Танки возвращаются в бой

Снова к морю

Холода подобрались внезапно. Насквозь пронизывает декабрьский ветер. Низко бегут по небу рваные серые тучи. Кажется, они вот-вот заденут за вершины сосен и сомнут их, как бурьян. Больно сечет лицо налетающая порывами колючая крупа. Упругая, звонкая, как металл, земля уже не втягивает в себя резиновые скаты автомашин: они идут и идут по обочинам, выглаживая колеи на застывшей морозной корке. Однако корка не везде еще окрепла. Местами танки проламывают ее, и гусеницы глубоко уходят в скрытую под коркой грязь.

На станции Луша снуют маневровые паровозы. Мечутся стрелочники. Составители поездов, вереща свистками, подают команды машинистам. Здесь 13 декабря начнут грузиться войска 29-го танкового корпуса. Сюда же придут и некоторые части армейского подчинения. Десятки воинских эшелонов перевезут их в новое место дислокации.

Командующий армией генерал-полковник В. Т. Вольский и его первый заместитель М. Д. Синенко уехали в Москву. Полевое управление армии разбилось на два эшелона. Первый во главе с генерал-майором Д. И. Заевым вышел на машинах в новый район для встречи и размещения прибывающих войск. Второй с начальником штаба остался на старом месте, чтобы обеспечить отправку эшелонов.

Вместе с Заевым выехал и я, прихватив с собой некоторых офицеров управления бронетанкового снабжения и ремонта. Остальные должны прибыть на новое место после отгрузки склада, ремонтного батальона и эвакорот.

На второй день вечером въехали в небольшой польский городок Брянск (Браньск), раскинувшийся по берегам реки Нурец — одного из притоков Западного Буга.

Тишина гнетущая. Деревянные постройки приземисты. Окна в домах плотно зашторены. На заснеженных улицах — ни души. Городок словно вымер или крепко заснул после трудового дня.

Разрушений почти не видно; война прошла стороной или перешагнула через Брянск, не нанеся заметных, чувствительных ран.

— Вот здесь пока и разместимся, — сказал Дмитрий Иванович, показав рукой на узкую улочку. — Офицеры майора Сало кое-что уже подготовили.

Утром с Заевым направились в штаб 2-го Белорусского фронта, в распоряжение которого переходила армия.

— Повезло нам, Федор Иванович, командовать фронтом будет Рокоссовский, — сообщил Заев, садясь в машину. — С Константином Константиновичем воевать можно. Умеет он использовать крупные танковые соединения.

Командующим БТ и MB фронта оказался генерал-майор Юдин, тот самый, который в 1942 году на Керченском полуострове был заместителем командующего 51-й армией по автобронетанковым войскам. Встреча бывших однополчан всегда приятна. Встреча с хорошим человеком приятна вдвойне.

Принял нас Павел Алексеевич, как желанных гостей. Поделился всем, что знал о фронтовых делах, и, в частности, сообщил, пока по секрету, что фронт заканчивает подготовку к зимней операции, задуманной с большим размахом и далеко идущими целями.

— Отсюда и делайте вывод: на формирование и приведение в порядок материальной части остаются считанные дни, — сказал он в заключение.

От Юдина мы узнали также, что корпус Панфилова выводится из состава армии, а вместо него придается 10-й танковый Днепровский корпус, которым командует генерал-майор Михаил Гордеевич Сахно. Здесь же Павел Алексеевич вручил мне номера эшелонов с материальной частью, идущей на укомплектование армии, и ориентировочный график их движения.

Пока Заев, засев за карту, изучал обстановку, мы с Юдиным вспоминали минувшие дни. Он рассказал мне о многих товарищах, с которыми воевали в Крыму, в частности об инженере 3 ранга Локотоше. Думаю, что читатель не забыл этого отважного офицера.

— Локотош уже инженер-майор, а может быть, и подполковник, — говорил Павел Алексеевич. — Незаурядную смелость и находчивость проявил он, когда гитлеровцы нажимали на Волге. Локотош хорошо владеет немецким языком и, представьте, не раз пробирался в фашистский тыл и добывал исключительно ценные сведения.

— Вот тебе и ремонтник! — невольно вырвалось у меня.

— Да, и ремонтник замечательный, и разведчик отличный.

— Он и в Крыму рисковал не раз. Кстати, откуда он родом? Почему в совершенстве владеет немецким языком?

— Он коренной крымчак. Туатайский. Мать в этой деревеньке учительствовала. Она его одна с детства и воспитывала. Отец погиб в империалистическую войну. Локотош теперь мечтает английский язык одолеть. И одолеет наверняка. Упорства хватает, и способности есть.

— А как Бордзий? Помните, был в отделе у Локотоша старший техник-лейтенант?

— Еще бы не помнить! Он стал блестящим ремонтником. За танками шел прямо в огонь... Только не повезло ему: оторвало руку. После госпиталя хотели Бордзия демобилизовать, но он наотрез отказался оставить армию. Перед тем как мы расстались, он был начальником семьдесят седьмой базы. Не знаю, на каком фронте сейчас, но уверен, что продолжает служить...

Как только Дмитрий Иванович закончил изучать карту района сосредоточения, Юдин вызвал своего заместителя по технической части инженер-полковника Газенко. С Юрием Андреевичем мне довелось встречаться во время Белорусской операции. Своей напористостью, большим практическим опытом и внимательным отношением к людям он снискал большой авторитет среди технического состава танковых войск фронта. Не лишен был и острого юмора. Это ему принадлежит меткая характеристика зампотехов: «Греческая мифология создала бога в трех лицах, а современная — зампотеха во многих лицах».

— Всю оставшуюся у вас технику придется восстанавливать самим в полевых условиях, — сказал мне Газенко. — На ней и пойдете воевать. Такого в танковых армиях еще не случалось, так что будете первооткрывателями. А чего не хватит до штата, укомплектуем новыми машинами.

— Что ж, попробуем.

— Пробовать нельзя, Федор Иванович, времени нет. Придется делать, а не пробовать.

— Сделаем. Не боги горшки обжигают. У Сосенкова же есть подвижные ремонтные части, которые ведут капитальный ремонт. А чем наш восемьдесят третий хуже?

— Ну, знаешь, у сосенковских и штат другой, и оборудование помощнее. А главное, они на центральном снабжении. Им все идет по зеленой улице, это тебе не фронтовой склад!

Газенко заглянул в бумаги, прикинул что-то в уме и продолжал:

— Наш восьмой ПТАРЗ, пожалуйста, к вашим услугам. Пока ремонтируетесь, он будет работать на вас. Привозите агрегаты, требующие ремонта, и забирайте готовые. А вот насчет склада — хуже. Наш фронтовой оклад может обеспечить только танковые части армейского и фронтового подчинения, а целую армию, да еще капитальный ремонт — не потянет. Сосенков обещал обеспечивать вас напрямую — из своих складов. Вольский с ним в Москве договорился.

— А как сроки?

Юрий Андреевич вопросительно взглянул на Юдина.

— Точные сроки нам не дано знать, я уже говорил об этом, — отозвался Павел Алексеевич. — Однако ориентироваться нужно недели на две, самое большее — на три.

Я немного опешил. За такой короткий срок невозможно отремонтировать до 200 танков и самоходок только силами армии.

Успокоил Газенко:

— Чуть не забыл. Вас уже несколько дней ждет здесь начальник управления ремонта генерал Кривоконев с группой офицеров. С ними прибыли и ремонтные части. Сегодня офицеры выехали на ПТАРЗ, завтра будут здесь.

Итак, мы решили главное: капитальный ремонт производить в полевых условиях силами подвижных средств, да еще зимой, в сильные морозы. Это был довольно смелый и рискованный шаг.

Однако к себе я возвращался с надеждой на успех. Все делают люди, а в способностях наших людей я не сомневался. Майор Майоров, инженер-капитан Сатаров, командиры рот капитаны Курдюмов, Пинкалов, Чубатов, начальник отделения технического контроля капитан Ермаков и многие другие офицеры 83-го ремонтного батальона... Пройдя суровую школу войны, они стали отличными специалистами. А о таких, как Белянчев, Павлов, Протасов, и говорить нечего: эти не подведут. И наконец, мы могли полностью положиться на рядовой и сержантский состав 83-го ремонтного батальона. Большинство начали свой путь у города-героя на Волге и теперь по праву назывались мастерами полевого ремонта.

С подготовкой работ надо было спешить. Предстояло как можно целесообразнее спланировать загрузку армейских и корпусных средств, найти места для их развертывания, обеспечить срочную переброску ремонтников в новый район и сразу вывести к месту расположения боевых частей.

В двадцатых числах декабря с одним из первых эшелонов прибыл 83-й батальон, а с ним и ремонтный отдел управления. Батальон после разгрузки проследовал в район сосредоточения 31-й танковой бригады — она больше других нуждалась в ремонте танков. Развернулся в сосновом лесу с небольшими полянками и овражками. Это позволило скрытно разместить оборудование и ремонтные площадки.

Начались спешные приготовления к выполнению ответственного и не совсем обычного задания. Возникло много, на первый взгляд мелких, но важных вопросов: как подогревать монтажный инструмент при температуре 18–20 градусов ниже нуля? Как вывесить и чем поднять корпус танка для демонтажа ходовой части, если нет мощных подъемных кранов? Как, наконец, расставить танки в лесу, чтобы обеспечить полную маскировку и рассредоточенность на случай нападения с воздуха?..

Личный состав разместили в машинах и палатках, по возможности утеплив их подручными материалами, а некоторые обеспечили и танковыми печами. Заместители командиров рот по технической части — Казак, Костромин и Скобарев — взялись за подготовку рабочих мест. Это было тоже не просто. Для каждого танка следовало расчистить из-под снега площадку, выровнять ее, срубив пни и замерзшие кочки, нарезать из бревен стульчаки для подстановки под корпус... И все это сделать с таким расчетом, чтобы начать ремонт 26 декабря, так как 31-я танковая бригада к этому времени уже заканчивала сосредоточение в отведенном ей районе.

Командир батальона подполковник Н. П. Бочагин со своими помощниками и командирами рот формировали «сквозные» ремонтные бригады. Каждого человека подбирали не только по специальности, но и по личным качествам. Распределили коммунистов и комсомольцев.

В конце декабря вернулся из Москвы Вольский. Самой «сенсационной» новостью, привезенной из столицы, оказались сроки: на подготовку у нас оставалось чуть больше двух недель. За это время нужно было отремонтировать около 200 танков, встретить, принять и разгрузить свыше 25 эшелонов новой техники, обеспечить ее запасными частями и создать запас на время операции.

Кроме того, мы пока не знали состояния материальной части в 10-м танковом корпусе. Командующий предложил мне срочно выехать к Юдину и там вместе с представителями из Москвы окончательно все «утрясти».

— Кто, по-твоему, должен отвечать за ремонт — армия или Главное управление? — спросил он меня. — Ведь московские представители прибыли со своими средствами.

Этот вопрос давно не давал покоя и мне. Я уже не раз советовался со своими офицерами и пришел к определенному заключению.

— Важно избежать половинчатого решения. Либо Главное управление Красной Армии организует ремонтный центр и командует им, а мы выступаем в роли заказчика, либо мы сами будем все ремонтировать и сами за это отвечать. В таком случае все части усиления должны, понятно, поступить в наше распоряжение. Любое третье решение приведет к параллелизму, а это — гроб с музыкой.

— Вот так и держать! — согласился с моими доводами Вольский. — Только еще раз прикинь, справишься ли?

— Как ни прикидывай, а основную тяжесть придется взвалить на батальон Бочагина и корпусные базы. Они уже приступили к работе, а приданные части когда еще развернутся...

— Правильно. Действуй!..

Нельзя сказать, что встреча с генералом Кривоконевым, моим бывшим начальником, была очень радушной. Человек мнительный, он в каждом деловом предложении видел какой-то подвох, поэтому разговаривал со мной настороженно. Наше предложение взять ремонт на себя Кривоконеву не понравилось. Ему почему-то не хотелось передавать в распоряжение армии свои ремонтные средства.

— Мы будем помогать вам, — сказал он.

— Согласен. Все, что армия не поднимет своими силами, готов сдавать вашим ремонтным частям, а потом принимать каждую машину как положено.

Слова «сдавать» и «принимать» покоробили Кривоконева. Они означали, что ответственность за сроки и качество ремонта будет нести возглавляемая им группа. Такое решение его не устраивало. Пришлось согласиться на временное подчинение нашей армии всех средств усиления.

Москвичи привезли и новое определение категории ремонта. Чтобы на всякий случай застраховаться, они назвали этот ремонт «капитально-полевым». Так появился у наc новый, незаконнорожденный термин. Но в конце концов, нас мало интересовали изыскания в области терминологии: мы твердо знали, что ответственность за выполнение боевой задачи и за качество ремонта лежит на нас самих. Все требования оставались такими же, как при капитальном заводском ремонте.

Вернувшись, я доложил обо всем командующему. Он усмехнулся и сказал:

— Пусть назовут хоть капитально-лесным, только бы полностью восстанавливалась боеспособность!

Средства усиления, прибывшие с группой Кривоконева, были подобраны неплохо. 26-й отдельный батальон, которым командовал майор Милютин, специализировался на ремонте средних самоходок — СУ-85. 20-й батальон инженер-майора Токарева — на ремонте тяжелых танков и самоходок. Кроме того, одна рота занималась только ремонтом легких самоходок СУ-76 и бригада 35-го ремонтного завода — восстановлением машин иностранных марок.

На следующий день москвичи прибыли в наш штаб. Генерал Кривоконев в пути простудился и заболел. Но приехавшие с ним офицеры — инженер-подполковник В. И. Жучков, а особенно инженер-полковник А. Е. Андреев оказали нам немалую помощь. Жучков сразу же взял под свой контроль ремонтную бригаду 35-го завода и, разместив ее у Протасова, начал восстанавливать танки иностранных марок. И довел эту работу до конца. Андреев все время помогал офицерам управления налаживать работу в приданных батальонах.

На первых порах подвел нас только майор Милютин. Долгое время он подчинялся непосредственно Главному управлению, от армейской обстановки оторвался и привык чувствовать себя хозяином. И у нас он попытался диктовать свои требования, как «представитель центра». Заеву и мне пришлось специально съездить в батальон и поставить Милютина в рамки устава. Для большей гарантии я попросил полковника Ирклея почаще заглядывать в батальон. А у Ирклея не развинтишься!

Вечером 30 декабря прояснилось наконец состояние техники в 10-м танковом Днепровском корпусе. Его командир генерал-майор Михаил Гордеевич Сахно вместе со своими заместителями прибыл представиться командарму. Зампотех инженер-полковник Дмитрий Михайлович Козырев подробно проинформировал о количестве и качестве боевой техники и добавил в ремонтный фонд армии еще 21 машину.

Таким образом, накануне операции, без учета текущего ремонта, мы должны были восстановить 181 машину. Это — полугодовая программа целого завода, а нам предстояло выполнить ее подвижными средствами за две недели.