Ступень Пятая

Интерлюдия 8

Император принимать Ефремова не хотел, даже передал через секретаря, что очень занят и в ближайшее время не освободится. Казалось бы, генерал должен был понять намек и удалиться, но нет, он остался сидеть в приемной, тем самым доказывая, что разговора не избежать. Неприятного разговора, несвоевременного. Слишком непробиваемым бывал Ефремов в некоторых вопросах. Император недовольно отбросил ручку после подписания очередного документа и связался с секретарем.

— Генерал Ефремов еще в приемной? — спросил он, как будто сам этого не знал. — Пусть войдет.

Генерал ждать себя не заставил, тут же вошел и поздоровался.

— Что вы хотели, Дмитрий Максимович? — холодно спросил император.

— Я по поводу заметки в правительственном издании, Ваше Императорское Величество.

— И что там не так?

— Все не так, Ваше Императорское Величество. Факты переврали. Кроме того, обвинили совершенно непричастного человека.

— Не преувеличивайте, Дмитрий Максимович, — с подчеркнутым раздражением ответил император и взял в руки карандаш. — Никого там не обвиняли.

— Намеки были совершенно прозрачные, Ваше Императорское Величество, — не согласился Ефремов. — Я к ним обратился по поводу опровержения, но мне ответили, что заметка согласована с Императорской канцелярией.

Он замолчал.

— Согласована, — холодно подтвердил император.

— Но как же так, Ваше Императорское Величество? — возмутился Ефремов. — Там написана откровенная ложь.

— Иногда приходится писать неправду, чтобы не уронить престиж императорской семьи, — отрезал император. — Это вынужденная мера, и мне она тоже не нравится.

Он смотрел не на посетителя, а на карандаш, который крутил в руках. Такое намеренное игнорирование собеседника означало, что император очень недоволен темой беседы и, если собеседник хочет сохранить свою должность, ему следует тему поменять. Но Ефремов невербальным намекам не внял.

— Если дозволено мне будет высказать свое мнение, Ваше Императорское Величество, то такие вещи рано или поздно все равно становятся известными и роняют престиж императорской семьи куда сильнее.

Карандаш в руках императора сломался с громким противным треском, а император с раздражением подумал, что даже надавить на Ефремова привычным способом не получится, потому что у того защитный артефакт Елисеева, не только блокирующий любое ментальное влияние, но и дающий знать владельцу о таких попытках. Придется давить по-другому.

— Хотелось бы вам напомнить, Дмитрий Максимович, что случившееся — прямое следствие вашей некомпетентности. Вы нарушили мой приказ, и это чуть не привело к трагедии. То, по поводу чего вы выражаете свое недовольство, было сделано для того, чтобы прикрыть проблемы в вашем ведомстве, Дмитрий Максимович. Еще одно подобное происшествие — и я серьезно задумаюсь по поводу того, а свое ли место вы занимаете.

Взгляд у императора и без применения ментальных техник был тяжелым, и сейчас он пригибал Ефремова к полу, заставляя склониться перед силой.

— Кроме того, Дмитрий Максимович, мне поступила жалоба на то, что вы отдали поставку артефактов Императорской гвардии на откуп клану Елисеевых. У них неоправданно высокие цены. Это попахивает кумовством или даже коррупцией. Своей волей я запрещаю дальнейшие закупки у Елисеевых. Все существующие контракты должны быть разорваны.

— Но, Ваше Императорское Величество, артефактам Елисеева нет альтернативы.

— Неужели? Артефакты Волошиных чем вам не подходят? Прекрасные недорогие проверенные временем. У вас все? Можете идти.

Ни император, ни Ефремов даже не догадывались, что их разговор слышали трое.