Священная швабра, или Клуб анонимных невест

Бисквитная мышь

— Кругом воры! — бубнил на ходу старший следователь межрайонной прокуратуры Лев Тимофеевич Рогаткин. — Воровка украла мое сердце! Украла, украла, украла!.. — повторял он, направляясь домой после работы и заходя по пути в ночной универмаг. Он пробыл там всего шесть с половиной минут, если бы, конечно, кто-нибудь засек секундомером путь Льва Тимофеевича от прилавка к прилавку.

«Где она, священная швабра с позолоченной ручкой? — вертелось в голове у Рогаткина. — Что с ней? Не потеряла ли она свою священную силу в руках коварного похитителя?»

Над головой сияли вперемешку фонари и звезды, а в руках у следователя, кроме портфеля, теперь был объемистый пакет с овощами.

«А также нужно срочно отыскать исчезнувший с трассы „Москва — Ростов“ рефрижератор с непростым по любым меркам грузом! Срочно и спешно! — повторял про себя Лев Тимофеевич, подходя к дому. — Швабра и рефрижератор! Рефрижератор и швабра — с позолоченной ручкой, черт бы ее драл!»

Лев Тимофеевич поднялся по лестнице к себе, открыл ключом дверь, поставил тяжелый пакет на пол в прихожей, и первое, что он тихо сказал, включив свет:

— Эта кошка мне заплатит! — И повторил: — Заплатит!

Он стоял в прихожей и с растущим гневом созерцал тотальное разорение, царившее вокруг. Кошки нигде видно не было.

Рогаткин выдохнул, заставил себя успокоиться двумя пассами из йоги и ласковым голосом позвал:

— Белоснежка!.. Белоснежка!

Никто не появился в поле зрения Льва Тимофеевича. Никто.

— Белоснежка, красотка! Ты не умерла? — еще ласковее вывел он. — Я по тебе соскучился, звездочка! Зверек! Красавица! Иди сюда!.. Я жду.

На пол с гардероба спрыгнула грациозная кошачья фигура и, медленно ступая лапами, подошла ко Льву Тимофеевичу.

— Белоснежка, — погладив кошку по шелковистой спине, проникновенно начал Рогаткин, — а ты знаешь, что в Китае было такое наказание…

— Мяу? — заинтересовалась Белоснежка.

— …как избиение кошек палками? — Лев Тимофеевич злорадно прищурился и стремительно ухватил кошку тремя пальцами за шкирку.

— Мяу! — с шипением стала вырываться Белоснежка, размахивая лапами с выпущенными когтями.

— За беспорядок в доме, саблезубая Белоснежка, а ты как думала, а? Что-о-о?! — Лев Тимофеевич оглядел клочки бумаги на полу и рваные обои, которые с утра еще были целыми. Наконец он уговорил себя поставить кошку на паркет и с мучительным стоном вытащил из кармана бисквитную мышь из куриной печенки с валерианой.

— Ешь! — скрепя сердце буркнул следователь и, взяв веник и совок, принялся за уборку.

Кошка аккуратно ела мышь и обиженно косилась на хозяина, а Лев Тимофеевич последовательно убирал мусор и разгрызенные тапки. Закончив, он принялся готовить ужин, размышляя между нарезкой салата и жаркой картошки о тех двух делах, которые ему предстояло раскрыть в самое ближайшее время.