Старый корабль

Глава 19

Сидя в углу, Суй Цзяньсу взял в рот соломинку и попробовал втянуть в себя оранжевую жидкость из стеклянного стакана. Втянулось много, а соломинка не отпускалась, нужно было придумать, как удержать её во рту, чтобы она не упала в стакан. Вот ведь беда! Хотел выбросить соломинку, но подумав, решил — пусть остаётся в стакане. И с немалым беспокойством уставился на эскалатор, ведущий на верхний этаж. Расстегнул пиджак тёмно-зелёного европейского костюма, открыв чёрный в полоску галстук. Он уже привык так одеваться, это нисколько его не стесняло. И полгода назад, только что приехав в город, он без смущения надевал европейский костюм, наверное, это у семьи Суй в крови. Было нетрудно приспособиться и пить оранжевую жидкость через соломинку, и к этой шестиэтажной гостинице «Глобус» — самому приличному месту в этом среднем по размерам городишке. Он сидел в холле первого этажа. На шестом этаже был танцзал, и оттуда через какое-то время должен был спуститься тот, кого он дожидался. Этот человек, которого звали Сяо Фань, и привёл его сюда, заказал ему в баре напиток и пошёл за кем-то наверх. Соломинка захлюпала: всё, высосал. Жаль, сосал слишком быстро. Он глянул в сторону барной стойки, и в голову пришло, что нужно набраться смелости и заказать ещё один напиток. Он встал и пошёл к бару. Симпатичная, с накрашенными губами и серёжками в ушах девица метнула на него взгляд искоса и, когда он подошёл, уставилась с вопросительным выражением. Этот стремительный взгляд искоса ему понравился, наверное, запомнится. Подумав, он сказал:

— Товарищ, пожалуйста, ещё один.

С ледяным выражением лица та быстро повернулась, взяла стакан и показала один палец.

Понятно, имеются в виду деньги. Но сколько — один цзяо?[70] Один юань? Пусть для верности будет юань. Он протянул деньги и оказался прав. Когда она их принимала, он скользнул глазами по бэджику у неё на груди: фотография, надпись на иностранном языке и иероглифы: «мисс Чжоу Яньянь». Он взял стакан и, уходя, решил блеснуть:

— Спасибо, мисс Чжоу Яньянь!

Ледяное выражение на миг растаяло, появилась лёгкая улыбка. Цзяньсу вернулся за прежний столик и вставил соломинку в зубы. На обратном пути со стаканом в руке он специально задержался у колонны, инкрустированной зеркалами, чтобы посмотреть на себя. На него глянуло бледное лицо, стройная фигура в ладно сидящем европейском костюме. За непринуждённостью скрывалось некое своенравие, что гармонировало с атмосферой гостиницы или, возможно, чуть выбивалось из неё. Устроившись за столиком, он подумал: человек, в жилах которого течёт кровь семьи Суй, не растеряется в любой обстановке. И соломинка во рту уже не казалась непослушной.

Человек долго не появлялся. Но Цзяньсу знал, что нужно иметь терпение. Терпение во всём, и в том, что он приехал в этот город, и в том, что попал в эту гостиницу. Начиная с необходимости постепенно сбросить узы Валичжэня. В семье один Суй Бучжао одобрил его решение уехать из дома в другие края, а Даси расплакалась. Перед отъездом казалось, что он должен давать всем бесконечные обещания, говорить Баочжу, что не совершит ничего особо аморального, говорить Даси, что не бросит её, говорить Ли Юймину, что его отъезд не противоречит законодательным установлениям, и так далее. Почти полмесяца он потратил, улаживая различные процедуры, и, приехав в город, убил ещё месяц на нечто подобное. Он хотел открыть небольшой магазин и рассчитывал на поддержку семьи. Но, очутившись в городе, понял, что все его изначальные планы — пустая фантазия. Не говоря уже о другом — даже место было не подыскать: то слишком далеко от делового центра, то цена высокая. За первые десять дней он потерял несколько сотен юаней на контакты с чиновниками из торгово-промышленного управления. Потом, когда потребовалось иметь дело с людьми из общественной безопасности, пришлось потратиться ещё, так уж повелось. Не раз он почти решал вернуться в Валичжэнь и никогда больше не приезжать в город. Но терпения всё же хватило. Жил он в гостиничке, в полуподвале и отдыхал каждый день всего четыре-пять часов, остальное время проводил в поисках удачи. Себе он казался похожим на тех, о ком читал когда-то — бродяг, которые приезжали в город и становились миллионерами. Разница состояла лишь в том, что у него было не ахти какое, но удостоверение личности и кое-какие деньги из «Балийского универмага».

Вечерами он бродил по улицам, смотрел на бесконечные переливы неоновых огней, на разливающийся валами прилива поток велосипедов и автомашин, на огромное число людей. Он неспешно шёл по тротуару. Сколько всего уже испробовал: и видео смотрел, и танцы, и в вегетарианском ресторане ел, видел, как катаются на роликовых коньках; однажды ходил в стереокино и очень впечатлился. На улицах оживлённо, продают арбузные семечки, джинсы, наручные часы, очки. Часы импортные, по несколько юаней за штуку, прикинешь в руке — лёгкие, как ореховая скорлупа. Очки красные, чёрные и синие, оранжевые, розовые. Всё это хотелось купить, но он сдерживался. Однажды, когда он так прогуливался, какой-то невероятно худой парнишка нацелил ему в лицо нечто смахивающее на пистолет и выкрикнул: «Пять фэней за просмотр!» Цзяньсу спокойно вынул пять фэней и прильнул к глазку «пистолета». Там без конца целовались и обнимались, а в конце откуда-то вылетела лиса и обвилась им вокруг шеи. Цзяньсу рассмеялся. Это заставило вспомнить о Валичжэне прошлых дней, как о нём рассказывали, вспомнить об исчезнувших в пыли истории «райках». Ночью он часто заходил в небольшие закусочные, чтобы выпить, перекусить, послушать досужие разговоры. Как-то он познакомился с хозяином небольшого магазинчика, попавшего в затруднительное положение. Хозяин потерял основной капитал на сделке по партии ткани, и магазин уже несколько месяцев не мог завозить товар. Цзяньсу накупил вина и закусок и, когда хозяин набрался, проводил его домой, чтобы заодно глянуть на магазин. Оказалось, тот при магазине и жил, а его жена стояла за прилавком. Позавидовать можно было тому, что располагался магазин в довольно бойком месте. У Цзяньсу тут же возникла мысль о совместном деле на паях. Ночь он не спал, обдумывая детали. Днём выспался и вечером нашёл хозяина магазина в той же закусочной. Они пили и разговаривали до глубокой ночи. Цзяньсу предложил вести дело на паях и показал кое-какие документы на право вести торговлю, особенно подчеркнув свои немалые экономические ресурсы, с помощью которых можно было значительно расширить текущие возможности магазина. Хозяин впечатлился и сказал, что, вернувшись домой, посоветуется. Но когда они увиделись на другой день, покачал головой и сказал, что передумал. Цзяньсу хотелось сунуть ему кулаком, но он сдержался и, как прежде, купил ему выпить. Хозяин заявил, что пить не будет, что ему нужно сходить в баню помыться. Цзяньсу всё же уговорил его на рюмочку, а потом вместе с ним отправился в баню.

Баня располагалась в маленьком переулке, грязная, битком забитая. Цзяньсу навёл справки и, потратившись чуть больше, отвёл его в небольшую баню получше. Там и народу было поменьше, и они, раздевшись и получив деревянные бирки, которые привязали на кисти, вошли в воду. На худом теле хозяина магазина лишь одна часть выделялась странной пухлостью — низ живота. Они решили потереть друг другу спину. Цзяньсу потёр ему спину и стал тереть низ живота. Тот счёл это за шутку, но, глянув на Цзяньсу, увидел, что тот абсолютно серьёзен. Потерев его, Цзяньсу переместился на бетонную площадку, чтобы потёрли спину ему. Владелец магазина намотал на руку полотенце и принялся за дело, восхищаясь его кожей и телосложением.

— Я твой покровитель, — холодно заявил Цзяньсу. Рука с полотенцем замерла. — Не останавливайся, три давай, — почти приказным тоном сказал он. И рука продолжила движение. При этом владелец магазина попытался выяснить, что значат эти слова.

— Ты имеешь в виду… что именно?

Цзяньсу рассеянно мыл нижнюю половину тела, мыл очень тщательно. Намылился и равнодушным тоном ответил:

— У меня компания по производству лапши в Валичжэне. У неё несколько филиалов. Мне твой магазин не нужен, чтобы зарабатывать. Но хочется иметь место, где я мог бы остановиться, чтобы подразвлечься в городе.

Эти слова ничуть не показались Цзяньсу ложью. В тот момент ему казалось, что компания по производству лапши действительно принадлежит ему. Владелец магазин ответил лишь коротким «угу», но теревшая спину рука стала действовать мягче. Потом стала осторожно массировать подбородок. Цзяньсу отвёл руку и встал. Глянув через завесу пара на хозяина магазина, он увидел, что на усеянном каплями воды лице разливается надежда… На другой день они обговорили условия владения магазином. На третий день Цзяньсу составил нечто вроде проекта договора и пригласил нотариуса. Глаза владельца и его жёны сияли, руки дрожали. Они то и дело переглядывались, не понимая, счастье это или беда. И вздохнули с облегчением, лишь когда Цзяньсу передал им определённую сумму денег. Они предложили переехать к ним, и он согласился. Вскоре Цзяньсу предложил расширить магазин со стороны входа, включив проход, который отделял его от соседнего. Одновременно он захотел сменить название и покрасить его снаружи — все необходимые процедуры для оформления он брал на себя. Муж с женой не возражали. Через несколько дней Цзяньсу нашёл дизайнера, тот поработал пару дней, и магазин засиял всеми красками. Над входом бежала строчка больших, искусно выполненных иероглифов «Балийский универмаг»; под ней — их фонетическая транскрипция; створки дверей покрасили в яркие цвета, а также нарисовали мужчину и женщину с привлекательными чертами, в высоких кожаных сапогах, летящих в грациозном танце. Ещё через пару дней хозяин приобрёл на деньги Цзяньсу большую партию товаров, даже добыл магнитофон. Цзяньсу предложил приобрести пару колонок и поставить по бокам у входа, чтобы получить стереоэффект. На громкую музыку в магазин толпами повалили посетители. Цзяньсу в магазине не задерживался, он, как и раньше, бродил по улицам. Возвращаясь, он постоянно менял расположение товаров, зачастую совсем незначительно, но атмосфера в магазине кардинально изменилась. К примеру, в углу рядом со стойкой он поставил высокий трёхногий табурет, а на стойке — трёхгранную картонку с надписью «Кофе». Для желающих жена хозяина быстро готовила стакан дешёвого быстрорастворимого кофе. Его пили в основном молодые мужчины, они садились на табурет или стояли, прислонившись к стене, прихлёбывали кофе и таращились на входящих в магазин девушек и молодых женщин. Через несколько дней Цзяньсу опять пригласил художника-дизайнера, и тот рядом с изображениями мужчины и женщины на наружной стене вывел четыре красивых ярко-красных иероглифа: «Господа» и «Дамы». Необычный внешний вид магазина привлекал странных клиентов, но только такие и разбрасывались деньгами, торговля сразу пошла вверх, и хозяин не нарадовался. Однажды он нёс тазик тёплой воды, покачиваясь в такт громкой музыке, и вода выплеснулась на пол. Сидевший в сторонке Цзяньсу вскочил и заорал: «Что за манера ходить!» Хозяин замер, потом медленно удалился. Лицо жены хозяина побагровело. Цзяньсу тоже стало неловко, не надо было так. Он молча курил, вспомнив, что только что сказанные им слова были хорошо известны в семье Суй — так покрикивал на старшего брата отец, когда тот пытался имитировать дядюшкину походку.

Нередко Цзяньсу увлечённо наблюдал за мелкими торговцами на небольших улочках. Разношёрстные по составу, по большей части это были оставшиеся без работы и приехавшие в город крестьяне. В основном торговали одеждой из акрилового волокна, изделиями из искусственной кожи и джинсами. Поначалу он мало в чём разбирался, но потом заметил, что многие так называемые импортные джинсы — поддельные. Трюков у этих торговцев было немало, и освоившийся Цзяньсу многому научился. С одним из этих торговцев Цзяньсу пару раз выпивал, они оказались близки по духу, и тот повёл его в одно местечко поразвлечься. В узком переулке был натянут тент, и там под звуки ударов и падений крутили видео с кулачными боями. Зрители были не в настроении, но потом подняли головы: на экране появились обнажённые мужчина и женщина, которые занимались постельными делами. Цзяньсу смотрел, словно попав в райскую обитель. Это продолжалось около часа, потом на экране снова пошли кулачные бои. Только тогда Цзяньсу выдохнул, ощутив, как по спине бегут струйки пота. И вышел оттуда вместе с приятелем-торговцем. Впоследствии он стал заходить туда каждый вечер, потерял сон и вкус к еде. Через несколько дней, глянув на себя в зеркало, он обнаружил, что лицо потускнело, глаза потеряли концентрацию, тут же вспомнил, как болел перед отъездом, и невольно задрожал от страха. Набравшись терпения, он перестал посещать это злачное местечко. Общение с торговцем продолжилось, и однажды он заметил, что один человек продаёт очень странную полупоношенную одежду, и продажи идут очень хорошо. Он прикупил партию товара, вернувшись в магазин, накинул цену и, обнаружив, что товар по-прежнему идёт неплохо, решил выяснить, откуда тот его получает. Пару раз у него ничего не вышло, и тогда он обратился за помощью к приятелю-торговцу. Тот лишь покачал головой: «Ничего не получится, нужно знакомиться с Сяо Фанем. Вся эта старая одежда идёт через него. Но выйти на него непросто».

После долгих расспросов Цзяньсу выяснил, что этот Сяо Фань работает в некой акционерной компании Ихуа. Он потратил ещё полмесяца, чтобы разузнать что-то об этой компании, и в конце концов выяснил, что эта компания поддерживает прямые контакты с иностранцами, и её работники часто выезжают за границу. Но никто не мог сказать с определённостью, государственная это компания или частная. После такого холодного душа у Цзяньсу несколько дней подряд беспокойно колотилось сердце. От мыслей, как установить контакт с Сяо Фанем, даже голова заболела. Ну да, торговцы, естественно, правы, считая, что выйти на него непросто, сделать это было бы гораздо проще человеку с более определёнными связями. Труднее всего, конечно, развить отношения после знакомства — теперь он смотрел на всё под иным утлом зрения, и на душе стало немного легче. Он тут же переговорил с владельцем магазина, отметив, что бизнес нужно вести точно и уверенно, как говорится, при верных формулировках и речь льётся плавно[71], только при этом условии можно достичь большого успеха. Хозяин о большом успехе особо не задумывался, но после беседы согласился именовать Цзяньсу «главным управляющим „Балийского универмага“», и Цзяньсу быстро напечатал стопку визиток. Увидев на визитке своё имя, а на обороте и должность — «заместитель главного управляющего», напечатанную иностранными буквами, хозяин просто засиял.

Одетый в европейский костюм, Цзяньсу уверенно зашёл в офис компании Ихуа, нашёл там Сяо Фаня, вынул визитку и без лишних слов заявил, что хочет установить с компанией деловые связи. Сяо Фань, учтивый молодой человек лет тридцати, встретил его слова с несколько сдержанным энтузиазмом. После трёхминутной беседы Цзяньсу распрощался. Сяо Фань вручил ему свою визитку с цветной фотографией. На визитке переплетались какие-то серебристые полоски, отсвечивая слабой желтизной. Цзяньсу таких ещё не видывал. Человек на визитке смотрел на него с улыбкой, и он, рассматривая его на ходу, вдруг остановился. Захотелось порвать её и выбросить в ближайшую канаву. Руки, вцепившиеся в твёрдую бумагу визитки, тряслись, но потом он всё же аккуратно сунул её во внутренний карман.

В этот раз он лишь познакомился с Сяо Фанем, но считал это большим успехом. Потом последовала вторая встреча, третья. Цзяньсу пригласил Сяо Фаня на ужин во второсортном ресторане, потчевал вином и преподнёс магнитофон. Потом Сяо Фань незаметно пробрался один в «Балийский универмаг», заказал стакан кофе и стал наблюдать за выходом позади прилавка. Появившийся оттуда Цзяньсу увидел его и застыл на месте. Щёки его горели, взгляд упёрся в улыбающегося Сяо Фаня. Тот молча попивал кофе. Цзяньсу подошёл к нему и пожал руку:

— Тесновато тут… Это не главный наш магазин.

Сяо Фань похлопал его по плечу:

— Мы с тобой братки и всё понимаем. И как друзьям, нам надо поговорить начистоту…

Сунув руки в карманы, Цзяньсу холодно смотрел на него и, поколебавшись, пригласил зайти.

Беседа получилась долгой и приятной. При расставании Цзяньсу выразил желание познакомиться с главным управляющим, но Сяо Фань усмехнулся:

— Амбиции у тебя немаленькие. Но это невозможно. Я в компании чуть больше года, с главным управляющим лишь парой фраз перебросился… Могу свести тебя с нашим помощником Юем. Он заместитель главного.

— Тоже пойдёт, — сказал Цзяньсу. Помолчав, он стал расспрашивать о главном управляющем, но Сяо Фань уклонился от ответа, сказал лишь, что у того значительный опыт, хотя ему всего девятнадцать. Цзяньсу немало удивился такому возрасту. Очень хотелось понять, что может быть за спиной девятнадцатилетнего управляющего, но Сяо Фань уже собрался уходить, а перед уходом обронил: «Забудь об этом, не надо больше спрашивать — боюсь, ты можешь напугаться», — и ушёл. После этого Цзяньсу всё время искал повод встретиться с помощником Юем, но Сяо Фань твердил, что надо подождать удобного случая. Пока они ждали, Сяо Фань помог Цзяньсу выбрать несколько новых галстуков, а также напечатать прекрасные визитки с фотографиями. Когда всё это было сделано, подоспел и удобный случай: сегодня вечером Сяо Фань привёл его в гостиницу «Глобус», сказав, что договорился о краткой встрече.

Суй Цзяньсу посасывал напиток из стакана. Человек так и не появлялся. Он знал, что тот на танцах. Мисс Чжоу хлопотала за стойкой, отсюда был виден её красивый силуэт. Он помнил, как она быстро скользнула по нему взглядом, когда он шёл за вторым напитком. От этого взгляда охватил жар, и это ощущение исчезло лишь секунд через десять. Про себя он даже удивился: раньше в течение многих лет такое ощущение могла вызвать одна Наонао. Он потихоньку посасывал напиток и, свесив голову, поглядывал в её сторону. Он понимал, что между ним и этой белокожей девицей (ах, чертовка!) дистанция огромного размера, а посередине ещё и пропасть, так что до её юбки ему не дотянуться. Не то чтобы не хватало смелости или силы — ещё Баопу сравнивал его с пантерой. Придёт момент, и он бросится на добычу. А сейчас расстояние между ними слишком велико. Пока он размышлял, двери лифта со стуком открылись. Внутри он увидел Сяо Фаня и ещё нескольких человек.

Сяо Фань вышел, вышли и все остальные. Сяо Фань направился в одну сторону, стоявшие рядом — в другую. Человек, шагавший рядом с ним, наверное, и есть помощник Юй. Цзяньсу хотел было подняться, но упрямый голос в душе осадил его: «Нельзя! Нельзя проявлять такое рвение, сиди и посасывай свой напиток!» Он равнодушно окинул этого человека взглядом искоса: сорок с лишним лет, чисто выбрит, сделанная со вкусом причёска, чёрный кожаный пиджак, из-под которого выглядывает ярко-алый шёлковый шарф. Он приближался лёгким шагом с обозначенной улыбкой. Когда они были шагах в пяти-шести, Цзяньсу встал. Сяо Фань представил их, и они пожали друг другу руки. Пожимая руку Цзяньсу, помощник Юй тряхнул ею, потом ещё раз и отпустил. Когда он отпустил его руку, Цзяньсу понял, что при рукопожатии тоже проявляется активный и пассивный момент, когда твой визави контролирует его время, ритм и силу. Он натужно улыбнулся, но изо всех сил старался сохранять на лице сердечное выражение.

— Пойдёмте вон там поговорим, э-э, вон там… — Помощник Юй одной рукой легонько приостановил Цзяньсу, а другой развернул в указанную сторону. Сяо Фань шёл впереди, показывая дорогу.

Направляясь в указанную сторону, Цзяньсу сделал небольшое движение, о котором потом жалел всю жизнь: он украдкой кинул взгляд на свой наполовину полный стакан. Проследив за его взглядом, помощник Юй тоже глянул на стакан, и в уголках его губ появилась усмешка:

— A-а, пойдёмте, господин Суй!

Они прошли по устланному тёмно-красным ковром коридору и зашли в небольшую комнату для приёмов.

За тридцать с лишним лет жизни Цзяньсу не видел ничего более красивого. Про себя он признал, что вне всякого сомнения не смог бы представить такого, если бы не увидел собственными глазами. Но проявлять удивление было нельзя. Слегка прищурившись, он неторопливо, с этакой рассеянностью осматривал уголок за уголком. На толстом бирюзовом ковре на всей поверхности пола кружком стояли пузатые коричневые диваны. Стены покрыты непонятно каким материалом — то ли бумагой, то ли пластиком, а может и шёлком — с замысловатым и в то же время простым рисунком. Просторные окна закрыты двойными шторами — тюлевыми и бархатными. Когда Сяо Фань дёрнул за шнур, чтобы открыть полузакрытые шторы, колёсики наверху приятно зашелестели. На передней стене — резьба по раковине с уменьшенным изображением чертогов Пэнлая[72]. В уголке недалеко от рамки с раковиной — вырезанная из старого дерева подставка для цветов, обвитая толстыми и грубыми корнями. На ней целый пейзаж из горшков с жимолостью японской в полном цвету, отливающей золотом и серебром и наполняющей ароматом всю комнату. Когда Цзяньсу рассматривал этот пейзаж, вошла ещё одна «мисс» с фарфоровым подносом. Она вежливо поздоровалась и бамбуковыми щипцами подала каждому квадратное махровое полотенце для рук и лица. От полотенец исходил ещё более сильный аромат жимолости. Девушка вышла, улыбнувшись на прощанье. Затем вошла ещё одна, она принесла напитки, мандарины, бананы, сигареты и, уходя, тоже улыбнулась. Цзяньсу вновь окинул взглядом комнату. Он отметил, как прекрасны обтекаемые извивы в верхней части желтоватых чайных столиков там, где ножки соединяются со столешницей. При этом он вспомнил о плечах девушки, срезавшей колючки, и горло чуть пересохло. Он потёр глаза, опять взглянул на диваны, и впечатление пузатости исчезло. Они стояли прочно и солидно, казалось, их уже и не сдвинуть с ковра. Почему-то почудилось, что все находившиеся в комнате, в том числе, конечно, и помощник Юй, этим диванам не соответствуют. Потому что вспомнился тот, кто больше подходил бы здесь — валичжэньский Четвёртый Барин… Тем временем помощник Юй указал на напитки, Цзяньсу с улыбкой кивнул, но взял мандарин. В конце концов разговор начал Сяо Фань. С первого слова он стал превозносить господина Суя.

Встреча продолжалась всего тринадцать минут. Потом Сяо Фань объяснил Суй Цзяньсу, что Юй потратил на эту встречу больше времени, чем обычно. Мол, у них в компании Ихуа время — деньги. Во время беседы Суй Цзяньсу упомянул о возможности открыть в «Балийском универмаге» отдел их компании и выразил надежду на более широкое сотрудничество и поддержку. Помощник Юй беспрестанно улыбался и кивал, но ничего конкретного не сказал. В конце концов он заявил, что отныне все вопросы практического плана господин Суй может обсуждать с представителем компании Сяо Фанем. Когда он ушёл, Сяо Фань с Суй Цзяньсу посидели ещё немного в холле. Потягивая напиток, Сяо Фань не без разочарования сказал, что полномочий у него ещё не так много и говорить о больших продажах для магазина не приходится, он может предоставить лишь партию импортной одежды. Цзяньсу слушал, равнодушно улыбаясь. Сидевшему напротив Сяо Фаню никогда не понять, что скрывается за этой улыбкой. Что касается его, Цзяньсу, для него всё это уже стало довольно значительным завоеванием. С тридцатых-сороковых годов семья Суй стала приходить в упадок, она ушла из городов, а в последнее время утратила и влияние даже в районе Луцинхэ. А теперь, когда Суй Цзяньсу сделал шаг вперёд, снова найдена точка опоры в городе, и член семьи Суй впервые за многие десятилетия ступил на ковёр роскошной комнаты для приёмов.

Сдерживая охватившее его возбуждение, Суй Цзяньсу обговорил с Сяо Фанем ещё кое-что, хотя часто бросал взгляды в сторону стоявшей за стойкой мисс Чжоу Яньянь. Один раз он поднял голову и заметил, как она быстро скользнула по нему взглядом искоса, закурил, надолго замолчал и натужно посасывал соломинку. Потом поднял взгляд на Сяо Фаня: «Давай возьмём ещё по стакану».

Сяо Фань направился к стойке. Опершись на неё и жестикулируя, он шутил о чём-то с мисс Чжоу. Су Цзяньсу подошёл с одной рукой в кармане, а другой похлопал Сяо Фаня по плечу. Тот с улыбкой обернулся, а потом представил девушку Цзяньсу. Та вопросительно глянула на него, потом на Сяо Фаня. Цзяньсу передал ей свою визитку. Взглянув на неё, Чжоу Яньянь громко воскликнула: «A-а, управляющий Суй! Добро пожаловать…» — и протянула белую ручку. Взгляд Цзяньсу упал на эту ручку, и он легонько пожал её.

Когда они вышли из гостиницы, Сяо Фань посмотрел на Цзяньсу:

— Красивая. Но уже перестарок.

— Сколько же ей? — удивился Цзяньсу.

— Двадцать четыре, — усмехнулся Сяо Фань.

— Не очень уж и старая, если подумать.

— В городе такой возраст для женщины уже критический. Для персонала этой гостиницы двадцать четыре года очень много.

Цзяньсу что-то промычал в ответ, но по дороге всё время возвращался к этой теме. Сяо Фань рассказал, что раньше Чжоу Яньянь работала в уездном гостевом доме, её дядя — начальник уезда, и зовут его Чжоу Цзыфу. Потом она уволилась, перебралась в город и устроилась официанткой. Возможно, благодаря связям дяди или дальнего родственника, который был завотдела в городском парткоме. В наше время найти работу официанткой в дорогой гостинице совсем не просто. Цзяньсу слушал, ничуть не выдавая своего удивления. Понятное дело, оказывается, Чжоу Яньянь родом из района Луцинхэ и приехала в город оттуда. Ему вдруг показалось, что огромного расстояния, разделявшего их с этой девушкой, да ещё и пропасти посередине, уже не существует.