Ступень Пятая

Глава 11

Я решил не дергаться до конца недели, хотя хотелось срочно все бросить и поехать к Постникову. Но пришлось взять себя в руки, потому что это привлекло бы ненужное внимание Тумановых. Хотя при разговоре с безопасником я и намекнул, что у нас серьезные проблемы, но говорить о них решил с глазу на глаз. Нетелефонный получался разговор и длинный. И главное — следовало не допустить заметных движений в клане после того, как Тумановы расторгли договор со мной. Расторгли и расторгли — для нас это оказалось непринципиально.

Поскольку Тумановы потеряли право на выданные мной пособия, те самоуничтожились сразу, как перестала действовать клятва. Не знаю, как Светлана, а Александр заметил это на следующий день и сразу приперся с претензиями, прихватив с собой Светлану.

— Учебники принадлежали нам. Какого черта ты их уничтожил? — вылил он на меня свое раздражение. — Тебе не кажется наглостью действовать во дворце без нашего на то позволения.

— Учебники были выданы моим ученикам и завязаны на ученическую клятву. Она перестала действовать, — пояснил я. — Во дворец для этого мне переходить нет необходимости. Если вы, Ваше Императорское Высочество, считаете, что вам был нанесен ущерб, я могу его компенсировать. Строго говоря, плата была за все обучение, а оно закончено не было.

Он чуть подостыл, но все равно отвечал зло, едва сдерживаясь от грубых выражений.

— Это была не плата, а подарок. А подарки назад не забираются, даже если услуга оказалась недополучена и не того качества, на которое был расчет.

— Саша ты неправ, — возмутилась Светлана. — У меня нет претензий к Ярославу.

— Зато у меня есть, — отрезал он. — И не только по уничтожившимся учебникам. Кстати, если уж вопрос зашел о том, что ты захотел компенсировать низкое качество обучения, передай артефактную мастерскую Волошиным. Вместе с оборудованием и мастерами, разумеется. Они занимаются артефактами куда дольше, и к ним у меня больше доверия.

Предложение закатать губу было бы очень грубым и совершенно неподходящим для общения с представителем правящего семейства, пришлось сказать куда мягче, чем хотелось:

— В таком случае покупайте артефакты у них. Какой смысл передавать им предприятия, изготавливающее продукцию, которой вы не доверяете?

Даже если я был бы уверен, что после передачи все претензии к нам волшебным образом пропадут и клан окажется в безопасности, сделать этого я не смог бы, потому что в артефактной мастерской работали волхвы, которым я обещал защиту, а значит, передать в другой клан я не имел права.

— Если она будет производиться у Волошиных, к ней будет больше доверия. — Он вытаращился на меня, уж не знаю, в ожидании чего: того, что я вспылю и начну ругаться, или того, что я спокойно уступлю успешное предприятие.

— Ваше Императорское Высочество, я не собираюсь передавать свою собственность малограмотным ремесленникам, — отрезал я, намеренно оскорбив друга Александра.

Оскорблением это казалось только для него, потому что сейчас я сказал именно то, что думал про Волошиных, опустив, что считаю их еще и непорядочными партнерами, но Александру хватило и этого.

— Клан Волошиных имеет такую историю, какой никогда не будет у твоего клана, — прошипел он. — Ты — наглый выскочка, втершийся в доверие к моему отцу. Но вечно так продолжаться не будет.

— Саша, — с нажимом сказала Светлана. Она вышла немного вперед, как будто собиралась при необходимости встать между нами. И на ее лице, кроме решимости это сделать, было еще и удивление поведением брата.

— Что Саша⁈ — рявкнул он, опять не сдерживаясь.

— Отец не одобрит ни твоих слов, ни поведения.

— Посмотрим, — бросил он. — Я тебе очень рекомендую, Ярослав, задуматься о передаче мастерских. Либо в дар, либо за умеренную плату.

Он смерил меня ненавидящим взглядом, после чего воспользовался телепортом.

Я развеял маяк, сожалея, что не сделал этого раньше. Нужно было уничтожить сразу, как с меня свалилось ученичество, но как-то вылетело из головы.

— Приношу извинения за поведение брата. В связи с приближающейся свадьбой он весь на нервах.

— Александр женится? — удивился я.

— Было официальное объявление.

— Как-то прошло мимо меня. — Я смущенно улыбнулся. — Наверное, я должен это отслеживать, но увы…

— Были разосланы официальные приглашения.

— Боюсь, меня пропустили.

— Этого не может быть, — удивилась теперь уже Светлана. — Отец к тебе хорошо относится.

— Но не Александр.

— При чем тут желание Саши? На свадьбу приглашаются представители всех значимых кланов.

— Значит, клан Елисеевых считается незначимым, — пожал я плечами с деланым равнодушием.

Или рассчитывают на то, что приглашать будет уже некого. Говорить я этого не стал, но видно что-то Светлана на моем лице рассмотрела, потому что сказала:

— Я уверена, что это ошибка. Иногда в нашей канцелярии такое бывает. Мальцевым такое отношение к жениху Дианы не понравится, а это не тот клан, с которым не считаются.

— Боюсь, я не совсем жених Дианы, а только громоотвод от нежелательных женихов, что Игнат Мефодьевич прекрасно понимает. Поэтому на меня он не сильно злится, но и не посчитает себя оскорбленным, если меня не будет.

Признаться, на свадьбу Александра я не горел желанием идти, хотя такое пренебрежительное отношение оскорбляло. В конце концов, я честно пытался его учить и не моя вина, что ученик оказался не в состоянии перенять те знания, что я ему давал.

— Я узнаю у отца и скажу тебе точно.

— Я не хотел бы, чтобы информация обо мне и Диане ушла дальше тебя. Это секрет.

— Но мне ты сказал?..

— Потому что уверен, что ты не проболтаешься, — ответил я, хотя сказать хотелось совсем другое.

Больше нас не связывала клятва учитель-ученица. Но говорить о своих чувствах сейчас, когда семья Светланы планирует устранить мой клан? Я даже не уверен, что она об этом не знает.

— Не проболтаюсь.

Она сделала шаг к двери и остановилась, как будто ждала от меня чего-то. Чтобы не молчать, я спросил:

— А на ком женится Александр? Часом, не на той девушке, что пыталась к нему подобраться через тебя?

Сказал и вспомнил о том, что случилось после передачи записки Светлане. Судя по тому, что стоящая напротив меня девушка смутилась и покраснела, она тоже про это вспомнила. Но ответила, не отводя взгляда:

— На Шуваловой.

— На Ангелине? — удивился я.

— Ты что? — рассмеялась она. — Если бы такое случилось, Гелька бы сейчас раздувалась от важности и болтала без умолку.

— То есть вела бы себя как обычно, — заметил я. — Но получается, что не на ней?

— На дочери главы клана, конечно. Я пойду, не буду тебе мешать.

Светлана выскочила за дверь, как будто боялась, что я захочу ее удержать, а она передо мной не устоит. Я и хотел. Более того, и задержал бы, если бы не разговор с Суховым и понимание, что я не могу ей доверять.

Поэтому я выдохнул, снимая напряжение, и вернулся к письменному столу, за которым занимался до появления Александра. Не уроками, разумеется, — вычерчивал схему для вживляемого артефакта. Слишком многое нужно было учесть, да еще и экранировать. И при этом размер должен был быть таким, чтобы практически в теле не ощущаться. Но размышления путались, периодически сбиваясь на недавно состоявшийся разговор как с Александром, так и со Светланой. Был ли Александр так уж неспособен держать себя в руках? Или это было всего лишь прощупывание, насколько можно прогнуть Елисеевых? Насколько мы слабее, чем кажемся? Светлана была удивлена поведением брата, значит, для того нехарактерен такой прямой наезд и попытка отжать имущество. Но ведь и она могла притворяться — увы, я никогда не был силен в общении, в том, чтобы запросто читать по мимике и мельчайшим обмолвкам то, что на самом деле чувствует собеседник. Политика — это всегда было не мое дело, мое — артефакты, и то, что меня сейчас загоняли в угол, происходило как раз из-за того, что политикой я пренебрегал, искренне считая, что честность — ее лучший вариант. Как оказалось, я ошибался. Смертельно ошибался.

Я постарался выбросить из головы все мысли про Светлану и Александра. Мне нужно было набросать хотя бы приблизительную схему артефакта, который мог спасти близких мне людей. Но для этого он должен быть сделан и установлен. Имплантируемые артефакты имели неприятные особенности и отличались определенной сложностью из-за необходимости сопряжения с телом носителя. То есть пока я набрасывал общий вариант, но в каждом конкретном случае его придется дорабатывать при установке непосредственно внутри тела. И надо сделать так, чтобы этой доработки было по минимуму.

Я вычерчивал схемы, прикидывал разные варианты и разные материалы, и к концу недели у меня на руках оказался грубый набросок того, что я планировал воплотить уже в своей лаборатории. В школе для такой тонкой работы не было условий, не говоря уже про инструменты и материалы. Да и секретность никто не отменял.

Параллельно я слушал разговоры в обоих кабинетах. Что у императора, что у Ефремова велись беседы на темы, мне неинтересные. Разве что, если бы я задался целью торговать государственными секретами, мог бы заработать на услышанном состояние. Судя по тому, что Сухов со мной не связывался, в других помещениях ничего особенного тоже не говорилось, хотя вряд ли Александр не поделился с отцом своей попыткой отжать у меня артефактные мастерские. Обидно, что это произошло не в кабинете и прошло мимо меня. Возможно, я смог бы услышать что полезное.

Приехал за нами Постников лично, что говорило о том, что его мои слова встревожили, но в машине мы говорили о всякой ерунде, к коей я отнес предложение Александра о передаче артефактной мастерской Волошиным. Постников неопределенно хмыкнул, явно не желая развивать эту тему, и я перешел на другую.

К разговору о Волошиных, Постников вернулся сразу, как только мы остались вдвоем и начали спускаться в его вотчину в подвале. Он поставил защиту от прослушки и сказал:

— С Волошиным не все так просто. Он что-то мутит на пару с Сысоевым. Я представителей обоих кланов ловил на шпионаже, причем действуют они, явно согласовывая свои действия. Такое впечатление, что планируют отжать у нас что-то крупное и один, и второй клан, опираясь на помощь Александра. Я не хотел тебе говорить, пока окончательно не разберемся, что происходит, но судя по предложению Александра — ничего хорошего.

— Ты даже не представляешь, насколько плохо это «ничего хорошего», — мрачно улыбнулся я и пересказал Постникову то, что узнал от Сухова.

Пересказ занял все время, что мы спускались, и еще немного в кабинете, который я так и оставил за собой. Удобное помещение, все есть. А что шкура Моруса на стене не висит, так вторую добуду и правильно развешу.

— Насколько достоверны эти сведения?

— С высокой вероятностью достоверны, — признал я. — Могу допустить, что у моего информатора есть свой интерес и он что-то исказил.

Правда, представить, какого рода этот интерес, я не мог, но это дело десятое. Если я не знаю интереса, это не значит, что его нет. В моем положении лучше не доверять никому. Или хотя бы тем, кто не приносил мне клятву. Потому что, если я не буду доверять Постникову, это значит, что опереться вообще не на кого.

— И какова вероятность недостоверности?

— Близка к нулю, — честно признал я. — Но пока я сам не услышу подтверждения этим намерениям, то, сам понимаешь, предпринимать ничего не могу против Тумановых. Достаточно прослушки. Это уже подсудно.

— Это риск для клана, — согласился Постников, — но не больший, чем если бы все это оказалось правдой, а мы были не готовы.

— Самое паршивое, что я понятия не имею, что императору передал Дамиан. — На Постникова я не глядел, не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. — И я понятия не имею, поможет ли уберечь людей от уничтожения эвакуация куда-нибудь, где тумановские службы нас не смогут отследить.

— Будем исходить из худшего варианта. И то, что нас собираются уничтожить, и то, что расстояние критичным не будет. Не помню, говорил ли я тебе, что в уничтожении Вишневских многие подозревают Тумановых?

— Я получил этому подтверждение из того же источника. То, чем уничтожили Вишневских, я отражу. Но будет ли на нас направлено то же самое, что и на Вишневских?

— Не уверен, — ответил Постников. — Черт, черт, черт…

Он стукнул по стене кулаком и выругался еще раз. В таком состоянии я его раньше никогда не видел. Даже когда его почти убили баженовские маги, Постников выглядел спокойным и не позволял прорваться эмоциям.

— Я чего-то не знаю?

— Марта ждет ребенка, — пояснил он. — И в голову постоянно лезут мысли, что я не смогу их защитить. Если уж ты не уверен в своих силах. Я еще посмеялся над шевелениями Волошиных, а оказывается, они просто присматриваются, что будут от нас отжирать. Хотя нет, вряд ли Александр сказал о таком своему другу. Вот о том, что недоволен результатами занятий и попытается отжать мастерскую, — наверняка.

— Возможно, ему пришло это в голову при разговоре? — предположил я.

— Вряд ли. Для этого Волошины слишком нагло себя ведут. Так, как будто присматривают. Я думал, настраиваются на промышленный шпионаж, ищут слабые места, а похоже, дело в том, что боятся, что мы перевезем мастерскую. Ты же сказал, производство им нужно с мастерами?

— Да, их вряд ли тронут. Они со мной не настолько связаны, как вы. Какой я идиот, что рассказал все императору. Но я думал так, будет правильнее.

— Ты себя не грызи, — жестко сказал Постников и тряхнул меня за плечо. — Если бы не ты, то ни меня, ни Марты бы не было. А что лишнего сказал Тумановым, так я и сам бы не удержался. И потом, планы планами, а реально могут не напасть, потому что объективно ты сильнее и император этого не может не понимать. А если нападут и получат по носу, то отстанут. Есть такая вероятность.

В голосе Постникова слышалась непривычная неуверенность, он сейчас не столько меня успокаивал, сколько себя. Он прекрасно понимал, что если мы отразим попытку нападения, о чем непременно узнают, то авторитет Тумановых упадет настолько, что для них станет делом принципа нас извести. Для этого императорской семье не надо даже магию использовать, достаточно завалить штрафами и наложить аресты на счета.

— Дань, ты же понимаешь, что, если они на нас нападут, у нас будет только два варианта: умереть или убить Тумановых. Если бы они не собирались уничтожить вас, то был бы еще один вариант, а так… Я не согласен отдать Тумановых ни маму с сестренкой, ни вас. Даже Елисеевых не согласен, хотя они, конечно, конченое дерьмо.

Постников сидел, уставившись в стену за моей спиной, как будто там была написана инструкция на все случаи жизни. Размышления его вылились в следующее:

— Я вот чего не могу понять. Почему они решили выделить из нас клан Давыдовых? Было бы логично оставить только своих целителей.

— Риск. Давыдовы оба с полным пакетом, а от императора только один, — напомнил я. — Случись что с ним — и все знания утеряны. Конечно, раньше без нормальных целителей обходились, но сейчас уже поняли их преимущество.

— И все равно, мне кажется, это подозрительным. Можно не выделять в отдельный клан, а забрать под свою руку.

— Если мы еще и Давыдовых будем подозревать, — невесело улыбнулся я, — то ничего хорошего не получится. Я уверены, что они оба нас не предавали и не предадут. Если ты забыл, они оба давали мне личную клятву.

— В их семье есть еще один взрослый человек, у которого есть свое мнение, — жена Давыдова-старшего. Она тебе в верности не присягала.

— Мне бы сказали, окажись она в чем-то замешана, — возразил я.

— И все же я отправлю за ней осторожно проследить, лишним не будет, — решил Постников. — Возможно, конечно, пустышка, но если там идет утечка, ее нужно заткнуть. Что еще? Мы не можем полагаться на чужую непроверенную информацию. Возможно, это часть чужой игры по дискредитации клана. А значит, недостаточно слушать только кабинет императора. Нужна прослушка как минимум еще в его личных покоях. Да, кабинет считается самым защищенным помещением, но разговоры могут вестись где угодно. Император может посчитать, что безопаснее всего говорить там, где ты не прикладывал руку к защите. Реально установить прослушку еще в паре мест?

— Реально, — подтвердил я. — Меня надо будет прикрыть на то время, что я проникну во дворец.