Титан империи 8

Глава 24

— Это определенно Титан, — раздался голос в ушах Амальгамы, пока бывший Император Иоанн Годунов подписывал манифест о собственном отречении.

Антимагические наручники сильно мешались, Годунов-старший постоянно ругался, но продолжал выводить букву за буквой. Протокол требовал того, чтобы весь текст был написан рукой монарха и пользоваться разрешалось только перьевой ручкой. На бумаге чернела уже вторая клякса.

— Довольно? — спросил Иоанн, помахав в воздухе готовым манифестом. — Уж простите великодушно, но никогда не приходилось отрекаться от престола. Есть как есть.

Капитан Салтыков принял манифест, пробежал его глазами, а затем передал лейтенанту Бессоновой. Та тоже перечитала текст, и оба бросились на выход. Однако, учитывая последние новости относительно Титана, радоваться Николаю Иоанновичу пока было преждевременно.

Дверь личной императорской каюты закрылась, и, если не считать пары безмолвных гвардейцев Николая, Иоанн с Амальгамой остались вдвоем.

— Отлично, — кивнул Годунов и ударил кулаком по столу. — А теперь водки мне! Амгалена Васильевна, составьте компанию несчастному низложенному собственным сыном монарху?

Гама наполнила граненый стакан Его бывшего Величества до краев, не забывая поглядывать в иллюминатор, где вдалеке за стеной Кремля полыхала схватка. Без оптики было тяжеловато разглядеть подробности, но скоро она различила и Зубра с Жуком, и Марию Львовну.

Дела у них были очень плохи, но Гаму больше всего волновала судьба хозяина.

— Сука! — прошипела она, когда пролила на скатерть немного вина.

— Ничего, — кивнул Годунов и пододвинул полный стакан Гаме. — Не обижайте меня отказом. Скоро все закончится.

Она не ответила и выпила все до капли. Затем, не спрашивая разрешения Иоанна, плеснула себе еще. Ей было из-за чего переживать, и нет — на судьбу Годуновых нексонианке наплевать. Ее больше волновало чудовище в человеческом обличии, которое пытались прикончить Зубр с Жуком и Марией. Волны силы, исходящие от него, доходили даже до борта дирижабля, и с каждым взмахом его гигантского меча борта летающей крепости слегка дребезжали.

Наверное, все и каждый на борту уже почувствовали, что пять минут назад в Кремле родилось нечто чудовищно сильное и крайне враждебное.

А тем временем, в голове Гамы снова зазвучали голоса. Ананке старалась, чтобы она не пропустила ни единого слова из происходящего на дирижабле.

— Ошибки быть не может, — докладывал разведчик Николаю Годунову. — Рейховцы, засевшие в Кремле, терпят поражение, но у них теперь есть Титан.

— Суки! А что команда Скалозубова? — спросил новоявленный Император слегка дрожащим голосом.

— Они пытаются его ликвидировать, но он с каждой секундой становится только мощнее. Минуту назад Титан вырос до трехметрового роста, а теперь поглощает все их удары. Видно, он не торопится и пробует на них свои новые возможности.

— У них есть хоть какие-то шансы?

— Нет. Он мало того, что Титан, но еще и Изменяльщик. Еще немного, и этот рейховец станет настолько мощным, что уничтожит всех наших людей, а потом займется Звездами.

— Вы их видите?

— Да. Одну Титан поглотил, осталось еще две. Если он поглотит и их, то…

Они на мгновение замолкли, и Гама хлопнула еще один стакан. Лучше, естественно, не стало.

— То?..

— Мы не знаем. Никто из Изменяльщиков еще не становился Титаном, а если этот парень станет еще сильнее, он превратится в нечто такое, что невозможно будет контролировать ни нам, ни Рейху.

— Что там сам Скалозубов? Вы его видите?

— Нет. Евгений Скалозубов не принимал участие в сражении за Кремль. Его не видно нигде. Возможно, он мертв.

Снова молчание. Еще одна рюмка. Иоанн ухмыльнулся, но ничего не сказал.

— Минуту… С севера приближается некс, похожий на гигантского белого змея!

Гама посмотрела севернее, и действительно — сквозь пыль и дым виднелось нечто длинное, и оно на огромной скорости ползло по улицам. На мгновение тварь скрывалась за толщей зданий, чтобы, пробив стену ближайшего дома своей лобастый башкой, вырваться уже на другой улице.

И с каждой секундой она все ближе подходила к Кремлевской стене.

— Это проблема?

— Да. Тварь движется прямо по головам своих собратьев и явно не собирается останавливаться. Если ничего не сделать, то…

— Он вот-вот сломает стену и убьет всех в Кремле, — проговорила Гама в унисон с младшим Годуновым, но ее услышал один Иоанн.

— Кроме Титана, естественно, — кивнул Годунов-старший, поглядывая в иллюминатор. — Короче, Евгений Скалозубов проиграл. Мои соболезнования, Амгалена Васильевна. Появление рейховцев мы никак не могли предсказать.

— Нет… — прошептала Гама и наполнила еще один стакан. Хлоп! — и она снова сильно пожалела, что не может опьянеть. — Я должна быть там.

— Увы, — вздохнул Иоанн, — мы теперь с вами пленники в руках моего сына.

— Определенно операция «Звезда» полностью провалилась, — продолжали докладывать Николаю. — Наши действия?..

Немного помолчав, Николай распорядился:

— Немедленно выводить ликвидаторов из «зоны Забвения»! Всем штабам! Отводите войска!

Амальгама скрипнула зубами. Стакан лопнул прямо у нее в пальцах.

— Так-так! — хихикнула Ананке в ее голове. — Кажется, я выхожу на сцену!

«Связь» как отрезало, и вскоре Гама услышала в коридоре шаги. Иоанн тоже напрягся. Нексонианка стряхнула с ладоней стекляшки и поднялась.

— Думаете ваша жизнь уже ничего не стоит? — спросила Гама, скосив глаза на Иоанна.

— Она стоит даже меньше, чем жизнь рядового стрельца, — улыбнулся Годунов. — Ибо стрелец может выполнять функцию, а бывшие Императоры всегда мешают.

Однако в их каюту пока не зашли. За стеной что-то заскрипело и завизжало, как будто по коридору везли ржавую тележку.

— Настал момент истины, дорогая, — продолжала нашептывать ей Ананке. — Раз твой хозяин проиграл, то решайся — с кем ты? С новыми хозяевами, для которых ты лишь инструмент, или… Нет, не со мной. Сама с собой. Ведь теперь только ты решаешь, как поступить. Поздравляю, милочка, ты куда свободней каждого в этом дирижабле. Ты вольна выбирать.

— И чего ты хочешь от меня, Ананке? — спросила Гама мысленно, и тут Иоанн заинтересованно посмотрел на нее.

Сердце Амальгамы на мгновение сжалось. Почувствовал?..

— Я хочу лишь одного, — ответила Ананке. — Чтобы мне никто не мешал вершить праведный суд.

Гама с Иоанном встретились глазами. Бывший Император задумчиво нахмурил лоб, а потом расслабился, схватил бутылку со стола и допил ее прямо из горла.

Зазвенели ключи, и двери их каюты бесшумно раскрылись. На пороге показался Николай Годунов и два его подручных — Салтыков и Бессонова, державшая руку на открытой кобуре.

— Ты за мной, сын? — спросил Иоанн и отбросил бутылку.

— Нет, — сказал Николай. — Мы пришли за Амгаленой. Ее время пришло.

— И мое тоже, — поднялся бывший Император. — Я хочу помочь вам ликвидировать Москву, раз уж в ней зародилось нечто неуязвимое.

Николай вылупился на него, словно увидел впервые в жизни.

— Помочь? Нам не нужна помощь. Мы проделывали это уже дюжину раз.

— Ты понимаешь, о чем я, сынок. Каждый человек, которого возьмет Обливион на счету, — улыбнулся Иоанн. — А уж маг моего уровня точно стоит сотни «бревен».

— Ты пойдешь…

— Ни в какие ликвидаторы я не пойду! Я уже стар и колени болят от беготни. Позволь мне присоединиться к нашим друзьям.

И он направился на выход. Николай попытался было встать у отца на пути, но Иоанн задел его плечом и едва не повалил на пол. Бессонова с Салтыковым не посмели даже пальцем прикоснуться к нему.

— Король умер! — крикнул Годунов-старший уже из коридора. — Да здравствует король!

Николай выругался и побежал вслед своему немного опьяневшему отцу.

— Некс, ты тоже выходи, быстро! — сказала Бессонова, махнув головой себе за спину.

Амальгама послушно направилась к выходу.

— У меня вообще-то имя есть, — сказала она, приблизившись.

Девчонка была низкорослой, и будь Гама в своем прежнем теле, то возвышалась бы над ней как скала. Но, увы, времени на то, чтобы нарастить фрау Зи пару десятков сантиметров, ей не представилось.

— Мне все равно, как ты там себя называешь! — бросила Бессонова. — Хотя если такие как ты умеют плакать, то самое время всплакнуть.

— О чем же? — с интересом спросила Гама. — О моей судьбе? О судьбе Империи, которую одним росчерком пера отдали в руки дураков?

К ней шагнул Салтыков, и его глаза полыхнули адским холодом.

— Поплачь о судьбе своего хозяина, Евгения Скалозубова, — сказала Бессонова, наклонив голову. — Я видела, как один из нексов распотрошил его на месте. Бедняга. И такой красивый.

Гама улыбнулась. Маленькая лгунья.

— Ну же! — и лейтенант схватила Гаму за руку. — Плач, некс! Если ты разумна, как утверждают некоторые, то и чувства у тебя есть! Неужели тебе безразлична судьба графа?

— Простите, — вздохнула Гама. — Не могу. Мой хозяин крепче, чем вам кажется.

— Или же ты просто инструмент. Автомат! — ухмыльнулась Бессонова, а затем достала пистолет из кобуры. — Так и знала, что тут…

И она ткнула стволом Гаму прямо в лоб.

— Нет ничего человеческого.

Нити Амальгамы незаметно шевельнулись. Она могла убить эту сучку за одно мгновение, но вот присутствие еще троих ее коллег все портило. Подождем.

— Лейтенант, нас ждут, — раздался голос из шлема Салтыкова.

— Пошли!

Они вышли в коридор и направились по переходам. Каждый встретившийся на их пути гвардеец провожал Амальгаму презрительным взглядом.

— Знаешь, я же не против того, чтобы ты нам помогала, — болтала Бессонова, идущая впереди. — Я просто не согласна с тем, чтобы с тобой обращались как с человеком. Ты же лет двадцать просидела у Скалозубова в подвале, ведь так? Так к чему теперь тебе меняться? Ведь даже если Евгений жив и все пройдет благополучно, ты все равно отправишься обратно. На цепь!

Гама не ответила.

— Будь я на его месте, я бы тоже не выпускала тебя на волю. После того, как моих родителей разорвала у меня глазах тварь, подобная тебе, почему я должна относиться к таким, как ты, с симпатией?

И Бессонова оглянулась. В ее глазу на мгновение мелькнула одинокая слезинка.

— Ну? — сказала она и смахнула ее рукавом. — Есть идеи, сука?

Амальгама промолчала, и они снова направились вперед. С каждым шагом сердце нексонианки стучало все сильнее. Мысли о том, что сейчас происходит внизу не оставляли ее.

Вдруг раздался грохот, и дирижабль закачался.

— Зараза! — рявкнула Бессонова, едва не растянувшись на полу. — Что за черт? Змей проломил стену⁈

Если так, то это хреново. Сколько осталось продержаться Зубру? Вдруг в эту секунду он уже убит Титаном или проглочен змеем…

— Или же они еще живы, и еще ни о чем не догадываются, малышка, — хихикнула Ананке. — Но скоро они увидят нас. Мы снижаемся.

— Помолчи хотя бы ты, прошу тебя… — проговорила Гама одними губами.

Они с ругающейся Бессоновой и Салтыковым направились дальше. Впереди загрохотали шаги, и скоро им пришлось остановиться. Через коридор погнали людей с мешками на головах.

— Нет, я слишком долго молчала, — сказала Ананке, пока цепь пленников неслась мимо них как стадо баранов. — Прежде чем мы доберемся до места встречи, лучше ответь себе на вопрос. Ты согласилась забраться на этот дирижабль из верности своему хозяину, из верности человечеству, или… по своей инициативе?

— Хватит. Я здесь для того, чтобы сделать дело, и сохранить жизни…

Один из пленников споткнулся и растянулся на полу. Его с руганью подняли на ноги и погнали дальше.

— … ликвидаторов, — закончила Амальгама.

— Ага, обменять жизни одних, чтобы спасти других. А тех в Кремле ты тоже думаешь спасти, или они такие же жертвы, как и эти бедолаги? Как его там… Василий Зубр, Мария Воротынская? И возможно, еще живой Евгений… А как там поживает его сестра?

— Ананке… Не лезь в мою голову, прошу…

— Ты говорила, что любишь шахматы? Как называется этот прием в партии? Гамбит, правильно? Пожертвовать меньшим, но выиграть инициативу. Именно этим ты оправдываешь свое…

— Заткнись! — вслух рявкнула Амальгама.

— Чего-чего⁈ — напряглась Бессонова. — Ты не охренела, дурочка?

Гама вздохнула.

— Прошу прощения. Кажется, путь свободен.

Лейтенант фыркнула.

— Запомни, Амгалена, или как там тебя. Если с головы Николая Иоанновича упадет хоть волосок, то я…

— Вы, что? — улыбнулась Гама уголком рта. — Убьете меня?

— Нет, я выживу. А я умею выживать, уж поверь, — криво ухмыльнулась Бессонова, и ее страшный шрам растянулся как продолжение рта. — И буду всегда стоять у тебя за спиной.

Щелкнул предохранитель, и они с Амальгамой вошли в грузовой отсек с кучей народу и открытым люком. Далеко внизу виднелся Кремль, наполовину скрытый облаком дыма. Снова что-то взорвалось, а потом сквозь пелену зажглась вспышка.

Гама смотрела на нее, не жалея глаз, но никак не могла взять в толк, что это.

В помещении были все — и Николай Годунов, и его отец, Иоанн, и еще три сотни людей, которые стояли на коленях у открытого люка. Внизу что-то ревело и грохотало, а порывы ветра заставляли обшивку дирижабля дрожать.

И в самом центре возвышался огромный металлический шкаф в форме женщины. Он слегка покачивался, а изнутри раздавался голос Обливион:

— Вот и все в сборе! Замечательно, позвольте мне выполнить мою миссию!

От грохота у меня заложило уши, а потом червь резко остановился. Вдруг все снова завертелось, и, наконец, последний раз дернувшись, наш «скорый поезд» затих.

— Приехали, — выдохнул Рихтер. — Кажется, мы больше никуда не поползем…

И это правда. Пробив своей башкой, наверное, дюжину зданий и разрушив лбом крепостную стену, червь даже изнутри представлял собой кровоточащее мясо.

— Видишь что-нибудь? — спросил я и вдруг почувствовал чудовищную силовую ауру. Кажется, Звезды близко.

— Нет… Последний удар о стены оставил его полностью слепым.

— Ладно, открывай рот, и мы… — и вдруг червяка сотряс сильный удар, а измочаленный рот заполнился кровью.

Через секунду пасть начала раскрываться.

— Сука, это не я… — охнул Рихтер и зарычал от боли.

Мы же с Настей соскочили с языка, и тут рот открылся во всю ширь. Снаружи показался силуэт немаленького роста. В нем, наверное, не меньше трех метров…

— Что за черт⁈ — закатил я глаза, а Настя вскрикнула.

Рот затрещал и гигант, одетый в обрывки формы Рейха, разорвал его надвое, а потом залез прямо внутрь. И тут я осознал, что аура невероятной силы исходит именно от него. И более того — она была родной.

Похоже, вот и ты, очередной Неро.

— Сомневаюсь, что он собрался нас спасать, — заметила Настя, и вдруг у моего «брата» из руки вылез гигантский клинок. В следующий миг он вогнал его червю прямо в глотку. Тварь задергалась и взвыла, а гигант потянулся к нам.

На уродливой морде некса-рейховца сверкала довольная улыбочка. Ага, видать, он тоже меня узнал. Не терпится воссоединиться с родственником?

— Последний… — бормотал он. — Последний кусочек…

— Нет уж, погоди, — ухмыльнулся я и свистнул Дружку. Меч вылетел из ножен и вошел Неро в грудь по самую крестовину.

Тот, однако, совсем не смутился, продолжая тянуть к нам лапищу. И тут Дружок завертелся в ране, как бур, а во все стороны полетели обрывки плоти. Неро охнул и попытался схватить клинок за рукоять, но тут челюсти червя резко сомкнулись.

Хлоп! — и враг оказался зажат между зубами. Улыбочка резко пропала, но зато жаром от него полыхнуло с такой силой, что все вокруг начало плавиться. Рихтер закричал и, оторвавшись, от неба червя, рухнул Неро прямо на голову.

Они оба вспыхнули, и от поднявшегося рева я едва не оглох. Нет, если мы будем сидеть здесь и дальше, точно сваримся как пара яиц.

— Настя, бежим! — дернул сестру за шкирку, и мы бросились в глотку.

Напоследок я свистнул, и Дружок, вырвавшись из груди Неро, прилетел мне в ладонь. Скатившись в тесный желудок — случай с Дивом не мог не припомниться нам обоим! — я швырнул клинок в стенку, и он без труда вырезал там здоровенную дырку.

Все вокруг выло, дергалось, плоть трещала и исходила черной кровью, но через пару секунд мы вывалились наружу и, откашливаясь, побежали по брусчатке. Обернулись мы, только отойдя от червя метров на тридцать. А с ним происходили чудовищные выверты: он скручивался узлом, бился и исходил волнами.

— Евгений! — раздался крик, и я увидел Машу и хромающего Зубра.

Доспехи обоих были покрыты копотью, но, кажется, оба невредимы. А вот Жук был совсем плох — майор едва держался на ногах, и из сочленений лат хлестала кровь. Левой руки у него не было.

— Царапина, — ухмыльнулся он, засовывая в рот сигарету. — Если выживу, то очень хочется услышать, как вы оказались внутри этого…

Маша с радостным криком бросилась мне на шею, но я мягко урезонил ее.

Дело еще не кончено — червь свернулся в огромный клубок, заглотил собственный хвост и принялся пожирать сам себя. Через несколько секунд его плоть пошла пузырями, и этот здоровенный уроборос начал сливаться в дергающийся комок плоти, мышц и костей, сквозь который во все стороны лезли клыки.

На жуткий вой прибежали наши ликвидаторы. Из укрытий вылезли даже оставшиеся в живых рейховцы, но никто и не подумал пытаться перехватить инициативу. Люди во все глаза наблюдали за схваткой двух чудовищ.

— Кажется, меня сейчас… — булькнула Маша, и я толкнул их с Настей себе за спину.

— Не вмешивайтесь! Василий, хватайте Звезды и уматывайте!

— А как же… — заикнулся Зубр, и тут дерущийся сам с собой комок начал уменьшаться в размерах.

Заскрипело, и он словно втянулся сам в себя. Еще немного, и он стал размером с небольшой автомобиль. Кожа натянулась, и наружу показались очертания ладони, а за ней и человеческого лица.

— Быстро! Пока…

Зажегся ослепительный свет, а затем уроборос с яркой вспышкой лопнул. Взрывной волной нас отбросило метров на десять. Когда пыль немного улеглась, а звон в ушах рассеялся, я вновь увидел гиганта.

Хоть он и стоял на одном колене, очевидно, что Неро стал еще выше — теперь в нем метра четыре, не меньше. Из бугристого живота выглядывало лицо Рихтера, но через мгновение оно слилось с его телом.

Ухмыльнувшись, гигант ударил себя по пузу и как ни в чем не бывало встал на ноги. Нет, он был пять метров роста.

— Зараза, — послышался голос Зубра. — Ваше сиятельство, я его задержу, а вам…

— Он Титан? — обернулся я к дворецкому, который едва держался на ногах. Не боец.

— Да, — ответил за него однорукий Жук. Тоже не боец. — Однако…

— Если мы все нападем на него одновременно… — сказала Маша, а Настя закончила:

— … то точно сможем…

Нет, рисковать вами обеими я тем более не буду.

— Умереть, — покачал я головой. — Все, кто коснутся его, умрут сразу, или в мучениях, как Рихтер. Посему вы все! ВСЕ ПРОЧЬ ОТСЮДА! ЖИВО!

Я крикнул это так грозно, что даже рейховцы не посмели возразить. Видать, их начальник напугал их до усрачки, и сейчас они точно не видели в нем союзника. Площадь мигом очистилась. Одной из последних ее покинула Маша — такой взгляд я бы не хотел больше увидеть ни разу в жизни. Она попыталась заартачиться, но, к счастью, Настя была более решительна.

— Не умирай, — проговорила она одними губами, и обе девушки исчезли.

Зубр, однако, остался на месте. Да и Жук не сделал и шага — этому, похоже, уже на все начихать.

— Я, как верный слуга рода Скал… — начал дворецкий, но я схватил его за край нагрудника. Затем стянул с головы задолбавший меня шлем и крикнул Зубру прямо в лицо:

— Ты служишь роду, так и будь с родом! Будь с Настей, старый ты кретин!

— Но… — упрямо продолжил Зубр, а я едва сдержался, чтобы не ударить этого упрямца.

— Я никакой не Скалозубов и никогда им не был, Василий, — зашипел я, и тут широко улыбающийся гигант сделал первый шаг. — Я иллионец Неро, пришелец с Нексуса. Оттуда пришел и туда вернусь, понятно⁈

Обычное твердые и сосредоточенные глаза Зубра потускнели. Должно быть, в моем взгляде он прочитал всю правду. В его проницательности я не сомневался, и те части мозаики, которые давно просились на поверхность, наконец, нашли свое место.

— Понятно, — выдохнул он и побежал к остальным. Заскрипело, и две оставшиеся целыми Звезды потащили прочь.

Я обернулся к гиганту.

— Брат, — сказал он, широкими шагами, направляясь прямо ко мне. — К чему откладывать неизбежное?

Он раскинул свои двухметровые руки в стороны. Я улыбнулся. Тут он прав. Тянуть с долгожданным воссоединением — дело пустое.

Распалив свою Искру поярче, я бросился к Неро в объятья. Когда до него оставалась шагов десять, в его счастливых глазах промелькнул огонек страха. Он попытался меня ударить, но я увернулся от его пятерни и прыгнул.

Вдруг из его живота вырвалась рука, и мы, сцепившись с Рихтером воедино, скрылись в теле крайне изумленного Титана.