Ступень Пятая

Глава 35

В этот раз, слушая разговор императрицы с Ефремовым, я с трудом удерживался от смеха. Как, впрочем, и Постников. Генерал провел хитрую комбинацию, преследуя собственные цели, и сейчас добивал нынешнее руководство.

— Да что вам не нравится в этой статье, Ваше Императорское Величество? — картинно удивлялся он. — Все как надо показали. Теперь все знают преступную натуру тех кланов, что нынче в опале. Из-за них один ребенок пострадал, а второму было не суждено родиться.

Ирина ребенка потеряла еще до того, как я добрался до императорских покоев. Так что прибежавший целитель смог только помочь супруге погибшего цесаревича не истечь кровью и успокоиться. Об этой потере не переживал никто из тех, кто был в курсе проблем с ребенком, а для Ефремова это вообще оказалось удачей: было выставлено обвинение в том числе в убийстве лица императорской крови, а это означало жесткое расследование и серьезные наказания вплоть до смертной казни.

Что касается моей сестры, то вытащил я ее вовремя, иначе пробудившемуся источнику грозили необратимые изменения, по словам Невеса. Когда я вспомнил про Давыдова и то, что его источник удалось выправить, целитель уверенно сказал, что это не такой случай. Мол, у Давыдова-старшего наверняка было воздействие постоянное, но не сильное, а по моей сестре сразу жахнуло большим напором антимагической энергии. Я припомнил, сколько жрала зашита от антимагии на земле Ждановых в сравнении с тем, что было на наших, и вынужденно согласился: у нас защита с накопителем аналогичной мощности проработала бы куда дольше. Самое смешное, что я только в этом мире узнал о подобных зонах, которые были и в том. Но информация была столь секретна, что знали об их существовании только отдельные представители Совета магов и те, кто эти зоны охраняли. Ну и, разумеется, целители, которые занимались выправлением магических структур пострадавших магов. Так что теперь в лице Невесе, точнее Нестора Александровича, я обзавелся не только высококлассным целителем, но и специалистом по зонам без магии. Довольно узконаправленным, но все же его знания позволят продвинуться в изучении аномалий.

— Мне не нравится, в каком ключе все подано, — прошипела императрица. — И фотографии тоже не нравятся.

На мой взгляд, фотографии были отличные. Особенно те, на которых были мы со Светланой. Ни у кого даже вопросов бы не возникло, зачем я прорывался во дворец. К любимой девушке. Примерно это и было написано в статье, и именно из-за этого бесилась императрица.

— Да что вам не нравится, Ваше Императорское Величество? — проявлял непонятливость Ефремов. — Такая прекрасная романтичная история. И ваши противники показаны как раз такими сволочами, которых не жалко, уж простите за грубое слово, Ваше Императорское Величество.

— Мне не нравится, Дмитрий Максимович, что в этой статье очень жирно намекают, что у власти мы остались только благодаря Елисееву.

— Так это не намек, а чистая правда, Ваше Императорское Величество, — невозмутимо сказал Ефремов. — Если бы не его помощь в установке защиты дворца и не обучение Светланы, защита бы пала в первые же минуты. А если бы не артефакты Елисеева, у Императорской гвардии жертв среди верных вам людей было бы гораздо больше.

— Все-таки его артефакты тоже пробиваемы.

В голосе императрицы звучало торжество. Лица ее я не видел, но был уверен, что выражение там соответствующее.

— Его артефакты — нет, пострадали как раз те, кто решил сэкономить и на выданные деньги купил волошинские, положив остаток себе в карман. И возвращаясь к Елисееву, к моменту его появления защиту заговорщики решили обойти, не оставив при этом вас всех в живых. Так что вы обязаны ему не только властью, но и жизнью.

— Это не слишком хорошо характеризует вашу службу, Дмитрий Максимович, — едко бросила императрица.

— Помилуйте, Ваше Императорское Величество, Императорской гвардии не сравниться по силе с главами кланов, которых раньше сдерживал ваш супруг, а после его смерти сдерживать стало некому. Елисеев в этой роли идеален.

Признаться, дар речи потеряла не только императрица, но и я. Постников же хмыкнул скорее одобрительно, чем осуждающе.

— Вы не слишком преувеличиваете, Дмитрий Максимович? — возмущенно выдала она.

— Я скорее, преуменьшаю, Ваше Императорское Величество, — не согласился он. — Или у вас есть варианты получше? Из тех, кто пришел к вам на помощь, когда это было необходимо, а не занял выжидательную позицию? Как, к примеру, Лазаревы. Они могли появиться к моменту, когда все закончилось и потребовать трон для Андрея.

У Постникова тоже была информация, что дружина Лазаревых стояла наготове, ожидая только сигнала выдвинуться. Сигнал так и не поступил, поэтому я склонен согласиться с Ефремовым: Лазаревы выжидали.

— Ох, Дмитрий Максимович… — тяжело вздохнула императрица.

— Что ох, Ваше Императорское Величество? Я вам предлагаю реальный план, как оставить на троне ваших потомков.

— Что вам пообещал Елисеев за то, что вы выступите в его защиту?

— Ваши подозрения меня оскорбляют, Ваше Императорское Величество. Я радею за благо страны, — встал в позу Ефремов.

— Возможно, я некорректно выразилась, — пошла на попятную императрица. — Мой покойный супруг говорил, что вы всегда ищете выгоду для своего подразделения. В чем ваша выгода в случае Елисеева?

— Так артефакты же, Ваше Императорское Величество, — уверенно ответил Ефремов. — Уж свою гвардию Елисеев наверняка артефактами снабдит самого высокого качества. Это раз. И два: он мне обмолвился, что предлагал вашему супругу кое-чему обучить моих людей, да только тот отказал.

— Обучить? — скептически переспросила императрица.

— Волховским техникам, — пояснил Ефремов. — Если вы не заметили, они очень действенны. И нужно, чтобы они работали на нас, а не против нас, как может случиться, если вы попытаетесь разлучить детей.

— Детей? — насмешливо переспросила императрица.

— Им по восемнадцать. Относительно нас с вами, Ваше Императорское Величество, они дети. Пусть сильные и обученные, но дети.

— Вот именно что дети. Они могут разочароваться друг в друге. Детская влюбленность, знаете ли, проходит иной раз без следа.

Императрица говорила с горечью, которая явно относилась к ее собственной прошлой жизни. Касалась ли она ее супруга или кого другого, было не понять.

— Даже если пройдет детская влюбленность, то останется долг, который прекрасно понимают и Ярослав, и Светлана. Да и не детская влюбленность у них давно. Если девушка остается у парня на ночь, то матери этой девушки нужно думать о том, что она станет бабушкой.

— Господи, какие гнусности вы говорите, Дмитрий Максимович, — возмутилась императрица. — Светлана всегда ночует во дворце.

— Она почти каждую ночь уходит телепортом к Ярославу, Ваше Императорское Величество. Так что дайте им свое материнское благословение и успокойтесь.

Это было неожиданно. Я был уверен, что переходы Светланы не засекли, потому что речь о них поднималась впервые. Но сейчас выяснилось, что от Туманова Ефремов нас прикрывал, не хотел доводить совсем уж до скандального разрыва.

— Боже мой, Дмитрий Максимович, я была бы и рада благословить, но ведь он незаконнорожденный.

— Кого это сейчас беспокоит, Ваше Императорское Величество? — философски заметил Ефремов. — Главное, чтобы на троне сидел сильный маг, а уж происхождение его совершенно неважно. Пусть Кирилл Андреевич его официально признает, это снизит градус возможных сплетен. Но знаете, что я вам скажу, Ваше Императорское Величество, не осталось дураков, которые поперли бы против Елисеева. Он себя за это время успел поставить правильно. Никто против него ни слова не скажет. Громко, я имею в виду, шипеть по углам, конечно, будут. Так и про любого шипеть станут. Но брак вашей дочери с Елисеевым выгоден стране больше, чем с любым другим. Более того, вам не выгодно, чтобы он женился на ком-то, кроме вашей дочери. И вообще, запретить бы ему возвращаться сейчас в Германию, пусть переводится в любой наш вуз, а мы посодействуем. А то там и свои магички есть, и Мальцева постоянно рядом трется. Уж Игнат Мефодьевич своего не упустит, женил бы Елисеева на внучке сразу, если бы тот дал малейшую слабину.

Я даже загордился, услышав от Ефремова о своей неимоверной ценности для страны. Можно сказать, не восемнадцатилетний парень, а стратегический запас, который нужно беречь, чтобы им никто ненужный не воспользовался.

— Ой, Дмитрий Максимович, хватит уже про Елисеева, — проворчала императрица. — Я уже поняла, что Светлане вообще повезет, если он на ней женится. Но давайте обсудим другие вопросы. Тех же Мальцевых надо призвать за нападение на Сысоевых, потому что это безобразие, что они там устроили.

— Это безобразие не дало сысоевской дружине выступить против вас, Ваше Императорское Величество, — напомнил Ефремов. — Потому что Сысоев был среди заговорщиков.

— Что ж теперь, Мальцевым медали выдать за помощь Отечеству? Этак у меня все кланы начнут воевать между собой, если поймут, что преступление не просто сходит с рук, а еще и оказывается крайне выгодным.

— Нет, разумеется, награбленное им оставлять нельзя, — согласился Ефремов. — Ему место в казне, потому что вина Сысоевых доказана. И штраф Мальцевым выпишем такой, чтобы подумали в следующий раз не только они.

Дальше речь пошла о совершенно приземленных вопросах: о том, что будет изыматься у заговорщиков и что оттуда нужно конкретно для ефремовской вотчины. Губу генерал раскатал знатно, захотев подмять под Императорскую гвардию несколько стратегически важных предприятий. В чем-то я его понимал, при Императорской гвардии должны быть свои службы, чтобы не полагаться на чужие устройства. Понимала и императрица, согласившаяся по большей части пунктов и лишь в нескольких местах давшая укорот своему подчиненному. Впрочем, возможно, ей не хотелось отвечать за те предприятия, которые они сейчас с Ефремовым планировали отжать у замазавшихся в измене кланов. А так появилось ответственное лицо, на которое все это можно свалить. Мне бы тоже хотелось обзавестись таким лицом.

— Кажись, Ярослав, Ефремов императрицу почти дожал.

Постников потянулся и подмигнул мне. Расслабленным он не выглядел, но и напряжение последних дней из его глаз почти ушло. Правда, Марту он попросил пока задержаться в макаровском поместье, аргументируя тем, что там чище воздух и меньше проблемных людей.

— Он не одинок. Светлана сказала, что откажется от наследования, если мать начнет на нее давить. В этом случае трон отойдет Андрею Лазареву.

На самом деле она сказала немного не так: что откажется от трона, если я откажусь разделить эту обязанность с ней. Сидеть на троне слишком геморройное занятие, чтобы меня привлекать. И слишком мешающее моим планам. Поэтому я предпочел бы вариант, когда Светлана остается со мной, а трон и все, что ему сопутствует, — отходит кому-то другому.

— Не самый хороший вариант для страны, — прикинул Постников. — Уверен, императрица поймет, что ты однозначно лучше.

— Иди ты, — хмыкнул я. — Мне Светлана нужна, а не страна. Так что я бы предпочел Лазарева на троне.

— Мало чего ты предпочел бы. Проблема в том, что любой, кто будет на троне, посчитает тебя для себя опасным. Живая Светлана будет подвергать сомнению его легитимность. Значит, вас рано или поздно попытаются устранить, а вместе с вами пострадаем и мы, потому что императорам все равно, сколько людей погибнет, пока они добиваются своего.

— Андрей ко мне нормально относится, — возразил, хотя уже понимал, что Постников прав.

— Андрей тебя терпит и наверняка винит в смерти матери. Ярослав, не дури. Что я тебя как маленького должен уговаривать? Сам же понимаешь, другого выхода нет. Ну и после того шороха, что ты навел во дворце, кстати, тоже.

Тут я был согласен. Нужно было действовать аккуратнее, но я пришел как раз тогда, когда на полном серьезе обсуждалась возможность взорвать всех Тумановых, воспользовавшись лазейкой в защите личных покоев. Знал о ней Шувалов от собственной дочери, которой согласен был пожертвовать, чтобы получить вожделенную власть. Лазейка использовалась для обмена короткими сообщениями, но и для отправки атакующего заклинания тоже подходила. С точки зрения Шувалова, пользы от дочери уже не было, значит, ею можно было пожертвовать, а потом подать дело так, что он, напротив, стремился ее спасти. Историю, как известно, пишет победитель, вот им Шувалов себя и видел. И даже не успел понять, как умер, потому что в его защите была не одна лазейка, а много, а я тоже умею использовать лазейки.

Взрыв получился эффектным, после чего я, не выходя из невидимости, сообщил, что у всех, кто сдастся Императорской гвардии, будет шанс сохранить жизнь, а те, кто выберет продолжение банкета у императорских личных покоев, закончат свою жизнь так же, как Шувалов. Потому что людей, которые собираются уничтожить слабых женщин, я жалеть не буду.

Правильное решение приняли не сразу. Меня попытались достать, но даже с направлением удара ошиблись, немного попортив дворцовые коридоры. Пришлось поступить с ними так же жестко, как с Шуваловым, о чем я ни разу не пожалел. Я в этой стране собираюсь жить и дальше, мне не нужно, чтобы тут творился полный беспредел. Три трупа убедили заговорщиков в серьезности моих намерений, после чего они приуныли и сдались.

— Возможно, насчет Елисеева вы правы, Дмитрий Максимович, — неожиданно сказала императрица, и мы с Постниковым опять обратились в слух.

— Не возможно, а точно, Ваше Императорское Величество. Вам еще с захваченными заговорщиками что-то надо решать. А это вопрос такого плана, который должен решать император или императрица, а не суд. Государственный переворот, как-никак, пытались устроить. Но если мы такую толпу казним, то, сами понимаете, волнения начнутся. Да и сдались они добровольно. Почти. Можно сказать, осознав ошибочность своего поведения.

— Неужели вы предлагаете их помиловать, Дмитрий Максимович? — возмутилась императрица.

— До смертной казни не доводить. Только попугать, чтобы откупились именно тем, что мы собрались изъять. И пугать должен мужчина. А смягчить его должна женщина. Пара Ярослав и Светлана для этого прекрасно подходят. Вы же видели запись из коридора у ваших дверей. Стоило Ярославу пару раз показать, что будет с теми, кто не сдастся, и вся толпа дружно подняла руки.

От этого интересного разговора меня отвлек вызов Сухова.

— Значит, так, — бодро начал он. — Записи дамиановых предков я уничтожил и его самого тоже. Хотел еще немного с ним поиграть, но потом понял, что живой он помешает тебе принять правильное решение, поэтому поторопился.

— Я сам хотел с ним разобраться.

— И подарить ему еще двадцать лет жизни? Добрый ты слишком, Ярослав, — с насмешкой сказал Сухов. — Книги по рунам я тебе принес, попались по дороге, вспомнил и прихватил. Так что будешь пробегать мимо — заберешь. Но поторопись, потому что недели через две я уеду. Надеюсь, к этому времени ты поймешь, что императором тебе стать придется.

— Да не хочу я править!

— Выбора у тебя нет. Либо ты принимаешь страну, либо тот, кто придет на это место, уничтожает и Елисеевых, и Тумановых. А что касается самого правления, то всю грязную работу всегда можно свалить на кого-то другого, — невозмутимо продолжил Сухов. — Создать Совет при императоре, а чтобы входящие в него не тянули одеяло на свой клан, ограничить их клятвой. Есть у меня на примете одна. Будут радеть за страну, а не за собственные шкурные интересы. А уж как этому удивятся…

В таком ракурсе правление уже не выглядело катастрофой, и все же мне казалось не слишком справедливым, если мой учитель отправится развлекаться, в то время как мне придется разгребать бардак, поэтому я не удержался:

— Я соглашусь при условии, если вы войдете в этот Совет.

— Хитрый самый, да?

Я кивнул, соглашаясь, и напомнил:

— Опыт по управлению подобной организацией у вас есть. Заседать будете не постоянно, каникулы обещаю.

— Ты вообще как это представляешь? — возмутился он. — Там должны заседать клановые представители.

— Вот вы и будете представителем клана Елисеевых. Моим учителем-волхвом. Идеально же, правда?

Сухов начал ругаться, но ругался он так, что я понимал: согласен. А значит, предлагаемая ими всеми авантюра относительно моего правления была не столь безнадежна, как мне представлялось. На таких условиях я согласен стать императором. А что из этого выйдет, покажет только время.