Том 1. Шестидесятые

Одинокий

Послушай, кацо, нехорошо получается. Сначала все

хохочут, только потом я хохочу. Все плачут, потом я пла-

чу. Иногда все молчат — мне кричать хочется. Что за ха-

рактер такой? А? Все кричат — мне молчать хочется. По-

нимаешь?! Чем больше мне говорят: «Бога нет», — мне

так и хочется сказать: «А ты видел, что его нет? Что ты

кричишь?! Ты не видел, что он есть, и не видел, что его

нет. Что ты вообще видел?»… К невропатологу пойти,

что ли? На анализы лечь… Невыносимо, слушай… Если

все туда побежали, я здесь останусь. Скажи, тип интерес-

ный. Все кепки надели — я должен папаху прицепить…

Мне, серьезно, лечиться надо, на процедуры ходить.

Из-за характера своего я уже без родственников остал-

ся. Мне друзья говорят: «Ты что, действительно хо-

чешь быть ни на кого не похожим?! Что телевизор не

купишь? Что фигурное катание не смотришь? Что от

Райкина не смеешься? Что комнату не обставляешь

внизу для себя, вверху для гостей?! Почему не пьешь

с нами, как мы? Почему женщин не любишь, как мы?

Зачем издеваешься над нами — выделяешься из нас?!

Мы твои друзья, для которых ты дороже жизни — мы

тебя побить можем…» Я им говорю: «Вы мои друзья: вы

меня можете побить. Ну не буду я идти инженером: все

туда пошли. Не могу я! Больной я человек».

Людей стал избегать. Не хочу лучше, чем у соседа, не

хочу хуже, чем у соседа, не хочу вообще, как у соседа, сам

по себе хочу… Людей стал избегать… Из Москвы блон-

динка приезжала — весь Гудаут за ней ходил. Я в землю

уткнулся. На месте остался… Ну, ты видел такого?!. Ла-

ковые туфли не хочу обувать. Кепку сбросил. Брюки-

шаровары надел, рубаху украинскую, трубку. На Тараса

Шевченко стал похож. Все переменил. Сюда переехал.

Друзья приезжали, побили все-таки… А что я могу сде-

лать?.. Больной человек. Хороший врач нужен.