Титан империи 8

Глава 1

— Он чего… — подошла Настя сзади. — Вообще сопротивления не встречает?

— Видимо, режет все подряд, — сказал я, припомнив слова Амальгамы, когда она утверждала, что этот меч «способен резать металл как масло».

— Не может быть, — покачала головой Настя. — Зачарованные предметы из нексорида куда прочней стали!

— Возможно… Маш, а из чего сделан твой меч?

— Сплав нексорида с обычной сталью.

— Хмм, интересно… — задумался я, и, сунув меч в ножны, снял со стены алебарду со стальным древком.

— Держи, Насть! — сунул я опешившей сестре оружие в руки.

— Что ты хочешь? — спросила она, но древко сжала покрепче, выставив топорище вперед.

Я же не стал рубить, а, вынув клинок из ножен, раскалил его пожарче, а потом просто прижал лезвие к стальной поверхности. Поднялся легкий дымок, а потом лезвие начало входить в металл, словно он и впрямь был маслом. Я влил еще немного энергии, и меч погрузился в металл наполовину. Еще пара секунд и топорище ударилось об пол.

— Охренеть! — воскликнула Настя. — Режет металл как бумагу!

— Похоже, чем больше энергии вливаешь, тем он острее. Неплохо, — ухмыльнулся я и срастил две половинки древка, а то еще Зубр будет потом ворчать, что мы портим дорогое имущество.

Ладно, не будем больше ничего резать и протыкать. Как Василий закончит, спрошу его, или Гаму на крайняк, насчет этого меча. Всяко лучше, чем бегать по округе рубить все подряд.

О! На ловца и зверь бежит — скрипнула дверь, и в кабинет зашел Зубр. Правда взгляд у дворецкого был туманным, а из коридора раздавалась классическая музыка.

— Василий, что там за черт⁈

— И даже не один… Прошу, не спрашивайте, — поднял ладонь Зубр в ответ на мой недоуменный взгляд. — Это немного неожиданный сюрприз от госпожи Амальгамы.

— Ненавижу сюрпризы.

— Я тоже, но наша дорогая подруга их очень любит. Лучше скажите, вы уже открыли главное свойство меча?

— Ага. Такой и точить не надо.

— Не перестарайтесь, — сказал дворецкий и, напустив на себя расслабленный вид, прошел к столу. — Меч все же может и сломаться, если переборщить. Чем острее оружие, тем быстрее портится. И я на вашем месте не стал бы расходовать силы и размахивать им как обычной железкой.

— В смысле? А что он может?

— Он… Зарядите энергией навершие с рукоятью и подбросьте вверх.

— Разве так нужно обращаться со знаменитым оружием графа Михаила Скалозубова?

— Именно так. Ну же, бросайте!

Я пожал плечами и сделал, как сказал дворецкий. Скоро черный камень на конце рукояти блеснул, а я, перехватив оружие обратным хватом, подбросил его в воздух. Клинок обернулся пару раз вокруг своей оси и…

Застыл в воздухе, будто его подхватила невидимая рука. Настя с Машей охнули.

— Вот, — кивнул Зубр, обойдя вокруг него. — Теперь он полностью готов к работе.

— Что? Он…

— Просто подумайте о том, чтобы он следовал за вами. Ну же!

Пожав плечами, я подумал «следуй за мной!», и в этот миг, меч плавненько сошел со своего места и переместился мне за спину. Я обернулся, а клинок быстро снова оказался позади. Я прошелся по кабинету из конца в конец — меч не отставал от меня ни на шаг. Девушки захлопали в ладоши.

— Неплохо! И он будет бегать за мной до тех пор, пока не закончится заряд?

— Да и охранять вас тоже. Главное не проспать тот момент, когда ему снова потребуется подпитка. Михаил Александрович как-то взял это оружие с собой на дуэль. Вы бы видели лицо человека, вызвавшего его на бой, когда ваш отец просто стоял к нему спиной и читал газету, а меч сам сражался за честь хозяина. И победил.

С этими словами Зубр подхватил меч и сунул его в ножны. Затем передал оружие мне.

— Маш, хочешь еще спарринг? — улыбнулся я.

— Да иди ты, читер, — буркнула она.

— Ах да, чуть не забыл, — ухмыльнулся Зубр. — Если будете отдавать ему приказы в бою, прошу, называйте его про себя «Дружок». Он это любит.

— Хорошо, запомню, спасибо.

— Это вам спасибо, — поклонился Зубр. — Вашими усилиями, Евгений Михайлович, род Скалозубых теперь силен как никогда.

— И все это мы можем потерять завтра в один миг, — пробурчала сестра. — Если бы…

Я скосил на нее глаза.

— Молчу, молчу! Ты тут главный Женя! А мы с Машей пойдем в авангарде!

И она забарабанила ладошками по столу как по барабану.

Вдруг из темного угла показалось три бледных лица — Амальгамы и Глаши с Марфушей.

— Гама, ты опять за старое? — вздохнул я. — Дверь вон та… Это чего это у вас?

— Как что⁈ ужин! Я же давным-давно обещала вам, что накормлю вас до отвала, — хихикнула она, и вместе с горничными внесла в кабинет три огромных подноса, уставленных кастрюльками и тарелками. Аромат еды мигом заполнил весь кабинет.

— Пальчики оближете!

Стоило подносу оказаться на моем столе, а крышкам подняться, как рот тут же наполнился слюной. И не у меня одного. Горничные тоже сглотнули.

— Ва-а-а-ай! — раскрыла рот Настя. — Гама, ты чаровница!

Не то слово — она постаралась на славу. Запеченная утка со специями, отварная картошка с грибами, заливная рыба, фрукты в меду… Чего тут только не было!

— Разве были сомнения? — ухмыльнулась Гама, откупоривая бутылку с вином. — Садитесь, пока горячее. Отпразднуйте победу над злом, коварством и жадностью. Завтра у вас точно не будет времени ни на что, кроме крови и пота.

Тут она права. С утра я едва-едва успел выцепить пару чебуреков между разъездами. А вернувшись в усадьбу, бегал со звонками до самого вечера, а еда и впрямь выглядит до одури аппетитно…

И она реально готовила все это в одиночку? Даже представить не могу ее у плиты…

— Сначала я подумал, что у нас на кухне Прорыв, — вздохнул Василий. — Но госпожа Амальгама просто придерживается несколько… экстравагантных методов готовки. Даже Марфуша с Глашей не выдержали ее стиля.

— То есть? — спросил я.

— Мне помогали, — загадочно покачала головой Гама.

Заскрипели передвигаемые стулья, и вскоре мы с девушками, прихватив еще и горничных, расселись за моим рабочим столом. Зубр деликатно отказался ужинать — мол, не в его правилах набивать пузо, когда этим занимается начальство.

— Да брось, Василий, что за глупости? — сказал я, наполняя ему бокал красным вином. — Ты тоже член семьи. И ты, Гама, присаживайся!

Маша вскочила со своего места и пододвинула нексонианке еще один стул, а потом они с Настей решительно усадили за стол сначала «повариху», а потом и дворецкого.

Снова зажурчало вино, и бокал оказался в руках у Амальгамы.

— Раз вы приказываете мне пить за господским столом, то я выпью, хозяин.

— Мы все выпьем, — кивнул я и посмотрел на Зубра. — Василий, сегодня ты не мой слуга, а друг. Бери бокал, не обижай меня… Ну, за победу!

Виолетта Димитрова открыла глаза и увидела дощатый потолок. Она лежала на чистой постели в маленькой темной комнатке и чувствовала себя так, будто ее переехал каток. Вопросы роились в голове, словно рой ос, и у каждой жало с палец.

Где она? Что стряслось? Сколько времени прошло⁈

Ди попыталась приподняться, но ей было больно даже пошевелить пальцем. С большим трудом она коснулась груди — ее крест-накрест перекрывали бинты. Очень захотелось порвать их в клочья и полюбоваться на очередной шрам, но Ди пересилила себя. Нет, это глупо — просто очередной шрам в ее коллекции, чего особенного? Стреляли в нее не одну сотню раз, и десять пуль точно нашли цель. Два шрама — подарок инквизиторов. Еще один — Сергея.

Так, стоп… А где сам Сергей? Последний раз она видела мужа, когда он без ноги пытался оттащить ее от конструкта. А дальше…

Дальше Ди сама подхватила его, обернувшись воронами, и пустила стаю прочь. А потом — как отрезало.

Она закрыла глаза и попыталась вспомнить, но только увидела мешанину из разных образов и мест. Похоже, птички разлетелись, кто куда, и только чудом нашли друг друга.

Со стороны входа послышались шаги, и Ди попыталась нащупать хоть какое-то оружие.

Дверь раскрылась, и на пороге выросла девочка в очках. Ди закрыла глаза и сделала вид, что спит. Послышались шаги, а затем скрип раздвигающихся штор. Она слегка приподняла веки — за окном алел закат.

— Ты ее еще не уморил, дурачок? — сказала девочка и, подхватив со столика книжку, шлепнула ею по лбу мальчика лет десяти, который дремал в кресле.

— Я… нет, — буркнул парень и встрепенулся. — Я что, опять уснул?

— Иди уже, страж хренов! Никуда твоя спящая красавица не убежит от тебя!

Мальчик покраснел и выбрался из кресла.

— Стой, — он посмотрел прямо на Ди. — Ты слышишь?

— Что?

— Она больше не стонет… И не зовет этого Сергея… Кажется…

Ди открыла глаза.

— Вы кто? — настороженно спросила она, распаляя в себе Искру.

Энергии в ней с горсть, но если эти двое закричат, обернуться воронами и свалить она еще сможет. Боль будет адская, но в своей прежней жизни на Нексусе Дизраэль терпела и не такую.

Снова придется слоняться по безлюдным местам, как загнанный зверь? Что ж, не в первый раз. Она все же некс — чудовище для этого несчастного мира.

— Я Коля, — отозвался мальчуган. — А она Даша.

— Где я?

— Вы в нашей усадьбе, на земле рода Кречетовых-Герасимовых.

Кречетовы-Герасимовы? Никогда не приходилось слышать. Но, может это и хорошо, лишь бы подальше от лап инквизиции.

— Я, пойду, скажу маме, — сказала Даша и, поклонившись Ди, покинула комнату.

Коля присел на краешек кресла. На гостью он старался не глядеть, и был красным как помидор.

— Простите… — спросил мальчишка отчего-то тихим голосом. — Вам плохо?

— Нет, — соврала Ди. — Лучше скажи, что произошло?

— Вас нашел одноглазый лесник. Вы были ранены, и он остановил кровотечение. Потом сообщил нам, и мы забрали вас к себе. Вы лежите у нас уже третий день.

— Вы? Ты имеешь в виду меня, или со мной еще был кто-то…

Прежде чем Коля ответил, Ди зажмурилась. Если она услышит «одну», сердце само разорвется в клочья. Никакая пуля не способна ранить ее сильней, чем одна вскользь брошенная фраза…

Одна. Снова одна.

— Не знаю. Лесник отдал нам только вас, — пожал плечами Коля. — А что, с вами был еще кто-то?..

Ди сжала зубы и попыталась не разрыдаться. Нет, только не перед ребенком… Бедный Сергей…

Тут в коридоре вновь раздались шаги, и в комнату вошел престарелый мужчина во фраке и с моноклем. Следом за ним появилась красивая черноволосая женщина.

— Коля, кыш, — произнесла она, едва войдя в комнату. Мальчик поклонился Ди и выскочил наружу. Дверь плотно закрылась за ним.

Женщина присела на его место, а ее спутник встал за спинкой кресла.

— Очень надеюсь, что вы выздоравливаете, — сказала она. — Меня зовут Анна Павловна Герасимова-Кречетова, и вы находитесь на территории поместья моего рода.

— Спасибо… за спасение… — выдавила из себя Ди, стараясь загнать слезы подальше.

Уж перед этой гордой аристократкой она точно не обнажит своих чувств!

— Не за что, — кивнула Анна. — Это мой долг — помогать каждому, кто попал в беду. Но прежде чем я оставлю вас отдыхать, я хочу, чтобы вы рассказали, кто вы, откуда, и почему в вас стреляли? Когда вам меняли бинты, я видела рану — она просто огромная. Мой дворецкий Захар говорит, что пуля разминулась с сердцем буквально на сантиметр.

Старик за ее спиной молча кивнул.

Ди же сжала зубы и принялась лихорадочно соображать. О том, чтобы рассказать незнакомцам всю правду, не может быть и речи.

— И, — подняла палец Кречетова. — Постарайтесь ни в чем не ошибиться. Старых шрамов на вас столько, что байку про ограбление я не приму ни в коем случае.

Вечер закончился довольно быстро, и скоро Настя с Машей клевали носом, а после пары чашек чая и вовсе отрубились прямо на стульях.

Оставив горничных убирать со стола, мы с Гамой отнесли девушек в спальню, а затем закрыли дверь на ключ.

— Смотри за ними до завтра. Если чай окажется не таким мощным, и они проснутся раньше времени, грудью ложись, но не дай им добраться до Омска. Если мы облажаемся, то Скалозубовы должны выжить в любом случае. Машу я тоже не хочу видеть на этой бойне.

— Слушаюсь, — ответила Амальгама с грустью в голосе. — Не волнуйтесь. Мой чай и лошадь способен свалить. Обе проспят до завтрашнего обеда.

Мы вернулись в кабинет. За рабочим столом меня встретил Зубр. Рядом осталось одно блюдо с недоеденным виноградом.

— Ваше сиятельство, — поднял глаза дворецкий, — могу я в последний раз попросить передать мне возможность погибнуть в метрополитене вместо вас?

— Ты уже слышал мой ответ. Нет, Василий, у тебя еще слишком много работы. Кому-кому, а тебе точно нельзя завтра умирать. Именно поэтому ты и остаешься в штабе за главного. Тебе я могу доверить руководство как никому другому!

— Спасибо, это высокая честь, но мой отец всегда говорил: старик умирает, чтобы молодой остался жить. Это самый честный обмен.

— Я бы тоже с удовольствием погибла ради хозяина, — сказала Гама и прижала руку к груди. — Позвольте, я пойду в метрополитен вместе с нашим шеф-поваром.

И ухмыльнувшись, она достала из рукава меч-Душелов. У меня глаза полезли на лоб, а Зубр вздохнул.

— Иногда я с грустью вспоминаю те времена, когда поделки госпожи Амальгамы не покидали пределов подвала, — сказал он.

— Мы с друзьями не подведем вас, хозяин, — оскалилась Гама. — Ни на кухне, ни на поле боя!

— Ну уж нет, Гама. Ужин вы, конечно, сварганили на славу, но насчет битвы — даже не думай!

Гама поникла, а я покачал головой:

— Нексонианка, сражающаяся бок о бок с ликвидаторами — это, конечно, забавно, но, боюсь, товарищ майор шутку не оценит.

— Готово, — сказал Василий и пододвинул мне бумагу. — Поставьте подпись и печать.

Я сделал все необходимое, а затем передал завещание обратно дворецкому.

— Мне эта идея совсем не нравится, — сказал он, сворачивая документ в трубочку. — Как будто вы завтра собрались умирать.

— Нет, завтра я собираюсь жить, Василий. Однако береженого бог бережет. Если я завтра не вернусь из Омска — все Насте. Пусть возвращается во Владимир и берет бразды правления родами в свои руки. А Машу после окончания ГАРМа забери сюда. Она ненавидит столицу, значит, пусть живет в Фаустово. Вижу, что ей здесь нравится куда больше, чем в большом городе.

— Никогда бы не подумал, что Воротынская будет жить в одном доме со Скалозубовыми… Вы не перестаете меня удивлять.

— Мы уже говорили об этом. Относись к ней, как к родной, Василий. Как она сама постоянно говорит — Воротынские бывают разные, и самые худшие из них уже в могиле.

— Никаких сомнений, — кивнул Зубр, положил бумагу в тубус и отнес в сейф. — Это все?

— Да, иди ложись, я лягу минут через пятнадцать, — сказал я и упал в кресло. — Разбудишь меня, как позвонят из Омска и скажут, что все готово. Потом поможешь надеть отцовские доспехи и поедем за Осколком.

И мы оба покосились на «демона», который поглядывал на нас из-за угла. В нем завтра придется прошагать немало километров.

— Слушаюсь, — поклонился дворецкий и вышел.

Оставшись один на один с Гамой, я хотел переместиться на диван, но тут мой взгляд упал на меч-Душелов, который она сжимала в руках.

Странно, что он довольно молчалив нынче вечером.

— Хозяин, — сказала Гама. — Я не хотела упоминать об этом при Василии и девушках, но у нас есть одно дело, которое нужно решить именно сейчас.

— Какое?

Ни слова не говоря, Амальгама обнажила клинок.

— Присмотритесь.

Я пригляделся к отражению в клинке и увидел демонов. Они все смотрели на меня и молчали. И ни тебе стенаний о еде, ни угроз пожрать душу, ни просто бормотания ни о чем.

Вдруг среди этих перекошенных рож я узнал знакомую… Вернее, даже не рожу, а взгляд. Да, я определенно видел его где-то…

И он был самым человечным среди всех.

— Серьезно? — спросил я Амальгаму.

— Да, и он очень хочет поговорить с вами, — кивнула она, и меч в ее руках загорелся. — Не волнуйтесь. Он умрет сразу же, стоит ему хотя бы подумать причинить вам вред.

Меч разгорелся и сверкнул яркой вспышкой. Я закрыл глаза, а когда свет угас, в кабинете нас стало трое.

Гость сидел прямо на столе, отщеплял оставшийся виноград и осматривал меня с головы до ног.

— Никогда не думал, что скажу это, Скалозубов, — произнес Александр Христофорович Герасимов, ухмыльнувшись, — но я сделаю все, чтобы умереть за тебя.