Соловей и кукушка

Глава 25 На краю ущелья

Криштиан пришёл, когда я уже крепко спала. И всё равно я почувствовала, что он лёг рядом и прижал меня к себе, согревая.

А я всё бродила и бродила по развалинам нижнего города, а за мной бесстрастной тенью шёл наследник. Я рассказывала ему про женщину, заваленную кровлей собственного дома, про детей, чьи трупики, накрытые тканью, видела, проезжая мимо. И боялась оглянуться, боялась увидеть на его лице знакомое выражение: расширенные зрачки, напряжённая линия чуть подрагивающих от возбуждения губ, раздувающиеся ноздри…

— Это — ваш народ, — говорила я, чувствуя, как по щекам текут слёзы. — Да, он может быть глупым, он может ошибаться. Может проявлять агрессию и вызывать отвращение, но это — ваш народ. Его жизнь и счастье зависят от вас. А вы зависите от него. Уничтожать его, всё равно, что отрезать себе ноги… Вы станете королём, Ролдао, а они — вашими детьми. Капризными, непослушными, упрямыми, но детьми. За которых вы отвечаете…

Я почувствовала, как тёплые мягкие губы касаются моих щёк, осушая слёзы.

Криштиан…

Вздохнула и прижалась к нему во сне.

Кажется, Криштиан пытался меня разбудить, когда уходил. И, кажется, я пообещала подняться, но, конечно, так и не проснулась. Моё пробуждение случилось совсем иначе.

— Вы не пришли на завтрак.

— Да-да, — пробормотала я, натягивая одеяло на лицо и пытаясь спрятаться от солнечного света. — Я потом позавтракаю.

— Ирэна…

Меня словно подбросило. До смутного сознания дошло, чей голос прозвучал надо мной. Я распахнула глаза и уставилась на наследника.

— В-ваше высочество? А что вы тут…

Ролдао пристально и сумрачно смотрел на меня, стоя посреди комнаты.

— Мне не нравится, когда мои приказы нарушают, — заметил он холодно, не отвечая на мой вопрос.

— Это моя спальня, — напомнила я. — Вы не должны сюда заходить.

— Вы не пришли на завтрак, — вновь повторил он.

— Я не умею спать по три часа в сутки, — я натянула одеяло до подбородка. — Мне нужно восемь полноценных часов на сон. Но ты, конечно, можешь требовать, чтобы я спала и два часа, и час, или вообще не спала, если ты хочешь, чтобы твоя игрушка стала плаксивой, дёрганной и больной. И сломалась раньше времени.

— Игрушка? — переспросил Ролдао, и глаза его блеснули. — Ирэна, на будущее: планируй своё время так, чтобы не нарушать мои распоряжения.

Непробиваемый чурбан!

— Ты пришёл лишь для того, чтобы отругать меня за пропущенный завтрак?

— Нет. Не только. Переодевайся, мы идём учиться стрелять.

Я вскочила, направляясь в душ. И замерла, осознав, что наделала. Косые лучи яркого солнца просвечивали мою ночную рубашку насквозь, делая ткань ненужным украшением тела. Конечно, я сама этого не видела, но поняла по глазам Ролдао. Он застыл, откровенно глядя на меня. Я попятилась, и тогда принц шагнул и властно сгрёб меня в объятья, прижимая к себе. Я замерла, стараясь не дёргаться. Пристально наблюдая за моим лицом, он провёл рукой по моей спине до самых ягодиц, и от его движения моё тело охватил пожар.

— Ты хочешь меня, — заметил Ролдао шепотом. — И чем больше боишься, тем сильнее хочешь. А тогда зачем сопротивляешься?

Сопротивляюсь? Да упаси меня Боже сопротивляться без уверенности в победе! Я не стану будить твои низменные инстинкты, мой принц.

— Кроме желаний тела, — прошептала я в ответ, с ужасом слыша, каким тонким становится мой голос, — у человека есть еще разум и воля. Другие желания, человеческие, не животные…

— Ты боишься умереть?

Я с трудом улавливала логику его мыслей, да и мои мысли и подлинные чувства словно растворялись в лихорадке.

— Все боятся. Любая тварь хочет жить.

Он усмехнулся.

— Смерть — это свобода, — заметил очень низким хрипловатым голосом. — Подлинная свобода.

Зачем же ты тогда сам живешь, мой принц? Я чуть не спросила это вслух… Но он понял несказанное.

— Я не боюсь смерти, хотя и не планирую кончать с собой, если ты об этом.

— Ты сам — смерть, — ответила я, вздрогнув. Раньше, чем успела взвесить свои слова.

Серые глаза вспыхнули удовольствием. Наследник прислонил свой лоб к моему, и мне показалось, что я упала в серое ледяное море.

— И тебя это притягивает. Однажды ты сама придешь ко мне.

Он вдруг выпустил меня из рук и направился к двери.

— Я жду тебя внизу, — совсем другим, жёстким и равнодушным голосом бросил мне. — Я умею ждать, но не люблю. Помни это.

В ванной я включила только холодную воду и стояла, пока не продрогла так, что зубы начали стучать друг о друга. Но, когда я спустилась к нему, миновав Марселию, высокомерно оглядевшую меня с головы до ног, то рассудок уже взял вверх над эмоциями.

— Я готова.

Стоявший под хвойными ветвями сосны, Ролдао оторвался от ствола и шагнул ко мне.

— Идем. У нас пятьдесят четыре минуты.

— Ты не смотрел на часы, — заметила я.

— Они у меня в голове.

Наследник привел меня в часть парка, которую я еще не видела. Это был просторный луг, похожий на тот, где стоял ангар. Судя по выстроенным мишеням, это место как раз и служило для отрабатывания навыков стрельбы.

— Покажи, что ты уже умеешь, — потребовал учитель смерти.

Я продемонстрировала навыки, полученные от Криштиана. Ролдао кивнул.

— Встань боком. Правое плечо вперёд. Так ты закроешь сердце и уменьшишь вероятность попадания в тебя противником. Раздвинь ноги, чтобы поза была устойчивой. Да, так. Голову немного назад.

Он встал сбоку, чуть позади меня и взял мою руку своей.

— Расслабь мышцы, — шепнул тихо. — Не напрягайся. Рука должна быть ровной, но не напряжённой, иначе она будет дрожать.

Легко сказать — не дрожать… Уверена, был бы рядом не Ролдао, а Криштиан, моя рука вовсе не дрожала бы. Присутствие наследника нервировало.

— Отойдите от меня хотя бы на пару шагов, — попросила я дрожащим голосом.

Но мучитель лишь отодвинулся назад и встал так, что я оказалась спиной плотно прижатой к нему. Слегка встряхнул мою руку, затем поднял её, прицеливаясь. Я слышала его дыхание над своим ухом.

— Смотри на мушку, — приказал он. — Она должна совместиться с прорезью и целью…

Я сглотнула и выполнила распоряжение.

— Стреляй.

Бахнул выстрел.

— Мимо, — заметил инфант. — Как думаешь почему?

Я потянула руку, пытаясь освободить её из его захвата, но он в ответ только сжал мои пальцы, не отпуская.

— Потому что ваше столь близкое присутствие меня напрягает, — прошипела я.

— Всегда что-нибудь напрягает. Научись не обращать внимания на помехи, — ровным голосом посоветовал принц. — Ответ не верен. Смотри, пуля ушла вверх. Значит, нужно целиться чуть ниже, чем планируешь попасть. Откорректируй выстрел.

Когда, спустя все эти пятьдесят (или сколько там у нас в итоге оказалось) минут Ролдао, наконец отпустил меня, я чувствовала, что готова упасть и умереть прямо на этой поляне.

— Мы будем с тобой тренироваться каждый день после завтрака, — сказал наследник. — Кроме завтрашнего дня. Завтра у меня свадьба.

— Что⁈ — я ошарашенно уставилась на него. — И ты мне говоришь об этом вот так, между делом⁈

— Если бы ты пришла на завтрак, ты бы это уже знала.

— Но… это же нарушает все приличия… Так поспешно…

— Полагаю, послезавтра отец умрёт, — всё так же безмятежно сообщил Ролдао, — его состояние с каждым часом хуже. После смерти короля положен слишком долгий траур, и церемония отложится на неопределённый срок.

Я схватила его за рукав, удерживая.

— Зачем тебе Доменика? — спросила дрогнувшим голосом.

Он удивлённо взглянул на меня.

— Мне? Не нужна.

— Отпусти её, пожалуйста, — прошептала я в отчаянии.

— Это невозможно, — возразил наследник, аккуратно освобождая руку.

— Почему⁈ — я буквально кричала.

Ролдао нахмурился, задумавшись.

— Я не могу не принять брошенный мне вызов, — заметил наконец, после минутного раздумья.

— Не можешь или не хочешь?

Наследник завис. И чем дольше он смотрел на меня, тем больше я осознавала, что для него слова «могу» и «хочу» это полные синонимы. Вернее, не так. Он действительно не видит между ними разницы. Вот только на самом деле для него есть только одно слово: хочу. Нюансы появляются тогда, когда речь идёт о других людях.

И тогда Ролдао решил просто не отвечать. Коснулся моего вспотевшего лба, поправляя прилипшие волосы, а затем отвернулся и ушёл.

Я посмотрела на свои руки: пальцы крупно дрожали, это было бы видно даже постороннему взгляду. Мне захотелось вернуться в клинику дона Северино, но с вопросами уже не про наследника, а про меня саму. Я схожу с ума, это очевидно. Общение с Ролдао разрушает мою личность.

Вдруг я осознала, что перестала замечать окружающие меня здания. И то, как покраснели деревья, как шуршит листва. Весь мир начал замыкаться лишь на одном человеке, а чувства смешались: злость, ненависть, страх, гнев, жалость, желание… И это притом, что я точно знала, что люблю именно Криштиана. Что только с младшим принцем мне по-настоящему хорошо, и только с ним я — это я. А хуже того, уверена, Ролдао специально отсекает этот мой спасительный для психики якорь. Здесь речь даже не о банальной мужской ревности, нет. Наследник целенаправленно замыкает мой мир на себе одном.

Я медленно побрела по парку, чувствуя себя совершенно разбитой. А ведь было только утро…

Хочу в Дэльорию. Хочу почувствовать себя свободной. Пусть это на самом деле не так, но мне срочно нужен глоток воздуха, не пахнувшего дворцом.

Когда Дафна бодро стучала копытами, подвозя меня к тихой улице Вольных капитанов, я вдруг поняла, в ком сейчас нуждаюсь больше всего на свете. Я спрыгнула рядом с кофейней, прошла, отвечая улыбкой на улыбку Пирата.

— Кофе. Со сливками. У вас есть термосохраняющий сосуд? Ну или большая бутыль…

Лианора я нашла в нижнем городе. Сегодня завалы разбирали не только полицейские и рабочие, но и солдаты. По-видимому, наша ночная прогулка с наследником престола всё же дала какой-то результат.

Капитан, уже не настолько плохо выглядящий, как в прошлый раз, хоть и усталый по-прежнему, стоял, опершись о тросточку, и наблюдал за работами, а вокруг него с радостным лаем носилась Бриана. Она-то и заметила меня первой. Я успела слезть с лошади, когда сеттер подбежал ко мне, прыгнул, поставив лапы мне на ноги, и ткнулся в ладонь холодным носом. И от этой невинной ласки я неожиданно расплакалась.

— Донья Ирэна? — Лианор приподнял бровь. — Вы снова ищете кого-то?

— Вас, — ответила я, лаская бурно виляющую хвостом собаку, — я привезла вам кофе. Со сливками. Целую бутыль.

Капитан неожиданно рассмеялся, тепло и бархатно, как прежде. Я всхлипнула. Тогда я ещё не понимала, как была счастлива. Лианор внимательно посмотрел на меня.

— Идёмте. Я приглашаю вас разделить со мной завтрак. Ну или обед, я немного потерялся во времени.

Он свистнул собаке и оттопырил локоть приглашающим жестом.

— Давненько мы с вами не болтали, не правда ли? — дружелюбно спросил капитан, когда мы прошли в просторную армейскую палатку, видимо, поставленную для отдыха, и сели за наспех сколоченный стол на лавки. — Вы очень изменились, но радует, что хоть что-то остается неизменным.

И Лианор протянул мне чистый носовой платок. Я уткнулась в него и разрыдалась. Нервы сдали окончательно. Капитан встал, подошёл ко мне и притянул к себе. Погладил по волосам.

— Знаете, Ирэна, — сказал мягко, — я люблю цивилизацию. Она прекрасна. Мир становится лучше, люди — культурнее. Но иногда все эти условности могут здорово осложнить жизнь. Если за зайцем гонится волк, заяц не думает об условностях, о том, как ему сохранить лицо. То есть, простите, морду. Он несётся во всю прыть, спасая собственную жизнь. Современный же человек спелёнут по рукам и ногам правилами этикета. Даже падая в пропасть, он аккуратно застегнёт пуговицы на пиджаке, переживая, вдруг кто увидит его растрёпанным.

Я судорожно вздохнула.

— У него Доменика… И Криштиан… И я не могу их бросить…

Лианор присел рядом, заглядывая мне в лицо.

— Хотите расскажу вам душещипательную историю? Вы всё равно хотели получить ответы на свои вопросы, не так ли? Наша предыдущая встреча дала мне понять, что вы в курсе некоторых особенностей моей личной биографии, верно?

— Я вас не осуждаю. Я…

Капитан хмыкнул.

— Это радует, конечно. Я постараюсь пропустить всё то, что вы уже знаете. Итак, я тогда был молод. Меня только назначили комиссаром. Мой начальник — дон Тимотео дэ Эстэвэс полагал меня весьма талантливым сыщиком и пророчил мне блестящее будущее. К тому же, у меня была любимая жена. Мария Констанса. Чтобы обеспечить наше будущее, я готов был впахивать сутками напролёт. Особенно, когда узнал, что она ждёт ребёнка. И мне предложили весьма любопытное расследование, дело королевской важности. Но не стану утомлять вас подробностями…

— Убийство королевы Арабэллы Луизы, — прошептала я.

— Не стоит лишний раз упоминать слишком высоких имён, — заметил Лианор. — С некоторых пор, я верю в приметы. А они гласят, что чем выше имя, тем пусть оно будет дальше от моей жизни. Когда меня внезапно арестовали, и я узнал, что моего патрона обвиняют в заговоре против короля… Одним словом, я был молод и глуп. Я упёрся рогом и стал весьма впечатляюще изображать из себя благородного рыцаря. Никакие методы убеждения на меня не действовали. Я буквально решил погибнуть за правое дело. Кофе? Нет? А я, пожалуй, выпью.

Он встал, налил из бутыли в большую металлическую кружку и стал пить. Бриана села у моих ног и застучала хвостом по дощатому полу. Допив, капитан обернулся ко мне:

— Я не надоел вам со своими старческими воспоминаниями о делах былых?

— Нет, — прошептала я, — продолжайте, пожалуйста.

— Тут нужно объяснить один нюанс. Я — сын весьма богатых и очень именитых родителей. Моя настоящая фамилия — д’Элионор. Мы отчасти родственники ингварским королям, но мои предки в ходе восстания вольных капитанов перешли на сторону мятежников и основали один из знатнейших родов Лузитании. «Почтигранды», так зачастую называют нас. Но, судя по вашему лицу, всё это ни о чём вам не говорит. Вы правы, это действительно скучно. Простите, мне пришлось упомянуть об этом, чтобы вы поняли: когда я заявил родителям, что женюсь на дочери простого механика, они вычеркнули меня из семьи, оставив без имени, наследства и содержания.

Ничего себе! Я изумлённо уставилась на него. Какие, однако, пассажи…

— Я был молод, и такие мелочи меня не смущали. Дон Эстэвэс, с которым мы были знакомы ещё по прежней жизни, рекомендовал меня в полицию на должность следователя, и довольно скоро мы с женой переехали со съемного чердака на съёмную квартиру. А теперь вернёмся к моему тюремному заключению, потому что загружать вас лишними подробностями я не хочу. Надеюсь, вы понимаете, что после ареста меня тотчас разжаловали и уволили? И Мария Констанса осталась без средств к существованию. Буквально на улице. К этому времени у неё из родственников никого не было. И, пока я играл в героя, моя любимая женщина просила милостыню и медленно умирала. К чести королевского следователя, он разрешил нам свидание. Конечно, подлец понимал, что что вид страдающей жены сломит моё сопротивление. И он сломал. Но я жалею не об этом. Я жалею о том лишь, что было уже слишком поздно…

Лианор замолчал, снова налил себе кофе, но пить не стал, покрутил кружку в руках и покосился на меня.

— Жизнь не всегда даёт нам выбор между хорошим и лучшим, Ирэна. Это только кажется, что вы можете кого-то спасти. И Доменику, и Криштиана, и… того же красавца-наследника. И вот эти благодушные и благородные намерения порой приводят к тому, что вы теряете всё. Я редко раздаю советы. Вам, пожалуй, слишком часто. Позвольте ещё один: никогда не спасайте того, кто не спасает себя сам. Не пытайтесь вытащить из воды того, кто не плывёт к берегу. Не спасайте обречённых. Спасайте себя.

— Как? — прошептала я, вглядываясь в его лицо.

— Бегите, — жёстко ответил он. — Иногда это единственная возможность спастись. Не стойте на краю ущелья. Чем дольше стоите, тем меньше в вас остаётся воли к жизни. Нельзя заглядывать смерти в лицо, иначе она однажды заглянет в твоё.

Я порывисто обняла его.

— Спасибо.