Священная швабра, или Клуб анонимных невест

Пчеловод Монахов

С утра Лев Тимофеевич зашел в местную газету и попросил сделать распечатку объявлений, которые касались покупки и продажи грузовых автомобилей, за прошлое полугодие. С готовой распечаткой он поехал в соседний район на рейсовом автобусе, рассуждая, что сегодня же, по приезде обратно, ему надо обзвонить все хозяйства, которые давали объявления о покупке-продаже автомобилей, и очень аккуратно расспросить о приобретении подержанной техники. И узнать ту же информацию через ГАИ, ведь при получении номеров на машину и оформлении техпаспорта рефрижератор должны были зарегистрировать в местной автоинспекции в обязательном порядке.

«Чашенский район, п. г. т. Пыхтино, направо от яслей „Буратино“ — 150 м. Милости просим!» — снова прочитал он вчерашнее объявление.

Уже через час Лев Тимофеевич стоял напротив яслей «Буратино» и потирал руки в меховых варежках.

Пыхтино оказалось большим поселком. Лев Тимофеевич огляделся и повернул направо, как было написано в объявлении.

За забором на краю поселка стояли четыре деревянных дома — два жилых, склад и хозяйственная постройка. Во дворе было много пчелиных ульев, покрытых снегом. И — тишина. Лишь собака погавкала на Льва Тимофеевича, когда тот открыл калитку и заглянул во двор.

— А их нету, они мед продавать поехали! — распевно сказал кто-то сзади. — На ярмарку в Кошкино.

Лев Тимофеевич обернулся на певучий голос.

Позади Рогаткина стояла симпатичная женщина лет пятидесяти трех с чрезвычайно синими глазами. В Москве таких глаз Лев Тимофеевич ни разу не видел. И необычный голос, который услышал Лев Тимофеевич, тоже показался каким-то особенным.

— За медом приехали, да? — тем временем поинтересовалась женщина, разглядывая следователя.

Лев Тимофеевич кивнул.

— А чего без бидона? — взглянула она на кожаный старый портфель с двумя замками у него в руках.

— Так в туесках… — начал оправдываться следователь, — или в сотах.

— Вечером приедут. — Женщина вздохнула и пошла по тропинке в сторону почты. А Лев Тимофеевич оглянулся на собаку, вышел из калитки и, закрыв ее, двинулся следом.

— Меня зовут Лев Тимофеевич. Можно от вас позвонить? — спросил он у оператора, которая скучала на приеме посылок. — Вообще-то я из прокуратуры, — добавил Рогаткин, увидев неподдельное возмущение в глазах девушки.

Ни одно хозяйство или частное лицо, дававшие объявления о покупке автомашин, в прошлом году рефрижератор не покупали — таков, к сожалению, был итог сорокапятиминутных разговоров.

До вечера еще оставалось много времени, и Лев Тимофеевич решил прогуляться по Пыхтину.

— Бог милостив, найду, — вздыхал Рогаткин, в третий раз обходя поселок.

Его шапка и шарф уже примелькались местным жителям, и даже собаки перестали лаять на Льва Тимофеевича.

— Я вот тут смотрю на вас, как вы ходите, — со стороны «Буратино» появилась все та же женщина с синими глазами. — Хотите в яслях посидеть?

— А как же дети? — Рогаткин помотал головой. — Разве можно?

— У нас ремонт и краской пахнет, вот как выветрится, тогда и дети будут, — нараспев ответила женщина. — Краски не боитесь?

— Тогда с удовольствием посижу, — кивнул Лев Тимофеевич, — если вы позволите.

— Пойдемте. — Женщина улыбнулась. — Скоро сериал начнется!

Так, глядя в черно-белый телевизор, Лев Тимофеевич просидел целый час, с удовольствием вникая в жизнь одной мексиканской семьи. «Приеду в Москву, обязательно продолжение посмотрю», — вдруг поймал себя на мысли старший следователь.

— Не приехали пока, — Тамара Георгиевна — так звали завхоза яслей — снова глянула в окно. — Но теперь уже недолго ждать.

— Скажите, Тамара Георгиевна, а что — их пасека принадлежит монастырю? — Лев Тимофеевич, не отрываясь от экрана, одним глазом взглянул на завхоза.

— В каком-то смысле…

— То есть? — удивился следователь.

— В соседнем районе есть монастырь, а Андрюшка, ну, хозяин пасеки, там электриком долго работал, пока не женился. Его еще все Монахом зовут, прозвище такое.

— Так он — не монах? — облегченно вздохнул Рогаткин.

— Да какой же монах, если троих детей имеет? — развела руками Тамара Георгиевна. — А слово «монастырская», ну, пасека-то, это для рекламы, наверное. А что, красиво — «Монастырская пасека». Вот, кстати, и они — всей семьей! Приехали! — кивнула завхоз в окно.

Лев Тимофеевич приподнялся и тоже глянул. Перед забором стояла грузовая машина с тентом, возле нее хлопотали низенькая круглолицая женщина в шубке, три девочки школьного возраста и высокий мужчина в дешевой дубленке и при бороде.

Лев Тимофеевич с благодарностями раскланялся и заторопился к выходу. И уже через минуту подошел к семье пасечника.

— Здравствуйте, — поздоровался он. — Я следователь прокуратуры.

Супруги переглянулись.

— Монахов Андрей Юрьевич, — представился мужчина с тонким иконописным лицом. — А почему без бидона?

— Я в сотах возьму, — решительно вздохнул Лев Тимофеевич. — Пригласите?

— Приглашаю, — кивнул Монахов. — Пойдемте.

Начинался снегопад. Они вошли в дом.