Соловей и кукушка

Глава 24 У меня появляется учитель

— Красиво у вас, — произнесла я, когда служительница открыла мне дверь. — Даже удивительно для дома умалишённых…

Это была обычная вежливость, и я вовсе не ожидала, что девушка вдруг вся засияет и ответит.

— Да-да! Дон Северино считает красоту одним из важнейших элементов здоровья. Он уверен, что человек, окружённый красотой и изяществом, непременно станет и душой меняться, тянуться к свету…

«Ролдао, например, — мрачно подумала я. — Прекрасные виды из окна, шикарный дворец, полотна величайших художников мира…». На душе было так паршиво, что я не смогла удержаться, чтобы не укусить:

— Кроме прекрасных мечтаний о прекрасном, для их воплощения ещё и деньги нужны…

— О, у доктора есть меценат, — продолжала сиять неубиваемая служительница психиатрических муз, — его имя — тайна, но вам я расскажу. Это сам Соловей!

— Кто? — переспросила я, замерев.

Должно быть, эту «тайну» болтливая девушка рассказывает всем встречным.

— Ну как же? Вы наверняка слышали о нём: «в сером мареве моря, в сером мареве моря», или «она заглядывала в бездну», или… Да вся Дэлёрия поёт его романсы.

«А остальные жители Аркадии отдают кошельки», — хмыкнула я, но настроение поползло вверх.

— Слышала, конечно. Мне больше нравится «в этот вечер ты была нежна особенно». Но вот только я никогда не видела Соловья вживую. А вы?

Девушка разрумянилась и взгляд её подёрнулся патокой.

— Вы ошиблись. Строка звучит: «в этот вечер ты была особенно нежна». О, это его новый романс…

Она вздохнула. Да ладно? В прошлый раз строка звучала иначе… Неужто импровизировал находу?

— Так как же поэт выглядит?

— А этого никто не знает, — прошептала девушка и потупила смущённый взор. — Он всегда выступает под маской…

Час от часу интереснее. Выступает, значит…

— Эх, а я-то думала: приеду в Дэльорию и, наконец, увижу знаменитого Соловья, — вздохнула я. — А когда у него следующий концерт?

— Должен был быть в эту пятницу, но его отменили. Пока ничего не известно.

Её жалобный голос, пожалуй, мог бы растопить даже сердце Ролдао. Хотя — нет. Не мог. Я внезапно вспомнила о своем государственном долге, коротко попрощалась, вскочила в седло, и Дафна стремительно рванула по уже знакомой улице.

Это была действительно чудесная лошадка: я успела. Подбежала к двери в обеденный зал как раз тогда, когда к ней подходил герой моих мыслей. Ролдао вежливо посторонился, пропуская меня. Все остальные были уже в полном сборе. Не считая короля, конечно.

Алессандра изумлённо всматривалась в брата. В Криштиана, не в Ролдао. И не только она. По сути, с моего мужа не сводили взглядов все, кроме Ники. Тёмно-малиновый мундир с золотистой окантовкой очень ему шёл. Как и короткая стрижка. Как и отсутствие косметики на лице и всего того, что до сих пор скрывало его мужественную красоту. Криштиан не стал пытаться закрыться фиговым листом — усами, и моё сердце сладко заныло.

Мой муж.

Лучший. Самый-самый.

Мы непременно с тобой выживем и выберемся из этой западни.

Я вдруг почувствовала на себе тяжёлый взгляд, обернулась и встретилась с внимательными серыми глазами наследника. Сердце провалилось куда-то.

— Всем добрый вечер. Можете садиться.

И сам Ролдао тоже опустился на своё место.

— Ваше высочество, — робко спросила королева, — как себя чувствует Его величество? Я попыталась было навестить его, но стража…

— Ему хуже, — ровным тоном ответил принц. — Не думаю, что визиты в данном положении уместны. Король нуждается в тишине и покое.

Королева испуганно покосилась на него и не осмелилась возражать. Бедная, бедная куколка. Интересно, наследник уже показал ей свой нрав, или даже это глупенькое создание чувствует его тяжёлую ауру?

Зато возразила Алессандра.

— Ролдао, тебе не кажется, что это слишком? Почему я не могу навестить отца? Или Кассандра? Он — её муж, и, может быть, завтра его не станет…

Наследник посмотрел на неё, и я вдруг поняла, что принц пытается понять Алю и не может, не видит логики в её словах. Не видит смысла в том, что сестра хочет ещё раз увидеть отца прежде, чем тот умрёт. Он не понимает взаимосвязи и не хочет, чтобы остальные догадались об этом.

— Алессандра, — мягко сказала я, — понимаю, что испытываете вы с Её величеством. Понимаю, что вам хочется ещё хоть раз увидеть отца, пока он ещё жив, что вы надеетесь, может быть, на какое-то слово, которое потом станете вспоминать. Понимаю ваше желание хотя бы ещё раз пожать руку человека, которого вы любите. Понимаю тот страх, который вы испытываете при мысли потерять близкого, но… Возможно, присутствие посторонних людей ускорит кончину Его величества. И, может быть, если окружить больного правильным уходом с присутствием одних лишь врачей, то ему станет легче, и он сможет преодолеть болезнь… Можете ли вы так рисковать, уступая собственным желаниям?

Принцесса удивлённо посмотрела на меня. Согласна, я уж слишком разжевала всё. Но что делать, если кому-то сложно понять чувства других?

— Ирэна права, — спокойно подтвердил Ролдао. — Мы не можем рисковать.

Мне резануло слух это «Ирэна». Я обернулась, пытаясь понять по лицу наследника, что значит его внезапная фамильярность, но оно было бесстрастно.

— Криштиан, — Ролдао взглянул на брата, — как продвигаются твои дела?

— Прекрасно, — мрачно ответил тот. — Торговля и промышленность — это именно то, чем я хотел заняться. Мечтал всю жизнь. Особенно сельским хозяйством, ты вот даже не поверишь.

— Отлично, — Ролдао кивнул, — я хотел бы завтра утром перед завтраком прочитать от тебя предварительный общий отчёт.

Криштиан уставился на него.

— Ты хочешь, чтобы я освоил всю отрасль за несколько часов? Ты серьёзно?

— У тебя ещё вся ночь впереди, — холодно напомнил наследник, а мне захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым.

Ночь создана для другого!

— Ваше высочество, — рискнула вмешаться я. Хотите дерзкую и вызывающую игрушку? Договорились, буду такой. — Мне будет очень скучно без супруга.

Пришлось сжать кулаки, чтобы выдержать ледяной взгляд серых глаз.

— Слышал, братик? Поторопись с отчётом. Тебя ждут.

— Ролдао, — возмутилась Алессандра, — не издевайся над Ирэной. Ладно, я понимаю, ты хочешь проучить Криштиана за все эти годы безделья и… Но Ирэна-то здесь причём?

— Скучно? — переспросил Ролдао, не сводя с меня глаз, в которых что-то вспыхивало и загоралось. — Не переживайте, ваше высочество. Я вас развлеку.

Сердце упало и сжалось испуганным зайчиком.

Я всё же нарвалась…

Да он что, ревнует меня? Мне сразу вспомнился его внимательный взгляд, когда я восторженно созерцала мужа. Но если так… Любая моя попытка настоять на моём праве быть рядом с Криштианом всё только ухудшит.

— Вы очень любезны, — улыбнулась я.

— Ваше высочество! — запротестовала Марселия, встрепенувшись.

Заткнись, сумасшедшая женщина!

— Позвольте, в этот раз я вас приглашу? Я знаю одно место, которое хочу показать вам, — я вновь мило улыбнулась наследнику.

Я не смотрела ни на кого. Ни на разгневанную матушку, ни на потрясённую Сандру. Плевать! Лишь бы Ролдао сейчас не обернулся к Марсику. Лишь бы перестал уничтожать Криштиана.

И у меня получилось вызвать интерес чудовища к себе.

— Позволю, — кивнул он. — Куда?

— Сюрприз. Но нужно отправляться прямо сейчас.

Ролдао встал, я тоже, он подал мне руку, и мы вышли, пожелав остальным доброй ночи.

Красота, говорите вы? Ну что ж… А вдруг…

— Мне нужно принять душ и переодеться, — мурлыкнула я, лукаво поглядывая на него. — Вы подождёте?

— Подожду. Где?

— Там, где обычно. Нужны будут обе лошади.

Ролдао кивнул, а я побежала в наши комнаты с Криштианом. Идти до особняка времени не было. Когда я вышла из душа, Соловей уже ждал меня в комнате. Мрачный и встревоженный.

— Ирэна…

— Ничего не говори! Пожалуйста.

Я подошла к нему, обняла его, прижимаясь.

— Я потом всё расскажу. Не бойся за меня. Из нас четверых я буду последней.

Он коснулся губами моей шеи.

— Как же вкусно ты пахнешь…

— Иди, делай свой отчёт, — фыркнула я. — Я хочу ещё послушать твой новый романс, милый. Как там? '«В этот вечер ты была особенно нежна»? Или может «нежна особенно»?

Криштиан рассмеялся, зарылся лицом в мои волосы.

— Я спою тебе тысячу романсов, обещаю.

— Не успеешь, если сейчас же не отпустишь меня.

Я отстранилась, он помог мне надеть одно из платьев, я и выбежала из комнаты.

Ролдао ждал меня всё на той же лужайке с кипарисами. Вместо Дафны была другая лошадь. Я не стала спрашивать почему: и так понятно, что моя бедная игреневая лошадка утомилась за день бешенной скачки.

Когда я подошла ближе, принц вдруг рывком притянул меня к себе и поцеловал. Властно, жёстко и больно, и я схватилась за его плечи, чтобы устоять. Он как будто пытался мне что-то доказать, а вернее, доказать своё право на меня. И мне стало безумно страшно.

Когда Ролдао наконец отпустил мои губы, то вновь отстранился и провёл по ним пальцем. Заметив мой страх, усмехнулся и подсадил на лошадь.

Спасибо, ваше высочество. Намёк понятен. В твоём присутствии я даже смотреть в сторону Криштиана не буду.

Седло было обычным, а в дворцовой комнате, как я уже говорила, брючных костюмов не было, и вскоре я стала сползать. Ролдао заметил, остановил мою лошадь, а затем прямо со своего жеребца перемахнул на круп позади меня, обхватил и прижал к себе.

Это странно, но я почувствовала волнение и жар от его крепких рук на своей талии.

— Зачем? — спросила, чувствуя, как меняется голос, выдавая моё внутреннее напряжение.

Чёрт! Почему? Ведь я люблю Криштиана. Почему же моё тело отзывается на прикосновения другого? И ладно бы это был Лианор, но Ролдао… Я постаралась напомнить себе, что человек, сидящий позади, убил множество женщин…

— Я удержу, — шепнул он. — Не бойся.

Я не этого боюсь! Упасть с лошади, сломать ногу или шею — какая мелочь, в сущности…

Мы ехали рысью, конь Ролдао, видимо, самостоятельно вернулся в стойло. «Он меня убьёт», — думала я, и сердце билось как бешенное.

— Пройдёмся пешком? — спросила охрипшим голосом, когда мы, наконец, въехали в город.

Ролдао ответил не сразу, но затем соскочил с лошади, взял её за узду и посмотрел на меня.

— Прыгай, я подхвачу.

Я соскользнула, и он действительно успел перехватить, удержав на обеих руках над землёй. И мне вдруг стало безумно жаль, что заболевание не даёт ему возможности быть просто неплохим парнем. На миг поверилось, что всё возможно, что всё, что я знаю о нём — ложь. Я замерла, вглядываясь в его лицо. Мне подумалось, что он сейчас поцелует меня. Не так, как обычно, будто он наказывает меня поцелуем, а так как…

Как Криштиан…

Я закрыла глаза. Но Ролдао не поцеловал. Поставил аккуратно на асфальт.

— Куда ты хочешь меня вести?

— Сюрприз, — напомнила я. — Где, кстати, Морская улица?

— Я отведу. Тебя не было весь день, — заметил он, — куда ты ездила?

— Я обязана отчитываться?

— Нет.

— Скажи, когда ты в пятнадцать лет попал на войну, тебе было страшно?

— В тринадцать.

Я остановилась и обернулась к нему.

— Во сколько?

— В пятнадцать я уже возглавлял сначала отряд, затем армию, после гибели генерала де Рикардо, — он говорил размеренно, безразлично, и мы вновь пошли по тёмной улице, освещённой электрическими фонарями. — Но на войне я был с тринадцати лет. Вся моя жизнь связана с армией. Когда мне исполнилось семь, отец направил меня в кадетское училище. Поэтому, как только началась война с андурийцами, я отправился на неё.

— Но ты же был ребёнком! — возмутилась я, и вдруг резко остановилась, взяв его за ладонь. — Тебе было обидно, да? Ведь Криштиана никто никуда не отправлял…

В тот миг я вдруг увидела его подлинные эмоции. Глаза полыхнули, губы дёрнулись, а челюсти сжались.

Да. Ему было обидно. Его мучила зависть, и злоба, и страх. Страх, что он хуже, что его не любят. Страх отверженного родителями ребёнка. И в тот же миг я поняла, что наследник ни в коем случае не должен увидеть, что я это заметила. Я обхватила его руками, прижавшись щекой к его груди.

— Обними меня, — скорее приказала, чем попросила.

Ролдао осторожно обнял. Я понимала, что он хочет увидеть моё лицо. На миг бронированная маска треснула, и принцу очень важно было понять, что я успела увидеть. Никто и никогда не должен был знать о его слабости, его подлинных чувствах и страхах.

— Мне было бы обидно, — прошептала я. — Да мне и было обидно! Ты же знаешь, что мой отец женился после смерти моей мамы на Марселии, да?

Я отстранилась, беспечно взяла его за руку и потащила дальше, продолжая весело рассказывать.

— Ты не представляешь, как я ревновала отца к моей сестре. Я её буквально возненавидела. Однажды я развела красную краску и вылила ей на волосы. А в другой раз, разрезала её праздничное платье. Честно скажу: я была просто ужасной старшей сестрой. Если бы меня ещё и на войну отправили! Ух, я бы, наверное, всех расстреляла. Прямо в момент награждения орденом.

— Ты не умеешь стрелять, — заметил он, внимательно слушая меня.

— Я бы научилась на войне, — махнула я рукой. — Ты же вот научился, да?

— Не совсем.

— Не совсем научился? — я замерла. — В смысле, ты не умеешь стрелять? А я думала…

Да, я дурачилась. Всё, что угодно, лишь бы не проснулся его зверь. Хотите, чтобы я на руках походила? Я похожу.

— Нет, — серьёзно ответил Ролдао, — я имел ввиду, что научился стрелять не на войне.

— Да-а? А где? А меня научишь?

Он резко остановился и развернул меня к себе. Приподнял лицо за подбородок и всмотрелся в глаза.

— Зачем тебе?

— Например, если ты меня захочешь убить, то я смогу выстрелить первой.

Я с безумной смелостью смотрела, как расширяются его зрачки. Молодец, Ирэна. Кто там обещал Криштиану стать последней в четвёрке? Потянулась и поцеловала наследника в губы. Нежно. Просто мягко коснулась и снова отстранилась.

— Ты не находишь, что как-то нечестно убивать того, кто явно не равен тебе ни по силе, ни по навыкам? — прошептала, заботливо убирая тёмную волосинку с его лица.

— Ты никогда не станешь равна мне по силам и навыкам, — серьёзно ответил Ролдао.

Я отвернулась.

— То есть, учить не будешь? — вымолвила глухо.

Он вдруг притянул меня к себе, снова разворачивая и снова всматриваясь в глаза.

— Научу.

Вот и чудненько.

Мы подошли к светло-зелёному зданию полукруглой формы. Было уже около десяти вечера, но я надеялась, что с наследником меня пропустят.

— Театр? — удивился Ролдао.

— Ты здесь когда-нибудь был?

— Когда-нибудь, — отозвался он.

Конечно, нас пропустили. И, конечно, у королевской семьи была своя собственная ложа. Ну и прекрасно. Мы поднялись по мраморной лестнице, вошли в ложу и сели рядом на обтянутые бархатом кресла.

Шёл балет. Декорации изображали ночной лес и озеро. Где-то вдалеке виднелся замок. По сцене порхала изящная девушка, казавшаяся лишь собственной прорисью, настолько она была тонка и воздушна.

Я наклонилась к инфанту.

— Её предал любимый. Она сейчас танцует о том, как ей больно и хочется умереть. Видишь, как вскидывает тонкие руки? Как пронзительно и печально играет музыка? Она очень страдает из-за предательства. К тому же, её заколдовали и…

Я боялась смотреть в его лицо.

Ну а вдруг ему… понравится? Раз уж так нужны страдания и мучения, то, может быть, принцу сможет помочь театр? Уж где-где, а в театре с мучениями — полный порядок. Каждая вторая героиня кончает с собой, каждую первую непременно убивают. «Надо было вести его в оперу, — билась лихорадочная мысль, — в опере страданий больше… И потом, может ему слова нужны? Всё-таки танец это для привычных к этому виду искусства людей».

Барышня прыгала и летала по сцене, словно невесомый призрак. Отбивала ножкой ножку, а затем вдруг закружилась, и кружилась очень долго, невероятно долго, на одном месте, и, когда она закончила, зал взорвался рукоплесканиями.

— Несравненная! — кричал какой-то толстячок в цилиндре.

— Божественная! — рыдал офицер в соседней ложе.

Принц встал, молча взял меня за руку и вышел. Я последовала за ним, буквально обмирая от ужаса.

Когда ночь коснулась моего лица прохладными пальцами, Ролдао обернулся ко мне.

— Мне не понравилось, — сообщил бесстрастно. — И, знаешь, захотелось спалить дотла весь этот театр.

— Почему? — упавшим голосом уточнила я.

— Так не умирают, — жёстко ответил он. — Это ложь. Насквозь фальшиво и…

Я вдруг разозлилась. Ну конечно! Откуда несчастной актрисе знать, как ей следует умирать? Уж точно она понимает в этом деле меньше наследника.

— Поняла, — резко перебила его. — Пошли, я покажу то, что тебе понравится.

— Ты злишься? — недоверчиво уточнил он.

Я резко обернулась.

— Да. На себя. Что была такой дурой, и поверила, что музыка, и что искусство вообще… Что хоть что-то может тебя растрогать, может коснуться твоего сердца…

— У меня его нет. Нам далеко?

Ну конечно. А чей стук я слышала, когда скрывала выражение своего лица? Всё у тебя есть. Только мозги работают неправильно.

— Далеко.

Принц забрал у театрального служителя повод, поднял меня, усадив на этот раз перед передней лукой, а сам сел в седло. Чтобы удержаться, мне пришлось прислониться плечом к его груди.

— Куда? — спросил коротко.

— В нижний город.

Ролдао не стал задавать лишних вопросов. А я почувствовала, что на глазах закипают слёзы. Было ужасно обидно, что мои надежды не оправдались.