до этого смотрела на сына. Она стояла, скрестив руки на груди, её губы были поджаты и отдавали синевой, глаза, наполненные тревогой, блестели от влаги.

— Гниль боится огня, — тихо, еле слышно произнесла она.

По телу пробежала искра. Вот оно! Недаром же Велина видит вещие сны, неспроста она это сказала, а раз видела, значит знает, что это поможет, знает, что это его спасет.

Кивнув поспешно матери Светозара, Светомира, развернулась обратно и подбежала к лежащему мужчине. Склонилась над ним, почти соприкасаясь с ним грудью, и потянулась к лезвию в руках целителя. Прикоснувшись к нему, слегка надавила пальцем, прислонила второй, после чего металл загорелся изнутри, засветился ярким пламенем.

Это был не тот огонь, который охватывал мечи воинов, когда те шли бороться с тварью. Тогда он горел, пугал своей мощью, освещал путь. Этот же, будто ручной зверек, прохаживался по самому кончику лезвия и тянулся к ране зараженной гнилью.

— А ты быстро овладела даром, — склонов голову набок задумчиво произнёс правитель, рассматривая, как пламя пытается дотянуться до обрубленных пальцев, как вытягивается в тонкие струйки, перебегает на другое место и снова тянется. — Лишь бы помогло, — на выдохе произнёс он и махнул рукой, призывая целителя к действию.

Острый металл коснулся почерневшей с запекшейся кровью кожи и прошелся вверх. Набухшие шишки, покрытые пузырями, чем-то напоминавшие ту самую зловонную жижу, что исходила от тварей, при соприкосновении с ножом лопались.

— Выходит гниль за щитом заразна, — задумчиво произнесла Светомира.

— Не могу утверждать, но скорее всего это связано со столь обширной раной и тем, что я не могу применить свои способности. От любых ран можно умереть, коли в грязи возиться и вовремя не обратиться к целителю, — отозвался старец.

Он срезал кожу вокруг обрубленного пальца и щурил глаза. Кровь текла все сильнее, унося жизнь с лица Светозара.

Неспокойно стало от этого, да настолько, что захотелось упасть к мужчине на грудь и пустить слезу. Больше она ему помочь никак не может. Позади не сдержавшись еле всхлипнула Велина. Светомира посмотрела в её сторону и направилась к ней. Мать Светозара пробивал озноб, она нервно перебирала складки платья, то и дело сжимая их в кулаки. Увидев это, девушка запустила руку в небольшую сумку, которая крепилась на талии, и достала от туда маленький металлический шар, точно такой же, как и у всех одаренных огнём. Носить их с собой стало для всех негласным правилом, и, хоть Светомира и сидела взаперти, но все же тоже ими обзавелась.

— Говорят, они согревают и немного успокаивают, — вкладывая в ладонь Велины полыхающий шар произнесла Светомира.

Та попыталась улыбнуться, уголки её рта еле заметно поползли вверх, но как только металл соприкоснулся с её кожей, Велина резко отдернула руку и сжала ее, стиснув зубы. Шар с глухим звуком упал и покатился в сторону.

Слишком резкий вдох отозвался спазмом, стараясь погасить приступ кашля, Светомира прикрыла рот ладонью. Удивление сменилось непониманием. Как? Зачем? Да чтоб сама правительница и предала всех по доброй воле? Знает ли об этом Светогор? Беглый, быстрый взгляд в спину правителя горных рек, не дал ей никакого ответа. Поняла ли Велина, о том, что она знает её тайну?

— Вы уронили, — наклоняясь за металлическим шаром, горящим огнём, как ни в чем не бывало произнесла Светомира, — сила во мне заканчивается, я ещё не умею её копить, и, увы я более не могу его поддерживать, он скоро погаснет.

Глаза Велины сузились, прищурившись она смотрела на девушку и старалась понять, раскрыла ли та её или же нет. Изменилась Светомира с того момента, как Светозар впервые переступил порог с ней, теперь и не поймешь о чем думает. Хорошей бы правительницей вышла.

Губы пересохли от волнения. Закашлялась же Светомира все же… Неспроста она это сделала. Сжав с досады губы, Велина растянула губы в понимающей улыбке.

И отчего же только все вокруг на неё навалилось!

Светомира смотрела на неё настороженно, да и к мужу её обернулась, будто проверить заметил он что иль нет. Знает… Определенно все поняла, только вида на показывает. Молчать не будет, слишком хорошо почувствовала на себе, на что способны ведьмы, да и ее словам не поверит, по этой же причине.

— Вас проводить? — наконец раздался голос Светомиры, сбрасывая с её тела оцепенение.

— Да, пожалуй, отойду ненадолго, что-то мне не хорошо.

Пальцами коснулась виска, для убедительности и пошла за девушкой, которая повернулась к ней спиной.

Велина покачала головой.

Спиной к ведьмам не поворачиваются, даже к знакомым, даже, если ты уверен в их беззащитности. Может и не поняла ничего? Как ей теперь направлять её, да советы давать, раз ни одному ее слову более никто не поверит.

Светомира перебирала пальцами, готовясь в любой момент выпустить силу, держала в руке шар. Опасается, хоть и не оборачивается, и спина напряжена, линия плеч слишком жестокая, локти при ходьбе почти не двигаются. Что же ты задумала так быстро повзрослевшее дитя.

— Скажите, Светозар ведь придет в себя? — невозмутимо спросила Светомира.

— Я верю в это.

— Вы не против если я переоденусь, а после зайду к вам? Мне не по себе от случившегося. Не хотелось бы оставаться одной.

— Я могу зайти с тобой и подождать, мне тоже не по себе и совсем не хочется оставаться одной.

— Хорошо, — кивнула девушка.

Осторожно прощупывает, что-то задумала и боится спугнуть. Велина с грустью выдохнула. Это должно было произойти, её бы нашли, узнали бы о её позоре. Но так хотелось, чтобы это произошло позже. А сейчас, они обе все понимают, но делают вид, что все хорошо. Натянутое общение, да настороженные взгляды, вот то, что их выдает.

До покоев дошли быстро, Светомира заботливо пропустила Велину вперед и плотно закрыла за собой дверь.

— Ну, приступай, — не выдержав, произнесла та.

Девушка щелкнула пальцами, приводя в движение цепь в углу. Запомнила она, как Данияр цепи использовал и сама, как даром овладела, держала их подле себя. С лязгом она понеслась опутывать ведьму, загорелась пламенем, да словно змея обвила тело женщины.

Велина чувствовала жжение, боль от слишком сильного сжатия, а ещё впервые она заметила разочарование в глазах Светомиры.

— Почему? — сразу же спросила она и присела на корточки, запустив руку под кровать, доставая от туда обруч.

В глаза не смотрела, больно ей было смотреть в лицо человека, который поддался, сломался под натиском гнили.

— Ради блага, — осипшим голосом ответила Велина.

— Вашего?

— Нет. Нечистому надо проникнуть внутрь, подобраться поближе к тебе. Он стал являться ко мне ночами, требовал, угрожал, посылал ведения. Я перестала отличать истинные от ложных, все смешалось. Меня это сводило с ума. И тогда я вспомнила о том, что мне рассказывал Светозар. Говорил он мне о странном, юноше, что братом тебе назывался. Был в нём и огонь и тьма, да и помогал он тебе.

— Радимир, — одними губами произнесла Светомира.

— Да, — подтвердила Велина. Я стала его звать, пробовала с помощью своего дара проникнуть ему в сны.

— Видящие могут проникать в сны, только к знакомым людям. Вещие же сны приходят когда им вздумается.

— Тут дело в другом мы оба видящие, а раз так, связь должна быть, но я ее не нашла. Он сам пришёл ко мне.

Виски заныли, в горле пересохло, в покоях стало душно. Светомира тяжело сглотнула вязкую слюну и резко подошла к Велине, вытягивая в руках обруч. Она молча протянула его к её шее, застегнула, после чего цепь с грохотом упала к ногам.

Отойдя на пару шагов, она закрыла лицо руками. Произносить в слух то, что билось в её голове не хотелось. Вместо этого она тихо спросила:

— Это то, о чем я думаю?

— Скорее да, чем нет. Радимир сделал меня ведьмой.

— Зачем? Вы могли просто сказать остальным о видениях, о том, что вас мучает, они бы прекратились! Ушли!

— Нет, дитя, все не так просто. Теперь среди ведьм я своя, и знаю обо всем, что происходит, то что слышу я, не покажет ни одно видение.

— Вы сошли с ума. Ослабли от пыток нечистого. Как Радимир пробрался сюда?!

— Он всегда был рядом.

— Зачем вы сделали это. Это так глупо.

— Чтобы понять врага, надо взглянуть на мир его глазами.

Шаг назад, ещё шаг и ещё, до тех пор, пока спина не уперлась в стену, пока пальцы не прижались к холодному камню. Все вокруг было окутано легкой дымкой тумана, перед глазами стояла пелена, происходящее казалось сном.

Светомира обхватила шею рукой и до боли надавила на неё пальцами. Светозар при смерти, Велина ведьма, Радимир рядом, и только он сам знает, на чьей он стороне.

В покоях стало тесно, хотелось свежего воздуха, хотелось мчаться по лесу и вдыхать легкими прелый запах листьев, древесины, и свежий утренний холод, а не этот смрад, который въелся в кожу, пропитал собой все вокруг, пробрался к самому запретному, и теперь даже ночью напоминал о себе вонью пропитанной насквозь подушки. Всюду был запах тварей. От него становилось дурно, сопровождала постоянная тошнота. И в этих условиях ей надо собраться, найти зацепку, принять решение. Говорить Светогору о том, кем стала его жена или нет? Что он сделает с ней?

Светомира пристально смотрела на Велину, не сводила с неё взгяда, ловила каждое движение.

— Вы боитесь огня, значит на ваших руках нет крови, — припоминая все, что знала о ведьмах, отметила Светомира.

На сером лице Велины появилась вымученная улыбка. Светомира только сейчас заметила какой высушенной изнутри казалась некогда полная сил женщина. Зачем она это сделала? Не выдержала? Вздор! Скорее доверилась своим видениям, пошла у них на поводу. Неужели не понимает, что и они, коли нечистый прицепился к ней, могут быть ложны.

— И в чем заключался ваш план? Что вы хотели узнать у ведьм?

— Скоро будет нападение, они готовятся, — отрезала Велина и обняв себя руками, посмотрела в сторону окна. — Победа над тварями будет для них сигналом к наступлению. Пока они выжидают, подготавливают силы, они уверены, что ворота распахнутся перед ними, что они легко войдут, но главного они не учли. Среди ведьм тоже бывают предатели.

Голос женщины звучал непривычно сухо, он был неприятен, казалось, что все ее слова до этого были ложью, хотелось закрыть уши, чтоб не слышать мерзких оправданий. Как можно было довериться Радимиру? Судя по её словам, все женщины уже ходили с его метками на теле, иначе откуда такая ирония? Дескать они думают, а обернется все иначе. А что если это был всего лишь предлог для наивных, доверчивых дур. Огонь внутри бушевал, выжигал ребра, требуя выхода. Светомира поморщилась, сжала кулаки, в попытке успокоиться. Но все было тщетно. Она злилась. Злилась не столько на Велину, что могла быть одурманена, сколько на Радимира.

— И сколько вокруг меня сейчас меченных им ведьм? — устав бороться с догадками спросила Светомира.

— Все женщины, — коротко ответила Велина.

Её и без того усталые глаза слегка сузились от кривой усмешки, руки повисли вдоль тела. Сдалась, полностью отдала свою жизнь без права сопротивления.

Светомира поджала губы и простонала от нахлынувшей горечи. Ответ был ожидаемым, но от него все равно похолодело в груди. Радимир… Знать бы что ты затеял.

— Но не все под его меткой, есть те, кто будет против нас. Тебе нужно их остерегаться, не бывать с ними наедине и не подпускать близко. Пока мы не можем их взять, иначе будем в неведении.

— Радимир управляет вами, как вы можете ему верить.

— Жаль, Светомира, что ты думаешь обо мне будто я настолько глупа, что слепо доверюсь рожденному с тьмой внутри. Нас связывает клятва кровавого жала. Он поклялся, что ни разу не коснется нашего разума приказом, что забудет о нашей связи и о том, что ныне мы слуги его, не будет он никак влиять и направлять, иными словами все останется так, будто ничего и не было.

От её слов Светомиру бросило в жар. Редкая была клятва, запретная, темная. Поговаривали, что для неё надобно обращаться к горным духам, к тем, в ком текла кровь, но вовсе не людская она была. Когда боги враждовать стали, разделили они землю на две половины, вырвалось тогда из недр существо непонятное. Глаза его были желты, подведены будто черным, тонкая линия носа вверх задрана, что клюв, когти остры, будто клинок меча, и длинны такой, что их впору в ножны вкладывать. Тело мощное, мускулистое, ноги тонки, а позади крылья широкие по ветру расправлены. Прозвали его Глуян, и появился он, чтоб охранять земли разделённые.

Каждую ночь пролетал он над расщелиной, пока та водой не наполнилась, а после в горах поселился, да стал девиц красть.

Прогневались на него отцы дочерей, да и пало на того проклятие. Не мог он более выйти на свет, заточён оказался в горах навеки, и только по доброй воле мог он теперь забирать людей к себе.

А уж после заметили, что иногда кто-то с гор спускается. Стороной их обходили, дел никаких старались не вести, а разве поймешь кто с тобой иной раз рядом стоит? Так и появлялись они, дети Глуяна среди людей, слишком похожие на них. Богаты они были, камнями драгоценными обвешаны. Вот только питались они болью, да и кровь могли испить. Сильны они были, тайными знаниями владели, а за помощь свою брали дорого, многих уводили за собой. Чувствовали боль и отчаяние, знали к кому подходить, чтоб после забрать с собой добровольно. Никто не хотел иметь с ними дело. Поговаривали, что те, кто возьмет клятву кровавого жала, да нарушит её, не просто умрет, а будет мучаться так долго, покуда у горных людей не напитает.

Они охотно делились своим пером, которое, будто заноза, проникало в кожу под рёбрами и ждало, когда можно начать вгрызаться в плоть и двигаться к сердцу.